Читать книгу Мозаика - Тьере Рауш, Тьере Рауш - Страница 3

Ярдар безнадежно смотрел на темнеющее небо над лесом. Тяжело вздохнул, и опустился на колени. Тонкие штаны намокли от снега, но ему было все равно. Ярдар устал, а лес все никак не хотел выпускать из капкана. Левая рука безвольно повисла, рубашка пропиталась кровью. Прилипла к телу. Наконечник стрелы намертво засел в плече между костью и плотью, вытащить не получалось, хоть ты тресни. На бледном, в ссадинах, лице лихорадочным огнем горели янтарные глаза. Губы растрескались, подбородок заляпан кровью. Голова гудела, однако мысль о том, что он вот-вот набредет на какую-нибудь деревушку, помогала сохранять ясность разума. Безуспешно кутаясь в тонкий кафтан, Ярдар пытался утихомирить боль. Нутро ныло, складывалось впечатление, что все в нем превратилось в месиво. Сломаны ребра с правой стороны, при каждом вздохе юноша готов был выть от боли, но нельзя – быстро отыщут, а ему хотелось дотянуть хотя бы до весны, чтобы увидеть своими собственными глазами черное побережье сурового моря. Он много раз слышал, что среди песчинок можно увидеть крупицы золота, которые сверкали и переливались в свете теплого солнца. Откуда эти крупицы там берутся – понятия не имел, но как же красиво это звучало!

Отдышавшись, Ярдар поковылял дальше, придерживая руку. Остановился, захрипел. Ребра встали на место. В кармане кафтана тихонько загудели самоцветы.

Впереди, среди деревьев, замаячил одинокий огонек. Ярдар побрел вперед с новыми силами – огонек вселил в него надежду, что ему помогут хотя бы вытащить стрелу, вдруг это чья-то хижина? Возможно, там для него найдется кусок хлеба и кружка с чаем, а если повезет, то к хлебу добавится сыр и – раз уж он мечтает – ломтик свинины.

Огонек расщепился на части при приближении: один большой и несколько поменьше. Сердце Ярдара забилось с удвоенной силой – затуманенный разум нарисовал небольшое поселение, где, возможно, отыщется лекарь. От внезапного удара по затылку парнишка повалился в снег. Он попытался подняться, но ему не позволили. Последовал удар по правому боку. Ярдар заорал изо всех сил – ребра снова треснули и тут же начали восстанавливаться.

– Гаденыш, – прошипел некто и сплюнул на землю, после чего закричал:

– Эй! Двигайте сюда!

Корчась от боли, ерзая в снегу, Ярдар ощутил, как его схватили за волосы и приподняли над землей. Огоньки быстро приближались. Юноша попытался вырваться из захвата, но тщетно, оставалось лишь неуклюже барахтаться. Ярдар увидел, что перед ним остановились две пары сапог, к которым после присоединились еще две.

– Неважно выглядишь, дружок, – довольно пробухтел низкий голос и парнишку подхватили под руки, подняли.

Он увидел довольно ухмыляющееся лицо кровососа.

Ярдар криво усмехнулся, за что получил оплеуху и тихо заскулил. Некоторое время назад он попытался всадить клинок между глаз, да только слегка промазал и оставил оппонента наполовину слепым. Восстановление еще не началось, кровь заливала лицо. В руке у кровососа факел, как и у остальных пришедших.

– Да ты никак замерз, – довольно цокнув языком, сказал кровосос, вытирая кровь со щеки. – Ну, ничего, сейчас отогреешься.

Ярдар плюнул, метясь в поврежденный глаз, после чего получил крепкий удар в нос. Парнишка захлебнулся от боли, из глаз брызнули слезы. Его поволокли в сторону костра, который издалека казался самым большим и ярким из огоньков. Бросив на Ярдара оценивающий взгляд, а затем, посмотрев на костер, кровосос поджал губы и велел другим с факелами собрать костер побольше. Когда толстая веревка обвила его грудь, Ярдар издал вопль: слишком туго для еще неокрепших ребер. За этот выкрик снова прилетел удар в нос, от которого Ярдар всхлипнул, сжался. Гогоча и переговариваясь о чем-то между собой, кровососы с факелами разошлись по сторонам, чтобы набрать побольше веток. На корявых ветвях дуба восседала любопытная стайка ворон. Они наблюдали за происходящим, время от времени хрипло каркая, будто подначивая поскорее бросить юнца в огонь. Одноглазый присел на корточки перед самым лицом Ярдара.

– Веришь – нет, никого еще живьем не сжигал, – он плотоядно улыбнулся, демонстрируя две пары клыков на верхней и нижней челюсти.

Барбароец.

Одноглазый протянул руку и стал ощупывать кафтан юноши – искал украденное. Пропажа обнаружилась сразу, однако руку мужчина не убирал вплоть до того момента, как не облапал пленника целиком. Затем извлек находку и спрятал ее уже в кармане своих брюк.

– Ты порочишь честь своего эрстера. Если он узнает кто на него работает… – Ярдар, вероятно, надеялся на то, что у кровососа взыграет совесть.

Но тот загоготал, поближе придвинулся к Ярдару. Взывать к совести, придумал тоже. И раз барбароец так далеко забрался, то его мало что волновало в принципе. Изгнанник, наверное.

– Хорош, хорош, – довольным голосом произнес он, касаясь щек Ярдара ледяными ладонями.

Украдкой оглянувшись на своих, бродивших неподалеку, мужчина потянулся было к бедрам юноши, но тот заверещал изо всех сил:

– Помогите!

Выкрик эхом прокатился по лесу, спугнув воронье. Ответом на отчаянье Ярдара был довольный гогот тех, кто отправился собирать хворост.

– С криками-то оно повеселее будет, – кровосос хмыкнул и принялся стаскивать с Ярдара пояс.

Парнишка уронил голову на грудь и сидел так, напоминая своим видом безвольную куклу. Пинаться и выкручиваться не выйдет, слишком туго связали, а вот для насильника это даже кстати. Жалкая потуга брыкнуться награждена ударом по левому плечу. Только-только отступившая боль вспыхнула с новой силой, от чего Ярдар дернулся и снова закричал. Когда с него уже стаскивали брюки, он стиснул зубы, давясь рыданиями, сжал ноги поплотнее. Одноглазый хрипел, что-то бормотал, тихо смеялся, пытаясь стащить брюки как можно быстрее.

Как в следующий миг голова барбаройца со свистом улетела куда-то в сторону дуба, на котором еще недавно ютились вороны.

Глухо ударилась о ствол дерева и, с легким шорохом прокатившись по снегу, замерла в нескольких сантиметрах от костра. Безглавое тело тут же обмякло, повалилось наземь. Ошарашенный Ярдар с ужасом смотрел, как кровь заливает утоптанный снег. Метнулась тень. Тело утащило вдаль.

