Читать книгу Мамба и Ёнка - Татьяна Троценко - Страница 26

***

Полина Сергеевна, бывший классный руководитель десятого «А», энергичная женщина средних лет в мягких вышитых тапочках и строгом, надетом по случаю меня, костюме.

– Дмитрий?.. Алексеевич. Вы звонили, да? Очень приятно, проходите.

За спиной ее раздавался писк, возня, топот и хохот, весело лаяла собака.

– Тих-аа! – обернулась она назад и, уже приветливо оборотившись ко мне, повторила, пятясь. – Проходите.

Тесная прихожая была завешана в два ряда шубками, шапками, пальтишками. Пальто топорщились один поверх другого и норовили ткнуть в глаз жесткими полами. Пока я раздевался, пристраивал поверх всего свою шапку, подбирал шапку с полу и опять пристраивал, Полина Сергеевна проводила в комнате за висевшими на двери свитерами воспитательную беседу:

– Дядя приехал из Москвы. Ему нужно поговорить с мамой. Не мешайте нам полчаса. Ваня – ты старший, займи малышей.

Я причесывался перед зеркалом, раздвинув шубы. Свитера на двери колыхнулись, я с располагающей улыбкой повернулся к дверям. Вышел зеленоглазый серый сибирский котище. Дверь открылась чуть шире. Я дружелюбно улыбнулся и приветливо кивнул. За котом протиснулась рыжая собака, хвост колечком. Дверь окончательно распахнулась, насколько позволяла груда одежды наверху, и в проем одновременно попытались выйти три одинаковых мальчугана в одинаковых джемперах и штанах с резинками понизу.

– Пусти! Я! Я – первый! Я!

Мальчишек сгребли внутрь комнаты сильные женские руки. И Полина Сергеевна выскочила в коридор, прихлопнув за собой дверь. Свитера замахали рукавами.

– Ваня, смотри за ними! – крикнула она мне в лицо и виновато улыбнулась, пожав плечами.

– Это всё ваши? – уважительно спросил я, выстраивая в уме тактику разговора.

– Мои. Это не все еще. Две дочи спят в дальней комнате.

– Спят? – я с трудом представлял, как можно спать в таком бедламе. За дверью слышалось блеянье, буйное ржание, крики «Пусти меня к маме» и щедрые шлепки, которые раздавал, видимо, оставшийся за главного Ваня. – Вы, наверное, очень любите детей. В наше время решиться на такое – подвиг.

Полина Сергеевна немного смутилась:

– Дочу просто очень хотели с мужем. Первый Ваня родился, потом трое вот этих охламонов разом, потом все же надумали дочу. И то аж две получилось. Ваня смеется теперь, говорит, что у него, наверное, тоже брат-близнец есть, все спрашивает, не забыла ли я его в роддоме.

Мы засмеялись.

– Пойдемте на кухню.

– Пойдемте. Извечное интеллигентское место, – пошутил я…

– Низовский? Конечно, помню. Этот десятый «А» был первый у меня.

Я настороженно подобрался, нервно оглаживая папку. Памятуя реакцию Софьи Вениаминовны, потихоньку включил диктофон.

– Сеня, высокий такой. Он так смешно брал определенный интеграл! Ахаха, вы не поверите, сначала подставлял пределы, а потом, – она фыркнула, наклонилась ко мне и даже взяла за рукав. – Потом интегрировал. И вы знаете, даже иногда сходилось с ответом. Забавно!

Я кривенько улыбнулся, не зная как реагировать.

– К сожалению, Полина Сергеевна, мне эта история не о многом рассказала. Со школьного курса про интегралы помню только крючок, которым он изображается. Да, еще анекдот: вам интегралы в жизни пригодились? А как же, профессор, у меня шляпа один раз в лужу упала, я проволочку интегралом скрутил да шляпу-то и вытащил. Хм-м.

– Да вы что! Конечно, вам не понятно. А я вам объясню сейчас.

На плите кипела каша, гневно подпрыгивая крышкой, в кухню ломились тройняшки, гавкала собака. Полина Сергеевна не замечала ничего. С упоением миссионера она писала на обратной стороне листа из моей папки интегралы, цифры и буквы, и как-то так понятно объясняла про интегрирование по dx (дэ икс) и dy (дэ игрек), что уже через час я заливался над совсем другим анекдотом.

– В психушке один больной математик подбегает к остальным больным и кричит: «Я тебя дифференцирую! Я тебя интегрирую!!!» Все от него шарахаются и разбегаются, а один сидит себе спокойненько. Математик ему: «Я тебя дифференцирую! Я тебя интегрирую!!!» Тот отвечает: «А я е в степени игрек!» «А я по игрек продифференцирую!»

– Вот, понимаете теперь про Сенины интегралы? – заглядывала она мне в лицо разгоревшимися глазами.

– Понимаю, – обрадованно сказал я. – Забавно. Вы хороший учитель, Полина Сергеевна.

– Спасибо.

– А давайте, Полина Сергеевна, еще что-нибудь вспомним.

– А давайте, – разошлась она. – Как говорится, главная задача математики узнать, а не все ли равно?

– Постойте, Полина Сергеевна, – пленка в диктофоне подходила к концу и я с опаской на него поглядывал. У меня была запасная кассета в кармане, но я боялся вспугнуть учительницу. – Вот, я знаю, в десятом классе ребята ставили самостоятельно спектакль и там Арсений Низовский играл свою первую роль. Расскажите, пожалуйста.

– Спектакль, ну, конечно, конечно, помню. Как сейчас помню. Витя, не тяни Мишу за хвост! Ваня, забери их! Спектакль назывался «Королева Гипотенуза».

Я насторожился.

– Да, там был сложный сюжет. Понимаете, треугольник, – и шепотом добавила, округлив глаза. – Любовный. Там была Гипотенуза. И два влюбленных катета. Там еще были точки, вершины треугольника. Был Пифагор. Углы, синусы. Сложный сюжет.

– А Низовский? – выдохнул я.

– Низовский был. Он в третьем акте на стол накрывал.

Чувствуя, как пол колышется под ногами, я сдавленно спросил, хватаясь за диктофон, как за сердце:

– Но его роль, она чем-нибудь запомнилась вам?

– Да, он поднос уронил, – хихикнула по-девчоночьи Полина Сергеевна.

Щелкнуло, пленка кончилась, диктофон выкинул кассету.