Читать книгу Вампиры тут голодные - Тони Марс - Страница 11

– Он не может. У господина не получается пить кровь. – тихо проговорил Веце, стирая платком кровь с лица хозяина и убрав магией лужу с пола. Попаданца снова вырвало.

Степана трясло, он дрожащими руками хватался за обивку дивана, силясь не упасть и часто дышал. В глазах – темно, а во всём теле такая слабость, что и для того, чтобы дышать, требуется прилагать усилие. Он чувствовал себя жалким и беспомощным, как никогда прежде.

От него всегда много требовали, и он был уверен – справиться, но с такой малостью не смог.

– Он же вампир. У него было достаточно времени, чтобы привыкнуть к нашему миру и своему телу. – зло прорычал Бермиан, – Даже дворовая псина бы смогла, а он не может? – полукровка виновато молчал, потому как любому вампиру известно, что если хозяин не ест, значит, с кормушкой что-то не так, – Ты питался запрещёнными продуктами, поганец? – Веце испуганно замотал головой, он и сам на четверть вампир, даже если бы захотел, не смог бы.

– Я бы не посмел! – возразил полукровка, смелости едва хватило, чтобы выдавить эти слова перед взбешённым графом.

– Не трогайте его, мелкий ни при чём. – прокаркал Степан сиплым голосом, немного придя в себя, – Проблема во мне. У меня травма, хотя в вашем мире это, наверно, называют болезнь души.

– Что же это за болезнь души такая, что не позволяет вампиру пить кровь? – скрипнул зубами Бермиан. Степан болезненно улыбнулся, на губах всё ещё чувствовался яркий вкус крови, в горле стоял ком, а желудок горел огнём.

– Я же не всегда был вампиром. Я родился человеком, и то, что произошло со мной в том мире… Впрочем, неважно. – остановился на полуслове Степан и протянул руку. Веце послушно метнулся к столу и подал стакан воды. Попаданцу нестерпимо хотелось промыть рот.

– Раз дело не в кормушке, то ты справишься с этим сам. А если не справишься, то умрёшь. – холодно проговорил граф и Степан согласно кивнул. Так оно и есть. Если не преодолеет себя, умрёт. – Времени мало, поэтому у тебя есть один час, чтобы прийти в себя, после жду в своём кабинете. – Бермиан ушёл, оставив Веце и Степана одних.

Полукровка мялся на месте, не зная, куда себя деть, господин заступился за него, и это радовало. Значит он нужен, значит его не выкинут.

Степан болезненно потёр глаза и тяжко вздохнул. И почему он попал в тело вампира? Лучше б стал огром или троллем, чем кровососом. Да хоть феей. Но нет, вампир!

Кто вообще его в это тело засунул?

Преимущества в виде силы, магии и быстрой регенерации не казались таким уж большим плюсом.

Он устал, бесконечно устал, может даже ещё в прошлой жизни, но когда же он сможет отдохнуть? Когда сердце и разум успокоятся? Когда душа перестанет болеть?

Так много вопросов.

Он остался совсем один, как того и хотел. Но не то это одиночество, о котором он мечтал. В уединении, отрезанный от своего прошлого, он, казалось, стал ещё более зависим от событий давно минувших дней.

Чем больше он старался забыть, тем сильнее оно въедается в память. Воспоминание, до боли отчётливое и живое, словно произошло всё не шесть лет назад, а вчера.

Как чувствовать себя, когда вместо тебя умер другой человек? Он поклялся себе всегда защищать и оберегать мать и Софию, пообещал, что сделает их жизнь прекрасной, но не смог удержать в руках такое хрупкое счастье. Что было бы, если б сестра не оттолкнула его? Что было бы, если в тот день умер он, а не она?

Веце тихо присел на другой край дивана, сцепил руки в замок и виновато смотрел в пол, обычно господин был шумным и только во время зельеварения замолкал, но сейчас хозяин потерянно смотрел куда-то в стену пустым взглядом и ничего не говорил.

И это молчание давило на полукровку как никогда прежде.

