Читать книгу Ангола: Путешествие во времени. Часть пятая - Вадим Дёмин - Страница 13

Судя по затертым и засаленным уголкам страниц, этот номер газеты «Совершенно секретно» (№7 1990) со статьей «Африка красная и черная» в посольской библиотеке побывал во многих руках.

Ее автор Алекс Слонби, рассказывал о своих впечатлениях от поездок по странам Африки, в т. ч. и по Анголе, поэтому материал носил обзорный характер. Но я в статье искал прежде всего те места, в которых встречалось слово «Ангола». С некоторых пор эта страна стала по-особенному близкой.

Конечно, любой журналист имеет право на свою индивидуальную точку зрения, ведь отдельно взятую проблему каждый из нас видит под своим «углом зрения». А что касалось конкретно этого материала, то я бы сказал, что он немного «устарел». Это была фиксация, отображение событий именно того периода времени, когда он вышел в свет. За прошедшие годы в Анголе произошли большие изменения. Мир не стоит на месте. То, что раньше казалось нам незыблимым, сегодня вполне могло оказаться «неправильным», устаревшим, а местами даже чуть ли не порочным.

Люди старшего поколения, а я теперь отношу себя именно к этой категории (как это ни странно звучит, но еще совсем недавно я считал себя молодым) хорошо помнят работу В.И.Ленина «Три источника и три составные части марксизма», в которой дан сжатый анализ исторических корней, сущности и структуры марксизма. Одной из любимых, постоянно цитируемых пропагандистами тех лет и наиболее узнаваемых цитат является именно эта: «Учение Маркса всесильно потому, что оно верно». Именно она использовалась в советских агитационных материалах (лозунгах, плакатах, надписях на памятниках26 и т.п. и т.д.). Эта работа В.И.Ленина была одной из основополагающих в системе среднего и высшего образования СССР. Её содержание изучалось в курсе «Обществоведение» (9—10 классы средней школы), а в программах вузов – в составе курсов «Политическая экономия» и «Научный коммунизм». Знакомство с ней начиналось ещё со школьных лет.

К чему я вспомнил основателя марксизма? Прошло 142 года и «Манифест коммунистической партии» стал неактуален – наступил момент, когда все «незыблемое» рухнуло! События августа-декабря 1991 г. завершили процесс не только распада СССР, но и всего, что было связано с именами К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина.

Августовский путч показал, что пришло время перейти рубикон – пришло время смены власти: КПСС, Верховный Совет СССР, Съезд народных депутатов – все стало вне закона.

8 декабря 1991 года главы Украины, Беларуси и России подписали «смертный приговор» Советскому Союзу, хотя проведенный 17 марта 1991 г. всесоюзный референдум27 по вопросу сохранения СССР как обновлённой федерации равноправных суверенных республик показал: из 185,6 миллиона (80%) граждан СССР с правом голоса приняли участие 148,5 миллиона (79,5%); из них 113,5 миллиона (76,43%) ответив «Да», высказались за сохранение обновлённого СССР. На главный вопрос референдума: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой Федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности» ответили «Да» – 76,43%.

Итак, подавляющая часть населения СССР проголосовала ЗА сохранение СССР.

В шести союзных республиках (Литва, Эстония, Латвия, Грузия, Молдавия, Армения), которые ранее объявили о независимости или о переходе к независимости, всесоюзный референдум фактически не проводился (властями этих республик не были сформированы Центральные избирательные комиссии, всеобщего голосования населения не было) за исключением некоторых территорий (Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, ряд районов Прибалтийских республик), но в другое время проводились референдумы о независимости.

Предполагалось заключение 20 августа 1991 нового союза – Союза Суверенных Государств (ССГ) как мягкой федерации. Таким образом были попраны итоги референдума и воля народов СССР.

После референдума Верховный Совет СССР постановил:

1. Государственным органам Союза ССР и республик руководствоваться в своей практической деятельности решением народа, принятым путём референдума (?) в поддержку обновлённого Союза Советских Социалистических Республик, исходя из того, что это решение является окончательным и имеет обязательную силу на всей территории СССР.

