Читать книгу Послание с «того» света - Татьяна Окоменюк - Страница 5

Громкий автомобильный сигнал прервал cладкий сон Корзуна, в котором он видел себя на борту серебристого авиалайнера, несущего его куда-то на юг, к экзотическим пальмам и кипарисам, лазурно-голубому морю, белоснежным яхтам, витающему в воздухе духу романтики. Давно уже ему не снилось ничего приличного, все больше ужастики: то на глухом полустанке он отстает от своего поезда, то вдруг оказывается босым на снегу, то – абсолютно голым в метро, то теряет портмоне со всеми документами, то проваливается в выгребную яму… В кои веки пригрезилась добрая сказка, и какой-то скот бесцеремонно вернул его в гнусную реальность.

Дмитрий оторвал помятое лицо от «Журнала регистрации транспортных средств», почесал карандашом за ухом, прищурился. В заоконном пространстве светало. За шлагбаумом, рядом с информационным щитом «Об организации хранения транспортных средств на платных автостоянках города Раменское» нервно топтался водитель серебристого Ниссана Пульсара. Мужик в теплой кожаной куртке махал ему обеими руками, мол, «поднимай палку, тороплюсь». Обождав для солидности с полминуты, Корзун нажал на кнопку и лениво отодвинул вправо стекло, закрывавшее окошко его «скворечника». Шлагбаум поднялся, пропуская на территорию автомобиль нового клиента.

Подошедший к бытовке водитель хотел было возмутиться нерасторопностью халдея, но, встретившись с ним взглядом, передумал – «Ниссан» был дорогим и новым – зачем ему лишние проблемы? В прошлом году он зажрался с одним «ночным директором», так все нервы сжег потом, доказывая, что машину свою оставил с непоцарапанной дверцей. Тыкал под нос сторожу постановление мэрии о том, что платная автостоянка несет материальную ответственность за повреждение принятого на хранение транспортного средства. И что? Вместо возмещения убытков, получил фигу с маслом, обвинение в мошенничестве и нервный срыв.

Заплатив семьдесят рублей за сутки, клиент протянул руку за квитанцией.

– Бланков нет! – привычно отчеканил Дмитрий, царапая на обрывке газеты какие-то иероглифы.

– А как же я завтра… – растерянно кивнул тот в сторону машины.

– Покажешь сменщику моему, вот это, – Корзун положил перед ним полоску бумаги, оторванную от прочитанной вчера «Желтой газеты», – и получишь свое корыто обратно.

Мужчина в нерешительности топтался на месте, тупо взирая на полученную «квитанцию». По всему видать, был неместным.

– Ну, и какого еще рожна тебе надо? – зашипел на него Дмитрий. – Хочешь, чтоб я на тревожную кнопку нажал?

Клиент отрицательно замотал головой.

– Так и иди с богом! Носит вас нелегкая по первой росе, – и, широко зевнув, закрыл окошко.

Мужик в кожанке махнул рукой и ушел прочь.

Корзун включил электрочайник. Доспать все равно не удастся – скоро явится Пахомыч. Надо смену передавать, затем – домой, душ, бритье, завтрак и – на работу. Господи, когда ж он наконец выспится…

Вращая ложечкой в чашке с горячим мятным чаем, Дмитрий с завистью рассматривал выстроившиеся напротив его «скворечника» машины: белоснежную Toйоту Дюну, новенький голубой Хендай Гетц, серебристый тюнингованный Мерседес… И где люди берут такие деньги? Вот он, Дмитрий, не разгибаясь, пашет на двух работах: днем таксует, ночью сторожит. Без выходных и отпусков. А о собственном авто даже не помышляет. Богатой тетушки за границей у него нет – наследства ждать неоткуда. Он выплачивает ипотеку и алименты на подростков-близнецов от первого брака, содержит жену и двух малых детей в браке нынешнем, лечит больного трехлетнего сынишку. Супруга не работает – все время проводит в клинике с сыном, а там каждый день требует новых вливаний: сопутствующие основному лечению лекарства, расходные материалы и даже еда – больничного питания ослабленному организму ребенка не хватает. Они все надеялись, что пацан перерастет, что болезнь отступит и почки, наконец, заработают, увы…