Сумерки сгустились.

Факелы других кровососов стали едва различимыми и воцарилась звенящая тишина, которую спустя мгновение прорезали вопли. Огоньки опали и потухли. Теперь уже не Ярдар взывал о помощи. Кричали так, словно их рвали на части, причем всех одновременно. Когда все стихло, Ярдар увидел, что от деревьев отделилась неимоверно высокая фигура, она медленно двинулась по направлению к парнишке. Фигура сначала подошла к голове несостоявшегося насильника, подняла ее за волосы. Разглядеть лица незнакомца не получилось бы при всем желании: на голову наброшен капюшон, в несколько слоев сверху намотан шарф грубой вязки. Незнакомец цокнул языком, повернулся к Ярдару, бросил голову обратно в снег. Одежд не угадать, то ли на нем какой-то балахон, то ли он закутался в ночь, в самый темный ее час. Незнакомец приблизился, сел на корточки. Ярдар думал, что их лица окажутся на одном уровне, но прогадал. Даже в таком положении исполин смотрел на парнишку свысока. От него одуряюще несло кровью, мускусом, сандалом. Юноша прекрасно знал этот запах. Так пахли деревянные безделушки, которые жрецы любили расставлять в святилище.

– С-спасибо, – заикаясь пробормотал Ярдар.

Незнакомец протянул руки и дернул веревку. Мгновенно, с треском, она порвалась. Ярдару стало легче дышать. Он с опаской таращился на незнакомца, у которого на миг в прорези между капюшоном и шарфом сверкнули золотым огнем глаза. Возможно, просто показалось?

– Одним спасибо тут не обойдешься, – донеслось из-под шарфа. – Чего вылупился? Штаны подтяни свои да пошли.

Ярдар закивал, стал натягивать брюки, путаясь в завязках. Чувствуя на себе прожигающий взгляд незнакомца, Ярдар покраснел. Ему отчего-то было стыдно. Глубоко вздохнул, будто набираясь терпения, и, возможно, мужества, незнакомец поднял юношу на ноги, помог подтянуть штаны, кое-как застегнул ремень. Ярдара прошиб пот, а на затылке волосы дыбом встали: вместо обычных человеческих рук он увидел то, что лапами язык назвать не поворачивался, а руками и подавно. Покрытые короткой лоснящейся шерстью, оканчивающиеся острыми когтями.

– Идти сможешь? – лениво спросил незнакомец.

– Д-думаю, да, – Ярдар старался не поднимать головы.

– Ну, идем.

Ничего не вышло. Сделав пару шагов, обессиленный Ярдар чуть не упал, но дополз до тела кровососа, вытащил из кармана то, что умыкнул из святилища.

– Чтоб тебя, коротышка, – проворчал незнакомец и, подняв юношу словно пушинку, взвалил себе на плечо.

У Ярдара все сжалось внутри – из-под балахона незнакомца задорно выглядывал длинный хвост с кисточкой на конце.

– Куда вы меня хотите забрать? – тонким, натянутым от ужаса голосом спросил Ярдар.

– Рот закрой, а то снега налопаешься.

Незнакомец сделал шаг назад и они понеслись с огромной скоростью сквозь темноту, полную бушующей синей метели, шепотов, криков. Мимо неслись огни городов, проплывали звезды и луны. Метались тени с белыми светящимися глазами, смеющиеся и стенающие. Ярдар зажмурился и съежился, вцепившись правой рукой в балахон незнакомца. У парнишки кружилась голова, тошнило и он едва сдерживался, чтобы не поддаться позывам желудка.

Там было пусто, но Ярдару казалось, что вот-вот из него польется все то, что он когда-либо ел за свою жизнь.

∞

Путь закончился перед массивной входной дверью припорошенного снегом дома. Незнакомец поставил Ярдара на ноги и хлопнул по плечу, затем постучался. Никто не открыл. Ярдар судорожно вдыхал воздух, будто никак не мог надышаться. Спустя несколько минут после непрерывного стука, в дверном проеме показалось хмурое лицо молодой женщины.

– Чего тебе? – спросила она, сонно кутаясь в покрывало.

Из проема на Ярдара дохнуло запахом выпечки, теплом камина и табака. Хозяйка дома угрюмо посмотрела на шатающегося Ярдара, потом сердито зыркнула на незнакомца.

– Сколько раз просила не являться в таком виде! На что тебе уши дарованы? Кого ты мне притащил? – раздраженно пробурчала она, убирая со лба спутанные волосы.

– Домашнего зверька, чтоб не так одиноко жилось, – буркнул незнакомец и легонько подтолкнул Ярдара вперед. – Глянь, какой пригожий.

Женщина закатила глаза.

– Если кто-нибудь увидит…

– Да тьма кругом! В такую ночь дальше собственного носа ничего не разглядишь, что уж говорить про соседских гостей! К тому же ты так далеко забралась, твоих посетителей и при свете дня не рассмотришь.

Дверь отворилась чуть шире.

– Проваливай. И этого забирай, тут не постоялый двор, – презрительный кивок в сторону Ярдара.

Исполин прорычал что-то неразборчивое, затем попросту отодвинул женщину, широко распахнул дверь, впихнул Ярдара в просторный коридор, освещенный свечами, сплошь уставленный какими-то коробками и корзинами. Сам тоже зашел, согнувшись в три погибели. Женщина ругнулась и захлопнула дверь с такой силой, что у Ярдара заложило уши.

– Под ноги смотрите. Сломаете чего – куковать на улице будете!

Исполин издал смешок.

– Оба, – грозно добавила женщина и тот как-то ссутулился.

Она избавилась от покрывала, под которым оказалась просторная ночная сорочка темно-зеленого цвета с длинным рукавом.

– Куда его? – спросил исполин, попутно снимая с себя шарф и капюшон, под которыми оказалась заостренная морда, наподобие волчьей.

Третий глаз во лбу.

Увидев это, Ярдар испуганно икнул, попятился. Хозяйка и бровью не повела. Ярдару не привиделось сверкание из прорези – на него смотрели глаза-луны, расчерченные надвое вертикальным зрачком. Глаза светились золотым, злым огнем. Как и лапы-руки, морда исполина была покрыта черным мехом. На макушке – заостренные уши, а между ними короткие рога.

– Если не прекратишь таращиться, я тебе лицо обглодаю, – спокойно молвил исполин, снял балахон, остался в штанах, напоминавших шаровары и в легкой рубашке.

Следом он стащил тяжелые сапоги, явив Ярдару мощные ступни, отдаленно напоминающие те же волчьи. Исполин дернул хвостом. Женщина усмехнулась.

