Читать книгу Оборотная сторона полуночи-2. Как феникс из пепла - Тилли Бэгшоу - Страница 9

Дафна Александрис повернулась к своему мужу Ставросу.

– Слышал шум?

– Какой шум? – поднял тот глаза от планшета.

– Ну… дребезжание. Вот опять!

Супруги Александрис сидели в разных концах огромной гостиной особняка в колониальном стиле в чилийском городке Путре. Друг продал Ставросу здание за символическую плату в те времена, когда тот вершил политику Греции в качестве министра и правой руки Димитрия Манцариса. В обмен на это Ставрос дал зеленый свет строительству многоквартирных домов в бедном районе Афин, которые могли не полностью соответствовать правилам противопожарной безопасности. В любом случае дом в Путре являл собой оазис умиротворения и спокойствия, где Ставрос с женой могли скрыться не только от политических бурь, но и от всего, от чего понадобится скрыться. Стоявший чуть в стороне от населенного индейцами живописного городка в горах, охраняемого, словно добрыми божествами, пиками вулканов Таапака, особняк был чрезвычайно удобным и одновременно роскошным, богато украшенным бесценными предметами искусства южноамериканских индейцев доколумбовой эпохи. В Чили можно жить по-царски и на относительно скромные средства, но чета Александрис обладала далеко не скромными, так что жила на широкую ногу и могла себе позволить хорошую охрану.

– Наверное, это просто лисы или опоссумы, – зевая, ответил Ставрос. Было уже поздно: еще рюмочку хорошего коньяка – и спать. – В мусоре роются. Я пошлю Хуаниту – пусть прогонит.

Протянув левую руку, он, словно викторианский помещик-аристократ, позвонил в стоявший на столике небольшой серебряный колокольчик. Разумеется, тотчас же появилась экономка, словно вызванный из бутылки джинн.

– Хуанита, прошу вас, сходите и узнайте, что там за шум. Он раздражает сеньору Александрис.

– Не понимаю, откуда у тебя столько спокойствия, Ставрос, – прошипела Дафна, от напряжения вытянув худую шею так, что на морщинистой коже резко выступили сухожилия. – А если это не лисы? Если это она? Всем из окружения Манцариса грозит опасность. Ты сам это говорил. Потому-то мы и здесь, верно?

Подойдя к жене, Ставрос положил ей на плечо костлявую руку.

– Да, потому что здесь безопасно, дорогая. Все дела Афины – в Греции. Уж поверь, о Чили она даже и не думает. Зачем ей тратить силы и тащиться в горы на край света, чтобы разыскать нас.

Повернувшись, он шагнул к бару, налил себе почти полный бокал дорогого французского коньяка и спросил, потянувшись за чистым бокалом:

– Еще коньячку, Дафна? Успокоить нервы перед сном? Ты что, открыла окно? Ужасно…

Обернувшись, он замер, бокалы выпали у него из рук и разбились, усеяв множеством осколков персидский ковер. Его жена сидела, как и прежде, совершенно неподвижно и с открытыми глазами. Вот только в центре лба у нее темнело отверстие от пули. Подъемное окно у нее за спиной было открыто, кружевные занавески развевались на ночном ветру.

Ставроса охватил ползучий ледяной ужас и словно приковал к месту.

Он ничего не услышал, ничего: ни выстрела, ни вздоха – ни единого звука.

Перед глазами заплясали черные мушки.

Почему? Почему Дафну? Почему не его? Ей ведь он нужен. Вот стерва! Дьяволица…

Выпученными от страха глазами он оглядел опустевшую комнату, взглянул на тьму за окном и, словно загоняемый зверь, развернулся и бросился бежать.

– Заходим?

Элла в который раз оглядела деревянные ворота не меньше полуметра толщиной. Вписанные в ограду с колючей проволокой, они возвышались в два ее роста и в другом ландшафте выглядели бы широкими, но здесь, посреди калифорнийских лесов, окруженные секвойями, плотно, словно батальон древних великанов, стоявшими вокруг, они казались до смешного маленькими, словно вход в крепость на детской площадке.

