Читать книгу Портартурцы. 1940—1942 - Трофим Борисов - Страница 10

Модест Владимирович Инов в начале января выехал с семьей из Харбина в Дальний для работы помощником директора в отделении Русско-Китайского банка. Маленький город, оригинально распланированный на берегу моря, вначале понравился Вале. Охваченный с одной стороны холмами и заливами – с другой, он не был похож на холодный Иркутск и пыльный Харбин. В нем было много экзотического, и в первые дни он очаровывал девушку. Больше всего ей нравилась прекрасная гавань, заполненная огромными морскими пароходами. Длинный мол защищал внутренний водоем от морской зыби. По улицам, среди своеобразных зданий из красного кирпича, часто собирались оживленные толпы из русских, немецких, французских, американских и английских моряков. Были здесь и негры, выделявшиеся своими курчавыми волосами и высоким ростом, Около китайских лавочек и магазинов раздавались выкрики и ругань на разных языках.

Японцы держались обособленно. На их желтых лицах были сосредоточены злоба и зависть. Гавань, корабли, новые здания и веселых русских моряков они осматривали исподлобья.

Близ берега моря сооружался вместительный театр. Собор, больница и городское управление были уже построены.

С первых же дней своего прибывания в Дальнем Валя подметила, что в городке живут весело, даже чересчур весело и беспечно.

Иновы занимали прекрасно меблированную квартиру. Вся обстановка квартиры принадлежала банку и передавалась в распоряжение вновь прибывающих сотрудников на время их работы в городе Дальнем.

Через две недели после приезда Модест Владимирович давал полуофициальный вечер, на который были приглашены представители города, воинских частей, а также коммерческие дельцы – основные клиенты банка.

Жена Инова, Серафима Прокопьевна, волновалась. Ей хотелось, чтобы первыми пришли семейные сослуживцы, но слуга ввел Лыкова.

– Старый знакомый. Очень рада.

Лыков, мотнув головой, хотел что-то сказать, но пришла группа гостей, и хозяйка поднялась навстречу им. В первые дни приезда Иновых Лыков зачастил к ним. Валя не стала выходить в гостиную, когда там был Лыков.

Один из гостей, поставщик леса, тучный, с отвисшим подбородком и маленькими глазами, поправив свои длинные усы, опросил:

– Что новенького, господа?

– Японцы шевелятся, – сказал поручик Гладышев.

– А крепость вооружают плохо, включая и Киньчжоу, – проговорил капитан в золотых очках, и голос его показался всем несколько пискливым и раздраженным.

– Немыслимо представить себе, чтобы крепость появилась по щучьему велению, – с усмешкой заметил полковник инженерных войск.

– На игрушечный городишко Дальний вдвое больше миллионов затратили, – еще громче выкрикнул капитан. – Между тем место выбрали несуразное. Во-первых – далеко от крепости, во-вторых – устройство гавани требует колоссальных затрат и, в-третьих – раз далеко от крепости, то необходимо поставить и здесь батареи против нападения неприятеля с моря. Одна атака миноносок – и все коммерческие суда, захваченные в торговом порту, лягут на дно залива. Нам нужна крепость как надежное убежище для морских военных судов, а не финтифлюшка вроде города Дальнего.

– Николай Степанович, вы невозможный человек. Вы смотрите на окружающее со своей колокольни… Главная задача русских – коммерческое освоение края. Мы должны показать англичанам, французам, немцам, ну и японцам, что мы заняты на Квантунском полуострове мирными делами.

– Политика, политика… Соразмеряйте, но не увлекайтесь, не забывайте опасности, – не унимался капитан. – Над головой кулак висит, а у вас декорация с надписью «мирное строительство».

– Не следует преувеличивать опасности.

Вошел Модест Владимирович. Хозяин был изящным и приятным на вид человеком. Его округлое лицо с широким лбом оживляли большие светло-карие глаза.

– Здравствуйте, хозяин. Без вас скучновато, – поднявшись из-за стола, сказал Лыков.

– Извините, сегодня я неожиданно задержался в банке.

Почти вслед за Модестом Владимировичем вошли мать и дочь Ласточкины. Таня Ласточкина удивленными глазами рассматривала гостей.