– На стол давай его, я сейчас приду. Ярдар вытаращил глаза и замер.

– Н-не надо на стол… – проблеял он, а остаток фразы попросту застрял в пересохшей от страха глотке.

Он сделал несколько шагов назад, но зверь взял свечу и потащил Ярдара в небольшую комнатушку, миновав кухню и гостиную. В комнатушке имелось огромное окно, будто его специально сделали таким, чтобы днем оно давало больше света. По центру – широкий стол, явно много чего повидавший. Вдоль одной из стенок выстроился высокий шкаф, вроде тех, что он видел в аптекарских лавках. Возле него – приставная лестница. На полке, прибитой к другой стене, красовалось множество стеклянных пузырьков, на каждом бирка из плотной бумаги, подписанная ровным, аккуратным почерком. Пузырьки разнообразны как по размеру, так и по цвету стекла: вот вам темно-коричневое, а вот и лазурное, и изумрудное. Исполин, все так же согнувшись, поставил свечу на пол, усадил Ярдара на стол и, посоветовав тому поберечь язык, с силой рванул стрелу за наконечник, торчавший из задней стороны плеча юноши.

Ярдар взвыл, стиснув зубы.

– Цел? – пробормотал зверь.

– Кто? – простонал Ярдар.

– Что! Язык цел?

Парнишка слабо кивнул. В комнату вошла хозяйка дома.

– Не мог подождать? – укоризненно бросила она зверю, увидев, как тот положил окровавленную стрелу на стол.

Хозяйка принесла простыню и аккуратно свернутые полоски из тугой ткани, вручила их исполину. Велела раздеть несчастного полностью, а сама пока собиралась сходить за водой. Ярдар торопливо полез в карман штанов, достал какой-то глиняный шарик и сжал в ладони. Зверь разорвал кафтан и рубашку, снял их, не особо беспокоясь о том, что каждое действие могло причинить боль, но Ярдар молчал, плотно сжав губы. Разорвали и штаны. Ярдар сидел, стыдливо прикрывая правой рукой причинное место. Потом исполин просто сел на пол, выжидая возвращения хозяйки.

– У вас есть имя? – робко поинтересовался юноша, всячески стараясь не глазеть на чудовище.

– Само собой! У кого его нет? – хмыкнул зверь.

Но не представился.

Так они и сидели в тишине, прерываемой лишь треском свечи, пока в комнатушку не вернулась женщина с глубоким тазом воды, над которым завивался пар. Под мышкой у нее было несколько полотенец. Все то время, пока женщина осторожно обтирала Ярдара ими, смоченными в горячей воде, зверь наблюдал за ней, то ли с любопытством, то ли с некой ревностью. Когда с купанием было покончено, хозяйка взяла с полки несколько пузырьков. Откупорив один из них, приказала Ярдару выпить из него залпом. Он подчинился, и горькая жидкость обожгла горло. От этого Ярдар даже не смог дышать, лишь открывал и закрывал рот, как вытащенная из воды рыба.

– Ничего, ничего, сейчас все пройдет, – увещевала женщина, поглаживая Ярдара по спине, сменив, наконец, гнев на милость.

Женщина туго перевязала грудь Ярдара, откупорила другой пузырек и выплеснула содержимое на рану от стрелы. Она зашипела так, как шипит раскаленный меч, опущенный в ледяную воду. Кровь на поверхности раны забурлила, вспенилась, а плоть под ней заныла и зачесалась. Хозяйка заверила, что и это временно. Пришел черед носа, который она сначала вправила на место, тоже полила жидкостью из второго пузырька. Потом натерла синяки душистой мазью. Ярдара закутали в простыню и зверь вынес его из комнаты, направившись в гостиную. Там он уложил парнишку на пол, на теплый ковер, поближе к камину, в котором весело плясали языки пламени. Сверху укрыл Ярдара толстым шерстяным одеялом, а под голову положил небольшую вышитую подушку.

– Мне бы поесть чего, – едва слышно прошептал Ярдар, на что зверь покачал головой:

– Все утром, сейчас только спать.

Ярдар долго ворочался, думая, что на него напрасно перевели ценные снадобья, но признаться в том, что рана от стрелы затянулась не из-за воздействия зелья, не решился. Ребра давно пришли в порядок. Ворочался и пытаясь найти удобную позу, и когда удалось, задремал под уютный треск поленьев. В полусне слышал, как туда-сюда ходит хозяйка дома. Снова повеяло табаком, к запаху которого примешался еще запах дикой малины. Ярдару снилось, что он снова в святилище. Жрецы столпились вокруг него. Среди жрецов был и тот, от которого юноша бежал всю жизнь. Ярдар видел на нем одежды жрецов, видел, что он стоял чуть поодаль, слегка ухмыляясь, а эти несносные няньки так и кудахтали над Ярдаром. Их голоса слились в раскатистый гул, и жрецы рассыпались песком.

Только стоявший в стороне остался при своем теле, вытянул руки, в которых держал головы жрецов.

∞

Ярдар проснулся от мерного стука.

В камине тлели угольки, в незанавешенное окно заглядывало холодное зимнее солнце, шел снег. Юноша осторожно сел. Встал, поплотнее закутался в одеяло. В гостиной немного прохладно. Пахло чем-то вкусным и живот начал громко требовать плотного завтрака, а лучше и обеда сразу. Ярдар поковылял к окну, из которого увидел как высокий крепкий мужчина колол дрова. На нем только просторные штаны, вроде тех шаровар, что был на звере прошлой ночью. Ярдар удивился тому, что мужчине не холодно. Парнишка вышел в коридор и прямиком отправился в кухню, где стены выложены причудливыми узорчатыми плитками, пол выстлан каменным полотнищем, теплым от жара шумящей печи. Хозяйка накрывала на стол. Увидев Ярдара, неловко застывшего в дверном проеме, она пригласила его присесть, но велела ничего не трогать, потому что еще не все готово. Гость сел за грубо обтесанный стол, на котором расставили глиняные тарелки и кружки. На широком блюде пылали жаром пшеничные лепешки, рядышком – два кувшина, в одном парное молоко, в другом – родниковая вода. Вокруг стола стояли разномастные стулья. Ярдар задрал голову к потолку и увидел гирлянды из пучков сушеных трав и овощей. Хозяйка достала из печи глиняные горшочки, сняла с них крышки, и по кухне поплыл запах куриного мяса и белых грибов. Ярдар шумно вдохнул и облизнулся. Таким лакомством его иногда баловала одна дородная бабка-повитуха, которая заглядывала в святилище, чтобы помолиться Восьмерке, а увидев слишком худого на ее взгляд юнца с остроскулым лицом, начала приносить вкусное тайком от жрецов. Ярдар услышал как хлопнула входная дверь, раздались тяжелые шаги и в кухоньку, согнувшись, заглянул тот самый мужчина, который рубил дрова на улице. Щеки его раскраснелись с мороза, в длинных каштановых волосах, собранных в хвост на затылке, белели снежинки. Глаза светились золотым и Ярдару стало не по себе. Мужчина хотел было снять медное кольцо на среднем пальце левой руки, но хозяйка его остановила:

– Даже не думай!

