Читать книгу Жена из тридевятого царства - Татьяна Луковская - Страница 7

– Я ухожу к нему, – с вызовом бросила Олеся, подставляя лицо словно для пощечины.

– Глупо, – выдавил Иван, растерявшись, – у него таких, как ты, пальцев на обоих руках не хватит сосчитать. Развлечется и бросит.

– А я не боюсь, Карелин. Боятся слабые, – Олеся хохотнула, заправив за ушко выбившуюся из русой косы прядку, – а хоть и бросит, это потом, не сейчас, будущего нет. Это ты все время думаешь о будущем: как же будет, как бы чего не случилось. А я так жить не хочу.

Олеся крутнулась на кублучках, собираясь уйти. Как же она нравилась Ваньке в далеком прошлом, с первого класса – умненькая девочка с большим бантом и васильковыми глазами. Но кто он был такой, чтобы его замечали? По ней вздыхали все мальчишки класса, и скромный Ванек был далеко не первым в списке удостоенных ее вниманием.

Из милой куколки к старшим классам Олеся выросла в романтичную барышню с тяжелыми косами, неброским, но стильным макияжем, в легких платьицах и туфельках-лодочках, чистая принцесса. На перемене она читала бумажный томик стихов и легко цитировала Байрона в оригинале. И Ванька старался дотянуться до своего идеала, мучал себя классикой и подсаживался поддержать разговор, ну и поглазеть на стройные ноги. Она снисходительно позволяла за собой ухаживать, но ничего большего. Лишь на выпускном ему удалось сорвать с ее губок бантиком вороватый поцелуй. А дальше? Дальше их дороги разошлись, Олеся поступила на филфак университета, увлеклась каким-то аспирантом. Ванька поступил в политех, потом армия.

Встреча сквозь годы произошла внезапно, его окликнули на улице.

– Олеся? – изумился Иван. – А ты совсем не изменилась, привет.

Да, все та же русая коса, все то же дразнящее мини и скромная улыбка. Роман развивался медленно, они гуляли, пили кофе на открытых верандах, стихов больше не читали, оба переросли. Олеся дразнила ухажера и долго не подпускала к телу, целомудренные поцелуи, не больше. И только через три месяца изматывающего марафона все произошло. Не сказать, что было что-то фееричное, но определенное удовольствие от долгожданного приза Иван все же получил.

Они стали встречаться «по-взрослому», и все вроде было хорошо, но доброжелатели докладывали Ивану, что видели Олесю с другим. Богатый дядька средних лет забирал девушку Карелина из университета, где она уже работала научным сотрудником, подкатывал на дорогом автомобиле к дому, а еще парочку заметили, выходящей из крутого ресторана.

Иван спрашивал, она отшучивалась: «Ревнивец мой, это друг семьи».

И вот этот разговор.

– Ты с ним из-за денег, – утвердительно кинул Иван, его душила ярость, он чувствовал себя лопухом.

Олеся, запрокинув голову, издевательски расхохоталась.

– Вань, при чем здесь это? Он лев, хозяин, от него такая сила исходит, все перед ним на задних лапах скачут. И я с ним рядом чувствую себя царицей. С тобой я просто девчонка, а с ним… чувствуешь разницу? Впрочем, тебе не понять, крутишься в своем колесе, чего-то там строишь, вкладываешься, а потом придет такой, как он, и все у тебя отберет. И правильно сделает, слабаки должны проигрывать.

Да, умеют эти девочки с филфака больно бить, не касаясь.

– Погубишь себя с ним, – отчего-то с сочувствием проговорил Иван.

– Жалеешь?! Себя пожалей?! – взвилась Олеся, словно Иван наступил на потаенную мозоль. – Если бы он узнал, что его девушка спит с другим, он бы голыми руками ее удавил, а ты даже ударить не можешь, тряпка! Стоишь и мямлишь, как я могла.

Она сделала шаг к Ивану, снова провоцируя его на агрессию. Но Иван не мог ударить женщину, это было зашито где-то глубоко внутри, жесткое табу, впитанное с детства, когда он кинулся под тяжелый кулак пьяного отца, защищая мать.

– Тряпка, – выплюнула Олеся и застучала каблучками по мостовой. Надо же, тонкая, нежная, романтичная… стерва.

Как же гаденько было после этого разговора, до тошноты. Здесь все: и обида, и злость, и разочарование, и унижение – не смог достойно ответить, не нашелся, что сказать по острее, последнее слово осталось за ней. Она выбрала хозяина жизни, способного пойти по головам, умеющего управлять другими, и не ощущающего над собой потолка, а Иван так не мог, он был простым работягой, он действительно умел только пахать, как двужильный. Как там в пословице – от трудов праведных не нажить палат каменных?

Жутко захотелось забыться, стереть этот разговор, вырезать из сознания безобразную сцену. Иван позвонил друзьям, компания собралась экспромтом в прибрежном баре.

Пил Иван редко, потому что знал за собой грешок – в подпитии его тянуло на приключения на пятую точку, не обошлось и в этот раз. Кажется, Карелин под улюлюканье толпы пытался кого-то там перепить, потом собрался купаться. Август – самое время, и ничего, что неделю дул холодный северный ветер и моросил дождь, море штормило, а по углам уже собирались сумерки. Купаться, срочно окунуться, смыть гадкую «субстанцию», в которую по неосторожности вляпался. Дружки были уже настолько хороши, что не обратили внимание на странноватое желание собутыльника.

