Читать книгу Возлюбленная. Этюд характера - Томас Гарди - Страница 10

– Я знаю, ты, Сомерс, не из тех, кто продолжает предаваться распространенному во всем мире предрассудку, что Возлюбленная любого мужчины обычно или даже как правило старается оставаться в одном телесном закутке или оболочке сколь угодно долго, как бы ему ни хотелось обратного. Если я ошибаюсь, и ты все еще придерживаешься этого древнего заблуждения – что ж, моя история покажется тебе довольно странной.

– Предположим, ты имеешь в виду «Возлюбленная некоторых мужчин», а не «вообще любого мужчины».

– Ладно, я скажу, что одного мужчины, только этого человека, если ты так настаиваешь. Там, откуда я родом, мы – странная, мечтательная раса, и, возможно, этим все и объясняется. Возлюбленная этого единственного мужчины имела много воплощений – слишком много, чтобы описывать их в деталях. Каждое обличье, или олицетворение, было лишь временным пристанищем, куда она входила, жила там некоторое время и выходила оттуда, оставляя, к несчастью, субстанцию, насколько я мог судить, трупом! Так вот, в этом нет никакой спиритической чепухи – это простой факт, изложенный в доступной форме, которого так боится благопристойное общество. Вот тебе и принцип.

– Хорошо. Продолжай.

– Итак, первое ее воплощение произошло, насколько я помню, когда мне было около девяти лет. Ее пристанищем стала маленькая голубоглазая девочка лет восьми или около того, из семьи в одиннадцать человек, с льняными волосами до плеч, которые пытались завиваться, но лишь бесславно свисали как палки с крючками на дымоходе. Этот недостаток весьма беспокоил меня и явился, я полагаю, одной из главных причин отъезда моей Возлюбленной из этого дома. Не могу с какой-либо точностью вспомнить, когда произошел этот отъезд. Я знаю, что это точно было после того, как я поцеловал свою маленькую подругу на садовой скамейке в жаркий полдень, под синим клетчатым зонтиком, который мы раскрыли над собой, когда сидели, чтобы проходящие через восточные каменоломни люди не заметили наших знаков привязанности, при этом позабыв, что наша ширма может привлечь больше внимания, чем наши лица.

Когда все грезы закончились тем, что ее отец покинул остров, я подумал, что моя Возлюбленная исчезла навсегда (тогда я был в неопытном состоянии Адама при виде первого заката). Но это было не так. Исчезла Лаура28, но не моя Возлюбленная.

В течение нескольких месяцев после того, как я перестал оплакивать ее версию с льняными волосами, моя Любовь не появлялась. А затем она пришла внезапно, нежданно-негаданно, в обстоятельствах, которые я никогда не мог предположить. Я стоял на бордюрном камне тротуара в Бедмут-Реджисе, возле Подготовительной школы, и смотрел в сторону моря, когда по улице проехал джентльмен средних лет верхом на лошади, а рядом с ним молодая леди, тоже верхом. Девушка повернула голову и – возможно, потому что я глазел на нее с неловким восхищением или сам улыбался – улыбнулась мне. Проскакав несколько шагов, она снова оглянулась и улыбнулась.

Этого было достаточно, более чем достаточно, чтобы воспламенить меня. В мгновение ока я понял смысл информации, переданной мне моими чувствами, – Возлюбленная появилась вновь. Это второе обличье, в котором ей было угодно поселиться, принадлежало вполне взрослой молодой женщине, более смуглой, чем первая. Ее волосы, собранные в узел, были обычного каштанового цвета, как, думаю, и глаза; но изящество ее черт не было как следует рассмотрено при беглом взгляде. Тем не менее там находилась моя желанная, вновь воплощенная; и, поспешно попрощавшись со своими одноклассниками, так скоро, как только смог это сделать, не вызывая подозрений, я поспешил по эспланаде в том направлении, куда уехали она и ее отец. Но они пустили своих лошадей в галоп, и я не мог понять, в какую сторону они направились. В величайшем отчаянии я свернул в переулок, но вскоре пришел в восторг, увидев, что та же пара скачет мне навстречу. Покраснев до корней волос, я остановился и героически посмотрел ей в лицо, когда она проносилась мимо. Она снова улыбнулась, но, увы! на щеках моей Возлюбленной не было румянца страсти ко мне.