Он недовольно затоптался на месте, как ребенок, которого отругали за шалость.

– Знаешь же как мне не нравится, когда ты так бессердечно отдаешь приказы.

– Тогда никакого завтрака, – зеленые глаза хозяйки хищно сверкнули и мужчина, закатив глаза, подчинился. – Закончил с дровами?

Он кивнул, на минуту скрылся в коридоре и вернулся уже в рубашке. Хозяйка уперла руки в бока.

– Сапоги снимай, мне что, полы после тебя перемывать? После завтрака люди пойдут, что они подумают? Решат, что я неряха, а к таким уважения нет, как и доверия. Слух пойдет…

– Я понял, понял! – огрызнулся мужчина и в его оскале Ярдар увидел острые звериные клыки.

Сразу съежился.

Мужчина вернулся босым и присел на соседний стул.

– Вроде как предупреждал тебя, что лицо обглодаю, а ты все таращишься, – он пододвинул к себе один из горшочков, вдохнул запах еды полной грудью.

Парнишка отвел глаза, нахмурившись. Хозяйка села напротив и тоже открыла горшочек, прежде положив на стол три вилки.

– Меня зовут Ида, – произнесла она, накалывая на зубцы вилки гриб. – Эцур.

Она кивнула в сторону мужчины, шумно жевавшего лепешку в прикуску с курицей.

– Ярдар, – представился юноша, исподтишка бросив еще один взгляд на Эцура, за что получил подзатыльник.

– Прекрати, – процедила сквозь зубы Ида.

Эцур скривил губы, но промолчал. Ярдар тоже приступил к завтраку. Его терзали вопросы, и потому Ярдар предпочел набить рот поплотнее, чтобы они ненароком не сорвались с языка. Не удалось.

– Это ваш муж? – выдал юноша, косясь на Эцура.

Ида округлила глаза, рассмеялась.

– Упаси меня Гедда от такого муженька!

– Я вообще-то слышу, – буркнул Эцур.

– Просила не заявляться среди ночи образиной – не слышал, сейчас же слух прекрасный, да? – протянула Ида, от чего мужчина заскрипел зубами.

– Старый знакомый он мне, все никак долг не отдам. Вот и является, иногда притащит кого-нибудь вроде тебя, несчастного и израненного, а потом с довольным видом ходит, играет в человеколюбие. Ладно хоть помогает по дому иногда.

Эцур что-то проворчал, а Ида мгновенно отправила его на выход, не дав даже доесть, велела только не снимать кольцо, пока лес не скроет его от любопытных глаз.

– Простите, – пробормотал Ярдар.

Ида махнула рукой.

– Брось, Эцур бы тут целый день шатался. Скоро люди потянутся, а они его не любят. Побаиваются.

В дверь робко постучали. Ида вздохнула.

– Начинается. Ты ешь, ешь. Если не сложно, то потом убери со стола.

Ида пошла открывать. Послышались шаги и обернувшись на вход, Ярдар увидел, что пришла бедно одетая женщина, которая держала за руку мальчика лет восьми. У него все лицо было покрыто какой-то красноватой сыпью. Пока женщина снимала с мальчика шапку, Ида внимательно рассматривала сыпь, ласково спрашивая у мальчика есть ли сыпь еще где-то, кроме лица. Мальчишка зарделся, попросил Иду нагнуться и что-то зашептал ей на ухо. Хозяйка кивнула, потрепала его по волосам, попросила мать подождать в гостиной, а сама заглянула в кухоньку:

– Следующих проводи в гостиную.

Ярдар закивал. Ида взяла мальчика за руку и увела. Наверное, в ту комнатку, где вчера обрабатывала раны Ярдара. Пока он ел, в дверь постучали еще дважды. Пришел седовласый мужичок с косматой бородой, прижимавший к себе руку, обмотанную окровавленной тряпкой, и бледная молодая девушка с огромным животом. Увидев на пороге Ярдара, все еще закутанного в одеяло, они удивленно захлопали глазами. Мужчина просто молча прошел в гостиную, девушка спросила:

– А где Ида?

Ярдар объяснил, что хозяйка пока занята и велела встречать пришедших. Девушка нервно погладила живот и сказала:

– Боюсь, что не смогу ждать, пока она закончит.

Юноша растерянно смотрел на нее, пока не осенило, и он не побежал за Идой в комнатку, где женщина обрабатывала сыпь на животе у мальчишки темно-зеленой пахучей мазью.

– Чтоб тебя! – зашипела Ида. – Выйди немедленно!

– Там девушка пришла… – испуганно пролепетал Ярдар. – Говорит, что никак не сможет ждать.

Ида ругнулась и тут же вспомнила про юного гостя, который во всю ее разглядывал.

– Я ничего маме не скажу, – заверил он.

Ида дала мальчишке маленькую жестяную баночку, велела наносить мазь дважды в день, пока сыпь не исчезнет окончательно, и каждый день менять нательное белье. Мальчишка радостно ухватился за баночку, поблагодарил Иду, натянул рубашку, подхватил верхнюю одежду и выпорхнул в коридор. Хозяйка дома повернулась к Ярдару.

– Иди в мою спальню, найди в шкафу штаны и рубашку, переоденься.

Спальня Иды находилась справа от кухни, рядом с ней располагалась и купальня. В комнате из мебели имелась кровать, кресло у небольшого камина да тот самый шкаф, где Ярдар как раз нашел одежду. Штаны и рубашка были явно ему велики, но все же лучше, чем ничего.

Быстро переодевшись, Ярдар выскочил в коридор. Ида вела девушку под руку в комнатку, на ходу велела принести простыни, что хранились в коробке под ее кроватью. Оттуда же нужно принести полотенца. Затем Ида велела натаскать побольше воды из колодца. Она не на шутку нервничала.

– Где колодец-то? – только и смог спросить Ярдар, увидев, что девушка с животом была неестественно бледной и изо всех сил вцепилась в Иду, чтобы сохранить равновесие.

Девушка так плотно сжала губы, что они побелели. Ида не ответила. Когда Ярдар пронесся мимо гостиной, чтобы как можно скорее принести воды, он услышал:

– Парень, а как со мной-то быть?

Юноша заглянул туда. Седовласый мужчина обиженно сопел, поглаживая больную руку.

– Подождите немного, – пробормотал Ярдар, выискивая глазами свои ботинки.