Как только врачи поставили страшный диагноз, жизнь Корзунов полетела под откос. Все средства, силы и время стали направляться на спасение жизни младшенького. Они скудно питались, более чем скромно одевались, никуда, кроме больницы, не ходили. О летнем отдыхе не могло быть и речи: Дмитрий круглосуточно работал, жена с тещей попеременно сидели в больнице, дочка росла с ключом на шее. А старшие… Те его просто ненавидели. Петька вообще не хотел общаться с тех пор, как в прошлом году он не смог приехать к ним на день рождения, а Пашка позвонил недавно и в ультимативной форме потребовал ноутбук. На рассказ о финансовых проблемах, связанных с тяжелой болезнью брата, отреагировал по-хамски: «Так вам, гадам, и надо! Правильно бабуля говорит: тебя бог покарал калекой за то, что ты нас бросил!».

От этого воспоминания у Дмитрия защемило сердце. Он вытряс из упаковки последнюю таблетку валидола, положил ее под язык. Взгляд упал на ворох бульварных изданий, регулярно покупаемых Пахомычем. Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, Корзун механически перекладывал их с места на место. Его напарник с удовольствием почитывал сводки с «гламурных фронтов», живо интересуясь сексуальными похождениями бомонда, громкими разводами политиков и олигархов, неудачными пластическими операциями стареющих див, зверскими убийствами и ограблениями обитателей Рублевки.

Пахомыч называл желтую прессу «врачевателем душ народных», ибо та наглядно демонстрировала: богатые тоже плачут. А, порой, даже ревут вголос. «Почитаешь, как „селебритисам“ хреново, и собственные проблемы кажутся более разрешимыми», – ухмылялся пенсионер, поглаживая себя по авторитетному животику.

Дмитрий его точку зрения не разделял. Беды «богатых и успешных» ничуть не умаляли его душевной боли и не решали внезапно возникшей проблемы: где взять двести тысяч евро? Именно столько стоила операция по пересадке почки в Германии. Сумма для их семьи – совершенно заоблачная.

Корзуны, конечно же, обращались к московским специалистам. Те сначала поставили их на очередь, а потом вдруг отказали: нет квот, закончились! Ждите следующего года! А какое «ждите», если жизнь пацана висит на волоске: обе почки не работают! Местным реаниматологам удается поддерживать в нем жизнь лишь при помощи дорогих лекарств. Месяц назад состояние мальчика стало критическим. Тяжелого пациента согласились принять только немцы. До конца июля на счет их клиники следует перечислить всю сумму…

Что они только не делали: давали объявления в газеты и на телевидение, просили помощи у родственников и знакомых, ходили по фирмам и предприятиям, взывали к милосердию бизнесменов и предпринимателей, падали в ноги местному депутату, мэру, управделами Администрации городского округа. Все сочувствовали, кивали головами, цокали языками, обещали поскрести по сусекам, изыскать резервы, пересмотреть бюджет… В итоге, на счет Корзунов поступили «кошкины слезки», на которые не то, что почку, ноготь не пересадишь.

Наибольшую отдачу они получили от Всемирной Сети. Месяц назад Пахомыч посоветовал Дмитрию разместить просьбу о помощи на интернет-портале Благотворительного фонда «Счастливое детство», он же помог составить «правильное» объявление.

«Это что за интеллигентские выверты?! – брызгал слюной старик. – Газет не читаешь, ящик не смотришь, в чаты не ходишь, а туда же! Ну что это за хрень: «Маленькому Коле Корзуну требуется помощь. Состояние ребенка тяжелое, но стабильное. Будем благодарны каждому откликнувшемуся за любую помощь»? Лично я на это в жизни бы не повелся! Их там, похожих друг на дружку, знаешь сколько! И все с жуткими больничными фотографиями. Пиши: «Умирает жизнерадостный трехлетний раздолбай. Дяди и тети! Матери и отцы! Братики и сестрички! Только от ваших добрых сердец будет зависеть, переживет ли Николаша это лето… И карточку поставь не освенцимскую, на фоне капельниц, а улыбающуюся, с медведем игрушечным в обнимку!».