– Что? Интересно? – наконец, заговорил вампир. Веце неуверенно кивнул, прошлая жизнь господина волновала, но слуга не имел права просить о том, чтобы хозяин рассказал ему хоть что-то. – Тогда подожди. Сейчас мне трудно об этом говорить, но позже… В конце концов, твоя жизнь напрямую зависит от моей, я думаю, ты имеешь право знать. – полукровка снова кивнул, чувствуя себя крайне неловко.

Веце никогда не лез другим в душу, впрочем, никто и не подпускал его к себе настолько близко, чтобы это стало возможно.

Но переселенец отличался от местных, и чем больше полукровка проводил времени подле хозяина, тем сильнее это бросалось в глаза. Господин не так говорил, не так улыбался и относился к Веце, слуге, очень хорошо, почти как к себе.

Переселенец иначе воспринимал мир и жизнь в целом, и то, за что бы Веце вцепился мёртвой хваткой, часто ничего не значило для хозяина. Тот не горел желанием становиться графом, не хотел быть вампиром, а полукровка не смел помыслить о таком в даже самых смелых мечтах.

– Мне уже лучше, поэтому я пойду. У нас не так много времени, чтобы тратить его на посиделки. – произнёс Степан, вставая. Голова немного кружилась, но дурнота прошла.

– Вы уверены? – господин, как и полагалось вампиру, был смертельно бледен, а красные глаза тускло смотрели на дверь. Очевидно, что он не хотел никуда идти.

Наверно больше всего Веце в господине поражали эти яркие противоречия: тот действительно идеально подходил на место преемника, но в то же время и нет.

Ответственный, исполнительный, внимательный, но безрассудный, свободолюбивый и гордый. Впрочем, аристократы и должны быть гордыми, даже надменными, а у господина эта гордость была какая-то другая, не заносчивая, а скорее… ах, как бы сказать? Пожалуй так: переселенец знал себе цену и не собирался торговаться.

– Я в порядке. – спокойно ответил Степан, даже голос не дрогнул. Но Веце, уже хорошо знавший своего господина с одного взгляда мог сказать, что нет, совсем не в порядке, – Поищи пока что-нибудь в библиотеке по строительству или реконструкции. Я только обои клеить умею, а нам с тобой целый замок восстанавливать. – бесцветно проговорил Степан и с тяжёлым вздохом открыл двери.

– Как скажете, господин. – донеслось вслед.

По правде, Степан всё ещё был против, что ему подсунули мелкого пацана, пусть и до абсурда верного и очень полезного. Да, стоит признать, без Веце попаданец вряд ли бы выжил в замке Касара, но ведь это опасно. Нормально ли подвергать ребёнка такому риску?

Веце не был похож на Софию, скорее являлся полной её противоположностью: хитрый, расчётливый, услужливый мелкий врунишка, лицо серое, как асфальт, а волосы белые-белые. Но Веце было пятнадцать, ну, то есть сто пятьдесят, но вёл он себя на пятнадцать. Софке, когда её не стало, всего шестнадцать.

И голову попаданца вдруг пронзила неожиданная мысль – может, он послан в этот мир, чтобы загладить свою вину? Может его миссия вовсе не спасти всех и вся, остановить войны и массовые бедствия, а позаботиться о Веце? Дать полукровке и сотням других кормушек альтернативу?

Да нет, бред. Он определённо должен остановить мировое зло, а делать это будучи графом, несомненно, намного проще. Только где это зло найти? Наверно оно ещё не появилось, что ж, ему же лучше – сможет выучить парочку боевых заклинаний.

Не успел Степан очнутся, как уже наступил день передачи титула. Он снова стоял в центре зала совета, вокруг царил полумрак, только кроваво-красные глаза старейшин сверкали тут и там, на ясном небе светила полная луна.

Степан не боялся, но знаете, было, как бы сказать, немного сыкотно. В прошлый раз эти старикашки попили у него крови во всех смыслах, страшно представить, чем всё может закончиться сегодня.

Вперёд вышел Асмаэль, самый пожилой старейшина, держа в своих трясущийся руках поднос с маленьким, почти детским бокалом.