Лыков, наклонившись к своему соседу поручику, шепнул:

– Вот вам, поручик, и первая ласточка.

– Хорошенькая, но непролазная дура. Я знаком с нею. Палец о палец не хочет ударить, а читает только приложение к журналу «Родина».

Таня ушла в комнату Вали. Капитан все еще продолжал спорить с полковником. Поручик подошел к ним.

Инов знал о беспокойном капитане, суждения которого метко попадали в цель. Его недолюбливали.

«Скорей бы Валюта пришла да сыграла бы», – подумал хозяин.

Серафима Прокопьевна вернулась в гостиную в сопровождении Тани и Вали.

– Господа, прошу по стакану чая.

Из-за портьеры появился слуга-китаец в мягких туфлях на высоких подошвах, а за ним – бой с блюдом, наполненным печеньем и сладостями. На слугу и мальчика, одетых в шелковые национальные костюмы, никто из гостей не обратил внимания. Все смотрели на Валю. Ее крупное, продолговатое лицо было строгим. Она улыбалась глазами и этого было достаточно: гости видели перед собой красивую и спокойную девушку. Валя возмужала. Тонкие морщинки легли на ее лоб у переносья. Гости с низким поклоном жали руку девушке. Последним поздоровался капитан. Задержав ее руку, он попросил:

– Валентина Модестовна, сыграйте для нас что-нибудь. В этом городе мы так редко слышали хорошую музыку.

Валя вспыхнула. Слова капитана показались ей первым приемом ухаживания. Не отнимая руки, она ответила:

Что вы? Я же только учусь.

– Очень прошу. Музыка утешает, а я так соскучился по семье. У меня маленькая, востроглазенькая дочка…

– А-а-а, – ласково протянула Валя и пожала руку капитану. – Мы с вами вместе выберем, что сыграть.

Девушка взяла у боя поднос со сладостями – он ждал ее у портьеры – и обошла всех гостей.

Капитан стоял у окна.

– Я хотел бы послушать Чайковского, – сказал он, когда к нему подошла Валя.

– Сыграю, Николай Степанович, но позднее. Мы не знаем гостей… Что вы скажете против «Бури на Волге?»

Николай Степанович одобрительно закивал головой и подумал: «Какая умница, точь-в-точь, как моя Наташа».

Музыкальная пьеса была прослушана в полной тишине, и когда Валя кончила, к пианино подошел Лыков.

– Божественно! Русские мотивы, наши волжские…

Как ваше здоровье, Валентина Модестовна?

Капитан поморщился и отошел в сторону.

Валя взглянула на Лыкова и улыбнулась.

«Дрова и тавровые балки хорошо изучил, а к людям подхода не освоил», – подумала она.

– Сыграйте еще что-нибудь, – выкрикнул поручик. – Вальс Штрауса.

Пока Валя играла, подошли еще гости: директор банка и доверенный местной крупной торговой фирмы «Чурин и К°» с женами. Модест Владимирович объявил, что сейчас начнутся танцы, и сам сел за пианино. Вечер проходил оживленно. Валя танцевала с Лыковым, поручиком и капитаном, но беседовала исключительно с Николаем Степановичем. Она расспрашивала его о семье, о службе, о крае.

– Мало знаю о Китае и меньше того – о японцах… Краснею от стыда…

В конце ужина мужчины все чаще и чаще стали прикладываться к рюмочке. Лыков раскраснелся и оживился. Поручик мурлыкал напев из «Веселой вдовы». Капитан пил коньяк, но сдержанно. Он остановил поручика, который было направился в гостиную.

– Выпьем… Я откопал мартелевский коньяк высшей марки… Занятная штука с лимоном… Девочки пусть сыграют. Отсюда даже лучше слушать.

Валя играла попурри из русских песен.

– Вот она, Русь святая! – воскликнул Лыков. – Выпьем за великий русский народ, господа! Что вы там наливаете, капитан? За русский народ – и коньяк? Нет, надо по стакану беленькой!

– Согласен, – сказал капитан. – Русской водки так русской водки…

Все выпили и стали закусывать, а капитан стоял с вытянутой рукой.