Дмитрий сомневался, что хоть кто-то откликнется, но спустя несколько дней на указанный в объявлении счет стали поступать суммы: от пятидесяти рублей до двухсот евро. До требующейся было еще далеко, но, в сравнении с тем, что дали обращения в СМИ и хождение с протянутой рукой, прогресс был налицо.

Надеяться на собственные силы не приходилось. Автостоянка приносила семь тысяч с хвостиком, таксомотор – пятнадцать. С леваками и чаевыми в последние годы была напряженка. Как кризис шарахнул, так сдачи стали дожидаться даже жрицы любви. Да что там путанки! Обитатели шикарных коттеджей, отправлявшиеся «прилично покушать», яростно бились за полтинник, доказывая, что раньше их возили за двести пятьдесят.

Бывали, конечно, и приятные исключения. На прошлой неделе, например, один «солидол» в официальном твиде жену свою молодую выслеживал. По всему городу мотались за ее Лексусом, пока она, голубушка, не погорела, кинувшись в объятия какого-то гориллообразного качка. Мужик мобильником сделал несколько снимков парочки и, даже не взглянув на счетчик, оставил на сидении два косаря. То ли с горя, то ли от радости.

Еще был случай – братки гуляли по поводу выхода из исправительного учреждения своего корефана. По дороге в ресторан «Зимний сад», раскинувшийся на крыше гостиницы «Золотое кольцо», «Владимирский централ» распевали.

Душевные оказались ребята, нежадные: пытались его угостить то «Виски», то травкой. Звали с собой отужинать. «Спасибо, парни, но мне работать надо. К тому же, я высоты боюсь», – отбоярился он от их щедрот. Тогда братки предложили ему свою «крышу»: «Если тебя кто обидит, скажи, что мазу за тебя держат Жора Бурый и Лева Хрипатый». Дмитрий тогда изрядно струхнул, вспомнив анекдот: «Охранная фирма „Хари Крыша“ предлагает „бомбилам“ свои услуги. Пока по-доброму, по-хорошему предлагает», но, обдумав ситуацию, решил посвятить пассажиров в свою проблему. Не зря говорят: нахальство – второе счастье.

Братки расчувствовались и из перетянутой аптечной резинкой пачки, вытащили пять банкнот с ликом Бенджамина Франклина. «Пацану – на витамины! – прохрипел Лева, засовывая купюры в нагрудный карман Корзуна. – Вырастет, силой нальется – придет нам на смену!». «Не приведи Господь! – подумал Дмитрий, а вслух произнес: «Дай вам бог здоровья и детей послушных». Было это в начале весны. С тех пор – никакой сверхприбыли.

Убытки же место имели. На днях шеф оштрафовал его на пять сотенных за то, что взял с клиентки лишнее. А как тут было не взять, если он лахудру эту полчаса дожидался? Она, видите ли, в обеденный перерыв ездит домой таксу свою кормить. К офису ее из-за ремонтных работ было не подобраться. Пришлось два квартала объезжать, чтоб от самого крыльца забрать и ждать потом до морковкиного заговенья.

А в прошлую субботу вез из бани тройку распаренных собутыльников. Третий должен был рассчитаться за всех. Дал тысячную – сдачи не оказалось. Пришлось ехать менять в магазин, где должник благополучно испарился. И ничего не попишешь – такси предусмотрительно вызвали со служебного телефона бани. Ищи – свищи!

И как в таких условиях не приписывать километраж? Как опытный «извозчик», Корзун, конечно, ориентировался, кому можно накинуть, а кому нельзя. Да и не наглел – знал меру. Брал, можно сказать, за дополнительный сервис – мог легко подхватить любую тему для беседы и вовремя заткнуться, если клиент не был настроен на общение. Имел в машине огромный запас музыки и несколько новинок кино и мультфильмов для пассажиров с детишками, что позволяло ненавязчиво приподнять цену при поездках на длинные расстояния.

