Читать книгу Жена из тридевятого царства - Татьяна Луковская - Страница 9

Внутри было блаженно сухо и тепло.

– У тебя фонарик есть? А то телефон разряжается, а умыться хочется, – спросила гостья.

– Свечи где-то были, – Иван стащил мокрые носки, с наслаждением зашлепав босыми ногами по полу.

Парафиновую свечу Карелин нашел легко, нащупав ее в ящике кухонного стола, а вот зажигалка или хотя бы спички никак не находились. Целая коробка спичек должна была лежать на каминной полке. Иван подсветил, но ничего не обнаружил. Ну, не домовой же их прибрал? Еще на плите был электро-поджег, но без электричества как его оживить?

– Извини, света не будет, – виновато пробормотал Иван.

– Ладно я здесь вот мойку нащупала, где у тебя полотенце? – девушка по-хозяйски прощупывала столешницу.

Они еще долго мельтешили по комнатам, натыкаясь друг на друга и, присвечивая дорогу стремительно разряжающимися телефонами, пока не постелили постели – «каракатице» на диване в зале, а Ваньке в спальне на одеяле, потому что кровать он еще не успел купить. Не очень удобно, зато сухо. Можно падать и дрыхнуть до утра, но после адреналина с потерянным ключом по венам бегала излишняя бодрость, а может это хмель до конца не выветрился.

– А хочешь кофе? – предложил Иван, осознав, что спать не хочет.

– Какой кофе, электричества же нет? – хихикнула гостья, хихикала она заразительно и как-то по-доброму.

– У меня шоколадка кофейная есть, я сейчас, – Ванька наощупь залез в шкаф, достал плитку горького шоколада, а из холодильника минералку. – Вот, протянул он гостье. Слушай, а ты, наверно, есть хочешь? – опомнился он.

– От бутерброда с колбаской не отказалась бы, – легко согласилась гостья.

Ванька снова зашарил в темном холодильнике. Гостья подсветила уже почти выдохшимся экраном, а Иван настрогал горку хлеба и колбасы, они сели трапезничать, с наслаждением впиваясь в толстые бутерброды.

– Так я не в твоем вкусе? – проговорила «каракатица» с наигранной печалью.

– Абсолютно, – буркнул Иван, прожевывая кусок.

– Жаль, ты мне понравился, – неожиданно призналась девушка.

«Не понял, она со мной заигрывает, что ли?», – чуть не подавился Иван.

– Я или дом мой? – заподозрил он в меркантильности гостью.

– Дом я не разглядела, завтра скажу. А ты, оказывается, классный.

Вот это комплимент, после ядовитых слов Олеси – прямо бальзам на душу.

– Ну, уж чего не отнять, так не отнять, – легко согласился со своей неотразимостью Иван.

– Ну, ладно, я пошла спать, – поднялась гостья. – Спасибо, все было вкусно.

– Как это спать? Только о самом интересном стали разговаривать, – устремился за ней Иван, споткнулся о табурет, завалился вперед, сбивая с ног «каракатицу» и уже в полете, обхватывая, чтобы она не ударилась об пол.

– Ой, – взвизгнула она.

– Это теперь на меня табурет охоту открыл, извини, – навис над ней Иван, – я сейчас отползу.

– Совсем не в твоем вкусе? – прошептала девушка, неожиданно обнимая его за шею.

«А ее задело», – догадался Иван.

– Ну, на ощупь, без лягушачьего свитера, – он нагло провел по округлым формам, – вроде и ничего. «Очень даже ничего!» А так хотелось стереть Олеську, ну, чтобы не она последняя, пусть хоть «каракатица» в розовых очках, лишь бы не она.