«Похороны СССР» (фото из Интернета)28

2. Рекомендовать Президенту СССР и Совету Федерации, Верховным Советам республик исходя из итогов состоявшегося референдума энергичнее вести дело к завершению работы над новым Союзным Договором с тем, чтобы подписать его в кратчайшие сроки. Одновременно ускорить разработку проекта новой Конституции Союза ССР».

Сегодня многие люди задают вопрос: «А была ли тогда возможность сохранить СССР или он уже был совершенно обречен?». Однозначно на этот вопрос ответить трудно – жаркие споры о судьбе СССР идут и поныне.29 Собравшиеся 7 декабря 1991 г. в Вискулях (Беловежская пуща) Б. Ельцин, Г. Бурбулис (РСФСР), С. Шушкевич, В. Кебич (Беларусь), Л. Кравчук, В. Фокин (Украина) проигнорировали волеизъявление народов республик и своими подписями фактически «похоронили» то, что 69 лет олицетворяло единство и мощь 1/6 части Земли.30

Как это произошло, стало известно лишь спустя много лет, когда все эти руководители разошлись по своим «национальным квартирам». Они сами обнародовали пикантные и любопытные подробности подписания этого документа:

1. По свидетельству С. С. Шушкевича, Б. Ельцин, Л. Кравчук, С. Шушкевич и прибывшие с ними лица собрались 7 декабря в Беловежской пуще вовсе не для подписания союзного договора, а для того, чтобы… обсудить вопросы поставок нефти и газа на Украину и в Белоруссию.

2. По словам Л. М. Кравчука, встретиться без Горбачёва и решить вопрос о Союзе решили, ещё гуляя по новоогарёвскому парку в перерывах между заседаниями. Шушкевич предложил Беловежскую пущу, поскольку в Москве «всё будет давить, Украина тоже большая».

3. По воспоминаниям С. С. Шушкевича, «даже собираясь в Беловежской пуще по моему приглашению, мы изначально не намеревались принимать решение о выходе из СССР. Таких заготовок не было ни у меня и нашей делегации, ни, думаю, и у других тоже».

4. По словам Л. М. Кравчука, «Тема вначале была названа так: собраться и принять какую-то декларацию или заявление, что новоогарёвский процесс зашёл в тупик и что нам надо искать какие-то новые подходы, решения. <…> Мы начали готовить документ и убедились, что просто декларацией, как изначально предполагалось, не обойтись».

5. Вячеслав Кебич, в то время возглавлявший белорусское правительство, утверждает, что инициатором Беловежских соглашений выступила российская делегация, а само подписание было спонтанным. По его словам, «всё это знал один Ельцин». По словам Кебича, «вся эта поездка задумывалась не с целью подписания этого договора (о распаде СССР)», так как ни сам Кебич, «ни Шушкевич, ни Кравчук, ни Фокин с украинской стороны не знали, что будет подготовлен и подписан такой документ».

Оказалось, что «российская делегация с Шахраем, Шохиным, Бурбулисом приехала с намётками [то есть предварительным планом]: если дело будет выгорать [то есть завершится удачно, успешно], если будет согласие со стороны Украины, то можно будет подписать документ». Кебич пояснил, что российской стороне требовалось согласие Украины из-за того, что «контакт с Шушкевичем у Ельцина был, а вот с Кравчуком у Ельцина сложились натянутые отношения».

12 декабря 1991 года Беловежское соглашение было ратифицировано Верховным Советом РСФСР.31 Сразу после этого российский парламент денонсировал Договор об образовании СССР. Далее начался парад суверенитетов…

Перефразируя слова одного из семи великих греческих мудрецов – Хилона (VI в. до н. э.), приведенные историком Диогеном Лаэртским (111 в.): «О мертвых – или хорошо или ничего (лат. De mortuis aut bene, aut nihil или De mortuis nil nisi bene), скажу, что о действующей власти – либо хорошо, либо ничего: правда всплыла только через 20 лет после известных событий, когда Л. Кравчук признался в интервью корреспонденту «Радио Свобода», что в Беловежской пуще они – Борис Ельцин и Станислав Шушкевич – «мирно осуществили государственный переворот».32 Однако процессы, приведшие в результате к распаду СССР, зрели давно и обозначились еще в 80-х годах XX в. На фоне общего кризиса, который к началу 90-х только углубился, стали заметны националистические тенденции практически во всех союзных республиках: где менее, а где более явственные.

