Читать книгу Гамлет, принц Датский - Уильям Шекспир, William Szekspir, the Simon Studio - Страница 3

Хотя свежа у нас в воспоминанье

Смерть Гамлета, возлюбленного брата,

Хотя в единой скорби с государством

И плачем мы, но все ж благоразумье

Победу одержало над печалью,

И мы, грустя о брате, не забыли

И нас самих. И потому – доселе

Сестру, а ныне королеву нашу, –

Делящую труды правленья с нами,

Мы, подавляя радость, улыбаясь

Сквозь слезы, плача на обряде брачном

И улыбаясь на похоронах,

Неся и грусть и радость в равной мере,

В супруги нам прияли. Не гнушались

Советов ваших мы, – и вы наш брак

Одобрили. Благодарим за всё!

О Фортинбрасе речь теперь. Он мало

Нас ценит, думает, что брата смерть

Всю Данию расстроила и смуты

В ней поселила. Увлеченный бредом

Нелепых прав, он утруждать нас вздумал

Посланием о сдаче тех земель,

Которые наш храбрый брат когда-то,

Согласно их законному условью,

В свое владенье получил. Сегодня

Мы вас собрали вот зачем. Мы пишем

Норвежскому владыке, Фортинбраса

Родному дяде (болен он, постели

Не покидает и едва ли знает

О замыслах племянника), – пусть он

Набор приостановит. Ведь вербовку

И обученье войск принц производит

В его владеньях. Потому мы вас,

Корнелиус любезный, с Вольтимандом

Назначили в Норвегию послами.

Все личные сношенья с королем

Не выйдут из пределов тех статей,

Которые означены в посланье.

Счастливый путь, и чем скорей, тем лучше.

Мы долг наш, как всегда, исполним точно.

Не сомневаюсь! Доброго пути!

Теперь, Лаэрт, что ты сказать желаешь?

Ты с просьбой к нам? Скажи, Лаэрт, с какой?

Ты знаешь, что отказа быть не может

Тебе ни в чем. Что можешь ты просить,

Чего, Лаэрт, я не дал бы без просьбы?

Как близок к сердцу ум, как близки руки

К устам, – так близок к датскому престолу

Родитель твой. Скажи же нам, Лаэрт,

Чего желаешь ты?

Я, государь,

Прошу дозволить мне в Париж вернуться.

Оттуда добровольно я приехал

Свой долг исполнить в день коронованья.

Теперь исполнен этот долг священный

И вновь летят мои мечты и мысли

Во Францию, об отпуске моля.

Отец согласен? Что Полоний скажет?

Он выжал, государь, мое согласье

Своими приставаньями, и я

Решенье дал с большою неохотой.

Позвольте уж ему, – пусть он уедет.

Ну, если так, Лаэрт, ты можешь ехать

И делать что угодно. Ну, а ты,

Племянник мой по роду и мой сын?

Да, род один, но разная порода.

Все хмуришься от туч тяжелых скорби?

О, нет – стою я слишком близко к солнцу.

Брось думы мрачные, мой милый Гамлет,

И радостно взгляни на этот трон!

Не вечно же искать, потупив взоры,

Во прахе схороненного отца.

Ведь это все так просто и обычно:

Все умирает, в вечность переходит.

Да, королева, это просто…

Что же

Тебе все это кажется так странным?

Мне кажется? нет, так оно и есть.

Я никакого «кажется» не знаю.

Ни черный плащ мой, матушка, ни траур

Торжественный, ни эти вздохи сердца,

Ни слез потоки, ни унылый вид

Лица – ничто из этих знаков горя

Понятия не даст вам обо мне.

Ведь это все сыграть весьма нетрудно,

И это все казаться тоже будет.

В душе есть то, что выше знаков скорби

И всех условно-траурных одежд.

Прекрасный и похвальный скорби долг

Вполне присущ твоей натуре, Гамлет.

Но вспомни: ведь и твой отец лишился

Когда-то своего отца, который

Похоронил и своего отца.

Сын об отце грустить обязан, – но

Всечасно плакать, быть упорно-диким

В своей печали – недостойно мужа

И знаменует непокорство небу,

Строптивый дух, расшатанную волю,

Неразвитой и неспособный ум.

Зачем с упрямством детским принимать

Так близко к сердцу то, что неизбежно,

Что так обыкновенно и так просто?

Стыдись! ведь это грех пред небесами,

Грех пред усопшим, грех перед природой,

Безумие! Мирился дух людской

От самой первой смерти на земле

До трупа охладевшего сегодня:

«Да, – так должно быть!» Я прошу: отбрось

Все эти вздохи; на меня смотри

Как на отца. Пусть знает мир, что ты

Из всех ближайший к нашему престолу,

Что мною ты любим такой любовью,

Какою любит лишь отец нежнейший

Родного сына. Ты желаешь снова

Поехать в Виттенберг и вновь учиться?

Но это несогласно нашим мыслям.

Тебя мы просим – здесь у нас остаться,

На радость нам, на утешенье взорам,

Наследник наш, племянник наш и сын!

Не заставляй и мать просить напрасно:

Останься, Гамлет, в Виттенберг не езди!

По мере сил я вам послушен буду.

Ответ почтительный и славный! Будь

Здесь, с нами, в Дании. Ну, королева,

Пойдемте. Гамлета ответ прямой

И честный – радостью наполнил сердце.

И пусть сегодня каждый тост заздравный,

Предложенный на пире королем,

До облаков несется с громом пушек,

А облака отгрянут гром. Идемте!

