Читать книгу Пока мой труд не завершен - Томас Лиготти - Страница 16

В тот же день Ричард созвал экстренное «ланч-собрание» Семерки… ну, то есть уже Шестерки. В данный момент мне точно не нужно было отвлекаться, так как у меня каждый час был на счету (черт бы побрал этот переход на летнее время!); приходилось делить свое внимание между текущей работой в квартире и сценой во время ланча в компании.

Шерри открыла крышку пластиковой миски, наполненной овощами, нарезанными дольками, – и вдруг застыла, точно статуя.

– Я забыла принести что-нибудь выпить, – захныкала она, сидя во главе стола, слева от Ричарда.

Все, что он захватил с собой на собрание, – дополнительный термос с кофе. Он сделал глоток прямо из горлышка, свинтив металлическую крышку, а затем подвинул его Шерри, которая недоверчиво посмотрела на него, как будто это был экзотический артефакт, прежде ни разу не виданный.

– Вот, держи, – сказал Ричард, поставив крышку термоса перед Шерри, которая, судя по всему, нашла ее не более знакомой с виду. – Используй как стакан.

– Но… – начала было возражать она.

– Знаю, знаю, – перебил Ричард с отеческими мудростью и пониманием. Затем он запустил руку в сумочку Шерри, лежавшую на полу между ними, порылся внутри и достал миниатюрную бутылочку водки. Он небрежно провел рукой по ноге коллеги, прежде чем поднести ей эту емкость карликового размера. – Не стесняйся, все давно знают.

Шерри, боязливо вжимая голову в плечи, плеснула бесцветного напитка в крышку, после чего наскоро упрятала доказательства своего алкоголизма обратно в сумочку. Водку она разбавила кофе, неловко управляясь с блестящим металлическим термосом Ричарда.

Барри достал первый из сегодняшних гамбургеров из пакета, лежащего на банкетном столе; но его взгляд был прикован к тому, что Кэрри отправляла в рот, цепляя одноразовой вилкой с пластиковой тарелочки.

– На что пялишься? – спросила Кэрри с набитым ртом.

– Пытаюсь понять, что ты ешь.

– Что бог послал.

– А, – выдал Барри с сомнением в голосе.

Дальше за столом Мэри сидела перед картонной тарелкой – квадратной и неглубокой – с приготовленным в микроволновке обедом. Шведские фрикадельки и лапша в соусе были ее любимыми блюдами, хотя иногда она изменяла привычке со стейком Солсбери, политым грибным соусом, и макаронами с сыром.

Гарри не ел, отмахнувшись от предложения Барри съесть гамбургер.

– У меня их много, – сказал Барри.

– Я в этом не сомневаюсь, спасибо, – сказал непроницаемый Гарри.

Обеденный час пробил и в закусочной «Metro Diner», которая была битком набита людьми. Я нигде не видел двух детективов из отдела убийств. Однако я знал, что они уже проверили все операции по моему расчетному счету, прежде чем я его закрыл: траты в оружейной лавке, в магазине одежды… в канцелярском? (Купил ли я в тот вечер бумагу? За нее я должен был расплатиться наличными из коробки.) Но хотя мой мозг не припоминал никаких других расходов, я не мог отделаться от ощущения, будто среди замаскированных этими неясными клочками воспоминаний подробностей оставалось еще что-то… что-то, в сравнении с бумагой куда более важное. Что бы это ни было, я знал: копы скоро постучатся в мою дверь, и лучше бы Лилиан проведать мою квартиру до их прихода. А пока пусть в ход пойдет бейсбольная бита, некогда – мой единственный инструмент так называемой «самообороны». Ухватив ее покрепче, я встал перед монитором своего компьютера – как если бы это был ненавистный питчер неприятельской команды. Замах, удар – и…

– Итак, – взял быка за рога Ричард, – у нас проблемы, и вы все это знаете.

– Правда? – спросила Шерри. – Какие еще проблемы? Ты же говорил, что вытурил Фрэнка. А тут еще и Перри возьми и сдохни.

– Не все всегда идет по плану, – развел Ричард руками.

– Да, совсем как с той девицей Андреа, что умерла у тебя на столе, – сказала Кэрри, которая полуложкой-полувилкой то и дело набивала себе рот таинственной подливкой. – Ты сказал, что Фрэнк исчезнет без шума. И что? Теперь все знай себе шумят.

– Прежде чем говорить, Кэрри, прожуй хорошо, а то ведь недолго и подавиться. Да, и пока ты жуешь, я вот что тебе скажу – проблема вовсе не в Домино, а в Перри Стаковски. Он был белой вороной.

– В каком смысле? – уточнила Мэри.

– Проще говоря, Перри не был полноценным членом нашей семьи.

– О, Рич, вот только ты не начинай. Мне и дома хватает проповедей на тему семьи. Не обременяй меня еще одной.

– А вот это ты зря, Мэри, – ответил он. – Вот скажи, с кем ты предпочла бы провести время, не говоря уж о большей части сверхурочной работы, – с теми, кто ждет тебя дома… или с нами?