Дмитрий не считал это мошенничеством. Навар рассматривал как компенсацию за изнурительный труд. Работал он по двенадцать часов в сутки. В половине восьмого утра уже выезжал на линию, в девятом часу вечера возвращался домой. В день наматывал по двести километров. К концу смены его шатало из стороны в сторону, страшно болели спина и шея, кружилась голова. Даже перекусить толком было некогда – в обеденный перерыв он мотался к сыну в больницу. Ночи же проводил в «скворечнике» на автостоянке.

Корзун не помнил, когда в последний раз был на футболе или рыбалке, смотрел «добрый» отечественный фильм, читал детектив. Он, как робот, был запрограммирован на получение суммы, которая позволит поставить Кольку на ноги. Все остальное не имело никакого значения.

А ведь именно он настоял на появлении на свет младшего. И жена, и теща, и дочь – все были против. Как чувствовали, что их материальный уровень опустится в точку замерзания. С началом болезни Николаши они стали злыми, задерганными и чужими. Варька утром уходила в школу и возвращалась исключительно на ночевку, все время проводя в семье подружки-одноклассницы. Жена постоянно истерила, упрекая его во всех смертных грехах. Теща ходила с поджатыми губами, а недавно вообще выдала: «Наплодил детей пол-Китая, а нам теперь хоть в петлю лезь!».

Будучи сиротой, он всегда мечтал о большой и дружной семье, но его первый ранний брак распался. Бывшая половина запретила ему видеться с сыновьями, и он с горя женился на первой встречной – девушке, которую подвозил в такси.

Люся была замечательной женой, но очень нервно реагировала на любые разговоры, связанные с продолжением рода. Она, вроде, и не отказывалась родить ребенка, но каждый раз после подобных бесед глаза ее были на мокром месте. В конце концов, супруга ушла от него, оставив записку: «Мы совершенно не подходим друг другу. Наш брак был обоюдной ошибкой. Прости».

Через два года он снова женился и опять на своей пассажирке. Та сразу же родила ему дочь, вызвала из Костромы маму-пенсионерку и, сделав прописку, перепоручила ей все заботы по уходу за ребенком. Все шло, в общем-то, неплохо, пока Наталья не забеременела снова. Дмитрий дико обрадовался, только и говорил о будущем сыне. Тоска по близнецам уже притупилась. Те же, наоборот, стали доставать его регулярно. К тому времени сожитель их матери переметнулся к какой-то актрисульке, и алиментов Корзуна на жизнь стало не хватать. Пацаны все время звонили Дмитрию с просьбами материального порядка: то им нужны были престижные мобильники, то профессиональные фотоаппараты, то «настоящие фирменные кроссовки», то велосипед «на толстой резине», то отдых в Крыму, то репетитор по-английскому, то празднование дня рождения в боулинг-клубе…

Пока не родился Колька, Дмитрий еще как-то выкручивался. Потом краник пришлось прикрутить. С этого момента отношения со старшими испортились окончательно. Все надежды Корзуна были теперь обращены к Николаше, но тот, по определению бывшей тещи, оказался «бракованным». Такие вот дела…

В дверном проеме показалась лысая голова Пахомыча.

– Физкульт-привет мастерам машинного доения! – поздоровался сменщик. – Массу давим? Это правильно. При твоем образе жизни недолго и кони двинуть.

Из вместительной рогожной торбы с портретом Свинки Пеппы пенсионер достал глиняный горшок, завернутый в махровое полотенце.

– Тут тебе Кондратьевна пирожков с печенкой передала. Теплые еще. Заправляйся.

Пока Дмитрий завтракал, Пахомыч выгрузил на стол пачку новых сканвордов и ворох свежих газет. Определил в холодильничек упаковку пива. Аккуратно сложил в навесной шкафчик пакет с начиненными джемом Владимирскими пряниками.

– Ох, Митяй, – тяжело вздохнул он, глядя на сменщика, – тебе сорок три, а выглядишь на весь полтинник – седой, худой, дерганый. Одеваешься черти как…

Дмитрий оглядел свои старенькие джинсы, свитер-самовяз, еще достаточно крепкие полуботинки на микропорке. Все, вроде, нормально. Видать не с той ноги, встал сегодня Пахомыч.

