Читать книгу Правильный выбор – 2 - Татьяна Ренсинк - Страница 7

Пред алтарём в молитвах

Ты ищешь всё спасения.

Исповедь слышит имя,

Да к истине прозрения.

Не погасают свечи.

Священник просит прямо:

Готова ты, но в свете

Кто-то и против встанет.

Холод осенний воет.

И нет спасенья в храме.

Твои сомненья гонит

Уверенный октябрь.

В три воскресенья службы

И в празднике объявлен

Церковною молитвой

Твой скорый день венчания.

Прошла ты и причастие.

Билет святой подали.

Но в сердце стужа правит.

Судьбе вы проиграли.

Тщетны были попытки Ирины отговорить Милану от предстоящего венчания. Подготовки уже начались. Обидевшись совсем на то, что Милана неприступна, упряма и не желает менять ничего, Ирина в день примерки венчального платья осталась сидеть в своей комнате…

– Ириночка, – умоляюще и голосом, и видом вошла к ней Милана.

Платье на ней было белоснежной красоты. По подолу, рукавам и груди переливались в узорах холодным цветом серебряные нити.

– Уходи, – опустила взгляд Ирина.

Она сидела на полу под окном, а перед ней лежало письмо, которое читала, но оставила лежать. Милана вобрала в себя дополнительный воздух, чтобы удерживал силу духа крепче.

– Я должна, пойми, – села она на стул. – На прошение моё отправиться к Алексею даже не взглянули… Позаботился всё-таки Николай Сергеевич… Не выпустят меня. Долг у меня, видать, иной.

– Плохой этот граф, я верю князю, – высказала опять своё Ирина, уставившись глазами в письмо. – Обманет… Не выполнит обещания…

– Ты так и будешь его князем величать?… Это от Дмитрия Васильевича? – заметив письмо, поинтересовалась Милана.

– Да, получила через дежурного. Спрятал он весточку в сюртук и передал отослать мне. И Дмитрий Васильевич,… он не одобряет, молит отменить всё и не верить графу, – взглянула Ирина заплаканными глазами на подругу, которая в наряде невесты казалась бледной и горестной, словно то перед ней сидела смерть.

– Это моя последняя надежда спасти Алёшеньку,… да и Ивана обрекать на бедность я не смею, как он не уверяет в обратном,… будто проживут без этих денег, – молвила Милана. – Завтра в последний раз иду на исповедь, пройду обряд причастия,… а там и венчание будет…

– Коли никто против не скажет, – усмехнулась Ирина, намекая, что все планы могут сорваться.

– Ты не сделай этого, – покачала головой Милана. – Граф клялся Ивану, принял угрозу смерти, коли обманет. Обещал он и меня не трогать! Поверь же, всё может быть хорошо!… Клянись, что не скажешь и слова против!

Ирина молчала. По её щеке потекла одиночная слеза. Разрывалась внутри души и не знала, какой выбор предпринять, но верх одержало подчинение дорогой подруге…

Никаких помех к предстоящему венчанию не произошло. Никто не высказался против. Закончила церковь в Петербурге и церковь в деревне у имения Нагимовых троекратное объявление об этом венчании. Закончились исповеди, причастия. И завтра уже ожидает великое таинство предстать перед алтарём, Богом и людьми, чтобы воссоединить две жизни в одно…

А пока тот день не настал, Николай Сергеевич с супругой позаботился о приданном Миланы: к дому графа Краусе в Петербурге стали подъезжать повозки. В первой повозке деревенский мальчик держал икону, а рядом с ним стоял новенький самовар. Далее следовали ещё повозки, в каждой из которой были те или иные вещи, сопровождаемые то супругой Николая Сергеевича, то сестрой Якова – Алевтиной, согласившейся помогать во всём. Этот подвод встретила мать Павла Петровича Краусе…

Графиня была всё ещё в полном расцвете сил, а стеклянный взгляд и молчаливость никак не говорили о присутствии желания участвовать в происходящем. Она лениво раздавала указания, куда что нести, и сама лично присутствовала при описи всего привезённого имущества, недовольно проворчав про доставленную в дом клетку с канарейками.