О, если б плоть здоровая моя

Растаяла, рассеялась росою…

О, почему нам запретил Творец

Самоубийство? Боже мой! О Боже!

Как гнусно, вяло, плоско и бесплодно

Мне кажется все на земле. Мир – гадок.

Какой-то дикий сад, – где заросло

Все сорною травой, где зло и грубость

Одни царят. Вот до чего дошло!

Два месяца, как умер он… Нет, меньше,

Не два, а меньше. Доблестный король!

Феб, по сравненью с этим фавном! – Страстно

Он мать мою любил, – он ветерку

Не позволял лица ее касаться!

О, небо и земля! Зачем опять

Я вспоминаю? А ее любовь

Все с каждым днем росла… И вдруг чрез месяц…

Не надо думать! О, непостоянство –

Вот имя женщин. Как – короткий месяц?

Не износились башмаки, в которых

Она за гробом бедного отца,

Как Ниобея, шла в слезах… О Боже –

И неразумный зверь грустил бы дольше…

Она за дядей замужем, за братом

Отца, похожим на него, как я

Похож на Геркулеса. Через месяц!

Притворных слез еще следы остались

В ее глазах – она супруга дяди!

Какой позор: на грех кровосмешенья

Самой спешить! Чего же ждать в грядущем?

Скорби, душа, но все сноси безмолвно!

Имею честь явиться, принц.

Я рад

Вас видеть… Как, Горацио? Ты это?

Он самый, принц, всегдашний ваш слуга.

Скажи «мой добрый друг», – и я тебе

Отвечу тем же. Ты не в Виттенберге? –

Марцелл!

Принц!

Я очень рад тебе! Бернардо, здравствуй! –

Серьезно: ты зачем сюда приехал?

Лень на меня напала, принц.

Твой враг

И тот бы не решился отозваться

Так о тебе, – и я тебе не верю:

Ты на себя клевещешь; я с тобой

Знаком и знаю: ты не из ленивых.

Зачем тебе быть в Эльсиноре? Разве

Чтоб научиться пьянствовать?

Спешил я

На похороны вашего отца.

Не смейся надо мной, мой школьный друг:

Ты ехал к свадьбе матери.

Да, принц, –

Одно вослед другому шло так быстро.

Расчет, расчет, Горацио! Остались

От похорон объедки, – их на свадьбе

Доели. Я готов скорее видеть

В раю врага, чем этот день, мой друг…

Отец! мне кажется, отца я вижу…

Где, принц?

В очах моей души, Горацио.

Я знал его. Он был монарх великий.

Он человек был в полном смысле слова!

Таких людей не видеть больше мне.

Мне кажется, его я видел, принц,

Минувшей ночью…

Видел ты! кого?

Принц, – короля-отца.

Как короля…

Отца?

Не изумляйтесь! Со вниманьем

Прослушайте рассказ об этом чуде,

И эти господа вам подтвердят

Мои слова.

О, говори скорей!

Две ночи кряду эти офицеры,

Бернардо и Марцелл, в глухую полночь

Стояли в карауле. Вдруг пред ними

Явился призрак в рыцарских доспехах

И схожий с королем. Он величаво

Торжественно проходит мимо них,

Проходит трижды, лишь на расстоянье

Жезла, что держит он в руках. Они,

От ужаса застыв, окаменели,

Не проронив ни слова перед ним.

Таинственный рассказ об этом чуде

Был ими мне поведан одному.

На третью ночь я сам пошел на стражу.

Рассказ их подтвердился: в час урочный

Явился дух. Я вашего отца

Знавал! вот эти две руки не больше

Одна с другою схожи.

Где все это

Происходило?

На террасе, принц,

Где караул.

Ты говорил с ним?

Да,

Но он не отвечал. Однажды только

Он голову приподнял и как будто

Заговорить хотел, но в это время

Вдруг резко прокричал петух, и призрак

При этом пенье всколыхнулся – и

Пропал бесследно.

Как все это странно…

Все это правда, принц, клянусь! И мы

Сочли себя обязанными вам

Всё передать об этом…

Да, да, конечно. Но меня все это

Смутило. Вы на страже ночью?

Да.

Он был вооружен?

Вооружен.

От головы до ног?

От головы до ног.

Его лица вы, значит, не видали?

Нет, видели: он без забрала был.

Что, он смотрел сурово?

Он был скорей печален, чем суров.

Он бледен был или румян?

Нет, очень бледен.

И смотрел на вас?

Все время.

О, зачем я не был там!

Вы ужаснулись бы, наверно.

Да, да, возможно. Долго был он с вами?

Так сотню можно было сосчитать…

О, дольше, дольше!

О, нет, не дольше.

Борода его была

Седая? Нет?

Как и при жизни: соболь

В ней серебрился.

Я приду на стражу

И, если он появится…

Наверно!

Когда он примет вновь отцовский образ,

Я с ним заговорю, и самый ад

Меня не остановит. Вас прошу я,

Когда вы до сих пор хранили тайну,

Хранить ее и в будущем. И что бы

Сегодня ночью ни случилось, – всё

Вы думать можете, но никому

Ни слова. Я вам отплачу за дружбу!

Прощайте. Я в одиннадцать иль в полночь

Приду.

Примите уваженье…

Нет –

Любовь, – и я отвечу вам любовью!

Отца вооруженный призрак. Тайна

Зловещая! Скорей бы ночь! Ты, сердце,

Покойно будь… Зло скрой хоть в преисподней,

Но выползет оно на суд людской…