Читать книгу Эвтаназия экономики коммунизма 1917-2017 - В. Н. Литуев - Страница 4

Как теперь понятно, что В. И. Ульянов (Ленин) находил, а главным образом изобретал и конструировал необходимые ему «факты», которые в лучшем случае были маловероятны в поле действительной экономической реальности. Всю эту иррациональную абракадабру он называл марксистской методологией, а методы своего исследования историческими.

Он с помощью «исторического» метода успешно для себя и фатально для Российской империи объяснил тенденцию развития общества начала ХХ века.

Из ульяновского революционного мировоззрения следовало, что промышленные монополии захватили государственную власть. Этот созданный капиталистами симбиоз стал империализмом, то есть супермощной государственной системой, которая не может быть подвержена демократической трансформации общества для учета интересов большинства, по В. И. Ульянову (Ленину) – рабочего класса.

Это выведенное откровение В. И. Ульяновым (Лениным) в эмигрантской среде развитых стран для него, как для всех истинных революционеров с российским прошлым, представляло императив немедленного действия. Во-первых, от овладения государственной машиной, для реформирования которой не было реальных ресурсов, необходимо было перейти к ее уничтожению. Во-вторых, всех своих единомышленников из социал-демократической среды, которые определили исследовательским путем другие тенденции развития экономики общества на путях глобализации, необходимо было квалифицировать как оппортунистов, пошляков и идиотов. В этом смысле В. И. Ульянов (Ленин) был уникальным мастером защищать свои, с позволения сказать, незрелые идеи. Ведь мало кому придет в голову дискутировать с идиотами, ну разве что самим идиотам.

Концепция уничтожения государства была возведена ленинцами в ранг первостепенных революционных задач пролетариата, который, правда, еще долго не будет подозревать о своем вкладе в развитие процессов мировой истории.

Вместе с тем В. И. Ульянов (Ленин) подозревал о том, что отсутствие конкретных данных, а тем более исследований об отмирании государства с неизбежностью приведет к отмиранию самой идеи уничтожения конкретно-исторической формы государства.

И, конечно, при том значительном поле социал-демократических идей, которое существовало к 1917 году, вождь будущего Октябрьского переворота вынужден был находить и нашел историческую традицию определения точки начала отмирания государства.

В качестве пункта исторической традиции послужил факт возникновения Парижской коммуны, которая в середине 1871 года просуществовала 71 день. Понятно, что в рамках теории вероятности и концептуальных требований математической статистики, которые точно были известны на рубеже XIXXX веков, невозможно было распространять ограниченные данные временных рядов о фактах отмирания традиционного государства в бесконечность, или как минимум на несколько десятков лет. Но для В. И. Ленина (Ульянова), который на самом деле ошибочно считал термины «случайность» и «хаос» синонимами[24], конечно, такое обстоятельство не было для вождя камнем преткновения для строительства своих фатальных ментальных конструкций.

Конечно, на основании ограниченных данных по Парижской коммуне определили этот момент исторического переворота К. Маркс и Ф. Энгельс.

Сквозь отголоски схоластических споров социал-демократов о том, что взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса на предмет тенденции отмирания не совпадают, В. И. Ульянов (Ленин) постарался доказать с помощью логических умозаключений, свойственных, главным образом, юристам, что взгляды классиков марксизма на предмет отмирания государства едины. С той только разницей, как указывал В. И. Ульянов (Ленин), что К. Маркс рассматривал функции государства в строительстве будущего коммунистического общества, а Ф. Энгельс сделал акцент на реальных процессах генезиса государства. Вот уж точно: тот же шар, но только вид сбоку и сверху.

Очевидно, что эта разница в рассмотрении предметов изучения не позволяет говорить о сформулированной В. И. Ульяновым (Лениным) идее об интеграции двух позиций классиков. Тем не менее эти две позиции вождем российских революционных социал-демократов были лихо проинтегрированы на основе революционной целесообразности.

Когда противники В. И. Ульянова (Ленина) поняли всю опасность большевизма для страны, то он летом 1917 года, совершенно справедливо опасаясь за свою жизнь, скрылся в Разливе, недалеко от Петербурга, в шалаше с Г. Е. Радомысльским (Зиновьевым).

По мнению квалифицированных историков и источниковедов[25], эта пара лидеров большевизма и создала этот труд о государстве (В. И. Ленин. Государство и революция)[26]. Причем ближайший сотрудник В. И. Ульянова (Ленина) И. В. Джугашвили (Сталин) постарался удалить в анналах истории упоминание о соавторстве ленинского приятеля Г. Е. Радомысльского (Зиновьева).

В итоге и были сформулированы задачи пролетариата для условий революционной целесообразности, которая положила начало искажению реальности в российской экономической действительности.

Истинное значение текста большевиков о государстве и задачах пролетариата в революции позволяет открыть структурное моделирование ленинско-зиновьевского текста.