Путь сюда был долгим и нелегким: шесть часов за рулем от гостиницы, где останавливалась Элла, до точки координат, которые прошлым вечером продиктовал ей мужской голос, если, конечно, все услышанное ей не почудилось и не служит признаком того, что она окончательно потеряла связь с реальностью и настало время показаться психиатру.

Навигатор вывел ее на узкую дорогу, серпантином поднимавшуюся к вершине холма. Пейзаж открывался просто потрясающий: более дикий, чем раздольные пастбища на ранчо у Мими, но не менее красивый. Природа в этой части штата напоминала края из книг Толкина[3]: сосны, горы, склоны, олени, медведи и умопомрачительные голубые небеса, казалось, простиравшиеся куда-то в бесконечность. Глядя на парящих над головой орлов и журчащие по камням рядом с дорогой водопады, иногда так близко, что стоит только опустить стекло и протянуть руку, чтобы их коснуться, Элла, похоже, позабыла обо всем и погрузилась в созерцание дивной и величественной природы. Суровая вера бабушки никогда не была ей интересна и не представлялась реальной, но эти виды с их спокойствием и красотой вызвали у нее желание поверить в Бога или, по крайней мере, во что-то за пределами ее самой, в нечто более значительное и важное, в то, чему она могла довериться.

На следующем этапе путешествия идиллия исчезла. В означенной точке координат Эллу встретила молодая женщина по имени Агнес, и они тащились почти три километра по каменистому крутому откосу. Затем она завязала Элле глаза, посадила на заднее сиденье с виду дорогого «рейнджровера-велара», после чего минут сорок везла по ухабистой извилистой лесной дороге. Совершенно потерявшая ориентировку и вымотанная, Элла чуть было не потребовала, чтобы ее отпустили обратно домой, но после восьми изнурительных часов в дороге решила увидеть все своими глазами.

Место, представшее ее взору, походило скорее на фешенебельную гостиницу, нежели на лагерь для заключенных, на что красноречиво намекали прочные ворота. Среди аккуратно подстриженных газонов и лужаек виднелись небольшие белые летние домики, мягкий свет уличных фонариков выхватывал из сумерек ухоженные цветочные клумбы и очаровательные извилистые прогулочные дорожки, выложенные кирпичом. Тут и там стояли припаркованные гольф-кары, некоторые – доверху нагруженные мешками наподобие тех, куда складывают грязное белье. От увиденного у Эллы еще больше усилилось ощущение, что она прибыла на курорт Сан-Исидро, а не туда, где, возможно, ей угрожает опасность.

– Красиво, правда? – сказала Агнес, заметив недоумение спутницы. – Программы подготовки бывают очень интенсивными, так что мистер Радмейн считает важным, чтобы участники после трудного дня возвращались в приятную обстановку. Не роскошно, но успокаивает.

Элла слушала, гадая, уж не сам ли этот мистер Радмейн к ней приходил, и если да, то когда объявится и здесь.

– Проживание у нас по половому признаку, – продолжила Агнес. – Так что вас, конечно, поселят…

И вдруг ударила по тормозам. Дорогу им преградила группа растрепанных изможденных женщин, едва передвигавших ноги. Они были в армейских робах, со спутанными волосами и перепачканными лицами, и вдобавок – поразительно худыми. Когда Агнес со скрежетом остановила машину, одна из них повернулась и посмотрела Элле прямо в глаза, прежде чем рухнула на колени и зашлась в приступе рвоты. Это полностью разрушило имидж курорта Сан-Исидро.

– О господи!

Элла потянулась к ручке дверцы, но Агнес стремительно схватила ее за руку.

– Вы куда?

– Разумеется, помочь ей. Вы что, не видите?

– Это подготовка, – отрезала Агнес, словно ее слова все объясняли. – И она в своей секции.