Ага, вот они. Стоп, а где ведра взять?

Ведра нашлись у крыльца снаружи. Там же обнаружился и Эцур. Он курил трубку, выпуская кольца дыма и щурясь от удовольствия как сытый кот.

– Ты бы накинул чего-нибудь поверх рубашки, простудишься, – прохрипел мужчина, поправляя свой шарф, который он повязал вокруг шеи.

Капюшон Эцур решил не надевать. При свете дня оказалось, что дом Иды стоял в некотором удалении от остального поселения, будто на отшибе.

– Где колодец? – в свою очередь спросил Ярдар, подхватив на лету ведра, напрочь позабыв про мороз.

Не выпуская трубку изо рта, Эцур отобрал у Ярдара одно ведро и сказал идти за ним. Он шел медленно, вразвалочку, отчего юноша начал нервничать.

– Надо поторапливаться вообще-то, там роды назревают, – Ярдар попытался ускорить темп, но Эцур лишь лениво посмотрел на него.

– Хватит волноваться, спешить все равно некуда, – сказал он, выдохнув дым.

Ярдар замер на месте, поджал губы, собираясь разразиться гневной тирадой. А потом перевел дыхание и понял: он действительно перенервничал, нужно успокоиться. В таком деле паникой не поможешь, голова ясная требовалась. До колодца оказалось не так уж и близко. Пока набрали воды, пока дошли обратно до дома, у Ярдара сердце в пятки ушло, пусть он и старался держать себя в руках. Воображение рисовало не слишком приятные картины, одной из которых было то, что он как следует схлопочет от Иды за промедление. Эцур же был предельно спокоен.

– Зайдете? – спросил Ярдар, когда Эцур отдал ему ведро у крыльца.

Тот покачал головой.

– Я тут подожду.

– Чего подождете?

Эцур оскалился.

– Если хочешь, тоже приходи. Увидишь.

Едва Ярдар зашел в дом, как к нему бросилась Ида. На ней красовался длинный фартук, волосы она собрала в хвост.

– Почему так долго? Из одного ведра воду вскипяти, из другого оставь холодной.

Она сунула ему в руки пузырек из синего стекла и чистый кусок ткани.

– Как закончишь, обработаешь руку Бисша.

Когда вода закипела, Ярдар перелил ее в тазы, отнес в комнатку. Девушка лежала на столе, покрытым уже порядком испачканной кровью простыней, ногами к окну. Не кричала. Ее лицо оставалось таким же бледным, лишь покрылось испариной, исказилось болезненной гримасой. Она стискивала простыню под собой и что-то шептала.

В комнате очень жарко, пахло потом. Стыдливо отведя глаза от роженицы, юноша поспешил ретироваться и пошел в гостиную к Бисшу. Из комнатки донесся первый жалобный стон, а следом тихие уговоры Иды потерпеть и похвала, мол, какая ты молодец, все хорошо. Мужичок, кряхтя, развязал руку и юноша увидел на его кисти глубокий укус.

– Псина моя, – с некой ноткой гордости произнес мужичок. – Ощенится скоро, вот и не подпускает слишком близко. Сам дурак, полез к ней.

Остатками воды юноша промыл укус, а потом плеснул на него жидкость из пузырька. После того как Ярдар перевязал укус чистой тканью, мужичок рассыпался в благодарностях, достал из-за пазухи бутылку крепленой ягодной настойки, вручил и был таков. Ярдар растерянно поглядел на настойку, поставил ее на полку над камином, накинул на плечи одеяло, которым укрывался ночью, и вышел к Эцуру.

– Будешь? – мужчина предложил Ярдару трубку, но тот отказался.

Из дома доносились приглушенные крики роженицы. От них Ярдар чувствовал себя удрученным, раздавленным. Почему-то стоя там, возле крыльца, робко поглядывая на Эцура, Ярдар пытался вспомнить свою мать и была ли она вообще. Со временем крики стали реже, а в какой-то момент и вовсе стихли. В ту же секунду Эцур прошептал ему:

– Теперь смотри.

Положил руку на плечо Ярдара и они вместе сделали шаг назад. Дневной свет перекинулся сине-зеленой тьмой, где-то вдалеке заметались белые огни. Юноша взглянул на дом Иды. Он выглядел так, будто там долгое время уже никто не жил: крыльцо рассохлось и развалилось, дверь кое-как висела на верхней петле. Стекла в окнах разбиты, крыша сползла набок. Поднялся ветер. Из дома вышла высокая многорукая тень со сверкающими глазами с лицом роженицы. Она прижимала к себе какой-то сверток. Тень спустилась по остаткам крыльца и побрела прочь от дома. Ошеломленный Ярдар перевел взгляд на Эцура. Увидел звериную морду, плотоядный оскал на ней. Шаг вперед, Эцур убрал руку. Все стало как прежде. Ярдар вдруг ощутил, что у него задрожали коленки.

– Потому я и не торопился. Принес бы ты воду или нет, им бы это не помогло, – Эцур с удовольствием затянулся.

Ярдар озирался по сторонам, пытаясь отыскать тень.

– Откуда знали? – прошептал юноша.

– Побродишь в полусвете с мое, научишься вызнавать о грядущем, – меланхолично ответил Эцур.

Ярдар открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, как дверь дома распахнулась и к ним вышла Ида. Фартук залит кровью, руки по локоть красные. Черные как смоль волосы торчали в стороны, глаза на мокром месте. Увидев Эцура, Ида спросила:

– Куда пошла?

– В деревню, – был ей ответ.

Ида наклонилась, взяла пригоршню снега, растерла им руки. Из красных они стали розоватыми.

– С бабкой своей пошла прощаться, наверное. Пойдемте, поможете мне.

В комнатке на столе, у тела мертвой роженицы, лежал спеленатый сверток. Ида обтерла девушку, завернула в простыню с головой. Эцур взвалил тело на плечо, Ярдар взял в руки сверток, к горлу подступил комок. Крохотное тельце внутри свертка было невесомым, но показалось, что в руках он держал холодный камень.

Или то на душе у него?

∞

Старуха, выглянувшая из своего обветшалого домика, встретила их воем. Иду слушать не стала, причитала про то, что ее теперь-то точно все оставили. Эцур, нахмурившись, наблюдал как старуха бросалась в ноги Иды и умоляла воскресить внучку с правнуком. Ида сначала терпела, но когда бабка стала хвататься за юбку ее платья и подол пальто, отороченного соболиным мехом, не выдержала и прикрикнула на старуху. Та обомлела, отскочила от Иды, обливаясь слезами, стала сыпать проклятиями. Эцур молча сложил тело девушки на заснеженную землю дворика, Ярдар же испуганно прижимал к себе мертвого младенца, наблюдая за истерикой и гневом.