Распад Советского Союза стал крупнейшей геополитической катастрофой 20 века, повлекшей глобальные последствия. Сработал принцип домино: вслед за СССР стали падать коммунистические режимы в других странах социалистического лагеря. Затем настала очередь и остальных стран, следовавших в кильватере этой политики. В их политической жизни стала происходить смена курса. Не явилась исключением и Ангола.

Все понимали: грядут большие перемены в социалистическом лагере, и, прежде всего, в Советском Союзе, наступил перелом в вопросе войны и мира в Анголе, набирали демократические процессы в других странах Африки. Учитывая все это, можно было смело сказать, что мы жили в годы великих перемен и потрясений.

Считавшиеся когда-то «вечными», незыблемыми принципы марксизма-ленинизма, «однажды» и «вдруг» «устарели» и подлежали замене на более современные и прагматичные.

В настоящее время среди историков нет единой точки зрения на то, что явилось основной причиной распада СССР, а также на то, возможно ли было предотвратить или хотя бы остановить процесс распада СССР. Но все они сходятся в следующих мнениях:

1. К процессу распада прямо или косвенно «приложили руки» наши западные идейные противники.

Возможность распада СССР рассматривалась и моделировалась в западной политологии (Элен д’Анкосс – «Расколовшаяся империя», 1978) и публицистике советских диссидентов (Андрей Амальрик – «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», 1969).

Также разделение СССР на несколько государств было прописано как одна из целей Директивы 20/1 СНБ США от 18 августа 1948 года, которая, кстати, действует до сих пор.

2. Распад СССР происходил на фоне целенаправленно создаваемого общего экономического, внешнеполитического и демографического кризиса. В 1989 году впервые официально объявлено о начале экономического кризиса в СССР (рост экономики сменяется падением).

Значительно «просел» фундамент социализма не только в Анголе, но и в других странах. И, как писал автор, фразу «Нам бы вернуться до колониального» здесь произносили с ностальгией. И он был прав. Раньше здесь, в Новом Лиссабоне все было гораздо лучше, чем в 1990-м….

Делая зарисовки с натуры о наших соотечественниках, живущих за границей, автор писал о самом простом, банальном, порой непонятном для остальных – о жизни тех, кто выживал в этой центральноафриканской стране, об «искусственном голодании» в течение всей командировки, о жестоких болезнях, которые они зарабатывают при таком образе жизни, о попытках толкнуть на местном рынке привезенные с Родины утюги, кастрюли и сквородки.

Итак, слово автору….

«АФРИКА КРАСНАЯ И ЧЕРНАЯ

…«И дома, и за границей мы остаемся такими же как и прежде. Мы пытаемся убежать от себя, показаться лучше добрее, свободнее, но проклятая природа выдрессированного десятилетиями организма вставляет нас обратно в задуманную форму.

Как странно все в нашей жизни. Все перевернуто с ног на голову. Из наших «почему» можно выстроить целый город вопросительных знаков. Где то время, когда, как писал Иван Бунин, в каждом россиянине жило чувство собственного достоинства и гордости за свою державу? Куда все провалилось, измельчилось под какими-то жерновами, куда унеслось? Где-то бродят по свету нищие, униженные, часто скрывающие свою национальную принадлежность, и при этом пытаются всех учить: как нужно торговать, сеять, строить лучшую жизнь, применять марксизм-ленинизм, бороться с империализмом.

Что поразительно, к их советам долгие десятилетия прислушивались миллионы совсем не наивных, а вполне серьезных людей, которые твердо верили, что та система, которая побелила в стране Большого брата, непременно возьмет верх во всем мире, и надо хорошенько подготовиться.

Ну и, ясное дело, те, кто копировал эту систему, постепенно стали превращаться в некое подобие нас, опровергнув тем самым все теории о национальных генотипах. Образовался как бы единый генотип «хомо сапиенса, строящего социализм…».

…Внизу нервно прохаживался мой гид из местных. Некое высокое лицо устраивало прием, и ему было велено проводить меня в ресторан.