В. И. Ульянов (Ленин) вполне научно рассуждал о тенденциях развития государства в таких институциональных категориях: К. Маркс и его произведения, Ф. Энгельс и его произведения, теория развития, коммунизм, общественная сила – пролетариат, современное капиталистическое общество, государство как институт управления, Германия, Швейцария, Англия, США, вопрос-проблема о превращении государственности в коммунистическом обществе, оппортунисты, утописты, коммуна, В. И. Ульянов (Ленин) и его выводы, разновидность, анализ.

Перечисление этих системных категорий показывает, что, конечно, вождь коммунистического движения в форме большевизма представил себя как продолжателя бессмертного учения.

У вождя русских революционных социал-демократов эти институциональные категории образовали пять взаимосвязанных структур.

Самая первая из них была, так сказать, всеобъемлющей. Она состояла из четырех взаимосвязанных категорий: К. Маркс и его произведения, Ф. Энгельс и его произведения, В. И. Ульянов (Ленин) и его выводы, анализ. Внутри этой структуры по типу матрешек находились другие структуры.

Эта система взаимосвязей подтверждает претензии В. И. Ульянова (Ленина) на статус новой научной мессии марксистской мысли, тем более что в научном экономическом смысле теория К. Маркса значительно устарела, поскольку она уже просуществовала около пятидесяти лет к моменту Октябрьского переворота и ее необходимо было срочно обновить для представления сообществу.

Через взаимосвязь категории «анализ» другими терминами такими как: утописты, коммуна, государство, образована следующая структура. Этой структурой В. И. Ульянов (Ленин) реализовал свое представление о содержательной модели будущего общественного устройства, которое уже и не могло быть по логике вождя классическим государством.

От категории «государство» образовалась взаимосвязь со следующей структурой, состоящей из следующих терминов: вопрос-проблема о превращении государственности в коммунистическом обществе, современное капиталистическое общество, общественная сила – пролетариат. Другими словами, эта общественная сила, образованная капитализмом из «компонентов» современного капиталистического общества должна была превратить их в некую новую общность, лишенную государственности – коммунизм, когда исчезнет и эта общественная сила, его породившая – пролетариат.

Вся описанная выше тенденция, ее итог сосредоточены в заключительной ленинской структуре, состоящей из трех взаимосвязанных категорий: пролетариат, теория развития, коммунизм.

Как показывают строгая логика рассуждений и точные измерения взаимосвязей показанных институциональных категорий, необходимо констатировать, что почти все они действовали друг на друга отрицательно, не оставляя простора для поиска и отражения позитивной динамики развития общества с помощью потенциала пролетариата.

Только на две категории из ленинского текста «Государства и революции» обнаруживается определяющее позитивное влияние институциональных категорий – это В. И. Ульянов (Ленин) и государство.

Таким образом, в культуре ленинского мышления о государстве обнаруживается закон диалектики «отрицания отрицания». Пример диалектического мышления в исполнении В. И. Ульянова (Ленина) – это самая лучшая ментальная технология объяснять зло перспективой появления добра через делание зла. Это очень сильно напоминает античную драму, когда в финале тяжелой трагедии, когда сложились неразрешимые противоречия между героями, возникает deus ex mahina, и все становится просто и справедливо, так как задумал пантеон античных богов.

В соответствии с ленинской диалектической логикой, в конечном итоге государство должно отмереть. Но империалистическая государственная машина может отмереть только насильственным путем, поскольку не может быть подвержена реформам. Из эффективно работающей части этой разрушенной государственной машины – монополий – с помощью «новой» общественной силы – пролетариата, возникшей из капитализма, необходимо создать новое супергосударство социалистического типа, экономика которого будет состоять из комплекса монополистических предприятий типа синдикатов или трестов. Затем, когда пролетариат овладеет всей системой производства, то государство посредством диалектического скачка отомрет. В результате этого «отмирания» образуется коммунизм.

Тот факт, что пролетариат как «новая общественная сила» вырастает исключительно из капитализма, представляет собой, мягко говоря, сильное научное марксистское преувеличение. Вся отечественная дореволюционная и советская историография полна тысяч примеров о том, что в рабочем классе значительна и доля, как бы сказали марксисты-ленинцы, средневековых типов и отношений подобного типа между ними и так далее.

Кроме того, в жизнедеятельности пролетариата есть и культурная составляющая. В самом деле, десять заповедей, знание о которых вошло в плоть и кровь трудящихся в форме категорий религиозной морали или их атеистического отвержения, какое они имеют отношение к капитализму?

В реальностях развития общества осуществление на практике диалектической логики может вести к деструктивным процессам. Я сказал – может! Ведь речь идет о сложных для анализа стохастических процессах в сфере экономики. Легко быть умницей задним числом. Мне такая слава отвратительна. На самом деле все зависит от существующего, а не фантазийного комплекса явлений и процессов и из их вероятностных взаимовлияний, в том числе и отрицательных.

Важно посмотреть, как В. И. Ульянов (Ленин) предполагал создавать новую систему государственного устройства.