– Подготовка к чему? К Армагеддону? – съязвила Элла, глядя, как остальные женщины поковыляли дальше, а та, что рухнула на колени, лежала на покрытой щебенкой дорожке, явно без сознания.

Мучимая дурными предчувствиями, Элла ждала, пока они доедут до регистратуры, комендатуры или куда там они направлялись, но вместо этого, проехав еще несколько сот метров, Агнес остановилась у одного из летних домиков, жестом велела Элле выходить, потом спрыгнула на землю и достала из багажника ее рюкзачок.

– Вот тут ваше жилье.

– Понятно… – неуверенно протянула Элла.

– Что-то не так?

– Нет, просто… разве не надо регистрироваться? Доложить, что я здесь?

Агнес громко рассмеялась.

– Ах, Элла! Все уже знают, что вы здесь, дорогая. Где же вам еще быть? Мы все так вас ждали.

Элла старалась не вспоминать предостережения Боба о массовом помешательстве. Во что бы она ни ввязалась, было уже поздно.

«Ты здесь добровольно, – твердила она себе. – Не ради них, а ради себя: получить то, что нужно тебе, вернуть свою жизнь. А потом сбежать.

– Общий ужин через час, – прощебетала Агнес.

Элла подумала, что те женщины, которых она видела, похоже, не ели вообще несколько недель, но промолчала.

– Если вам что-то понадобится, обратитесь к соседке: наверняка поможет. – Подав Элле рюкзачок, Агнес вскочила на водительское сиденье и весело крикнула, отъезжая: – Добро пожаловать в Кемп-Хоуп!

Элла осторожно приоткрыла дверь домика.

– Э-эй?

В ответ раздался радостный женский визг, в нос ударил крепкий запах духов, и навстречу ей вышла пышногрудая блондинка в обтягивающей розовой футболке, делавшей ее похожей на куклу. Эта девушка явно не голодала, скорее наоборот – выглядела так, будто ела за целую секцию, причем все калории уходили в ее огромный бюст.

– О господи, ты здесь! Ну наконец-то! Глазам своим не верю! Господи, господи!

С виду блондинка была ровесницей Эллы, но в ее манере поведения сквозило что-то подростковое – от восторженного приветствия до странной полудетской одежды. Комната была разделена на два блока, и в каждом имелись кровать и умывальник. Половина Эллы пустовала, а свою блондинка превратила в розовое море с радужными подушками и постельным бельем, украшенным надписями «Привет, кошечка!». Антураж напоминал скорее не шпионское логово, а комнатку японской девочки предподросткового возраста.

– Ты, наверное, Элла.

– Так и есть.

– А я Кристина. Кристина Маршалл. Ужа-а-а-асно рада познакомиться.

Заключив в объятия, Кристина крепко прижала Эллу к необъятной груди и опять взвизгнула, на этот раз чуть потише, потом отпустила, и Элла осторожно опустилась на кровать.

– Ты наверняка очень устала, – участливо проговорила Кристина, распространяя крепкий, словно болотный газ, аромат духов. – Знаю, сама так же вымоталась, как только приехала. Но если есть вопросы, любые – задавай.

У Эллы была масса вопросов, но к мужчине, а не к этой ожившей Барби.

– Я ищу одного человека…

Она постаралась как можно точнее описать своего визитера: плотно сбитый, темноволосый, с волевым подбородком, хорошо одетый, – и все же получилось слишком расплывчато и стандартно.

– Он как раз меня завербовал, и хотелось бы с ним поговорить. Если возможно, то сегодня вечером. Ты его знаешь?

У Кристины вытянулось лицо.

– Вроде бы нет. Извини. Но если верить твоему описанию, была бы не прочь познакомиться. Впрочем за общим ужином увидишь: там собираются все, – если, конечно, он в лагере.

– Все? А как же те женщины? Они выглядели не очень-то сытыми.