Девичьи губы коснулись его губ в робком несмелом поцелуе, и у Ивана полностью сорвало крышу. Он легко позволил себя соблазнить этой странноватой девице, отзываясь на поцелуй лавиной страсти. Его губы перехватили инициативу, показывая, как надо, ритмично, глубоко, чувственно. Она замерла, прислушиваясь к ощущениям, последний шанс отступить… но она не стала им пользоваться, прижавшись к парню крепче.

Что ей двигало? Любопытство? Девчонка явно была неопытна, и двигалась в своих желаниях скорее наощупь. А может ей действительно голову вскружил красавчик Иван, заставив перешагнуть через страхи и стыдливость? «А почему нет, я такой. Пусть эта филологиня Олеська ищет престарелых львов с пивными пузами, а кому-то и Ваньки, поддатые, за первый сорт проходят, – цинично рассуждал Иван, уже на диване стаскивая с ночной гостьи остатки одежды. – Просто возьму то, что предлагают, она же сама предлагает».

Вот только оставаться холодным циником рядом с ней не получалось, вся она была такой мягкой, податливой, так искреннее отзывалась на все его порывы, а рукам так приятно было бродить по шелку девичьей коже. На плечи Ивану упали локоны, они приятно пощекотали тело. «А у нее длинные волосы, не стрижка, забавно». И новый глубокий поцелуй, теперь уже она чувственно целовала его, как быстро научилась, поймала на лету. Или умела, а неопытность – притворство? Пойди, разбери. Ой, нет, все же зелененькая… сладенькая с кислинкой, малинка…

Он не мог отлипнуть от нее всю ночь, что-то влекло его, тянуло магнитом к новой любовнице. Хваткой собственника он прижимал свою «каракульку», засыпая мягкую макушку поцелуями, а ночная гостья терлась щекой о его широкую грудь и мурлыкала ласковой кошечкой. И ни слова, они не разговаривали, словно голоса могли разрушить магию единства тел и эмоций.

Обессиленный, но довольный, Иван заснул на рассвете, когда за окном уже побивался новый день.

А следующий день как нарочно был ослепительно солнечным, Иван понял это, не открывая глаза, только почувствовав шаловливые лучи, бившие в не зашторенное окно. «Надо жалюзи купить», – пробормотал Иван и… все вспомнил – вчерашний вечер, забег в баре, нескладную девчонку и еще кое-что! Блин! Теперь он уже боялся открывать глаза, судорожно пытаясь перехватить хоть пару минут, чтобы сообразить, что теперь делать.

«Пьяный дурак, испортил девочку, как я ей в глаза теперь буду смотреть?!» – раскаянье похмельного утра било через край. «С другой стороны, это вроде как она первая начала, ну не я же?» «Да сколько ей там лет, чтобы соображать, студентка-практикантка. Ты же старше, умнее должен быть». «В том-то и дело, что вроде как должен, а получилось…» – Иван нервно потер небритый подбородок. «Нет, ну, защита была, все как надо, чего я дергаюсь? А если у нее чувства, если она по серьезному, как я раньше к Олеське, ей же больно будет. Эти барышни в розовых очках, они ж такие чувствительные, а я ее чувства растопчу. Что ж делать-то? Ну, не жениться же? Вот я влип!»

Усилием воли он открыл глаза и скосил их на рядом лежащую любовницу. Гостья свернулась калачиком, втянув ноги и уткнувшись лицом в подушку, из-под натянутого по самую макушку одеяла торчали только золотистые локоны. «Правда в доме холодновато, мы, кажется, форточку вчера забыли закрыть, сквозняк гуляет, – Иван заботливо приткнул одеяло на „каракульке“, – пусть спит. А интересно, у нее волосы крашеные или свои?»

Он осторожно краем пальца раздвинул пробор, волосинки до самой кожи были однородного цвета, неужели свои такие? «А вообще, она ничего так наощупь, стройненькая и грудь такая, ничего так себе грудь, и волосы – блеск. А еще веселая, бойкая, про ночь так вообще молчу… Принарядить только ее надо, а это страшное тряпье вместе с очками на выброс. А что, поставить перед фактом – или я, или эта лягушачья толстовка. Пусть выбирает. Толстовка! Ё моё, она ж на веранде осталась, отсырела наверное!»