В частной переписке К. Маркса и Ф. Энгельса со своими корреспондентами В. И. Ульянов (Ленин) нашел то, что ему было необходимо для создания технологии овладения властью.

Сам процесс возникновения и создания переходного рабоче-крестьянского государства, в соответствии с исторической концепцией классиков, должна была обеспечить диктатура пролетариата.

В ленинской традиции определение категории диктатура пролетариата предельно лаконично и означает положение рабочих как господствующего класса.

Содержательная ограниченность ленинского определения категории диктатура пролетариата совсем не случайна, а это сделано вождем осознанно.

Во-первых, публичное разъяснение содержания категории диктатура пролетариата, в силу ее исключительной формационной свирепости и дикости, могло нанести непоправимый вред развитию социалистического и коммунистического движения. Радикальный ленинский напор и так уже оттолкнул от магистрального социал-демократического движения его выдающихся мыслителей и идеологов К. Каутского и Г. В. Плеханова.

Во-вторых, овладение системой власти это достаточно сложный и не однозначный процесс даже в мирной демократической республике, не говоря уже о времени войны, когда могут возникнуть новые потребности в осуществлении государственных полномочий, которые невозможно изобрести или предвидеть. В этой связи необходимо вновь напомнить о том, что мой анализ содержания категории диктатура пролетариата, проведенный в предшествующей главе, в ленинской интерпретации показал ее определяющее и многообразное влияние как исключительного феномена для осуществления всей широты и глубины властных полномочий.

Структурный анализ знаменитого ленинского труда «Государство и революция» показывает, что по своему содержанию реализация функций диктатуры пролетариата предполагала решение следующих задач.

Прежде всего это использование возможностей, которые предоставляла обществу демократия как форма государственного устройства.

Другим ленинским требованием к осуществлению диктатуры пролетариата стало образование революционной партии рабочего класса. Как показал исторический опыт, этим авангардом стало меньшинство деклассированных, полуобразованных, то есть в основном самообразованных, в лучшем случае деятелей со средним образованием, из разных социальных слоев, которые по своим навыкам, занятиям и образу жизни имели очень относительное отношение к рабочим. Ведь и сам будущий вождь мирового пролетариата не доучился и до зимней сессии первого курса юридического факультета Казанского университета.

Потенциал авангарда революционной партии рабочего класса по-ленински должен быть реализован через диктатуру пролетариата путем захвата государственной власти.

Следующим шагом после овладения властными полномочиями самозванные представители диктатуры пролетариата начинают процесс ограничения демократии не только для ничтожного меньшинства богатых, но и для огромного числа представителей мелкой буржуазии, которая отражает интересы большинства населения в преимущественно крестьянской стране – России, но, а затем, процесс ограничения демократических свобод развивается и в отношении рабочих.

В. И. Ульянов (Ленин) считал, что ограничение демократии с помощью диктатуры пролетариата для большинства населения России должно заканчиваться подавлением всех буржуазных слоев населения, включая и тех, кто разделяет большевистские идеи о революционных преобразованиях. Оставшаяся часть населения, соответствующим образом преобразованная в горниле диктатуры пролетариата, должна выработать в себе привычку самостоятельно, путем самосуда, подавлять эксцессы в социальной среде. Об этой практике будущего самосуда исчерпывающе высказался сам В. И. Ульянов (Ленин).

При всей моей нелюбви к длинным цитатам эту часть текста из «Государства и революции» В. И. Ульянова (Ленина) следует привести целиком.

Вот ленинская цитата: «Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во‐первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А, во‐вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать». Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство»[27].

В данном случае трудно удержаться от энергичных комментариев по поводу коренной причины эксцессов, но важно заметить, что подобный ленинский диагноз социальных болезней был односторонним и тенденциозным, а в конечном итоге, ошибочным и в соответствии с полученными знаниями его современниками в первой четверти ХХ века. Ленинские откровения подобного рода позволили его преемнику с легкостью обращать жертвы в виновников преступлений и наоборот.

Между тем вектор силы «цивилизованной толпы» был применен В. И. Ульяновым (Лениным) и в его личной жизни в момент его отъезда из Цюриха в Петроград через Германию для участия в уже свершившейся революции в 1917 году.

Во время отъезда Ильич «интеллигентно», с помощью физических методов выяснял свои отношения на вокзале с литератором, писавшим о выдающихся личностях русской революции, и который, по слухам, якобы являлся доносчиком[28].

Итак, диктатура пролетариата как форма государственного управления стоит, образно говоря, на пяти китах: демократии, как считал В. И. Ульянов (Ленин), возникшей в недрах капиталистического производства; революционной партии рабочего класса, реализующей свою политику через авангард пролетариата; ограничения демократии для большинства российского населения в интересах того же большинства; функции подавления большинства интересов буржуазного и мелкобуржуазного населения; и конечно, самосуда.

