Читать книгу Лунный камень - Уилки Коллинз, Elizabeth Cleghorn - Страница 12

Пребывая в замешательстве и остро нуждаясь в покое и уединении, чтобы привести мысли в порядок, я наткнулся (как, бывало, сталкивался на лестнице с ее покойной матерью) на свою дочь Пенелопу, которая потребовала немедленно передать ей содержание моего разговора с мистером Фрэнклином. Положение обязывало, не сходя с места, прихлопнуть любопытство Пенелопы, как муху. Соответственно я объяснил, что мы с мистером Фрэнклином толковали о внешней политике, пока не выдохлись и не задремали на солнцепеке. Попробуйте дать похожий ответ на неудобный вопрос, заданный женой или дочерью в неудобное время, и можете не сомневаться, что они с истинно женской лаской и поцелуями подлижутся и зададут его еще раз.

Миледи и мисс Рэчел вернулись домой ближе к вечеру.

Стоит ли говорить, как они были поражены, что мистер Фрэнклин Блэк уже прибыл и успел ускакать на лошади. Стоит ли говорить, что и они стали задавать неудобные вопросы, от которых на этот раз нельзя было отделаться ссылками на разговоры о внешней политике и полуденную дремоту. Исчерпав запасы изобретательности, я сказал, что раннее прибытие мистера Фрэнклина утренним поездом следует отнести на счет его общеизвестных причуд. На вопрос, не является ли скоропалительный отъезд верхом еще одной причудой, я ответил «воистину» и, как мне показалось, ловко вывернулся из щекотливого положения.

Преодолев препятствия в лице дам, я столкнулся с новыми трудностями, поджидавшими меня в моей собственной комнате. Пенелопа явилась подлизываться с истинно женской лаской и поцелуями и с истинно женским любопытством задала новый вопрос. На этот раз ее интересовало, что происходит с нашей второй горничной Розанной Спирман.

Покинув нас с мистером Фрэнклином на Зыбучих песках, служанка вернулась в дом в загадочном расположении духа. Ее лицо, по словам Пенелопы, семь раз поменяло цвет, Розанна то без причины радовалась, то без причины впадала в уныние. На одном дыхании задавала сотню вопросов о мистере Фрэнклине Блэке и тут же огрызнулась на Пенелопу, когда та осмелилась спросить, чем незнакомый джентльмен мог ее заинтересовать. С озадаченным видом, улыбаясь, Розанна чертила имя мистера Фрэнклина на корзинке с рукодельем. С не менее озадаченным видом, плача, рассматривала в зеркале свое кривое плечо. Неужели она встречала мистера Фрэнклина раньше? Быть такого не может! Или они что-то слыхали друг о друге? И этого не могло быть! Я был готов поручиться, что мистер Фрэнклин неподдельно удивился, заметив, с каким выражением смотрела на него горничная. Пенелопа подтвердила, что и Розанна с искренним женским любопытством задавала вопросы о мистере Фрэнклине. Эти пересуды и без того были мне в тягость, как вдруг Пенелопа прервала наш разговор, выпалив самое чудовищное предположение, какое мне когда-либо приходилось слышать.

– Отец! – на полном серьезе сказала моя дочь. – Здесь не может быть других объяснений. Розанна с первого взгляда влюбилась в мистера Фрэнклина!

Вы, конечно, слыхали о влюбляющихся с первого взгляда юных девах, и такое поведение не казалось вам необычным. Но чтобы принятая на работу из исправдома горничная с невзрачной физиономией и ущербным плечом влюбилась с первого взгляда в джентльмена, приехавшего в гости к ее хозяйке? Попробуйте найти бо́льшую глупость в любом романе, изданном в христианском мире. Я хохотал до слез. Странно, но Пенелопе моя веселость пришлась не по вкусу.

– Я прежде не замечала за тобой жестокости, папа, – тихо проговорила она и выбежала из комнаты.

Слова дочери окатили меня, как ушат холодной воды. Как только они сорвались у нее с языка, я страшно разозлился на себя, что принял их слишком близко к сердцу, но что случилось, то случилось. Сменим тему, пожалуй. Прошу прощения, что отвлекся и написал об этом – на то есть причина, и вы скоро о ней узнаете.