Пирстон сделал паузу и отпил из своего бокала, на короткое мгновение переживая сцену, которую вызвал в своем воображении. Сомерс воздержался от комментариев, и Джослин продолжил:

– В тот день я слонялся по улицам, тщетно разыскивая ее. Когда я вновь увидел одного из мальчишек, что был со мной при ее первом появлении, я украдкой напомнил ему о случившемся и спросил, не знает ли он тех всадников.

«О да, – отвечал он. – Это были полковник Тардж и его дочь Элси».

«Как ты думаешь, сколько ей лет?» – спросил я, чувствуя, как несоответствие наших возрастов тревожит мой разум.

«О… девятнадцать, кажется, говорят. Послезавтра она выходит замуж за капитана Поппа из 501-го полка, и их сразу же направляют в Индию».

Горе, которое я испытал при этом известии, было таково, что в сумерках я отправился к краю гавани, намереваясь тут же покончить с собой. Но мне рассказывали, что находили крабов, прицепившихся к лицам мертвых людей, упавших в этом месте, и они неторопливо поедали их, и мысль о столь неприятном обстоятельстве отпугнула меня. Должен заметить, что замужество моей Возлюбленной мало волновало меня; именно ее отъезд разбил мне сердце. Больше я никогда не видел ее.

Хоть я уже знал, что отсутствие телесной материи не влечет за собой отсутствие сообщающейся души, я с трудом мог заставить себя поверить, что в данном случае возможно ее возвращение в мое поле зрения без той оболочки, в которой она пребывала в прошлый раз.

Но она вернулась.

Однако это произошло только через некоторое время, в течение которого я прошел через тот медвежий возраст мальчиков, их ранний подростковый возраст, когда девочки вызывают у них особое презрение. Мне было около семнадцати, и однажды вечером я сидел за чашкой чая в кондитерской на том же самом курорте, когда напротив меня села леди с маленькой девочкой. Некоторое время мы смотрели друг на друга, ребенок заигрывал, пока я не сказал: «Она хорошая малышка».

Леди согласилась, и я сделал еще одно замечание.

«У нее такие же ласковые, прекрасные глаза, как у ее матери», – сказал я.

«Как вы думаете, у нее хорошие глаза?» – спросила леди, как будто не слышала того, что слышала лучше всего, – последних трех слов моего мнения.

«Да, безупречные копии», – сказал я, глядя на нее.

После этого мы очень хорошо поладили. Она сообщила мне, что ее муж уплыл на яхте, и я сказал, что жаль, что он не взял ее с собой на прогулку. Постепенно она раскрылась в образе брошенной молодой жены, а позже я встретил ее на улице уже без ребенка. Она шла на пристань встречать своего мужа, но дороги не знала.

Я предложил провести ее, что и было сделано. Не буду вдаваться в подробности, но впоследствии я видел ее несколько раз и вскоре обнаружил, что Возлюбленная (в отношении местонахождения которой я так долго терзался) скрывается здесь. Хотя почему она выбрала именно это дразнящее состояние в облике недоступной замужней женщины, когда столько других предложений, было сверх моего понимания. Все закончилось достаточно безобидно, когда леди уехала из города со своим мужем и ребенком: похоже, она расценила наше знакомство как флирт; но для меня это было что угодно, только не флирт!