Вот она четкая ленинская линия в соответствии с его теорией социального развития: использование, «завоевание» демократии, создание революционной партии рабочего класса, ограничение демократии, самосуд, отмирание демократии и государства.

Эта линия социального развития была сконструирована В. И. Ульяновым (Лениным) на основании диалектического метода, для которого он стал живым воплощением.

Все развивается в соответствии с тремя законами диалектики. Первый закон диалектики: переход количества в качество: демократия развивается, затем ей овладевает и ограничивает демократию авангард пролетариата в лице деклассированных литераторов, то есть демократия получает новое качество – из демократии для богатых она становится демократией для бедных. Но отделение одной части населения от другой в смысле использования прав может называться как и чем угодно, только не словом демократия, имеющим свою этимологию в греческом языке.

В этой связи необходимо упомянуть второй закон диамата: закон единства и борьбы противоположностей. Развиваясь демократия проникает во все социальные сферы, становясь из формальной демократии буржуазного права демократией по существу в переходную эпоху социализма.

И, наконец, вступает в действие третий закон диамата: закон «отрицания отрицания», когда демократия становится привычкой и за ненадобностью отмирает как качество по сути и по форме государственного устройства.

В целом диалектический метод – это литературный прием и нет инструментария для его применения в исследовательской практике и является клише для тех, кто не имеет реальных знаний о методах анализа и не может применять научные адекватные методы в силу разных причин, было понятно и тогда и сейчас.

В. И. Ульянова (Ленина) не интересовала система действительных взаимосвязей социальных и экономических категорий потому, что он не желал проводить эти исследования в силу своих политических интересов.

Применяемые В. И. Ульяновым (Лениным) характеристики государства диктатуры пролетариата представляют собой несущий каркас всей новой системы социально-экономического общества.

Следующим шагом в нашем исследовании должно стать определение теоретико-экономических основ того общества, которое замыслил создать В. И. Ульянов (Ленин).

Отправной точкой в теоретических изысканиях вождя мировой революции, конечно, стала «Критика готской программы» К. Маркса.

Основной позицией для В. И. Ульянова (Ленина) стали марксистские выводы о том, что при создании социалистического общества должен существовать переходный период, во время которого сохраняются узкие горизонты буржуазного права, согласно которому сохраняется равное распределение по труду по сути дела не равным людям.

Преодоление буржуазного права, по В. И. Ульянову (Ленину), начинается с момента перехода средств производства в общенародную собственность, когда становится возможным, с одной стороны, захватить собственность, а с другой – нельзя эксплуатировать трудящихся. Причем, по мысли В. И. Ульянова (Ленина), переход средств производства это не одномоментный процесс, а перманентная задача авангарда рабочего класса. Каждое новое создание эффективного производства подлежало обязательной конфискации в общественные, т. е. на самом деле в государственные фонды.

В целом, если преодолеть ленинские нелепые синонимические утверждения типа: общенародная собственность = государственная собственность, бороться = расстрелять, оппонент = идиот, то получается следующая реконструкция плана создания переходного общества.

Структурно новый тип социалистического общества состоит из каждого трудящегося, с известными ленинскими изъятиями. Созданное общество имеет реальные недостатки, которые проистекают из сохранившихся рецидивов буржуазного права.

Другими словами, В. И. Ульянов (Ленин) признает, что в условиях перехода к коммунизму не может не существовать сфера действия буржуазного права с соответствующими товарно-денежными отношениями капиталистического типа.

Наложением ограничений на действие буржуазного права, и соответственно капиталистической экономики, занимается авангард пролетариата в лице вождя мировой революции и его подручных. Но важнее всего то, что практически эти недостатки призвано компенсировать государство диктатуры пролетариата, аккумулируя общее количество труда и создавая общественные фонды потребления, развивая новый тип экономических отношений.

Так, из «головы» В. И. Ульянова (Ленина) со товарищи возникло, в буквальном смысле слова, начиная с конца 1917 года, две сферы экономических отношений: право экспроприировать и право даровать, распределяя. Эта система отношений может регулироваться только государственными чиновниками из среды авангарда трудящихся, приближенных к вождю, которые получили самодержавное монопольное право: даровать и лишать. Как видим, современная российская технология государственного управления частной и державной экономикой имеет почти столетнюю традицию.

Поскольку для В. И. Ульянова (Ленина) категории случайности и хаоса были синонимами, он не хотел знать, что большие массы людей по своим характеристикам и способностям укладываются в «колокол» кривой нормального распределения Гаусса. Около 3,0 % человечества являются гениями, 7,0 % – квалифицируются медициной как дебилы, а остальной состав человечества, т. е. 90,0 %, обладает средними способностями, имеющими значительный потенциал развития с помощью труда.

В конечном итоге человека от человека по качеству отличает накопленный опыт прошлого квалифицированного монопольного труда. Но другое качество монополии – государственный административный ресурс государственной машины, который может как придать значение труду и его источнику – человеку – так и не признать его и уничтожить.

