Читать книгу Портартурцы. 1940—1942 - Трофим Борисов - Страница 14

1

26 января вечером китайцы начали праздновать свой новый год. Затрещали повсеместно фейерверки и хлопушки. Невообразимый шум ударил по натянутым нервам русских обывателей.

«Неужели началось?» – подумал каждый из них. Но, узнав, в чем дело, портартурцы успокоились.

…Ночь была темная, безлунная, холодная. Легкий туман окутывал боевые суда, стоявшие на внешнем рейде. Приветливо мигали маячные огни. По горизонту то бегали, то скользили лучи прожекторов., Порт-Артурская гавань, пока еще не углубленная, не имела постоянного свободного прохода для крупных судов. При входе и выходе они пользовались часами прилива.

Эскадра стояла на внешнем рейде в три линии: на севере – броненосцы «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь»; на юге – крейсера «Ангара», «Диана», «Паллада», «Баян» и «Аскольд»; в середине между обеими группами – красавцы броненосцы «Пересвет», «Победа», «Ретвизан» и «Цесаревич».

Миноносцы «Расторопный» и «Бесстрашный» курсировали по линии дальнего охранения. Крейсера «Новик» и «Боярин» стояли возле берега.

Легкий южный ветер окутывал суда тепловатой мглою. К десяти часам ночи наступила тишина, которая нарушалась только легким всплескиванием волн.

Около полуночи раздался взрыв мины у левого борта «Ретвизана». Минуту спустя «Цесаревич» открыл огонь по японским миноноскам, мчавшимся на него. Вслед за этим и с других судов раздались залпы беглого огня.

Огромные столбы воды взвились около «Цесаревича» и «Паллады». Несчастные суда накренились и, выбрав якоря, направились ко входу в гавань. Вражеские миноносцы преследовали «Цесаревича», но были встречены дружным огнем судовых орудий. Через несколько минут один из них затонул. Остальные повернули обратно.

Раненый «Ретвизан» первым подошел к Тигровому Хвосту и уткнулся носом в берег. На «Цесаревиче» не растерялись и вовремя заполнили водой соответствующие отсеки, иначе и броненосец перевернулся бы.

Жители Артура первые выстрелы начавшейся войны приняли за учебную стрельбу.

В сухопутных войсках поднялась суматоха. Комендант крепости Стессель прибыл в штаб.

– Всем ротам немедленно занять береговые батареи.

– Ваше превосходительство, нет диспозиции, – сказал начальник штаба.

Глаза Стесселя округлились, рот приоткрылся, толстый подбородок отвис.

– Безобразие! – Стессель выругался. – Надо было думать об этом раньше. Разработали бы и представили на рассмотрение и утверждение… Позвонить по телефону и послать вестовых, чтобы каждая рота заняла соответствующую батарею и охраняла подступы к ней.

– Какая рота и какую батарею? Какой фланг усилить?

– Детские вопросы. Начальник штаба и командиры рот сами должны знать свое дело. Имею же я право рассчитывать на их сообразительность и расторопность?

– Они ни при чем. У вашего превосходительства должны быть все нити в руках и разработанный при вашем участии план.

– Дайте мне эти нити, дайте мне эти нити! – Стессель схватился за голову и выбежал из штаба.

Морской бой затих. От звездного неба веяло спокойствием. Стессель остановился: он не знал, куда идти и с чего начать оборону крепости.

Разбуженный гарнизон схватился за ружья. Многие роты вышли на позиции только с караульными патронами. Солдаты видели растерянность офицеров и решили отбрасывать врага штыками.

Лыков бегал вею ночь вдоль набережной. А на рассвете увидел на мели поврежденные суда.

– Три основные боевые единицы потеряли за одну ночь. Ужасно! – Он взглянул на гавань, на узкий пролив в море, – У этих дураков все полетит к черту. Николая Степановича сюда! Капитана в очках сюда!.. Дел-то, дел-то сколько! Побегу устраивать свои…

Около ворот, ведущих в порт, стояли полицейские чины. К ним подходил пьяный лейтенант с двумя дамами под руку.

– Говорил же я вам, что это была учебная стрельба. Смотрите, какое ясное и спокойное утро. А вы перепугались и кричали: «На вокзал, скорее на вокзал!»

Лейтенант громко рассмеялся. К нему подошел околоточный.

– Позвольте доложить, война началась. «Цесаревич», «Ретвизан», «Паллада» подорваны неприятельскими минами.

Моряк вздрогнул и, взглянув на вход в гавань, скрылся бегом в воротах порта, не сказав ни слова своим дамам.

2

В 10 часов 35 минут утра 27 января крейсер «Боярин», вернувшись из разведки, привез известие о приближении неприятельской эскадры численностью в пятнадцать боевых единиц.

Совещание у наместника прекратилось, и все поспешили на свои места. Адмирал Старк прибыл на флагманское судно при первых выстрелах по неприятелю. Генерал Стессель отправился на Электрический утес, наместник пожелал наблюдать за боем с Золотой горы.

Японский огонь был направлен главным образом на наши суда. Несколько неприятельских снарядов перелетело через береговые укрепления и разорвалось на горе Перепелиной.

Золотую гору окутывали огромные клубы дыма от простого пороха, который еще применялся русскими на мортирных батареях. После каждого выстрела кверху подскакивали белые дымные кольца, а затем медленно сплывали в сторону залива.

С Электрического утеса стреляли из дальнобойных орудий. Они выбрасывали длинные языки пламени. Вместо дыма над батареей проносилась желтая пыль.

Наши и японские суда стреляли беспрерывно. «Новик» и «Баян», несмотря на сосредоточенный на них огонь, все время держались впереди, не переставая отвечать врагу.

На многих японских судах возникли пожары. Электрический утес поражал врага, но снаряды остальных береговых батарей до неприятельских судов не долетали.

Бой продолжался тридцать минут. Японцы отступили. Это была первая отбитая русскими на Квантунском полуострове атака.