Иван скатился с дивана, подхватил джинсы, нырнул в свежую футболку, нацепил носки и, накинув ветровку, выбежал на веранду. Зеленая толстовка и бежевый свитерок лежали рядком на скамеечке. Иван потрогал рукой – вроде не сырые, если и были влажными с утра, то быстро приближающееся к полудню солнце успело их подсушить.

– Ну, свитер еще и ничего так, пойдет, – потряс перед собой мохеровым свитерком Иван, – но эту дрянь лягушачую надо сжечь. А не растопить ли камин, кстати?

Дом у Ивана был не большим, но уютным, на первом этаже располагались: узкая прихожая, гостиная, санузел и главная гордость Ивана – просторная кухня, единственная из всех комнат, успевшая обзавестись мебелью – шкафами с широкими столешницами, полочками для чайного сервиза, овальным обеденным столом, парой табуретов и большим камином, который Иван иногда разжигал в сырые летние дни, чтобы не запускать всякий раз отопление, а еще они дурачились с пацанами и жарили в нем шашлыки. В мансарде планировались когда-нибудь спальня и детская, но пока имелись только отштукатуренные стены и больше ничего. Во всем чувствовался скупой холостяцкий аскетизм.

Разрубив старое полено и с удивлением отметив, что похмелье на свежем воздухе отступило, Иван, огрузившись дровами и прихватив под мышку одежду «каракульки», пошел в дом. Свалил дрова у камина, бережно разложил свитер на табурет, а вот толстовку без всякого уважения зашвырнул к дровам.

При свете дня спички нашлись сами-собой. Они валялись здесь же на полу, наверное, Карелин зацепил их рукой, когда шарил в темноте по каминной полке. Огонь вспыхнул быстро, что-что, а костры Иван разводить умел. Пламя заплясало веселую кадриль, по кухне полилось приятное тепло.

Иван в последний раз взглянул на уродливую зеленую одежку и без сожаления швырнул ее в самое пекло.

– Ты что сделал?!! – раздался отдающий в уши высокий женский вскрик.

– Гадость эту сжег, – растерянно пробормотал Иван, понимая, что его застигли на месте преступления, а ведь собирался соврать, что толстовку собаки ночью уволокли.

Хозяин развернулся и впервые при ясном свете дня увидел девушку, с которой провел страстную ночь.

В далеком подростковом возрасте Иван как-то случайно задел книжку, лежавшую на журнальном столике, это был один из томиков «Анжелики», который матушке дала почитать соседка. Ванька поднял книгу и от безделья принялся читать, не то, чтобы книга его захватила, так, сказочка для взрослых, но глоталась легко и без всяких нравоучений, что там хотел сказать автор. Вот только больше всего возмутило подростка описание неземной красавицы, златовласой и зеленоглазой, идеальной и манящей. Такой в реальности не бывает.

А вот оказывается очень даже и бывает, или просто внешне гостья совпала с внутренним ощущением Карелина о прекрасном, кто ж разберет. Девушка, а теперь просто язык не поворачивался назвать ее «каракатицей» и даже ласковой «каракулькой», была просто прелесть, с правильными чертами лица, четким изгибом каштановых бровей, милым носиком и с пухленькой нижней губкой, на щеках спросонок играл очаровательный румянец. Вот только сейчас красавица хмурилась, с негодованием глядя на Ивана. Она успела одеться в футболку и джинсы, а золотистые волосы связала на затылке узлом с помощью вчерашней смешной косынки, розовые очки дужкой были заправлены в вырез футболки и теперь смотрелись стильным украшением.

Стремительно подойдя к табуретке, гостья схватила свой свитер, опасаясь, что ненормальный хозяин сожжет и его.