Минут через семь мы уже входили в праздничный, кондиционированный зал, в середине которого под наблюдением белого метрдотеля колдовали проворные официанты, добавляя последние штрихи к великолепию яств на огромном прямоугольнике стола.

Тут были и дары щедрого Атлантического океана, виртуозно приготовленные португальскими кулинарами, прибывшая из далеких краев бледно-розовая лососина, понятная дорогим гостям икра, ароматный, совершенно экзотический суп, рецепт которого был рожден еще в колониальную эпоху, шампиньоны, запеченные в тесте с креветками, тонкие вина, которые стоявший за спиной официант наливал каждый раз, когда бокал оказывался пуст.

В середине пира хозяин вытащил несколько листов бумаги и прочитал о дружбе, которая издавна связывает, о трудной борьбе его народа против наглого врага, пользующегося помощью одной державы, о необходимости увеличения нашей помощи в этой борьбе, чтобы форпост свободы оставался непокоренным.

После обеда хозяева сели в «Мерседес» и унеслись в темноту столицы.

– Может, и нам проехаться по ночному городу? – спросил я своего знакомого.

– Мы же ничего не увидим, – возразил он. – Да и не рекомендуется. Постреливают.

– А какие-нибудь ресторанчики остались? Помнишь, мы как-то нашли на набережной неплохие креветки.

– Запомни: креветки ты видел сегодня в первый и последний раз. Я тоже вижу их нечасто – только на приемах.

– Значит, ничего не меняется? Ничего. Только бы хуже не стало

И мы не поехали по темным, душным улицам города, который когда-то читался одним из лучших курортов мира. Новый Лиссабон – так называли португальцы столицу своей колонии – Анголы. Широкие проспекты, ряды пальм на набережной, выложенное цветной плиткой, небоскребы контор и гостиниц, уютные виллы в зелени и цветах, бесчисленные кафе и рестораны, динамичная экономика, кормившая большинство ангольцев, – все это осталось в глубоком прошлом, которое жирной кровавой чертой перечеркнула так называемая война за освобождение. Ангольцы освободились – и от чего? Что они доказали своей свободой? Какое будущее ожидает и потомков?

Увы, те же вопросы можно задать многим другим африканским народам: ради чего вы сражались? Ради того, чтобы через несколько лет страна оказалась в руинах? Чтобы не прекращались ни на день в течение многих лет братоубийственные войны, преследования политических противников, пытки, тайные убийства, геноцид против целых народов? Чтобы время остановилось?

– Все остановилось! – возмущался я. – Ничто не работает. И это называется свободой!

– Ну, ты особенно не волнуйся, – сказал мой знакомый.– Они действительно натворили массу глупостей, но все же приспособились. Посмотри, трупы на улицах не валяются. Детишки вон даже вечером смеются. Парочки ходят по улицам, заглядывают в пустые витрины. Так что жизнь идет, ты не думай.

– А на что же они живут, если ничто не работает?

– Все довольно просто. Почти как у нас, только еще проще. У них это называется «ишхема», то есть «схема». Они живут по этой «схеме» уже много лет. Секрет в том, что государство закрывает глаза на существование черного рынка, который постепенно захватывает ведущие позиции во всех сферах. Коррумпирует аппарат и, по существу, становится регулятором не только хозяйственной, но и социальной, а иногда и политической жизни. Без взятки здесь делать нечего. Пусть у тебя много денег, но не дашь на лапу – сгниют твои деньги, ничего не получишь!

– Так жестоко?

– А ты думал! Причем, беря взятку, они неизменно ссылаются на необходимость защиты революционных идеалов, борьбу против диктата неоколониализма, империализма и так далее.

– «Ишхема» действует гениально. Например, вы работаете на сигаретной фабрике. Зарплату вам не платят – денег нет. Но дают натурой. При этом нескольких блоков хватит, чтобы прокормить семью и еще выпить с приятелем в выходной.

– Государство раздает продукцию рабочим, а те реализуют ее на черном рынке. И все, заметь, довольны. Рабочие – потому что не надо напрягаться, они ведь еще на карточки покупают разные продукты. Правительство – потому что народ не бунтует. Даже оппозиция довольна! Ей так легче воевать. И подпольным дельцам это должно нравиться!

