Читать книгу Повесть о Роскошной и Манящей Равнине - Уильям Моррис - Страница 5

Только не успел он как следует взяться за дело, вновь раздался топот копыт, и на сей раз Холблит не стал поднимать взгляд от работы, а только сказал себе:

– Это всего лишь парни гонят упряжки с угодий, а торопиться и погонять их заставляет юное счастье и тщеславие молодости.

Но звук приближался, и, глянув вверх, он увидел над дерном вала трепет белых одежд и молвил:

– Нет, это девы возвращаются с берега моря, собрав выброшенное волнами.

Посему он лишь усерднее взялся за работу и, усмехнувшись в своем одиночестве, рек:

– Полоняночка с ними, и я более не оторвусь от дела, пока девы не въедут во двор, и, приехав с ними, она не соскочит со своей лошади и не обнимет меня; весело будет ей поддразнить меня острым словом, ласковым голосом и преданным сердцем, а я пожелаю ее и поцелую, и счастьем покажутся нам обоим грядущие дни. Ну, а дочери родичей наших будут глядеть на нас с добрым сочувствием.

Тут въехали девы во двор, но не было слышно смеха или веселья между ними; не таков был их обычай, и сердце Холблита упало, словно бы вместо девичьего смеха ветер вдруг донес до него стенания старцев:

– Это ли нужный нам край? Он ли?

Тут он поспешил поднять взор и увидел подъезжающих девиц – десяти из Дома Ворона и троих из Дома Розы; бледны были их лица от скорби, и платья были разодраны, и не было радости между ними. Холблит стоял в растерянности, и одна из дев – дочь его собственной матери – соскочила с коня и бросилась мимо в чертог, не глядя на него, словно не смея, а другая быстро отъехала к конюшне. Но все остальные, спешившись, отступили его кружком и какое-то время молчали, а он в безмолвии озирался, не выпуская из руки струг.

Наконец Холблит молвил, любезно и ласково:

– Сестры, скажите мне, какое зло с нами случилось, даже если нас поразила смерть близкой подруги, событие непоправимое.

Ответила Брайтлинг, красавица из Дома Розы:

– Холблит, не о смерти приходится нам говорить, но о разлуке, которую можно все же исправить. На прибрежном песке возле Хранилища Кораблей Ворона, у самых катков, мы собирали выброшенное морем и играли, а потом заметили возле берега круглый корабль с обвисшим парусом, трепещущим возле мачты. Мы решили, что это ладья Рыбоедов, и потому, не думая об опасности, все бегали и веселились среди невысоких волн, разбивавшихся о песок, едва покрывая наши ступни. Тогда от борта круглого корабля отплыла лодка и направилась к берегу, но мы все еще ничего не боялись, только отошли от воды и спустили подолы. Но лодка правила прямо к нам, и мы увидели в ней двенадцать вооруженных мужей – рослых, суровых, в черных одеждах. Тут мы воистину испугались и бросились бежать по берегу, но было уже слишком поздно, потому что вода наполовину отошла, повинуясь отливу, и долог сделался путь до кустов тамариска, среди которых остались привязанными наши кони. Тем не менее мы побежали и уже выскочили на галечник, когда они настигли нас и, похватав, бросили на жесткие камни.

Потом нас заставили усесться рядком на галечном гребне, а мы трепетали от страха – не перед смертью, перед осквернением, ибо злодейским было обличье мужей. Тут один из них молвил:

– Девы, кто среди вас Полоняночка из Дома Розы?

Мы молчали, ибо никто не хотел выдавать ее.

Но злой человек молвил снова:

– Выбирайте, одну или всех вас увезет за воды черный корабль!

Но все мы молчали, и наконец встала твоя возлюбленная, о Холблит, и сказала:

– Пусть будет одна, а не все, ибо я – Полоняночка.

– Чем же подтвердишь свое слово? – отвечал злобный кметь.

Гордо глянув на него, она молвила:

– Тем, что я говорю его.

– И ты поклянешься? – спросил он.

– Да, – продолжила она, – клянусь знаком Дома, в который следует войти мне женою, крыльями птицы, реющей над полем брани.

– Довольно, – ответил муж, – ступай вместе с нами, а вы, девы, оставайтесь здесь и не шевелитесь, пока мы не поднимемся на корабль, дабы не встретиться со стрелой. На нашем судне луки напряжены, и посланные ими стрелы долетят досюда.

Так Полоняночка отправилась вместе с ними, не проронив слезинки, мы же рыдали. Наконец лодка пристала к борту корабля, и злые мужи переправили Полоняночку через планшир. И мы услыхали голоса мореходов, подымавших якорь, поворачивая к дому; взмахнули весла, и ладья направилась по волнам. Тогда один из этих злодеев напряг лук и метнул стрелу, немного не долетевшую до нас, а за ней над песком раскатился их смех. Дрожа, мы поползли вверх по откосу, а потом поднялись на ноги, бросились к лошадям, чтобы поскорее добраться, сюда, но твое горе разрывает наши сердца.

Тут собственная сестра Холблита, выйдя из чертога, направилась к нему, и в руках ее было оружие: меч и щит брата, шлем его и хоберк[2]. Сам же он, не говоря ни слова вернулся к работе, насадил наконечник на новое кленовое древко, взял молоток, вогнал гвоздь и, положив оружие на оказавшийся поблизости округлый голыш, загнул его с другой стороны. Тут, оглядевшись, он увидел, что другая дева уже подвела ему вороного боевого коня, взнузданного и заседланного. Надев броню, привязав к поясу меч, он вспрыгнул в седло, взял в руку новое копье и дернул за узду. Только ни одна дева не сказала ему даже слова, и никто не спросил Холблита о том, куда он держит путь, ибо страшным было его лицо, на котором отражалась печаль сердца. Выехав из ворот, он сразу повернул к морю; недолго мелькал над валом блестящий наконечник копья, застучали копыта, и Холблит оставил дом.