– Кто тебе разрешал вещи чужие жечь? – возмутилась девчонка.

– Подумаешь вещи, страшучий свитер, он тебе не шел, – с вызовом ответил Иван, но покраснел при этом как школьник.

– Это же Лерочкина толстовка, – срывающимся голосом объяснила гостья, на колени подсаживаясь к камину, и с сожалением глядя как пламя уничтожает остатки ткани, – у меня с собой теплых вещей не было, на море же едем, август, а у вас такой холод. А Лерочка добрая, мне свою любимую толстовку отдала.

– Не думаю, что это уродство и твоей подруге к лицу, – продолжал защищаться Ванька, тоже присаживаясь на корточки у камина. – Ты в ней на лягушку вчера была похожа, а сегодня вон, царевна, – прошептал он совсем тихо.

– Так ты ее как лягушачью кожу что ли сжег, чтобы я в лягушку снова не превратилась, – усмехнулась девчонка, ехидно поглядев на Карелина зелеными глазками. – Ты часом не Иван-Дурак?

– Иван, – до спелого помидора покраснел Карелин, – но до этого момента вроде дураком не был.

– Я вчера заметила, – фыркнула девчонка, – особенно когда купаться в шторм полез.

– А ты случайно не Василиса, ну или Елена там Прекрасная, – только сейчас до Ваньки стало доходить, что имени своей зазнобы он не знает.

– Рая, – вздохнула она.

– Рая, это в смысле рай земной? – чтобы разрядить обстановку пошутил Иван.

– Это в смысле Раиса Александровна, – в конец обиделась гостья, – что я теперь Лере скажу? – глубоко вздохнула она.

– Ну, поедем сейчас на рынок или в торговый центр, скажешь какую, я ей новую толстовку куплю, такую же болотную, – щедро предложил Иван.

– Такую не сможешь, она счастливая была, – на полном серьезе ответила Рая, впервые посмотрев ему прямо в глаза, отчего у Ивана по телу побежали приятные мурашки. У нее появилась над ним власть, Карелин понял, что попался, и на этот раз очень серьезно.

– Ну, и эту нашептать можно, – пробормотал он.

– Вот грешить не надо, это не шутки, – Рая торопливо перекрестилась и встала на ноги, – постельное я в стиралку загрузила, – теперь была ее очередь краснеть, – и еще твою зарядку взяла, а то мой телефон, бедненький, в питании нуждался, – это сказано было уже мягче.

«Гроза миновала, – догадался Иван. – Она еще и отходчивая».

– Так и нам питание не помешает, ты посиди у каминчика, а я сейчас макароны по-флотски забацаю. Любишь макароны? – Иван поставил для Раи табуретку.

– Лучше с сыром, у тебя сыр есть? – улыбнулась она.

– А как же? Все есть. Хочешь, дом пока посмотри, ты же хотела вчера оценить, – продолжал обхаживать Раечку Иван, – там гостиная, ну ты уже видела, а наверху спальня и детская будет.

– Детскую лучше внизу делать, лестница для малышей опасная, – усмехнулась Рая, прищуривая зеленые глазки.

– Наверное, – пробормотал Иван.

– Да я шучу, – хихикнула Рая с такой знакомой уже интонацией, – не переживай ты так, сейчас пообедаем и я уеду.

– Зачем уезжать? – нежно, словно хрустальную, обнял ее за талию Иван.

– Ну, я вижу, тебе неловко, мне самой захотелось так, чтобы ты… – она заблудилась в словах.

Иван не дал ей договорить, уже смелее притянул ее к себе и коснулся теплых губ. Поцелуй, еще.

– Оставайся, – прошептал Иван Рае на ушко.

– Не могу, у меня там мама, папа, братик и дом тоже есть, в яблонях утопает.

– А здесь я без тебя утопаю, царевна моя, – пристально посмотрел он ей в глаза и… Рая осталась.