– Верни, верни их! – молила старуха, и следом грозила:

– Сгинешь, хекса, уж я-то расстараюсь!

– Хватит, – буркнул Эцур, ухватив бабку за тоненькие ручки-веточки.

Старуха зарыдала в голос, опустилась на колени перед мужчиной. Тот вздохнул, подхватил ее на руки и унес в дом. Затем вышел, взглянул на неестественно белое лицо Иды. Поднял покойницу, велел Иде возвращаться домой, а Ярдару следовать за ним. Он привел парнишку не на кладбище, как Ярдар ожидал, а в чащу леса, снял кольцо. Перед Ярдаром теперь стоял зверь-исполин, который, кряхтя, разминался. Ярдара сковал страх, но он сцепил зубы, прижал к себе младенца, и решил ни в коем случае не поддаваться нахлынувшему ужасу.

– Разве здесь нет кладбищ? – спросил юноша зверя, когда тот стал рыть промерзлую землю своими лапами.

– Есть, – прорычал исполин. – Но там девчонке не место. Не жалуют тут таких, не хотят, чтобы они покоились вместе с остальными.

– Почему же? – сдвинул брови Ярдар.

– Нечего было возлюбленного из могилы поднимать да ребенка от него заделывать.

Эцур усердно рыл могилу, время от времени посматривая на бездыханное тело.

– От мертвеца она понесла, понимаешь? – прорычал зверь, Ярдар закивал.

Он с сожалением смотрел на укрытое тело, неосознанно поглаживая по голове мертвого ребенка.

– Наверное, любила сильно, – пробормотал Ярдар.

Эцур прижал уши к голове.

– Думать надо, когда с такими вещами дело имеешь.

Ярдар пожал плечами.

– Неужели сами не пошли бы на отчаянные меры, если это касалось дорогого вашему сердцу человека?

Зверь замер на месте, посмотрел поверх деревьев.

– Хватит болтать.

Ярдар пожал плечами, но расценил такую реакцию как положительный ответ. Эцур вырыл могилу довольно быстро. Спрыгнул в нее, а Ярдар протянул зверю сначала сверток, который не выпускал из рук, затем помог спустить тело девушки. Эцур откинул с тела простыню и вывернул шею несчастной так, что ее лицо находилось теперь сзади.

– Что Вы делаете?! – охнул Ярдар, опустившись на колени и свесившись над могилой.

– Как мертвеца подняла, так и сама встанет, – гаркнул Эцур, уложил тело и вылез из могилы.

– Она что, хекса?

Эцур стал забрасывать тела землей.

– Чтобы поднять мертвеца, хексой быть необязательно. Все, умолкни, надоел уже.

В дом Иды Ярдар вернулся совершенно опустошенным. Эцур с ним не пошел, пробормотал, мол, есть дела важные и скрылся из виду. Наверное, все еще обижен на Иду за то, что она прогнала его утром. Ида же сидела за столом на кухне, спрятав лицо в ладони. Услышав шаги Ярдара, она мгновенно встала, отвернулась к печи, сделав вид, будто что-то готовила. За окном начинало темнеть. Хозяйка показала ему маленькую спаленку возле купальни, где он мог разместиться. Там стояла узкая кровать, возле которой находилась старая прикроватная тумбочка.

На нее Ида поставила баночку с мазью и велела перед сном натереть ею плечо. Ярдар послушно кивнул, но не стал растрачивать мазь, просто юркнул под теплое, пуховое одеяло. Свернулся клубком, словно кот, и почти сразу уснул, положив шарик под подушку. Иде было не до сна. Прошлась по всему дому, проверяя насколько хорошо закрыты окна и надежно ли заперта входная дверь. Торопливо убралась на кухне, то и дело поглядывая в беспросветную снежную тьму за окном. Наспех расчесала волосы, умылась и отправилась в постель, где сразу задремала.

Снилось, что она шла по черной, выжженной траве, устланной мертвыми цветами. Вокруг ни души, лишь луна купалась в темноте небес, проливая на мир свой серебристый свет. Впереди, за обширным полем, виднелась стена молчаливых деревьев. От нее отделилась высокая тень и двинулась к Иде навстречу. Сердце девушки начало гулко биться в костяной клетке ребер, с каждым ударом кровь будто бы густела от страха. Но Ида продолжала идти, словно ноги сами несли ее вперед. Тень приблизилась и обернулась Эцуром. Он не зверь, он человек. И сердце постепенно успокоилось, Ида даже не заметила как оказалась лицом к лицу с ним. Мужчина приложил свои теплые ладони к ее щекам. Как вдруг улыбка сменилась злым оскалом, лицо превратилось в уродливую морду. И не успела Ида ничего сделать, как Эцур широко-широко распахнул пасть и вгрызся острыми зубами ей в лицо. Ида закричала от горячей боли так сильно, что сама на мгновение потеряла слух.

И проснулась.

Ощупала лицо дрожащими руками. Ни царапины. Села на постели. В спальню заглядывали яркие лучи зимнего солнца. На кресле, у камина, который потух еще до появления гостя, мирно посапывал Эцур. Он снял кольцо и перед взором Иды был зверь, кое-как втиснувшийся в древнее кресло. Хвост с кисточкой мерно подрагивал. Эцур заснул, подперев голову правой рукой, да так и остался в той позе. Ида безжалостно швырнула в него подушку. Всхрапнув, создание открыло глаза и сонно потерло уши.

– Совсем обнаглел? – сердито спросила Ида. – Чего забыл здесь?

Эцур зевнул, невзначай демонстрируя клыки и длинный язык, потянулся.

– У меня дома холодно.

– Плати за постой в таком случае, – пробормотала Ида, свешивая с постели ноги и осторожно опуская ступни на холодный пол.

Стало немного стыдно, потому как Эцур спал без одеяла и подушек. Хотя, в своем жилище он вообще спал на связанных между собой тюках из соломы, накрытых тонким покрывалом. Но дурной осадок после сна взял верх и Ида, нахмурившись, велела зверю выметаться.

– Да брось, – Эцур, впрочем, не торопился уходить. – Смотри, какой славный день выдался! Давай вместе позавтракаем и пойдем кататься на санях. Ты же раньше очень любила это.

Ида потянулась за шерстяными носками, которые Эцур притащил с какой-то ярмарки. Она всегда надевала их, когда мерзли ноги. Правда, Эцур не стал говорить Иде, что сам связал эти носки. Пусть они и получились несколько неказистыми, но были невероятно теплыми.

– Посетители будут, так что не до саней, – вздохнула Ида.

– Тогда давай поедим и я помогу.

– С одним условием.

– Я так и знал.

