Читать книгу Мировая революция. Воспоминания - Томаш Масарик - Страница 9

У нас будет еще случай позднее поговорить о России и о нашем отношении к ней. В начале войны задача сводилась к тому, чтобы критически взвесить плюсы и минусы обеих сторон и принять решение. Я рассуждал: у Германии имеется хорошая и большая армия, определенный план (пангерманизма), за которым стоит весь народ, а не только интеллигенция, она хорошо подготовлена, у нее талантливые военачальники (этот взгляд я скоро изменил), она богата и обладает сильной промышленностью (военной); зато австрийское войско и командный состав слабы; всевозможные великие князья, невыносимый Фридрих, конкуренция с Берлином и германским командным составом – все это минусы. Я знал, что в Вене было два течения: одно за единый командный состав, другое за самостоятельный. Я сомневался в Конраде и иных прочих. Я ожидал, что Вена в конце концов подчинится Берлину и будет его слушаться, но сделает это неохотно; должен был сказаться и сепаратизм Венгрии. Центральные державы, несмотря на близкое соседство, не будут, таким образом, обладать политическим и военным единством. В австрийской армии нельзя будет положиться на нас и итальянцев, пожалуй, на румын и сербов.

У союзников перевес в людях; все вместе (уже в 1914 г.) они имеют больше солдат, чем противники, кроме того, они богаче, их промышленность сильнее. Конечно, по-настоящему обученное, значительное войско имеется лишь у Франции, отчасти у России. Но Россия вообще ненадежна в военном, политическом, экономическом и финансовом отношениях. Англия лишь теперь должна создавать и обучать свою армию. У Сербии прекрасные солдаты, но их мало и им будут мешать турки (Турция объявила союзникам войну 12 ноября). Италия останется, по крайней мере, нейтральной, Румыния тоже, несмотря на то, что король стоит бесспорно за Германию (Италия постановила быть нейтральной 31 июля, а Румыния 3 августа). Сильно будет вредить географическая, политическая и военная разобщенность и происходящая из-за этого невозможность проводить цельный план и объединить отдельные выступления. Пути сообщения на востоке не благоприятствуют русским, но битвы у Марны и Ипра много обещают. Союзники настроены решительно против Германии, но менее против Австрии, в этом заключается невыгода. Вывод: победа союзников возможна, но для нее требуется напряжение всех их сил. То обстоятельство, что немецкий план – раздавить быстро Францию, а Россию по крайней мере парализовать – не удался, подавало нам надежду на победу. Для нас будет выгодно, если война затянется, ибо мы сможем развить революционную пропаганду.

Настроение в Праге и во всей Чехии в декабре 1914 г., когда я собирался за границу вообще было довольно тяжелое. Чувствовалась неопределенность по отношению к России и союзникам; сомнения прокрадывались и в собственные ряды. Мобилизация, как заявляла Вена и похвалялся Берлин, прошла гладко: все народы сомкнулись вокруг трона. Мы-то знали, что это неправда; в Праге и еще кое-где устраивались верноподданнические маскарады, но настроение вообще было антиавстрийское. Были слабые и нечестные люди, но сознательный протест многих отдельных лиц в войске и настроение масс, поскольку я знал и определял положение, давали основание для организации активного протеста. Народ, особенно же интеллигенция, были воспитаны в австрийских симпатиях: Австрия будто бы нам необходима как охрана от германского нашествия. Можно было даже опасаться, что найдутся и среди вождей лица, которые открыто и убежденно выступят бок о бок с Австрией. Однако большинство народа было настроено решительно антиавстрийски. Только бы не покинули меня депутаты, говорил я сам себе; написанные под давлением полиции статьи и предательство некоторых лиц не повредят. Следовательно, с Божией помощью, за работу! А если Германия и Австрия как-нибудь победят или результат войны не будет решительным – останусь за границей и буду продолжать революционную оппозицию против Австрии для будущего.

Из наших иностранных колоний, сначала французской и американской, потом английской и русской, доходили известия о антиавстрийских выступлениях чехов. В Париже уже 27 июля наши сорвали флаг с австрийского посольства, а 29-го постановили, что идут добровольцами во французскую армию; в Чикаго была устроена 27 июля манифестация против Австро-Венгрии, в Лондоне она состоялась 3 августа. После Парижа и русская колония представила правительству план организации русских легионов; члены чешской колонии во Франции были приняты в иностранные легионы 20 августа, в тот же день представители чешской колонии в России были приняты царем, а чешская дружина была организована 28 августа. Из России прибыли гонцы, осведомившие нас о том, что наши там устраивают. Все это соответствовало нашей национальной программе и настроению… Начинать, начинать…

Бывали у нас с проф. Колоушком частые и подробные разговоры об экономической и финансовой основе чешского государства (соединенного со Словакией). Во время нашей пропаганды, я это знал, мы должны будем убеждать и цифрами, и необходимо было набросать как можно более ясную картину будущего государства. Сговорились мы с проф. Колоушком, что он сам будет писать статьи о наших финансах, а также постарается достать и от других лиц; я сам поместил статью в сентябрьском номере «Нашей Добы».

Моя политическая программа состояла в объединении всех чешских стремлений, как они были формулированы в соответствии с государственным, историческим и естественным правом; я постоянно думал о присоединении Словакии; по своему происхождению я словак и мораван. Я знал довольно хорошо Словакию и определил сам границы ее с Венгрией: для верности просил я д-ра Антонина Тайна, чтобы один из его знакомых, кажется, офицер, начертил мне границы Словакии на юге. С этим планом и с перечнем главных пограничных городов поехал я за границу.