Читать книгу Пока мой труд не завершен - Томас Лиготти - Страница 18

Чтобы хоть сколько-нибудь эффективно функционировать в этом мире, люди – все, без исключения, – вынуждены принять на веру ряд абсурдных предположений. Главное из них – гипотеза о том, что ваш дух пребывает в более-менее здоровом теле и осуществляет деятельность в пределах незыблемой реальности. Так, пропащая алкоголичка вроде Шерри Мерсер может объяснить любые сбои в своем психосенсорном аппарате «отходняками» от возлияний, с каковыми она относительно хорошо справлялась в прошлом – и имела право считать, что так же хорошо будет справляться в будущем. Ситуация в ее случае худо-бедно переломилась вскоре после встречи за обедом. Так уж получилось, что после нее всей ее хваленой ментально-метафизической стабильности пришел конец.

– Все в порядке, Шерри? – спросила одна из ее коллег, когда они обсуждали какие-то незначительные вопросы в кабинете.

– Конечно, – ответила Шерри. – Но давай-ка к этому вопросу завтра утром вернемся. Ты ведь не против?

– Конечно, только за, – откликнулась молодая женщина, поднимаясь со стула. Шерри открыла дверь и вывела ее из кабинета. Затем – снова заперлась одна; ее рука дрожала, сжимая до белизны в пальцах дверной рычажок со своей стороны.

Благодаря реструктуризации компании, проведенной Барри, Шерри была назначена на недавно учрежденную должность, при которой полагался небольшой личный кабинет. И если прежде отдельная комната была для нее роскошью и удобством, позволяющим пить на рабочем месте в спокойной, деловой обстановке, то нынешняя выделенная ей каморка могла с тем же успехом располагаться глубоко в сердце Ада (средневекового, замечу, а не стильной современной вариации).

Закрыв дверь кабинета, Шерри закрыла глаза. Затем, с сомнением, повернула голову к той части стены, которая была на мгновение скрыта, когда она открыла дверь. Ее ресницы медленно приподнялись, взгляд остановился на точке, где сходились стена и пол офиса.

Вот, опять. Оно всегда было там. Оно не пропало, как надеялась Шерри.

Ей удалось привлечь внимание той молодой женщины к этому участку стены. «Там какой-то жук сидит, или мне кажется?» – спросила Шерри, тыча пальцем в нужное место. Но коллега ничего необычного не заметила. Конечно, и сама Шерри не смогла бы ничего там увидеть еще несколько часов назад.

А теперь – видела, и с этим надо было что-то делать.

За дверью кабинета Шерри появилась еще одна дверь. Это был маленький, темный и уродливый портал размером с карлика, который выпирал из стены, будто короста. Его поверхность была грубой и неровной – скорее вылепленная из глины, чем вырезанная из дерева. Однако сквозь нее, казалось, пробегали замысловатые прожилки, спиралью взвитые через многочисленные борозды и канавки двери и скручивавшиеся в грубые скругленные узлы.

Шерри старалась не слишком пристально вглядываться в плотные узоры на двери, в которых она уже видела множество маленьких рожиц и частей лиц, каждое из которых было столь же перекошенным и уродливым, как и сама дверь. Но на этот раз она опустилась на корточки так, что оказалась глазами на одном уровне с верхним краем двери. Так близко к галлюцинации ей еще не приходилось бывать – да и она бы не осмелилась. Словно пытаясь проверить природу этого феномена – будь то реальность или фантом, – она поднесла палец с заостренным ногтем очень близко к узлу, готовясь сделать несколько быстрых нажатий. Вот тогда-то и начались неприятности. Потому что, как только она прикоснулась к двери, ее ноготь застрял там, пойманный, как муха, во что-то похожее на плотно сплетенную паутину – не на дерево и даже не на глину. Когда она потянула руку на себя, то обнаружила, что палец погрузился еще глубже – и вскоре застрял по самую кутикулу.