Сегодня местные контрабандисты за ящик пива могут купить билет до Рио-де-Жанейро и обратно. Там они закупают дефицит, продают здесь по совершенно диким ценам – и снова едут, в Сингапур, например.

– А что же власти?

– Да что власти… Им тоже перепадает немало. Да потом, их больше всего тревожит, чтобы политический противник не набрал слишком большого влияния…

Приятель попрощался, обещав, что рано утром приедет снова. Я поднялся в номер. Свет горел, и даже работал телевизор. По внутригостиничному каналу крутили американский боевик. А потом наступило утро, прохладное, ленивое, с пением петухов.

Массивное здание портовых служб с черепичной крышей. Башня с часами, застывшими на пяти минуту второго. Остатки узорных плит набережной, которые когда-то шли на километры вдоль берега меж двух рядов красавиц пальм, теперь пожухлых, кое-где обезглавленных.

Справа, почти на горизонте дымилась труба нефтеперегонного завода. В «Панораме», где преобладал цвет ржавчины, были еще заметны следы прошлой мощи и красоты Луанды. Все, что построили португальцы, продолжало служить, но со скрипом, на последнем издыхании. Вещи здесь отказывались служить. Они устали.

Во всем их облике – смерть. Мертвые стены, мертвые глазницы окон, сгнившие подъезды, из темноты которых несет стойким духом могилы. Они шеренгами стоят вдоль умерших проспектов и улиц в тех позах, в которых гибель настигла их.

На их стенах – выцветшие лозунги с так похожими на наши прямоугольными рабочими, колхозниками, защитниками родины с автоматами Калашникова наперевес, что невольно возникала мысль – а не наше ли это творение? И набор лозунгов, звавших поднять, обеспечить, не допустить, проявлять, поддержать, подняться все как один, обсудить, был совершенно «наш».

В погибших домах копошатся черные и светлые люди. Они, возможно, думают, что их движения вдохнут жизнь в мертвеца. И даже смеются, бегают, любят, страдают – но все это в безжизненном пространстве, в трупе когда-то счастливого города.

Теперь впору уже производить раскопки. Память потеряла бывшие когда-то знаменитыми места. Как называлась эта площадь раньше? А этот проспект с когда-то гордыми пальмами, который сегодня зовется проспектом Володья?

Практически ни одной значимой улицы, сохранившей прежнее название. Герои революции, которых мало кто уже помнит, герои вчерашних и нынешних идеологических битв, герои Африки и всего «прогрессивного человечества».

А во дворе старой крепости, что возвышается над городом, вкруг выставлены оставшиеся в живых статуи португальских времен. Когда-то они украшали город. Но революционная власть посчитала, что они будут оскорблять взоры победившего народа, напоминать ему о тяжелом колониальном прошлом. И их убрали туда, откуда, в сущности начиналась Луанда – и вся Ангола. Суровые воины, мускулистые юноши, гордые мореплаватели, скромные девушки и дородные матроны. Устремленные вдаль взгляды, длани, простертые куда-то в прошлое.

Но есть в Африке и другие памятники. Еще совсем недавно считаюсь «карьероносным» выдвинуть предложение о строительстве памятника В. И. Ленину в столице затерянного в джунглях государства, где и о своих-то вождях знали понаслышке. Это называлось «укрепить влияние Советского Союза и советско-африканскую дружбу». Столь же прибыльными являлись идеи издать на языке местною племени собрание сочинении Маркса или очередную книгу нашего Генерального секретаря. Или оказать помощь «прогрессивному режиму» в создании внушительного монумента в честь павших борцов за свободу по типу волгоградского колосса. Или, но крайней мере, отбить медаль, орден, просто значок в память годовщины революции, переворота, прихода к власти нового президента.

«Нам бы вернуться до колониального уровня». Эту фразу во многих странах Африки произносят так часто и с такой ностальгией, что становится удивительным, почему же те, кто довел свои народы до нынешнего состояния, не попытаются хотя бы исправить положение радикальными политическими и экономическими реформами? Я задавал себе этот вопрос, хотя ответ был известен: они не хотят рисковать своей властью, своими привилегиями. Их пугает демократия, которую они называют «ящиком Пандоры». И, кроме того, их пугает и наш пример. Ведь они пошли по нашей дороге и точно так же заблудились в лабиринтах истории.