Мэри замолчала и посмотрела на пустующий поддон для микроволновки.

– То-то же. Мы тоже твоя семья, хочешь того или нет. А для кого-то из вас мы даже больше семья, чем кровные родственники. Вспомните своих мужей, жен, детей, свекровь и тещу… многих бы вы охотно посадили за этот стол? То-то же… и это, уверяю вас, не какое-то там простое совпадение. Вы – мой истинный избранный круг.

Тем временем у себя дома мне пришлось взять тайм-аут, так как я забыл отключить компьютер от сети. Я не собирался привлекать внимание Лилиан, учиняя пожар в старом здании (и, дорогая Кэрри, я собирался уйти не без шума, а прогрохотав на всю округу). И вот, когда опасность возгорания была устранена, я замахнулся битой снова. Результат меня не порадовал – просто паутина трещинок на мониторе. Внизу, в закусочной, среди всего этого жевания и болтовни в обеденный перерыв, мой первый удар остался незамеченным. Но начало я положил. Следующий выплеск гнева был посвящен Андреа и всем другим, кого Умник Ричард самонадеянно умял. Я хорошенько прошелся по монитору, превратив его в месиво из стекла и пластика, раскиданное по полу. Рядом с ним упала, пораскинув зубами, клавиатура, на которую ярость моя обрушилась подобно цунами. Пока я крушил системный блок, в закусочной внизу все-таки воцарилась кратковременная пауза в разговорах, и даже гомон на кухне поутих. И вот Лилиан наконец подняла глаза к потолку – то есть в сторону моей квартиры.

– Раз уж мы – «избранный круг», это касалось и Перри, – возразила Мэри. – Ты сам только что сказал: он не был членом нашей семьи.

– Полноправным – уж точно. Я надеялся, со временем он станет таким. Но я не думал, что потребуется так много времени, чтобы отучить его от всей той музыкальной чепухи, на которую он тратил себя. Он не был полностью сосредоточен на единственной важной вещи в нашей жизни – корпоративной этике. Вот и оступился. И теперь его нет.

– Извини, Рич, но звучит так, будто ты сейчас о Фрэнке говоришь. Вот уж кто-кто, а Фрэнк никогда одним из нас не был. И все же зачем-то ты его здесь держал.

– Фрэнк? – переспросил Ричард. – Он тоже был член семьи… приемный, конечно, но все-таки. И он нам был по-настоящему нужен. Пожалуйста, не принимайте это близко к сердцу, никто из вас – у каждого здесь есть своя польза. Иначе вас бы тут не было. Но и у Фрэнка имелось то, чего нет у всех остальных, включая меня. Никто из нас не смог бы до такого додуматься. Это был лишь вопрос времени – когда он покажет работу нам…

– Ты про этот его проект? – спросила Шерри, скроив мину.

– Именно.

– И что же в нем было такого замечательного? – продолжала сомневаться Шерри. – Ты ведь сам сказал, чтобы мы завернули его. По-моему, ничего другого бредни Фрэнка и не заслуживали.

– Барри, – сказал Ричард, поворачиваясь вправо, – не мог бы ты просветить ее?

Барри проглотил аппетитный кусок размоченного хлеба с мясом, политый кетчупом. Затем он поднял остатки приготовленного на скорую руку блюда.

– Ты знаешь, что это такое, Шерри?

– Да, это гамбургер. Ну, то, что от него осталось…

– Этот продукт – считай, тоже идея Фрэнка. Но даже он этого не понимал. Вот тебе простейшая аналогия. Не так давно кто-то додумался продавать гамбургер именно в таком виде. Огурцы, салат и лук, все зажато между булок, и так далее. Конечно, только некоторое время спустя был реализован весь прибыльный потенциал этого съедобного изобретения. Мог ли кто-нибудь из нас изобрести гамбургер? Маловероятно.

Шерри внезапно широко улыбнулась, да так, что кофе с водкой чуть не полились у нее изо рта.

– Но мы бы точно знали, как продавать такое, – заговорщицки протянула она.

– И такое, и миллиарды единиц другого подобного, – добавила Кэрри.

– Свинья! Свинья! Свинья! – повторял я, припечатывая каждое слово сокрушающим ударом по металлическому корпусу модема. Затем я отбросил прочь биту, отказавшись от примитивного средства уничтожения, и принялся за работу с внутренностями чудовища в манере своего новорожденного «я» – завязывая транзисторы в мельчайшие узелки одним движением мысли, расплавляя платы и уничтожая душу этой штуки на атомарном уровне. Никто больше не залезет мне в голову через эту адскую машину. И ты, Ричард, – ты знал, ты знал, что моя идея была блестящей, что я стою больше, чем все остальные в команде. Но ты позволил мне превратиться в фарш из навязчивых сомнений и отвращения к себе.

Веселись, пока еще можешь, свинья.