Естественно, она могла бы попросить помощи у целого легиона офисных работников по соседству… и, возможно, сделав так, сумела бы вернуться к нормальной жизни. Стоило проверить такую лакомую гипотезу – я и сам не смог бы предсказать исход. Но Шерри не была бы Шерри, если бы мысль о том, что ее застанут в такой нелепой (или даже, страшно сказать, фривольной) позе – на карачках, в задравшейся от усилия кверху короткой блузке, с пальцем, прилепившимся к чему-то, что никто, кроме нее не видит, – не привела ее в ужас.

Внезапно кто-то трижды постучал по дереву.

Но этот стук доносился от моей двери – не от двери Шерри.

На лестничной клетке у моей каморки стояли детектив Чернофф и Белофф – я видел их сквозь щель в занавесках, закрывавших маленькое окошко в двери, и они, хоть и глядели внутрь, меня не видели. Возможно, у этих ребят имелся ордер на обыск, и они решили найти мой походный нож «Охотник на оленей», вполне могущий проходить на судебном процессе как смертельное оружие, которым отхерачили руки Перри Стаковски. Не следя дотошно за работой этих двух компетентных сыщиков, я не знал, чего и ожидать.

Во всяком случае, полагаю, даже если бы они ворвались ко мне в дом, с ордером или без оного, они не нашли бы нож, который неизвестно по какой причине я пронес с собой в то тревожное полуматериальное состояние, в котором ныне пребывал. Нож обретал зримую форму только тогда, когда ее принимал я сам, – и, подобно моим черным одеждам и очкам с янтарными линзами, растворялся в воздухе или проходил сквозь предметы, ежели на то у меня имелось желание. Что может быть гротескнее, чем одежда, гуляющая сама по себе, увенчанная парой окуляров? Или восьмидюймовый нож, сам по себе летающий по улице? Короче говоря, я был готов к любой инициативе со стороны двух детективов – инициативе, о которой мои силы не позволяли узнать. Несмотря на чудеса, на которые я был способен, я все еще, казалось, был связан определенными правилами, как и все в этом дерьмовом мире – будь то животное или растение, существо минеральное, парообразное, человеческое или сверхчеловеческое. Всякий каприз воображения – и тот вынужден играть по правилам. Все наше бытие извечно подчинено ограничениям, налагаемым внутренними либо внешними силами, – нет никаких исключений или отступлений, несмотря на некоторые поразительные трансмутации, расширяющие горизонты свобод.

Взгляните, например, на то, что я, трансмутант, смог сделать с Шерри, чей палец сейчас все глубже и глубже увязает в уродливой двери. Это – моя идея, мой проект, на эту казнь я вполне могу оформить авторское право. Но как же я выявил лимиты способностей, данных мне? До этого ведь я никогда не проворачивал ничего подобного. Изначально все, чего я хотел – разрядить «Глок-17», ну или «Файрстар», в людей, потихоньку доводивших меня до ручки, упорно оскорбляя мое простое человеческое достоинство. Но какая сила в итоге должна была сдвинуть палец на спусковом крючке того или иного пистолета? Как я полагал, мой мозг просто отдаст один-единственный четкий приказ: эй, палец, на старт – внимание – пли! Но мозг ведь тоже получает приказы от тела, функционируя как его часть. Кроме того, и мое тело, и мой мозг (как неотъемлемая часть тела) реагировали на давление, оказываемое на них другими телами и мозгами – той же Семеркой, их совокупным мозгом и телом, если можно так выразиться… не говоря уже о различных других давлениях, какие создавали объекты и события без человеческого тела или человеческого мозга – погодные условия, переход на летнее время, насекомые, в общем, весь нечеловеческий мир.

Но как же так вышло, что все эти тела и мозги, в том числе и мой, вместе с огромным числом других нечеловеческих факторов, вроде тараканов, заполонивших мою квартиру, умудрялись согласовываться так, чтобы заставить мой палец нажать на спусковой крючок «Глока» или «Файрстара» и положить конец бесполезному мозгу и привлекательному телу Шерри Мерсер? Как возможно совершить такой или любой иной подвиг в этом пустынном мире? Какова была точная иерархия и где брал начало этот хаос в череде исторических, ни много ни мало, явлений, включавших в себя, среди прочего, это мое неудержимое желание купить пистолеты и охотничий нож, а впоследствии – идею создания уродливой маленькой дверцы, которую способны открыть только я и Шерри?