Эцур нехотя надел кольцо и спустя несколько секунд Ида уже видела не зверя, а приятного молодого мужчину. Ида встала с кровати, заправила ее, подошла к окну. Открыла створку, чтобы проветрить спальню.

– Заболеешь ведь, – донеслось до нее бурчание Эцура.

Ида только блаженно улыбнулась, подставляя лицо солнцу, вдыхая морозный воздух полной грудью и глядя, как переливался снег под солнечным светом. Она очень любила такие дни. Закат в них всегда был розоватым, превращал сугробы в пышную сахарную вату, которую продавали на летних ярмарках в столице. Такие дни любил и Эцур, потому что у Иды было приподнятое настроение и они могли вечером сидеть у печки на кухне, долго-долго разговаривать, курить трубку. Ида обычно расставляла свечи, приносила кожаные шнурки и каменные бусины, из которых делала браслеты. Пару браслетов Ида оставляла для себя, остальные же продавала, поскольку посетители верили в их колдовскую силу и загадывали желание, шепча бусинам самое сокровенное.

Каково же было удивление Иды, когда на кухне она обнаружила Ярдара, занятого приготовлением завтрака. Парнишка успел натаскать воды, пока она спала, напечь лепешек. В печи томились горшочки с густым супом и по кухоньке плыл запах чеснока и мяса. Ида села на один из стульев, рядом с ней примостился Эцур.

– Доброе утро! – поприветствовал их Ярдар, вытирая нос, испачканный в муке.

Глаза его светились радостью. Хорошо поспал, вымотавшись за прошедший день.

– Доброе, – Ида улыбнулась.

Эцур ничего не сказал, только кивнул, почувствовав легкий укол ревности. Ему бы самому встать пораньше да удивить Иду подобным, пусть готовить у него получалось не слишком хорошо. Но утешал себя тем, что от него все же был толк. Летом пропалывал сорняки в саду, поливал цветы, ухаживал за деревьями, колол дрова, зимой расчищал сугробы перед домом, ходил на базар и разносил снадобья всем нуждающимся, если на дворе мороз и стужа. Осенью Эцур пропадал в лесу и возвращался с корзинками, полными ягод. Решив в своей голове, что пользы от его помощи куда больше, чем от какого-то завтрака, Эцур хмыкнул. Однако все недовольство улетучилось, стоило снять с горшочка крышку и вдохнуть аромат супа. Эцур тут же ухватился за ложку, взял лепешку и принялся есть, не отвлекаясь на разговоры Иды и Ярдара. Ярдар посчитал суп удавшимся, раз Эцур с таким аппетитом набросился на еду.

– Раз уж на то пошло, – сказала Ида, толком не прожевав кусок лепешки, – почему бы тебе не остаться у меня на какое-то время, чтобы помогать по хозяйству?

Эцур не поверил своим ушам. Он смотрел на Иду исподлобья, не забывая при этом набивать рот.

– А судя по твоему состоянию, в котором ты прибыл сюда, то тебе не помешает что-то вроде защиты.

Ярдар тепло улыбался, глядя на то, как стремительно пустели горшочки с супом.

– Буду очень рад оказаться полезным!

Эцур снова хмыкнул.

– В чем дело? – Ида посмотрела на Эцура, хотя ей и так была понятна причина недовольства.

– Вообще ни в чем, – Эцур доел свою порцию и теперь вымакивал стенки горшочка лепешкой.

– Вы, наверное, не хотите, чтобы я тут оставался? – неуверенно протянул Ярдар, глядя на Эцура.

– Мне-то все равно, – пожал плечами Эцур. – Главное, чтобы твое присутствие не навлекло беду.

Конечно же ему было не все равно, пусть Эцур и произнес эти слова с деланным безразличием.

– Кстати, когда ты расскажешь нам почему кровососы в лесу хотели убить тебя? – спросил Эцур, доедая остатки лепешки.

Ярдар явно не был готов к такому вопросу, но решил ответить на него честно и уже открыл рот, чтобы начать говорить, как Ида его остановила:

– Прекрати. Если захочет, то расскажет потом, дай ему время. Не слишком хорошая тема для обсуждения за столом.

Эцур ничего не ответил, только нахмурился и замолчал, не сказав и слова до конца завтрака, который продолжился за чаем и яблочной пастилой. Ида, в качестве дополнения к своему предложению, пообещала Ярдару научить его тому, чему он сам желал обучиться, будь то приготовление мазей и снадобий, или же просто какие-то тонкости оказания помощи больным.

∞

Первый месяц, однако, выдался не слишком-то легким. Приходилось действительно много работать, вдобавок у Иды оказался непростой характер. Но при этом она никогда и никому не отказывала в лечении.

– Просящий помощи всегда получит ее, – говорила Ида.

Ярдар занимался стиркой, уборкой, готовил. Впрочем, с готовкой помогал Эцур, который появлялся достаточно часто. А Ида нередко отлучалась на несколько дней, наверное, отбывала к тем, кто не мог добраться до нее из-за болезни.

Вечерами сил хватало только, чтобы рухнуть в постель. Иногда Ярдар засыпал на диване, обложившись книжками, которые нужно прочитать по настоянию Иды. Эцур, таскавшийся за ним по пятам и относившийся с недоверием ко всему, что делал парнишка, в скором времени начал воспринимать его проще. Эцур пугал Ярдара, потому что казался жутким, странным, хотя рассказывал много интересных вещей и помогал разобраться с новой информацией из книг. Вдобавок ко всему, Ярдару нужно было прибираться в комнатке, где Ида лечила посетителей. Он подходил к этому заданию более, чем ответственно, надраивая полы и оттирая стол.

Юноше думалось, что если он расстарается на славу, то людям будет приятнее там находиться, соответственно, они перестанут думать о боли или других нехороших штуках. Больше всего ему нравилось наводить порядок в высоком шкафу со множеством ящиков, где Ида хранила сушеные травы, различные бутыли с зельями и банки с мазями. Нравилось разглядывать их, иногда даже открывать и нюхать содержимое. Зачастую запахи были резкими и едкими, Ярдар морщился, говорил себе, что больше не будет нюхать, но нарушал данное обещание. Выяснилось, что Эцур знает не меньше Иды, а еще именно он откуда-то приносил эти замысловатые банки и флаконы, клеил на них бумажки с надписями, сидя где-нибудь в углу, бормоча себе под нос незатейливые стишки и мыча песни. Эцур был аккуратен, каждое название на бумажке написано четко и ясно.

– Где ты живешь? – спросил как-то Ярдар.

Они с Эцуром уже перешли ту стадию общения, когда парнишка обращался к нему на «вы».

– В хижине у леса, – промычал Эцур, увлеченно вырезая что-то из маленького кусочка дерева, примостившись на ковре у камина.