– Ты бы в церковь сходил, что ли…

– Неверующий я, дядь Вань…

– А в окопах, сынок, атеистов нет. Все мы «сами с усами», пока жареный петух в одно место не клюнет. А когда беда случается, на что-то опереться надо. Малый-то как?

– Стабильно хреново, – буркнул Корзун, застегивая куртку. – Спасибо за пирожки. Пошел я на трудовой фронт.

– Что-то тебя покачивает, однако, – заметил Пахомыч. – Крепче за шоферку держись, баран!

Переступив порог квартиры, Дмитрий обнаружил, что он не один – и туалет, и ванная комната были заняты. Стало быть, Варька прогуливает школу, и с тещей, к несчастью, разминуться не удалось. Дико хотелось спать. Нужно было как-то взбодриться. Он прошлепал в кухню, сделал себе двойной кофе.

Потягивая напиток из синей надколотой чашки, Корзун размышлял о своей невезучести. Еще в детстве зловредные дворовые пацаны дали ему кличку Счастливчик, насмехаясь над его способностью постоянно попадать в глупые истории. Тетка, у которой он рос, называла его не иначе, как Тридцать Три Несчастья. Первая супруга утверждала, что он – дерьмоуловитель, последняя считала его жертвой обстоятельств. Так, может, они правы?

На пороге кухни возникла Варька. Увидев отца, виновато потупилась.

– Почему не в школе? – поинтересовался Дмитрий.

– А у нас – физ-ра.

– И что? На нее ходить не надо?

– Физручка заболела, замену ей пока не нашли, – произнесла девочка, оскорблено вздернув подбородок.

– Ну-ка принеси дневник!

Та даже ухом не повела. Стояла и нагло хрустела сушкой.

– Явился, воспитатель хренов! – вихрем ворвалась в кухню теща. – Пять минут в сутки ребенка видит и те умудряется испоганить. Иди, деточка, собирайся в школу. А тебе, зятек, бриться пора и – на работу.

Корзун крякнул и пошел в ванную. На скандал у него просто не было сил. Когда закончил утренний туалет, в квартире уже было пусто: Варька таки отправилась грызть гранит науки, теща пошла на рынок за продуктами.

Голова немилосердно гудела. И только он принял две таблетки цитрамона, как кто-то позвонил в дверь. На пороге стояли активистки их подъезда: пенсионерка баба Клава и бывший профсоюзный деятель Генриетта Карловна Попогребская. Обе держали в руках какие-то списки. Не иначе, собирают деньги на озеленение двора.

– Милые дамы, в другой раз – дико опаздываю на работу, – попытался улизнуть Дмитрий.

– Стоять, Корзун! – привычно скомандовала Генриетта, вставив ногу в дверной проем. – Подписываешь петицию и свободен, как бизон в пампасах.

– Что это? – просипел он, недобро покосившись на бумаги.

– Судебный иск, – отчеканила баба Клава.

– К кому?

– К аспидам этим, – кивнула она в сторону двора, откуда беспрестанно доносился шум. Обещали фильтры установить до десятого марта текущего года? Обещали! И где она, эта шумоизоляция? У меня вся пенсия уходит на таблетки от головной боли. Дед мой вообще оглох. Внуки целый день ходят с берушами, как глухари на току – недокличешься-недозовешься. Это, по-твоему, нормально?

Три года назад прямо под окнами их дома была сооружена котельная. К круглосуточному шуму, который она издавала, привыкнуть было невозможно. От постоянной вибрации жители квартала не могли спать, жаловались на снижение слуха. Эксперты сделали замеры и подтвердили: жить здесь опасно. Уровень шума и низкочастотный инфразвук превышают нормы в несколько раз, что губительно сказывается на состоянии нервной, эндокринной и сердечнососудистой систем. После жалоб, посыпавшихся в прокуратуру, Роспотребнадзор и уполномоченному по правам человека, власти поклялись установить специальные фильтры, способные снизить уровень вибрации до нормы. И, конечно, ничего не сделали. Так что, правильно народ колотится, требуя закрытия «душегубки». Будешь, молча, пить цитрамон, долго не протянешь.