– А, так они, наверное, были на операциях, – пояснила Кристина с той же уверенностью, что и Агнес, в том, что так и надо. – Дисциплина и самоотдача – часть программы подготовки.

В этот момент в домик буквально влетел очень толстый человек со всклокоченной бородой и длинными волосами, обрамлявшими основательную лысину на макушке. На лице его читалось почти маниакальное возбуждение, когда, впившись глазами в Эллу, он воскликнул:

– Так вы наконец-то здесь?

– Мы знакомы? – нахмурилась та.

– Еще нет, но я вас знаю. Все вас знают. Вы тут прямо-таки знаменитость, мисс Прэгер. Джексон, – широко улыбнулся толстяк и протянул руку, похожую на медвежью лапу, – друг Крисси.

– Скорее кошмар моей жизни, – поправила Кристина, хотя прозвучало это очень нежно. – Джексон считает себя важнее других, потому что он системщик и к тому же гений.

– А она ведет себя по-стервозному, потому что жаждет моего тела и знает, что ей его не получить, – невозмутимо возразил Джексон.

Элла сначала смутилась, затем рассмеялась и заявила:

– Уж не знаю, что вы там обо мне слышали, но я не в вашей «Группе», а здесь лишь из-за одного человека, который неожиданно появился на похоронах моей бабушки, а потом сказал, что обладает информацией о моих родителях и… прочем. Может, вам что-нибудь о них известно? Уильям и Рейчел Прэгер. Они вступили в «Группу» много-много лет назад, еще до моего рождения.

Новые знакомые переглянулись, и Джексон ответил:

– Простите, я ничего о них не знаю, но вот о вас мы наслышаны. Вы обладаете особыми способностями, которые могут сыграть в нашей работе решающую роль.

– И очень важно, чтобы здесь ты чувствовала себя как дома, – искренне добавила Кристина.

– Так что добро пожаловать в наш дом! – сказал Джексон.

– Спасибо, – кивнула Элла. – Но если вы не слышали о моих родителях, то, возможно, знаете человека, который меня завербовал?

– Извините, но я тоже такого не припоминаю, – пожал плечами Джексон.

Похоже, кроме того, что Элла обладает особыми способностями, которые сыграют решающую роль в чем-то там, что она другая и что ее ждали, никто ничего не знал.

«Я словно единорог из сказки, которого все ждали, но не знали зачем», – подумала Элла. Ею вдруг овладела усталость пополам с раздражительностью.

– Простите. Похоже, я ошиблась: не надо было сюда приезжать. Мне нужно уехать.

– Уехать? – в ужасе отшатнулась Кристина. – Но… тебе нельзя уезжать: ты ведь только что приехала.

– Простите, – повторила Элла. – Удачи вам. Рада была познакомиться.

Она схватила рюкзачок и, не раздумывая, выскочила из домика. На дорогу сюда она положила целый день, выдавшийся долгим и очень нелегким, и после вчерашнего вечера ее надежды взлетели до небес, но все впустую. Визитер заманил ее сюда ложными посулами. Она не верила, что никто в Кемп-Хоупе не знал ее родителей. Гость обманом завлек ее в эту свою «Группу», состоявшую из неудачников и чудиков, а потом исчез, как и в первый раз.

Джексон казался милым, да и с Кристиной, возможно, можно было общаться, пусть она пустышка и хохотушка, но вся эта общительность тщательно контролировалась. Все ее восторги и улыбки с подоплекой «терпение, все прояснится» имели цель втянуть Эллу в какое-то дело этой «Группы», не отвечая при этом ни на один из ее вопросов.

Она прошагала по извилистому лабиринту дорожек к самым воротам. По пути ей встретились всего несколько человек, кое-кто бросал на нее любопытные взгляды, но никто ей не помешал. Все остальные явно спешили на общий ужин. Наконец Элла дошла до ворот, и сердце у нее заколотилось, когда она приблизилась к двум охранникам и выпалила:

– Мне нужно уехать, сейчас же.