В тот же день были разосланы приглашения для Петербургской знати. Это были именные билеты, где указали имена жениха и невесты, время и церковь, где будет проходить венчание, а так же адрес бала, о котором было дано подробное описание…

…День настал… Милана была готова с раннего утра. Сидя в наряде посреди гостиной, она упрямо пялилась вдаль, находясь где-то в своих мыслях…

Отогнать муку о потере любимого, несостоявшейся с ним жизни, никак не получалось. Страх и чувство долга бились в ней бесконечностью войны, а перед глазами раскрыли присланный подарок жениха, достали оттуда гостинцы, достали нежную фату и тут же украсили её причёску.

После этого вошёл и прибывший к венчанию Иван. Он поднёс к Милане серебряный поднос, на котором красовались белые перчатки. Ольга видела, что Милана от переживаний не может больше шевелиться, и помогла ей надеть их, после чего следовала с нею до порога.

От самого дома до ожидавшей их свадебной кареты Иван вёл Милану, и её осыпали монетами те, кто собрались порадоваться и кто не знал истинной причины данного союза, хотя замечали некую печаль в лице невесты…

– Ты уверена? – шепнул Иван, когда Милана уже была в карете. – Не нужно нам это наследство.

– Алёшеньке долю облегчить обещано, – молвила, как во сне, та и больше не сказала ничего.

Не выдерживая видеть свою подругу, вот так вот отдающую свою жизнь в руки недостойного человека, Ирина осталась стоять в доме и наблюдать всё из окна. Как только кареты со всей процессией отправились в путь, она бросилась в кресло рядом, и никак никто бы не смог остановить вырвавшихся её рыданий…

…Под церковное пение входили жених и невеста в церковь… Встали на белое полотно перед аналоем с Крестом и Евангелием… Ответили утвердительно на вопросы священника… Вручены им были свечи. Зачитаны были молитвы. Возложили венки им на головы, и стали они супругами…

Внесли чашу. Наполнена она была вином, которое отпить им дали три раза. И повёл священник их вокруг аналоя, остановил перед Царскими вратами и прочитал назидание…

Венчание закончилось, а вместе с ним и жизнь, как решила для себя Милана, принимая всё, словно то похороны. Она держалась только ради долга, к которому себя сама подвела и настроила. Лишь мысли о том, что кому-то будет лучше от этого союза, и что у неё будет ребёнок от любимого человека, утешали изнывающую душу.

И, наконец-то, промчался свадебный день… Милана надеялась остаться одна в своей новой спальне, но супруг вошёл следом и закрыл за собою дверь…

– Как я мечтал об этом, – сказал он и приблизился. – Теперь мы будем вместе навсегда. Я буду самым счастливым на свете.

– Павел Петрович, – задрожали взгляд и душа Миланы. – Вы же знаете, что люблю я Алексея.

– Ради Бога, – усмехнулся он. – Любите, кого угодно, но выставлять меня на посмешище не позволю. А посему,… Вам надлежит быть нежной и уступчивой со мной. В моей власти не выполнять обещанного, – предупредил он и стал спокойно расстёгивать тесёмки её наряда.

Милана задрожала не только в душе. Её тело было против нежеланных прикосновений, но,… оказавшись вдруг вдавленной в постель под грубостью угроз,… через себя,… через силу,… позволила собою владеть…

– Что мы наделали, Николя, – прошептала в ужасе супруга Николаю Сергеевичу, когда они отошли от дверей Миланы и её теперь мужа.

Николай Сергеевич молчаливо уходил с супругой к выходу. На улице уже ждала карета, готовая немедленно отправляться в путь…

– Нам здесь больше делать нечего, – тихо ответил он, и скоро экипаж уносил их прочь от Петербургского дома графа Краусе…