* * *

– Есть ли смысл рассказывать остальную часть этой дразнящей истории! Впоследствии Возлюбленная являлась все чаще и чаще, и мне было бы невозможно подробно рассказать тебе о ее различных воплощениях. В течение двух или трех последующих лет она приходила девять раз. Четыре раза она маскировалась под брюнетку, дважды – под светловолосое создание, и два или три раза – под не светлый и не смуглый цвет кожи. Иногда она была высокой, красивой девушкой, но чаще, думаю, она предпочитала влезать в кожу гибкого воздушного существа невысокого роста. Я так привык к этим выездам и возвращениям, что терпел их довольно безропотно; разговаривал с ней, целовал ее, переписывался с ней, жаждал ее в каждом из ее многочисленных обличий. Так продолжалось до тех пор, пока месяц назад я не оказался впервые серьезно озадачен. Она либо вошла, либо нет в образ Эвис Каро, молодой девушки, которую я знал с детства. В целом я решил, что, она таки не вошла в тело Эвис Каро, потому что я до сих пор испытываю к ней лишь огромное уважение.

Здесь Пирстон вкратце рассказал историю своей возрожденной дружбы с Эвис, о грани помолвки, до которой они дошли, и о неожиданном разрыве с его стороны всего лишь из-за встречи с женщиной, в которую Возлюбленная вне всякого сомнения переместилась у него на глазах, – по имени мисс Марсия Бенкомб. Он поведал об их спонтанном решении сразу же пожениться, а затем спросил Сомерса, должен ли он жениться или нет – на ней или на ком-либо еще – в сложившихся обстоятельствах.

– Конечно, нет, – сказал Сомерс. – Хотя, если на ком-то, так на малышке Эвис. Но даже не на ней. Ты такой же, как и другие мужчины, только гораздо хуже. В сущности, все мужчины непостоянны, как ты, но не настолько впечатлительны.

– Вне всякого сомнения, непостоянны – это не то слово! Непостоянство означает усталость от вещи, в то время как вещь остается прежней. Но я всегда был верен этому неуловимому существу, которое никогда не мог крепко ухватить, если только не удавалось сделать это сразу. И позволь мне сказать тебе, что ее порхание от одной к другой личности было для меня чем угодно, только не удовольствием – и уж точно не бессмысленной игрой по моему наущению. Видеть, как создание, которое до сих пор было совершенным, божественным, теряет на глазах эту самую божественность, которая придавала ей силы, становится заурядным, превращается из пламени в пепел, из сияющей жизненной силы в реликвию, – это что угодно, только не удовольствие для любого мужчины, а для меня это было не иначе как мучительное зрелище. Каждая скорбная опустевшая фигура стоит перед глазами, как гнездо прекрасной птицы, обитательница которого улетела и оставила его засыпаться снегом. Я был совершенно несчастен, когда заглядывал в лицо, ища ту, кого раньше видел там, и больше не мог увидеть.

– Тебе не следует жениться, – повторил Сомерс.

– Возможно, и не следует! Хотя, боюсь, бедная Марсия будет скомпрометирована, если я отступлюсь… Разве я не был прав, сказав, что я проклят в этом деле? По счастью, до сих пор никто, кроме меня, из-за этого не пострадал. Зная, чего ожидать, я редко решался на близкое знакомство с какой-либо женщиной, опасаясь преждевременно оттолкнуть того, кто мне дорог в ней, но кто, однако, со временем все равно уходил.

Вскоре после этого Пирстон откланялся. Совет друга по такому вопросу мало что значит. Он быстро вернулся к мисс Бенкомб.

Теперь она была совсем другой. Ее тревога явно снизилась на пару пунктов, на несколько градусов убрав тот надменный изгиб, который время от времени принимали ее губы.

– Как долго вас не было! – воскликнула она с наигранным нетерпением.

– Не берите в голову, дорогая. Все устроено, – сказал он. – Мы сможем пожениться через несколько дней.

– Не завтра?

– Завтра мы не сможем. Мы пробыли здесь недостаточно долго.

– Но откуда люди из «Докторс Коммонс» узнали об этом?

– Ну… я забыл, что проживание, реальное или предполагаемое, было необходимо, и, к сожалению, признал, что мы только что прибыли.

– О, как глупо! Но теперь ничего не поделаешь. Однако, дорогой, я думаю, следовало быть умнее!