В. И. Ульянов (Ленин) все свои интеллектуальные силы положил на то, чтобы лишить каждого человека его монопольного и накопленного квалифицированного труда с помощью монопольного государственного административного ресурса, имеющего форму общечеловеческого значения, обезличивая его и присваивая его плоды для возможного монопольного административного перераспределения.

Вероятнее всего, поэтому в создаваемом пролетарском государстве, говоря образами и обладая минимальным воображением, можно было бы со 100 % вероятностью утверждать, что мосты строились не через реки, а параллельно им, для реализации потенциала монопольного государственного административного ресурса.

Чем еще можно объяснить страсть строительства социализма в Монголии, минуя капитализм, как не желанием использовать мощный потенциал монопольного государственного административного ресурса в соответствии с ленинской доктриной, что всякое созидание должно начинаться с разрушения.

Пожалуй, это одно из основных противоречий в теории создания коммунистического общества. С этим тайным «червем» – монопольным административным ресурсом, – подтачивающим основы справедливости и уничтожающим все ресурсы, В. И. Ульянов (Ленин) начал разрабатывать и строить коммунистическое общество.

На первом этапе осознания проблем строительства рабоче-крестьянского государства В. И. Ульянов (Ленин) обращал особое внимание на экономические основы процесса возникновения и развития нового общества.

В качестве исследовательского инструментария вождь мирового пролетариата использовал следующие институциональные категории в популярном очерке о государстве и революции: работы К. Маркса и Ф. Энгельса, социализм как первая фаза коммунизма, производительные силы, государство, свобода, капитализм (буржуазное общество), экспроприация, труд, отмирание государства, пролетариат, борьба пролетариата, буржуазное право, контроль, учет, фабричная дисциплина.

Для иллюстрации векторов действия институциональных категорий В. И. Ульянов (Ленин) использовал следующие содержательные речевые формы: растут производственные силы, получать от каждого по способностям, а отдавать по труду, получать от каждого по способностям, а отдавать по потребностям, есть государство нет свободы, преодолевать буржуазное право, подчиняться вооруженным рабочим и Советскому государству, уничтожать чиновничество, применять насилие, наказывать.

Используя указанные категории и речевые формы, строитель нового типа государства наметил следующую структуру государственного устройства.

Все начинается с применения марксистской теории рабочими и их авангардом в борьбе пролетариата за новое общественное устройство.

В качестве первого шага на этом пути вооруженный пролетариат должен экспроприировать собственность под тщательным контролем авангарда, организованном в партию. На следующем этапе на основе экспроприированной собственности, называемой общественной, а на самом деле ставшей тотально государственной, создается новая государственная машина, с буржуазным правом без буржуазии. Границы действия буржуазного права в отношении нового типа государственной собственности определяет авангард партии трудящихся во главе с В. И. Ульяновым (Лениным).

А на завершающем этапе строительства нового общественного строя начинается развитие производительных сил с помощью строжайшей фабричной дисциплины. Заключительным итогом создания коммунистического государства должно стать общество, где все граждане превращены в наемных рабочих, чуть не обмолвился – рабов, громадного государственного синдиката, в котором невозможно уклониться от всеобъемлющего контроля и учета труда. Кроме того, для образованных граждан уровень свободы и горизонты буржуазного права, необходимые для их труда, будут регламентироваться вооруженными рабочими и их авангардом – партией пролетариата.

Такова ленинская линейная концепция строительства нового общества. Она понятна и проста и может быть реализована вооруженными рабочими, которые, по ленинскому выражению, шутить не любят.

Все вроде бы хорошо и ленинская созидательная логика безупречна. Но почему советская государственная машина со своих первых шагов начала агонизировать – уничтожать своих собственных граждан и задерживать развитие производительных сил.

Почему?

По моему глубокому убеждению, это произошло потому, что ленинская концепция создания новой экономической системы не учитывала, во‐первых, системных взаимосвязей экономических явлений и процессов существенно существующего прошлого, и, во‐вторых, из-за отсутствия взаимосвязей созданных коммунистами «законов и правил» как явлений и процессов системы, вовсе не существующих.

Прежде всего нужно отметить, что экспроприация собственности для многих буржуа в кризисных условиях войны и разрухи была лучшей формой лживого благодеяния и способом уйти от социально-экономической ответственности. Поскольку основные фонды предприятий российской промышленности были основательно изношены в годы войны и не обновлялись как минимум в течение пяти лет. Восстановление и обновление основных фондов предприятий требовало затрат, сопоставимых с затратами на создание всей уже существующей российской промышленности.

Экспроприация поставила перед новым собственником – пролетарским государством – тяжелейшие проблемы. Необходимо было управлять собственностью, которая без управления быстро превращалась в развалины и металлолом.

Критически важно стало для коммунистов найти квалифицированных проектировщиков машин, оборудования, привлечь громадные объемы финансирования на определенных условиях, обновлять основные фонды, покупать новые машины, разрабатывать схемы логистики, выплачивать заработную плату, нанимать оптимальное количество рабочих.