Степан с сомнением оглядел престарелого вампира и остальных старейшин. Неужели и правда в этот раз всё пройдёт спокойно, без диких и странных ритуалов?

В бокальчике билась о стенки прозрачная светящаяся жидкость, Асмаэль старался идти медленно, чтобы не пролить, но и это давалось старейшине с трудом.

Попаданец вообще вампиров плохо понимал – разве не стоило поручить подобное более эмм… молодым старейшинам?

Это же почти издевательство над пожилым в чистом виде. Асмаэлю и стоять трудно, а приходится служить при ритуале. Не слишком ли?

Глава старейшин принял поднос и одними глазами приказал Степану взять бокал. Попаданца, конечно, ещё в прошлый раз впечатлила эта удивительная способность старейшины Доллира: не говоря ни слова, одним лишь взглядом отдавать безмолвный приказ.

– Да благословит Бог, ниспославший нам преемника, весь наш клан! Душа, пришедшая из другого мира, дабы даровать нам процветание, ты, названный Кифеном Вальдернеским, испей же зелье правды! – попаданец осторожно пригубил зелье, кося недовольный взгляд на главу старейшин.

Зелье правды, нашли дурака! Так он им все свои грязные секреты и рассказал! Не то чтобы они у него были, конечно, но давайте будем честны, у каждого есть своя нелицеприятная тайна.

– Зелье сие обнажит нам твою суть, и ты познаешь, кто ты есть и кем являешься, поймёшь, над кем поставлен и с чем должен совладать, чтобы сохранить разум и душу свои чистыми!

Степана высокопарные речи не восхитили, попаданец тихо подавился, когда Доллир пнул его по ноге, намекая пить быстрее, а не медленно цедить ритуальное зелье.

Бокал выпал из рук и покатился по каменному полу почти в звенящей тишине. Казалось, что он слышит дыхание каждого, кто находился в зале совета. И вдох, и выдох, и биение сердца.

Картинка перед глазами медленно начала приобретать красные оттенки: холодный лунный свет, падающий вниз, мерещился зловеще-алым, седые волосы Доллира тоже словно окрасились в бордовый. Степан потёр глаза, на пальцах ощущалась влага, бросил взгляд и замер, шокировано глядя на кровь на своих руках.

Старейшина холодно улыбнулся, протягивая Степану цветок на длинном, тонком стебельке. Головка бутона мягко покачивалась, будто цветок утешающе качал головой, печально вздрагивая лепестками. Голубенький, по-детски невинный и чарующе ароматный, он казался единственным на всём белом свете, не окрашенным в красный.

Попаданец взял цветок в руки, прежде чем успел это осознать.

Белоснежная сердцевинка, темнеющие края лепестков и запах – сладкий-сладкий, так что рот непроизвольно наполнился слюной. Степан даже не заметил, насколько неестественно выглядели его руки, как опасно удлинились когти, не обратил внимание, что вдруг стал почти на две головы выше старейшины Доллира, хотя они были одного роста.

– Подайте кушанье, достойное графа Вальдернеского, взращённое на протяжении ста лун для ритуала передачи титула! – громогласно объявил глава старейшин. Попаданец запоздало оглянулся, тело отчего-то слушалось с каждой минутой всё неохотнее, будто начинало жить своей жизнью, оставляя Степана сторонним наблюдателем.

– Дитя оборотня и вампира, деликатес для будущего графа. – проговорил Доллир и у Степана по спине пробежал холодок.

На ледяной каменный пол к его ногам приволокли ребёнка, одетого в белый балахон. Полукровка поджимал свои заострённые пушистые уши, тихо поскуливал и смотрел перепуганными слезящимися глазами на вампиров.

– Ешь, Кифен. Граф должен делить трапезу со своими подданными. Граф обязан разделить тяжкое бремя со всеми вампирами и нести свой грех наравне со всеми. Познай же свою суть. Узри, кто ты есть. – закончил Доллир и каждый старейшина кинул по точно такому же цветку к ногам Степана.

И тогда он всё понял, но было слишком поздно сбегать. Его тело больше не принадлежало ему.