Прежде чем мистер Фрэнклин вернулся из Фризингхолла, наступил вечер и успели позвонить переодеваться к ужину. Я лично отнес горячую воду в его комнату, ожидая услышать, что длительная задержка была вызвана какими-то происшествиями. К моему (и вашему, несомненно, тоже) великому разочарованию, ничего необычного не случилось. Никаких встреч с индусами по дороге туда и обратно. Мистер Фрэнклин сдал Лунный камень в банк, указав лишь, что речь идет о ценной вещи большой стоимости, и привез с собой расписку. Спускаясь по лестнице, я думал, что после первоначальной дневной суматохи, вызванной алмазом, концовка дня выдалась несколько прозаической.

О том, как прошла встреча мистера Фрэнклина с его тетей и кузиной, я ничего не могу сообщить.

Я бы много дал, чтобы прислуживать за столом в тот вечер. Однако служить за столом (за исключением больших семейных празднеств) при моем положении в доме значило бы потерять достоинство в глазах других слуг – по мнению миледи, я и так был к этому склонен и мог бы обойтись без новых поводов. Новости из высших сфер в тот вечер мне доставляли Пенелопа и лакей. Моя дочь сказала, что никогда еще не видела, чтобы мисс Рэчел так тщательно занималась прической и выглядела так ярко и привлекательно, как перед встречей с мистером Фрэнклином в парадной гостиной. Лакей сообщил, что сохранять степенность в присутствии господ и прислуживать за ужином мистеру Фрэнклину Блэку – совершенно несовместимые вещи, каких он не припомнит за все время службы. Позже вечером мы слышали, как пара поет дуэтом, мистер Фрэнклин брал слишком высоко, мисс Рэчел – еще выше, миледи за пианино поспевала за ними через пень-колоду, но в конце концов успешно подвела их к финалу, и из открытых окон на ночную террасу полилась чудесная, стройная музыка. Еще позже я пришел к мистеру Фрэнклину в курительный салон с бренди и содовой и обнаружил, что мисс Рэчел совершенно вытеснила мысли об алмазе из его головы.

– Очаровательнее девушки не сыскать во всей Англии! – вот все, что я смог извлечь из него, когда попытался завязать разговор о серьезных вещах.

К полуночи я, как обычно, сделал обход дома вместе с моим заместителем (лакеем Самюэлем). Когда все двери за исключением бокового выхода на террасу были заперты, я отправил Самюэля почивать, а сам перед сном вышел подышать свежим воздухом.

Ночь стояла спокойная и душная, в небе висела полная луна. На дворе было так тихо, что до меня временами доносился слабый, глухой шум волн, набегающих на песчаную отмель у входа в нашу маленькую бухту. Дом со стороны террасы был погружен в темноту, однако огибающую террасу галечную дорожку хорошо освещал яркий лунный свет. Опустив глаза, я заметил отбрасываемую светом луны тень притаившегося за углом дома человека.

Будучи старым и хитрым, я не стал окликать чужака. К сожалению, я был также стар и неуклюж, и скрип гальки под ногами выдал меня с головой. Прежде чем я успел потихоньку обойти вокруг угла дома, послышался поспешно удаляющийся топот легких ног – легче моих, причем не одной пары. Пока я подходил к углу, незваные гости, кто бы они ни были, успели нырнуть в кусты на дальнем конце дорожки и скрыться из виду за густыми деревьями и кустарниками, покрывавшими эту часть усадьбы. Под прикрытием кустов они могли перелезть через ограду и выйти прямо на дорогу. Будь я на сорок лет моложе, я бы, пожалуй, догнал их, помешав покинуть нашу территорию. В моем возрасте, однако, мне пришлось возвращаться, чтобы призвать на помощь пару ног помоложе. Никого не будя, мы с Самюэлем взяли пару ружей, обошли вокруг дома и прочесали кусты. Убедившись, что на территории усадьбы никого нет, мы повернули назад. Проходя по той части дорожки, откуда я заметил тень, я запоздало обнаружил на чистой гальке небольшой сверкающий в лунном свете предмет. Подняв его, я увидел маленький флакон с густой, приторно пахнущей чернильно-черной жидкостью.

Я ничего не стал объяснять Самюэлю. Однако, помня рассказ Пенелопы о фокусниках и черной жидкости на ладони мальчишки, немедленно заподозрил, что спугнул трех индусов, притаившихся возле дома, с языческим упорством пытавшихся выяснить, где алмаз находился этой ночью.