Читать книгу Портартурцы. 1940—1942 - Трофим Борисов - Страница 6
Портартурцы
Глава вторая
Оглавление1
В ноябре 1903 года Подковину предстояло тянуть жребий на выполнение воинской повинности. Он был лобовой. Льготу по семейному положению в его семье получил брат, который был старше Тихона на четырнадцать лет. По закону того времени, старший сын оставался в помощь родителям для прокормления и воспитания малолетних детей. В семье Подковиных их было трое: Тихон, его младший брат и сестра.
Очень часто рекруты по последним номерам жеребьевки оставались не взятыми на военную службу. В том году, когда призывался Подковин, в городе Иркутске подлежало сбору 320 человек, а в воинские части требовалось 260 человек, следовательно, шестьдесят юношей могли рассчитывать остаться. Билетики с малозначными цифрами вытягивали и слабогрудые, и близорукие, и одержимые разными болезнями. При медицинском освидетельствовании дефективные выпадали, а вместо них брали здоровых, хотя бы и имевших на руках дальний жребий, выше двухсотшестидесятого. Кроме того, каждый год были и запаздывающие, и скрывающиеся от воинской повинности.
Тринадцатого ноября новобранцы собрались в большом зале городской думы. При проверке оказалось, что двадцать три человека на жеребьевку не пришли. Потом их отыщут, накажут и отправят служить, соответственно освободив взятых с высокими номерами. Но когда-то это будет, а сегодня настроение молодежи было понижено: мало оставалось счастливых номеров.
С новобранцами пришли их родственники. Они страстно обсуждали всякие возможности освободиться от военной службы.
Раздался звонок. Через минуту в зале наступила тишина. Председатель призывной комиссии, седой человек в пенсне, улыбаясь, пригласил новобранцев подходить к урне и дал знак писарю.
– Архипов! – раздалось в зале.
Все притихли. Из гущи собравшихся вышел белокурый парень. Шаги его звонко прогудели на ступеньках помоста. Он тяжело дышал. Пот крупными каплями выступил у него на лбу. Засучив рукав, парень запустил руку на дно урны и вынул свернутый трубочкой билет. Рука его дрожала.
– Поднимите билет выше и разверните его, – сказал председатель.
Вдруг лицо парня просияло, и он весело, но все же хриплым голосом, крикнул:
– Двести восемьдесят второй!
– Молодец! – шумела публика под дружные аплодисменты.
Подковин волновался. Ему не понравилось поведение Архипова. «Твердым шагом, спокойно, четким голосом», – внушал Тихон себе. Зал снова замолк.
– Скажите ваш номер, – услышал Подковин и взглянул на помост.
Возле урны стоял высокий, кудрявый, в новой поддевке парень. Кисти пояса, которым была опоясана бордовая шерстяная рубаха, болтались у голенища лакированного сапога. Губы рекрута тряслись, и он, захлебываясь от слез, пролепетал:
– Третий-й-й…
– Громче! – кричали присутствующие.
– У него третий номер, – сказал председатель.
– В гвардию молодца!
Парень отошел от помоста.
– Подковин!
«Рыться или не рыться в урне», – думал Тихон, шагая к помосту. Он взял билет с верхнего слоя и быстро развернул его.
– Тринадцатый! – крикнул Подковин.
Раздался громкий, всеобщий смех.
Счастливый номер! Молодец! Не пропадешь! Ей— богу, не пропадешь, – говорили Подковину, когда он спустился с помоста.
2
Вечером, чтобы не слышать причитаний матери, Тихон ушел к Березкиным.
– Ну, что? – в один голос спросили его Варя и ее мать. Подковин остановился у двери и выкрикнул:
– Счастливый!
– Счастливый? – переспросила Варя и, положив работу на стол – она была занята шитьем, – встала.
Тринадцатый, – ответил Тихон.
Брат Вари, Костя, схватившись за бока, громко захохотал.
– Чего разошелся, дурень? – заворчала мать.– Тихон – лобовой, номер у него ближний, не миновать ему солдатчины.
Старуха Березкина отвернулась к плите и подняла угол передника к глазам. Ее сутулая фигура вздрагивала.
– Бедная Евдокия Ильинична… Пойду, к ней.
– И я с тобой, – сказала Варя.
Мать Подковина сидела за столом с заплаканными глазами. Варя подбежала к ней и обняла ее за плечи.
– Ничего плохого не будет. Тихон вернется со службы целехонек.
Ласка девушки успокоила Подковину. Старуха любила Варю больше других подруг Фимы. Все еще всхлипывая, она говорила:
– Бог услышит молитвы матери. Понятно, он вернется… Но сердце человеческое изменчиво. Забыть друг друга недолго…
Варя вздрогнула. Последние слова Евдокии Ильиничны как бы обожгли ее. Ей хотелось крикнуть: «Нет, нет, со мной этого не случится. Я знаю цену любви».