Представителям диктатуры пролетариата такие конкретные проблемы производства не были, к сожалению, знакомы (кроме единичных персон из кагорты коммунистов) с этими аспектами производства, как и впрочем вся верхушка большевистской рати не была знакома и имела о нормах и регламентах развития производства фантастические представления, и при этом поучавшая народные массы как надо развивать народное хозяйство.

Кроме того, большинство реальных пролетариев не имело конкретных знаний о технологических процессах, а их самозванные представители из состава «авангарда» в лице деклассированных интеллигентов, самообразованных «литераторов» представляли дело так, что они могут все это переписать из книг, как они переписывали с вольной интерпретацией сентенции из трудов квалифицированных специалистов и ученых. В итоге управлять помогли старые специалисты, не разделявшие радикальных коммунистических идей, но поддерживающих революционный процесс отхода от средневековых, самодержавных традиций.

Вообще, в условиях господства диктатуры пролетариата на предприятиях собственно труд на предприятии для рабочих вовсе стал совсем необязательной процедурой. Об этом тотальном сокрушении процесса труда на производстве, где все определяли принципы господства диктатуры пролетариата, очень хорошо написала жена В. И. Ульянова (Ленина) – Н. К. Крупская.

Предоставим ей слово: «В первое время заводские организации очень легко отпускали рабочих с фабрики на разные собрания. Помню такой случай. Пришла ко мне раз в Наркомпрос работница за какими-то справками, разговорились. Я ее спрашиваю, в какой она смене работает. Думала, в ночной, потому и могла прийти в Наркомпрос днем». Далее уже работница отвечает этой представительнице высшей большевистской власти, которая своим вопросом очень хотела таким образом быть близкой к народу: «У нас никто сегодня не работает. Вчера общее собрание было, у всех домашних дел много накопилось. Ну и проголосовали не работать сегодня. Что же, мы теперь хозяева»[29].

Далее, жена В. И. Ульянова (Ленина) умозаключает: «А между тем для начала 1918 г. этот факт был характерен. Хозяев-эксплуататоров прогнали, их приказчиков, понукальщиков прогнали, а то, что фабрика стала общественной собственностью, что надо эту общественную собственность беречь, укреплять, поднимать производительность труда, этого сознания еще не было. Ленин поэтому так и напирал на эту сторону дела: правде он умел смотреть в глаза. Надо было поднимать сознательность рабочих, их сознательное отношение к труду, надо было организовать по-деловому весь труд, всю жизнь»[30].

Народ оказывается во всем виноват, россияне оказались не столь развиты для реализации передовых ленинских социальных и экономических идей. Ну и принялись большевики-коммунисты переделывать народные массы и паралельно разрушать и строить новую экономическую систему, которая не могла работать по определению, а затем снова разрушать и строить новую экономическую систему, ставшую старой.

Пророчески о качестве ленинских экономических идей, напоминающих собой проскрепционные списки, выразился безымянный крестьянин, который продавал хлеб на рынке и с которым В. И. Ульянов (Ленин) и его жена встретились на Воробьевых горах во время прогулки в конце 1918 года. Крестьянин, который эффективно торговал хлебом, выразился очень просто: «Ленин вот только мешает. Не пойму я этого Ленина. Бестолковый человек какой-то»[31].

Проблемы управления экспроприированной собственностью в революционные годы были в высшей степени тяжелы. В России в первой четверти ХХ века существовало значительное аграрное перенаселение и быстро увеличивались размеры трудовых ресурсов. Соответственно, при росте численности занятого рабочего класса увеличился износ парка машин, возрастали и фактические размеры амортизации, что выливалось в бесконечные ремонты и длительные простои оборудования. Плюс к этому, военные действия и производство вооружений изымали из расширенного воспроизводства значительные средства. Объективно, эффективность производства уменьшилась на порядки.

Расчеты, основанные на ленинских данных, показывают, что экспроприация оказывала отрицательное влияние на эффективность труда и развитие производительных сил в различных регионах России выше 50,0 %!!!

Другими словами, гегемония пролетариата и экспроприация средств производства, провозглашенные В. И. Ульяновым (Лениным) и руководимым им авангардом, приводили к окончательной деградации производства.

Кроме того, конечно, проблемы строительства нового пролетарского государства не исчерпывались экспроприацией.

В. И. Ульяновым (Лениным) как самообразованным юристом были предприняты действия в сфере буржуазного права «без буржуазии». На самом деле ленинская экспроприация привела не к обобществлению средств производства и созданию нового типа собственности, а к их тотальному огосударствлению.

В. И. Ульянов (Ленин) практически безгранично расширил пределы буржуазного права на всю собственность, которая стала государственной, а по сути дела монопольной государственной собственностью. Во мгновение ока все граждане могли стать виновными в неадекватном использовании государственной монопольной собственности. В условиях эффективной экономики капитализма, в том числе у коллективных владельцев собственности в форме долей или акций существуют пределы ответственности. Государственная собственность в ленинской интерпретации становится еще и абсолютной и не имеет границ ответственности. Владение собственностью со стороны граждан стало просто греховным и наказуемым.