Вопросы, вопросы… а где ответ? Не ждите его.

И вопросов больше не задавайте.

Единственное, что важно – сохранять концентрацию и продолжать деятельность до тех пор, пока все следы Шерри не будут окончательно стерты, как в случае с Перри.

…Уродливая маленькая ручка на уродливой дверце заходила вверх-вниз, и ее дикий скрип резанул по ушам Шерри. Формой ручка напоминала голову маленькой обезьянки, и Шерри схватила ее без раздумий – ибо страх перед тем, что, казалось, хотело выйти за эту дверь, заставил ее забыть отвратительный вид и паутинную текстуру всех этих клубков и узлов двери, всех этих полупроявленных лиц на ней. Шерри надеялась использовать ручку как опору, рычаг для освобождения второй руки – но увы, по итогу она лишь больше увязла в «двери», которая работала точно так же, как разум, запутавшийся в паутине навязчивых мыслей: чем больше вы пытаетесь освободиться, тем крепче плен.

Когда капкан, поставленный на это существо, прикидывающееся женщиной, крепко захлопнулся, я, празднуя чистую победу, позволил доле своего разума обратить внимание на кое-какой другой процесс.

Судя по всему, детективы Белофф и Чернофф не смогли заполучить ордер на обыск моей квартиры. Детектив Белофф энергично дернул ручку, надеясь, что изъеденное молью дерево вокруг замка не выдержит и позволит ему и его напарнику незаконно проникнуть в дом подозреваемого. Если бы я не был занят чем-то другим, я бы впустил парней из чистой вежливости. Но им пришлось спуститься по служебной лестнице в закусочную, так что в настоящее время детективы допрашивали Лилиан за стойкой. Единственным посетителем был Гарри, хлебавший кофе напротив хозяйки заведения и блюстителей порядка.

– Хотела бы я вам помочь, – произнесла Лилиан через губу, – но я обязана уважать частную жизнь моего арендатора.

– Мы можем вернуться с ордером, – заметил детектив Чернофф.

– Ну, тогда – другое дело, – откликнулась Лилиан.

Пока детективы продолжали ее допрашивать, Гарри что-то бормотал в свой сотовый телефон, неслышимый для всяческих посторонних ушей… кроме, разумеется, моих.

– Ага, она – хозяйка, – говорил опустивший голову Гарри Ричарду на другом конце линии… вернее, радиочастоты.

– И что она говорит? – спросил Ричард.

– Ничего. Крутит копам бейцы, сдается мне.

Детектив Белофф тем временем тщился скрыть назревающее раздражение ответами владелицы закусочной – сердечными, но безупречно и неизменно уклончивыми.

– Когда вы в последний раз видели его? – допытывался он.

– Не знаю.

– Он когда-либо приходил сюда поесть? – уточнил детектив Чернофф.

– Иногда.

Гарри понял, что Лилиан лгала детективам из отдела убийств – потому как он и сам был профессиональным лгуном, как я понял, раскопав информацию в архивах различных правоохранительных органов. До того как Ричард нанял его (или, разумнее будет сказать, «ввел в круг»?), Любезный и Загадочный Гарри, известный мне, всплывал в разных местах то как Сантехник Хэнк, то как Кровельщик Джо, а то и вовсе отмечался Коммивояжером Бобом. И это – лишь некоторые из псевдонимов, которые он использовал для разного рода наживы. Незаконное проникновение на частную территорию и злоупотребление доверием упрятали его за решетку на десять лет, из которых он отсидел всего пять; числились за ним также обвинения в растлении несовершеннолетних и жестоком обращении с престарелыми, заработанные под личиной санитара Кена в одной богадельне, – но доказать ни первое, ни второе, увы, не удалось.