– Что же, вы, Николай Степанович? – спросил поручик. Все обернулись в сторону капитана.

– И я выпью. Но дозвольте мне, дорогой Лыков, сказать вам, как русскому человеку и купцу, несколько слов… – Капитан с протянутой рукой, в которой держал стакан, подошел к Лыкову:

– Прогоните японку, которая живет с вами.

– Позвольте. Это – мое частное дело.

– Нет! Это сугубо государственное дело! – выкрикнул Николай Степанович. – В вашем доме не прекрасная мадам для вашего удовольствия, а японский агент.

Лыков густо покраснел.

– Не может этого быть! Она приняла русскую веру.

– Знаю. В Японии на русские деньги содержится фабрика японских шпионов. Она прозывается русской православной миссией.

Поручик попытался одернуть капитана.

– Вы забываетесь, поручик! Я понимаю, что говорю. Со знанием русского языка да с молитовкой куда лучше одурачивать… Нет, это безобразие! – снова выкрикнул капитан, отвечая на недоуменные взгляды гостей. – Своими денежками мы оплачиваем шпионов, у своей груди их пригреваем… Прачки, парикмахеры, бои, портные… Вся эта орава в сотни глаз смотрит, что мы здесь делаем и сколько нас на Квантуне. Попробуй скройся от них и сохрани государственную тайну. Все они – веревочная петля, в которой мы стоим обеими ногами. Придет время, они дернут за ее конец, и мы брякнемся… Во весь рост брякнемся.

Лыков опустил голову. Большинство гостей задумалось, а поставщик леса проговорил:

– Надо налить еще по рюмочке и промыть глаза… Прачек и содержанок испугались. Эка, подумаешь, страсть!

– Вы прохвост! – взвизгнул капитан. – Выходите во двор, я вас выдеру за уши. А то здесь, знаете, при дамах неудобно.

– Что? Что? – захлопал глазами поставщик леса.

– Пойдемте на свежий воздух, – испуганно сказал директор банка и вывел толстяка на крыльцо.

– Я извиняюсь, господа. Но прошу хорошенько вдуматься в мои слова. Не сегодня, так завтра— война, а мы обвешаны услужливыми японцами… Боже мой, когда же все поймут эту опасность!

Голос капитан задрожал. Протерев очки и сделав общий поклон, он ушел.

– Какой невозможный человек! – воскликнули гости.

– Вы не знаете Николая Степановича Резанова, – сказал полковник. – В его словах много правды. Япония растет. Авторитетные военные специалисты не отрицают серьезной опасности. Мой коллега, инженерный полковник Величко, который был командирован сюда для составления проекта крепости, в отчете за 1899 год писал: «Чем более порт Дальний будет развиваться в коммерческом отношении и шире снабжаться всеми портовыми средствами – доками, пристанями, углем и проч., тем более он будет годен к услугам противника… И если противник овладеет портом Дальний и придется встретить его сосредоточение в Артуре, то железная дорога, – соединяющая Дальний с Порт-Артуром, принесет ему огромную пользу и дозволит сосредоточить под крепостью значительные осадные средства». Несомненно, торговый порт следовало бы – построить в бухте Голубиной и прилегающих к ней заливчиках. Существовал проект – соединить каналом западный бассейн Артура с Голубиной бухтой. Тогда, несомненно, получилось бы очень устойчиво.

Шум в столовой заставил насторожиться Валю. Она сидела за пианино и ждала капитана, которому обещала – сыграть одну из его любимых музыкальных пьес.

Подошел, покачиваясь, поручик.

– Никак не ожидал, – рассмеялся он. – У Лыкова японка-шпионка живет. – Поручик, узнав об ухаживании Лыкова за Валей, был оскорблен. – Купеческая распущенность! Разгильдяйство! Лыковщина!..

Валя встала и, обернувшись, строго посмотрела на поручика.

– Где Николай Степанович? Ушел домой? А вы, Игорь Сергеевич, хорошо знаете Лыкова? Я не склонна хвалить его, и все же, прошу вас, не теряйте к себе уважения…

Поручик моментально отрезвел и, схватившись за голову, выбежал из гостиной.

– Какая бестактность! Тихон так бы не поступил, – прошептала Валя.