В. И. Ульянов (Ленин) и представители авангарда партии рабочего класса стали тотальными жрецами монопольной государственной собственности. Они решали, кого лишить собственности, кто из граждан, наемных работников государственного синдиката будет ее использовать, кто из представителей авангарда и как будут распределять ее продукты.

Истина состоит в том, что это ульяновское создание, по сути, лучше всего было бы назвать не социализмом или коммунизмом, а государственной, экономической монополистической системой государства, которая не имела никакого отношения к эффективной экономике.

На самом деле в этом расширении пределов буржуазного права до придания абсолютного значения государственной собственности в качестве системной монополии и есть истинный вклад В. И. Ульянова (Ленина) в мировой исторический опыт экономических преобразований. А лозунг общественной собственности на средства производства это ленинская легенда для привлечения новых апологетов коммунистического социального движения. И не более того, как показал исторический опыт. И вся печаль этой, установленной В. И. Ульяновым (Лениным) традиции, действующей и в современной России, абсолютизации государственной монопольной собственности состоит в том, что чиновники, управляющие объектами государственной монопольной собственности, имеют исключительное право и возможности, поскольку монопольная собственность не устанавливает границ ответственности, в том числе и в воровстве. Голубой воришка, государственный социальный чиновник Альхен в «Золотом теленке» у Ильфа и Петрова, крал без ограничений, но ему было при этом стыдно.

Похоже, что совесть и стыд – это единственные пределы ответственности государственных чиновников. При этом государственные чиновники не отвечают за нанесение ущерба той же государственной собственности. А с другой стороны, абсолютизация права государственной собственности не может не искажать правосудия, ведь судьи, насаженные на вертикаль власти, при примате государственной собственности и защищающие государственные интересы перед гражданами по сути дела являются профессиональными беззаконниками и негодяями, в действительности исключая граждан из системы правосудия общества.

Все, что сказано выше – правдиво и объективно. Но вместе с тем понятно, что концентрация государственной собственности в форме различных монополий при известных конкретных и критических обстоятельствах может дать и положительный эффект только при экстремальных обстоятельствах, как показывает история советской коммунистической экономики.

В контексте человеческих отношений, возникающих при строительстве нового общества, В. И. Ульянов (Ленин) рассматривал и граждан различной культуры и национальностей как часть института государственной собственности.

По-ленински, вся система отношений граждан в государственном строительстве заключена в жесткой системе координат, состоящей из трех вершин: все подчиняются вооруженным рабочим, устраняется разница между физическим и умственным трудом, и, наконец, самое важное – пролетарское государство берет от каждого по его способностям и дает каждому по труду.

Внутри этой жесткой структуры расположена вся проектируемая В. И. Ульяновым (Лениным) система взаимоотношений граждан с соотечественниками по несчастью в связи со строительством нового, пролетарского государства: осуществлять экспроприацию в качестве необходимой потребности вооруженными рабочими и не задумываться в своих действиях об их действительной сути; внедрять всеобщий и упрощенный учет как непосредственную задачу пролетарского государства, создавать для достижения этих целей новую государственную машину, не останавливаясь перед применением насилия при строительстве нового общества, требуя при этом строжайшего контроля. Все происходящее в экономике страны имеет право анализировать только Вождь, авангард пролетариата во главе орды государственных чиновников является идеальным исполнителем экономических планов в коммунистическом государстве.

В итоге по ленинскому плану между тремя полюсами нового общества: вооруженными рабочими, государственным принуждением к труду, которое осуществляет диктатура пролетариата, и гражданами, от которых государство берет все по их способностям, должно было сформироваться новое общество.

Вот его ленинское описание. Авангард пролетариата создает новую государственную машину. Каждый гражданин нового государства является трудящимся и участвует в управлении государством, осуществляя всеобщий учет и контроль. Эта процедура участия граждан в такого рода управлении государством становится жизненной потребностью и все члены общества непрерывно борются за всеобщее равенство. Государство диктатуры пролетариата с помощью мер принудительных осуществляет важнейший социально-экономический принцип «от каждого по способностям, каждому по труду», а в результате длительной борьбы за равенство, по сути дела против свободы, начнется осуществление коммунистического лозунга «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

В лозунгах «от каждого по способностям, каждому по труду» и «от каждого по способностям, каждому по потребностям», как видим, первые части этих двух формул одинаковы.

По своей семантике оба императивных лозунга объединяет предлог «от». При развитии процессов всеобщего равенства осуществляют это «от каждого» представители новой государственной машины в лице вооруженных рабочих, которыми руководит авангард пролетариата. Изъятый прошлый и накопленный труд в форме неких продуктов те же представители авангарда трудящихся распределяют в соответствии с содержанием вторых частей коммунистических лозунгов. Кому-то по труду, кому-то по потребности.