– Уехать? – удивился один из охранников.

– Да, – твердо ответила Элла, хотя ее охватила паника: что, если они ее не выпустят? Что, если посадят в тюрьму?

– Вы уверены? – спросил другой охранник, отчего Элла разволновалась еще сильнее. – Уже очень поздно. Куда вы поедете?

– Просто откройте ворота! – потребовала Элла.

Охранник замялся.

– Открывайте!

К ее величайшему удивлению и облегчению, тот пожал плечами и выполнил ее просьбу, нажав кнопку, отчего ворота открылись. Снаружи, за пределами тускло освещенного Кемп-Хоупа, перед ней простиралась, теряясь в бесконечности, непроглядно-черная лесная чаща. Элла замерла в нерешительности. «Куда же я все-таки поеду?» Ее вдруг ударила мысль, что она понятия не имеет, где искать свою машину, к тому же Агнес наверняка отвезла ее за несколько километров от того места. Там могут встретиться медведи, пумы и бог знает что еще. Телефон у нее разрядился, оружия не было. Может, вернуться и подождать до утра?

– Так скоро нас покидаете, Элла?

Она резко обернулась. Мужской голос отдавался у нее в голове так четко и ясно, словно она смотрела телевизор или слушала радио у себя в комнате. Как всегда, он звучал чрезвычайно спокойно и отстраненно. Почти весело. И это бесило.

– Где же вы? – взлетел к вершинам деревьев раздраженный голос Эллы. Где-то в кронах должна висеть хорошо спрятанная камера, но при таком освещении она ее не видела. – Отвечайте!

– Не нужно кричать. Разумеется, вы можете беспрепятственно уехать в любое время, – снисходительно-медленно и терпеливо объяснил голос, словно Элла сошла с ума. – Здесь не тюрьма.

– Хотя очень похоже! – рявкнула Элла в темноту, понимая, что если ее слушают, то могут подумать, что она совсем спятила, если говорит на повышенных тонах с воображаемым собеседником. – Судя по тому, что мозги у всех основательно промыты.

– Не стоит так драматизировать.

Значит, и тут есть подслушивающие устройства. Наверняка, иначе как бы он ее услышал?

– Как вы это проделываете? Как вы со мной разговариваете? Транслируете?..

– Терпение, – отозвался голос. – Все ответы на ваши вопросы здесь, Элла. Даю вам слово. О ваших родителях, о прошлом. И о будущем.

– Нет! – огрызнулась она в ответ. – Нет их тут. Никто ничего не знает.

Долгий вздох.

– Знают. Поверьте мне.

– С чего это? – взорвалась Элла. – С чего бы мне вам верить, когда вы не говорите, кто вы такой, где находитесь, или просто молчите? Если у вас действительно есть ответы, почему бы вам не дать их мне прямо сейчас? Чего вы ждете? Чтобы мне тоже промыли мозги? Вот что я вам скажу – этого не будет.

На мгновение повисло молчание. Полное молчание. Элла гадала, не исчез ли голос: а вдруг он «повесил трубку» на какой-то линии, которую, похоже, провел ей прямо в голову, прямо в душу, – но тут он снова заговорил, и уже гораздо дружелюбнее.

– Переночуйте здесь. – Это прозвучало не как приказ, а скорее как предложение. – В лесу опасно, и вам нужно выспаться.

По крайней мере это было правдой, как бы она ни хотела обратного.

– Завтра к концу дня кто-нибудь вкратце изложит вам суть дела. Если после той встречи вы по-прежнему захотите уехать, я помогу вам благополучно добраться домой.

Не в силах возразить и донельзя вымотанная, Элла кивнула и молча поплелась вниз по склону холма к своему домику, а озадаченные охранники смотрели ей вслед.

Она не доверяла этому человеку, поскольку судила о нем по его словам, но не доверяла она и медведям.

Завтра.

Завтра она уедет.

От одного дня в Кемп-Хоупе она не умрет.