Ярдар же сидел на диване, листая личные записи Иды про лечебные травы и рецепты различных зелий. Самой Иды уже не было два дня, она вроде как уехала на ярмарку. За окном выл ветер, принесший с собой пургу. Посетителей мало и все приходили за разогревающей мазью да за жидкостью для полоскания горла. Читая записи, Ярдар натыкался и на рецепты кремов, духов, бальзамов для волос и мыльных шариков для лица и тела.

– Не боишься, что пока тебя нет, туда кто-нибудь заберется? – Ярдар перевернул страницу и нахмурился, пытаясь разобрать что именно там написано.

– Да кому туда нужно соваться, – усмехнулся Эцур. – У меня и брать-то нечего. А что есть – ношу с собой всегда.

Ярдар с любопытством уставился на зверя. Эцур почти никогда не надевал кольцо в отсутствие Иды.

– И что же есть?

Эцур почесал за ухом, потом придвинулся ближе к дивану, осторожно отодвинув корзинку, куда сыпались стружки. Спустя минуту перед Ярдаром лежал крохотный ножик, то самое кольцо, пара браслетов, которые сплела Эцуру Ида, резная трубка, мешочек с табаком, огниво, кожаный шнурок с примотанным к нему блестящим камушком и уродливая свистулька, покрашенная в черный. Деревянная птичка с обломанным клювом.

– Самая первая, – оскалился Эцур. – Я тогда еще не успел приноровиться к вот этому вот.

Он вытянул вперед лапы-руки и пошевелил когтистыми пальцами.

– Не пробовал стричь?

– Дурак совсем, – Эцур покачал головой. – Как же я иначе буду животы вспарывать?

Ярдар побледнел, глядя в глаза-луны.

– Да шучу, – цокнул языком Эцур. – Пробовал, конечно, толку нет просто. Больно, когти толстые. И отрастают обратно быстро. Что есть у тебя?

Ярдар слабо улыбнулся, пожал плечами.

– Ничего нет. Ни ценного, ни просто занятного.

– Врешь ведь, – крякнул Эцур, распихивая по карманам балахона все свое барахло, кроме ножичка.

Юноша заерзал на месте.

– Ну, неужто я похож на глупого совсем? – протянул нараспев Эцур. – Или за слепого держишь?

Ярдар поджал губы, Эцур смотрел на него с хитрым прищуром.

– Раз уж я в полусвете ходить наловчился, то раскусить тебя мне ничего не стоит.

Юноша нервно усмехнулся.

– Я не знаю…

Он услышал, как открылась входная дверь, и мигом вскочил со своего места, чтобы встретить Иду, оставив позади ухмыляющегося Эцура.

– В чем дело? – спросила Ида, стряхивая с воротника пальто снег. – Чего такой бледный?

– В-все в порядке! – выпалил Ярдар.

Ида затащила в прихожую мешок, до отказа набитый разными штуковинами, купленными на ярмарке. Вид у нее был не просто усталый – она словно исчерпала весь свой запас энергии. Под глазами залегли тени, лицо белее снега, а губы настолько синие, будто Ида всю ночь провела на морозе без возможности где-нибудь погреться. Эцур тоже вышел встречать Иду, заблаговременно надев на палец кольцо.

– Пойду прогуляюсь! – Ярдар схватил свой тулупчик, который ему откуда-то приволок Эцур и выбежал на улицу.

Ида даже не успела сообразить, что нужно предупредить о жутком холоде. Когда за ним захлопнулась дверь,

Ида сурово поглядела на Эцура.

– Даже спрашивать ничего не буду, мне и так ясно, что ты его донимал, – вздохнула Ида, стягивая пальто.

Она не слишком переживала за Ярдара, который за прошедший месяц успел себя показать как доброго и сообразительного парня. Соответственно, долго ждать не придется, сам явится обратно, когда мороз заберется под кожу. Ида немного пошатнулась, Эцур бросился к ней и подхватил за талию. От Иды пахло спелыми яблоками, малиной. Эцуру хотелось уткнуться носом в ее волосы, но сдержался.

– Не нужно, – пробормотала Ида, прикладывая ладонь к голове.

– Ты не заболела ли? – участливо поинтересовался Эцур, не торопясь отнимать руки.

– Нет, – отрезала Ида. – Просто замоталась.

Эцур промолчал, убрав руки в карманы. Его пальцы нащупали холодные бусины одного из браслетов и начали перебирать их.

– Иди за ним, – Ида махнула в сторону двери.

Эцур закатил глаза.

– Вот еще, сам придет обратно.

– Иди!

Эцур скрипнул зубами, натянул на голову капюшон, обулся и вышел на крыльцо. К его удивлению, Ярдар не ушел далеко, он сидел на скамье прямо у дома. Эцур спустился к юноше, который вертел в руках глиняный шарик. Ярдар тут же спрятал вещицу, краем глаза заметив Эцура.

– Проветрился? – спросил Эцур, набивая трубку табаком.

Ярдар кивнул, не поднимая взгляда на мужчину. Эцур накинул на Ярдара шарф, за что получил легкий шлепок по руке.

– Не надо меня трогать.

– Так я и не трогал, – Эцур зажал зубами трубку, с удивлением глядя на руку, немного горящую от удара.

Смельчак, однако. Обычно от Эцура шарахались, даже если он находился среди людей в человеческом облике.

– Конечно, лучше будет если сам все расскажешь. Ида заслуживает правды за то, что пригрела тебя в своем доме.

Ярдар воззрился на Эцура и тому стало немного не по себе. Такой злости во взгляде юнца ему еще не приходилось видеть за все то время, что они общались.

– Я не просил тащить меня сюда. Если уж на то пошло, не просил и спасать.

– Еще как просил! – зашелся смехом Эцур. – Кто там вопил, пока с него стаскивали штаны и пытались поиметь? Ты так орал, что мертвецы наверняка услышали, что уж про меня говорить!

Холод пробирал до костей и Ярдар задрожал.

– Говорю, пошли обратно. Чего упрямиться? Тебя никто не гонит. Раз уж так получилось, что я разглядел тебя настоящего, буду пока молчать.

– Пока? – Ярдар вздернул правую бровь.

– Да, – Эцур вздохнул. – Повторюсь: Ида заслуживает правды.

Он сунул трубку обратно в карман, вытряхнув табак на снег, силой поднял Ярдара со скамьи и поволок юношу к двери. Лежа той ночью на своей постели, слушая, как храпел Эцур, развалившийся на диване в гостиной, Ярдар думал о том, как лучше всего рассказать обо всем Иде.

Только с чего начинать? С того, что перечил отцу, который определил место жительства Ярдара в святилище, провонявшем благовониями? С того, что Ярдар – вор, который обокрал жрецов? С самих жрецов?

Ярдар зарылся лицом в подушку. Начать с него самого?