Таким образом, вклад ленинцев в развитие представлений и практических мер создания государственной монопольной собственности простирается и до включения трудовых ресурсов в монопольную собственность коммунистического государства. Феодалы и капиталисты отдыхают в профессиональном деле присвоения коммунистами трудовых ресурсов.

А поскольку чиновники пролетарского авангарда захватили государственную административную монополию на трудовые ресурсы и использование продуктов труда, постольку, не обладая культурой расчета норм труда, они, мягко говоря, субъективно устанавливали меру труда и его цены, а в конечном итоге обесценивали его как в виде живого труда, так и в форме объектов и средств производства.

Представители авангарда видели в учете только одну его сторону – возможность быть одной из форм контроля. С 1917 по 1990 год они так и не узнали, что учет может быть эффективным средством развития производства, но является в эффективных экономиках только одним из важнейших факторов производства. От того как проведены в активной и пассивной частях по счетам бухгалтерского баланса предприятия финансовые ресурсы и объекты основных фондов, зависят размеры налоговых и других изъятий, а в конечном итоге зависит производственное состояние предприятий. Но сложное производство, требующее множества комплектующих, не может быть ограничено упрощенным учетом, но на упрощении учета настаивал В. И. Ульянов (Ленин). Упрощенный учет при все усложняющихся производствах мог стимулировать только процесс деградации промышленных предприятий. Исторически получилось, что система «от каждого по способностям…» стала государственным инструментом выкачивания и выколачивания ресурсов и жизненных сил из граждан страны с новым государственным устройством с волюнтаристской и тоталитарной системой распределения.

В итоге В. И. Ульяновым (Лениным), накануне Октябрьского переворота, была разработана достаточно цельная концепция строительства общества нового типа с новой государственной машиной, обладающей монополией на все виды собственности ресурсов и объектов производства.

Правда, эту концепцию государственного строительства с известными ограничениями можно назвать новой. Не ссылаясь на достижения Аристотеля в сфере разработки проблем государственного строительства в его «Политике», В. И. Ульянов (Ленин) напрямую использовал идеи античного классика о переходе одной формы государства в другую вплоть до терминологического сходства.

Новым в ленинизме было только то, что вождем пролетариата была использована придуманная К. Марксом с помощью диалектической игры ума концепция «отмирания» государства, а вклад В. И. Ульянова (Ленина) состоял в том, что для «отмирания» буржуазного государства должна быть практически применена диктатура пролетариата.

В целом В. И. Ульянов (Ленин) еще до Октябрьского переворота разработал и подготовил план необходимых мероприятий, которые были осуществлены сразу после большевистского захвата власти в ходе Октябрьского переворота.

1. Экспроприация ключевых организаций, предприятий, банков, включая государственный банк, имущества состоятельных граждан, вплоть до отбирания шуб у женщин солдатами, матросами, пролетариями и пролетарками, как это эмоционально описано в мемуарах о тех днях, которые потрясли мир.

2. Осуществление подавления и насилие вооруженными рабочими над гражданами, которое В. И. Ульянов (Ленин) культурно обозначил как ограничение демократии.

3. Уничтожение буржуазной государственной машины.

4. Расширение пределов буржуазного права до абсолютного значения государственной монопольной собственности, возможной только при созданной коммунистами монополии административного государственного ресурса.

Это стало реальной базой создания различного рода хозяйственных монополий в социалистическом народном хозяйстве, включая монополию на трудовые ресурсы. Различные монополии: от монополии на недра до монополии на отсталое железнодорожное хозяйство, монополии на трудовые ресурсы и продукты труда стали генетическим свойством тоталитарного общества. В итоге коммунистическая экономика сформировала традицию, согласно которой количество созданных и «работающих» монополий пропорционально степени тоталитаризма любого общественного устройства любого государства.

Каждое из этих большевистских мероприятий практически мгновенно создало ответную волну реактивной силы. Часть сопротивления диктатура пролетариата подавляла страхом перед смертельным насилием путем самосуда. В такой ситуации тотального подавления инакомыслящих и инакодействующих значительная доля имеющихся жизненных сил и интеллектуальных ресурсов населения загонялась большевиками в глубины общества. Оппоненты и техническая интеллигенция стали эмигрировать, ослабляя интеллектуальный потенциал российского общества.

Тотальное уничтожение государственной и частной банковской системы критически опустошило кредитные портфели. Финансирование предприятий стало возможным только путем эмиссии денежных средств государственным банком Советской республики, и в результате инфляция стала катастрофической. Применение государственной административной монополии большевистским правительством стало приносить ощутимые потери в экономике, политике и социальной сфере. К 1919 году требовалось проанализировать пройденный путь создания нового общества. Анализ в форме очередных фантазий был осуществлен В. И. Ульяновым (Лениным). Пути движения были намечены – была принята вторая программа РСДРП(б).