Милован Джилас как-то заметил, что «нормальная жизнь не может долго выдерживать революционных порядков». С одной стороны, Африка подтверждает его слова. Но с другой такое состояние «нищенского социализма» в условиях постоянной напряженности очень многих устраивает. И не только тех, кто стоит у власти. Мы всем довольны, повторяли мне и в Анголе, и в Уганде, и в Мозамбике. Мы всем довольны. Мы – против богатых. И против тех, кто против бедных. И вы должны нам помочь, обычно прибавляли они в таких случаях. Все должны нам помогать, потому что и вы виноваты в том, что мы такие нищие. Дайте же нам денег, технологию, оружие. Мм победим всех врагов, и вы увидите, как будем хорошо жить!

«Заблудившиеся» брали пример с нас. Им было приятно, что беззаконие существует и в такой великой стране, как Советский Союз. Поэтому те, кто вставал у власти, забирали всё. А побежденные, зализывая раны, уходили в буш и готовились к новой «освободительной войне». В некоторых странах произошло так много переворотов, что из народной памяти стерлось, с чего все начиналось. Бремя же независимости приобрело столь же мифический характер, как и у нас – дореволюционное. И, повторяя наши «уроки», пропаганда твердила чернокожим подданным, что при колониализме все было хуже и жизнь их была чудовищна, потому что «хозяин забирал все, а бедняку не оставлял ничего».

Как все похоже в «заблудившихся» странах! И даже если скорость падения не у всех одинакова, не составляет труда предсказать, что ждет страну, решившуюся на очередной «социально-экономический эксперимент». Пока еще не было примера, чтобы страна так называемой «социалистической ориентации» смогла накормить своих граждан, поднять их благосостояние, стать примером мудрого правления для других.

У кого оружие – тот и прав. Это аксиома для современной африканской истории. Поэтому всегда старались накопить побольше оружия. Брали у всех, а поскольку в самом начале давали много и охотно, то брали гораздо больше, чем могло понадобиться. В результате во многих странах скопились такие арсеналы, что может хватить на долгие годы вперед. Так и произошло. Войны, начатые после независимости, несравнимы ни по масштабам, ни по жертвам и разрушениям с тем, что когда-либо знала африканская история. Феодальные войны, истребительные войны, бессмысленные войны. Ведущиеся в то время, когда над всем комитентом нависла угроза экономического коллапса, экологической катастрофы. За это прямую ответственность несут сами африканские лидеры, боровшиеся не за «народное счастье», я за собственную власть, и те державы, которые щедро снабжали их оружием и деньгами для ведения войны.

Во многих странах, которые по привычке именуются «прогрессивными», правящие режимы не контролируют значительную часть территории. Между тем они отказывали своим противникам в праве даже называть себя политической силой, не говоря уже о равноправном представительстве на всевозможных переговорах. Долгие годы нельзя было говорить о том, что перед этими странами стоит цель национального примирения. Сразу начинались обиды: о каком национальном примирении может идти речь? Ведь мы сражаемся против бандитов, против контрреволюционеров.

Себя же они считали истинными революционерами: что же, и в этом они не так далеко ушли от нас. В их понятии «революционер» это тот, кто крушит все доставшееся ему в наследство, кто ведет нескончаемые войны, подавляет права человека и доводит свое население до первобытного состояния.

Сегодня страх поселился в «заблудившихся» странах Африки! Он легко узнаваем, он нашей породы, липкий, подлый, раздваивающий, доводящий до безумия! Именно он заставляет руководителя страны, которая называет себя демократией, выезжать ежедневно из своей укрепленной, как военная база, резиденции в сопровождении десятков до зубов вооруженных солдат и на дикой скорости пронзать улицы. И чем, как не страхом, объясняется отказ от введения демократических институтов, которые по знакомой нам терминологии там по-прежнему именуются «буржуазными»? Этот страх я чувствовал и в Анголе…».

Алекс Слонби, «Африка красная и черная». «Совершенно секретно», 1990, №7.