Прихватив со стола откупоренную бутылку красного вина, которой «аристократы» запивали коньяк, Карелин, сильно шатаясь, побрел к пляжу.

Ветер как сумасшедший гнал к берегу волны, заставляя их рассыпаться клочьями взбитой пены.

– Все какое-то серое, – пробурчал Иван и, зарыв бутылку дном в песок, начал раздеваться, кидая одежду на уложенное кем-то под балками бетонной набережной бревно.

Поежившись от хватающего за ребра ветра, Иван пошел в сторону моря. А оно, казалось, притихло, волны перестали метаться, более ласково заскользили по пляжной отмели.

– Отлично, – довольно потер Иван руки, – как там водичка? – собрался он с рывка забежать в пучину.

– Назад! – крикнули ему в спину так резко, что Карелин споткнулся и упал правым коленом в песок. – Стоять, назад! – опять заорал ему стальной женский голос.

Иван отряхнулся от песка и повернулся, разглядеть сердобольную благодетельницу. На него глянули большие розовые очки. За спиной стояло нечто непонятное – тонкие ножки в стрейч-джинсах выглядывали из огромной бесформенной ядовито-зеленой толстовки, заканчивалась толстовка шарфом крупной вязки, скрывающим подбородок нелепой дамы. Цветастая косынка была повязана на голове на манер Солохи и завязывалась на макушке большим узлом с двумя кончиками-ушками, и еще эти странные пугающие очки.

– Сударыня, вы что-то хотели? – галантно произнес Иван, стоя в одних трусах перед незнакомкой.

– Я хотела сказать, что топиться лучше вон там, левее, там глубже, не так долго мучаться будете, – ехидно произнесло существо молодым звонким голосом.

– Не собирался, я плаваю хорошо, – буркнул Иван, подхватывая с песка штаны. – А зачем вам, тетенька, розовые очки? Реальность не устраивает?

– Затем, дяденька, что я завтра уезжаю, а ни одного солнечного дня так и не увидела. Хотела представить, как здесь в хорошую погоду.

– Хорошо здесь в хорошую погоду, – усмехнулся Иван, – и что, прям в них солнечно?

– Ну, посветлее, – пожала дама плечами.

– А можно посмотреть?

– Нет, это не мои. Мне еще возвращать, а вы, дяденька, подшофе.

– Да ну, я трезв как стекло, так, немного вот винца хряпнул, – Иван поднял с песка бутылку, – хочешь?

Он уже понял, что странное существо, не тетенька, а девушка, приезжая туристка с большим таким прибабахом.

– Ну, можно глоток, а оно не крепкое, я крепкое не люблю? – осторожно кончиками пальцев взяла она бутылку.

– Компот, – подбадривающе махнул Иван.

Девушка отодвинула шарф и сделала глоток из горла.

– Кислятина, – сморщилась она. – Не надо сегодня купаться, шторм. Вас, наверное, друзья ищут, не в одиночку же вы пили?

– Мне кажется, они уже смысл жизни где-то под столом ищут. Хочешь еще?

– Нет, мне не понравилось, – девица присела на бревно, аккуратно сдвинув оставшуюся Ванькину одежду.

– А я еще глотну, холодно как-то.

Иван сделал мелкий глоток, оделся, накинул на плечи куртку и сел рядом с девчонкой.

– Смешной прикид, – указал он на толстовку.

– Ну, какой был, – равнодушно пожала девица плечами, задумчиво глядя на море.

Обычно девчонки начинали при виде Ивана кокетничать и прихорашиваться, он уже привык к женскому вниманию. Даже Олеся, говоря ему по началу «нет», стреляла глазками, демонстрируя интерес и подогревая фантазию. А эта и не попыталась преобразиться – вынырнуть из бабушкиного шарфа, снять клоунские очки и развязать смешную косынку. Просто сидела и, уже не замечая Ивана, пялилась на море. Стало как-то обидно, все его сегодня динамят – и красотки, и даже вон каракатицы. «Закадрить ее что ли? Ну, так, из спортивного интереса, чтобы форму не терять. Я теперь свободный мужчина, как говорится, в поиске».

– А что такая принцесса делает одна на пляже? – мурлыкнул он, чуть пододвигаясь.

– На принцев капканы расставляю, – хмыкнула девица, сверкнув розовыми очками.

– И много уже поймала?

– Нет, пока только небритые пловцы попадаются, – комично-серьезным тоном произнесла «каракатица».

– Я, между прочим, с утра брился, просто у меня щетина быстро растет, – провел Иван пальцами по подбородку.

Девчонка отвернулась и начала разглядывать малиновое облако, сквозь которое просвечивало закатывающееся за горизонт солнце. Наверное, в ее очках оно было ярким и бодреньким. «Ну что, Ромео, как-то не выходит у тебя подкат? – посмеялся над собой Иван, – и чего я к ней докопался? Может спать пойти?» Он, качнувшись, поднялся, задев бутылку ногой, на песок полилась рубиновая жидкость. Девчонка хихикнула. «Да, как бы не так, пигалица! Никуда я не уйду!» И Иван плюхнулся обратно на бревно.