Сидя во главе стола, Мэри глупо хихикала, а Ричард ревел своим громким угрюмым голосом. Даже Гарри криво улыбнулся. Как приятно видеть такую счастливую семью. Но волшебное мгновение отступило, когда Кэрри взяла слово – и робко спросила:

– Но разве к идее Фрэнка не было гораздо больше документации? Разве все прочие бумажки нам не понадобятся?

– Посмотрим. Может, да, может – нет. Надо, конечно, охватить ресурс по максимуму – ведь так, Гарри?

– Так, – коротко откликнулся тот. Все остальные притихли.

– Как думаешь, без Перри производительность отдела не упадет?

– Без него будет даже лучше, – сказал Гарри. – Это из-за него все с Андреа, как-ее-там, пошло наперекосяк. Я, в отличие от него, исправно хранил рот на замке.

– Я знаю, – сказал Ричард. – И я тебя не виню.

– Он был просто никчемный торчок, – бросил Гарри. Упомяну отдельно, что именно наполненный дурью шприц, обнаруженный в бардачке машины Перри, натолкнул меня на мысль о «внутривенном» способе его убийства. После того как Гарри наконец выплеснул из себя немного желчи по поводу пристрастия Перри к наркотикам, он посмотрел на Шерри и добавил: – Без обид.

Существо со внешностью Шерри, полубезумная дикая тварь, уставилось на него.

– Я не торчу, – прошипела она. – Я просто бухаю. Это не одно и то же, слышишь?

– Э-э, да, – пробормотал Гарри, которому, очевидно, было по барабану.

Лилиан наконец-то постучалась ко мне и позвала по имени. Я оставил дверь слегка приоткрытой, в результате чего та легко отворилась и позволила Лилиан воспользоваться привилегией домовладельца и выяснить, из-за чего поднялся весь этот шум-гам в квартире ее арендатора. Она осторожно прошла на кухню через дверь черного хода. К тому времени как Лилиан оказалась внутри, я уже скрылся из виду. Последнее, чего я хотел, – это напугать единственного человека, который был близок к тому, чтобы стать мне семьей. В какой-то степени Ричард был прав – я был так же отчужден от своих кровных родственников, как и многие другие офисные трудяги.

От удивления у Лилиан перехватило дыхание, как только она увидела искореженную технику на полу. Я поставил коробку с деньгами на самое видное место, так что ей отнюдь не составило труда найти ее. Пройдя к столу, она взяла подарок и одними губами озвучила слова, написанные на крышке, – прямо адресовавшие оставленное добро ей. Затем, сунув руку под фартук, надетый на нее, она извлекла на свет божий перочинный нож – далеко не суровый походный «Охотник на оленей», но тем не менее все еще весьма делового вида инструмент. «Молодцом, Лил», подумал я. Разрезав упаковочную ленту, обернутую вокруг обувной коробки, она уставилась на все то, что составляло мою мирскую ценность, – деньги, сложенные стопками.

– Бог ты мой, – выдохнула она и, быстро сложив два и два, сказала вслух: – Похоже, я больше тебя не увижу, Фрэнк. Что ж, храни тебя Господь. – Лилиан показалась мне такой грустной, когда закрывала коробку и баюкала ее под мышкой.

Прежде чем покинуть квартиру, заперев дверь своим ключом – ох, спасибо тебе, Лил Хейс, – она на мгновение обернулась, чтобы оглядеться. Она никак не могла видеть меня, когда я наблюдал за ней своим взглядом нежити. Но каким-то образом она, пусть и на очень краткий миг, задержалась глазами именно на том месте, откуда я смотрел на нее в ответ. Затем она ушла, и я переключил свои потусторонние зрение и слух обратно на собрание в конференц-зале компании.

– И еще кое-что, – сказала Мэри. – Полагаю, мы делаем это не только для того, чтобы компания могла нажиться досыта и предоставить нам, самое большее, какой-нибудь жалкий маленький «бонус»?

– Как глава нашей корпоративной семьи, я не обязан раскрывать вам – для вашего же блага, заметьте, – точные детали инициативы. Пока могу только сказать, что после того как план корпоративной реструктуризации Барри будет реализован, получит рекомендацию от генерального директора и одобрение от всего высшего руководства, ситуация здесь станет немного шаткой. Пока рабочая среда хаотична, семейный бюджет может пережить период снижения прибыли. Скоро акционеры начнут проявлять признаки капризности и рыскать, как стадо голодного скота, ища новых лихих ковбоев для содержания ранчо. Им позарез будут нужны люди со свежими идеями и особыми планами. И вот тогда-то… тогда вся эта компания и станет нашей. Никто и глазом моргнуть не успеет.

Что ж, когда в товарищах согласье есть…

На лад их дело не пойдет. Все равно не пойдет – как ни крути.

Потому что оставалась одна зловредная костяшка Домино, способная испортить всю амбициозную инициативу, сорвать план – если копы не возьмут след слишком рано.

Твой выход, Гарри. Готовься стать объектом моего самого пристального внимания.