Читать книгу Капканчики. Домыслы и враки вокруг приключений Бениовского - Вадим Геннадьевич Шильцын - Страница 15

Сомнамбулическое состояние, в которое ввергли нас малагасы, сильней всего сказалось на Хрущёве. Когда я и Кузнецов, и даже Ваня Устюжанинов пришли в себя, и растерянно глядели друг на друга, стряхивая с души остатки недавнего морока, Пётр всё ещё находился в потусторонней дрёме. Глаза его были закрыты, но он издавал довольно эмоциональные звуки, порой потряхивая указательным пальцем. Выглядел Хрущёв потешно. Наверное, внутри своих глубин, читал он кому-то лекцию, или наставления.

Ни малагасы, ни даже мы с товарищами ни за что не смогли бы пронзить сознанием суть его бессвязных фраз, а потому решили растормошить Петра. Сие дело оказалось непростым. Хоть и пихали мы его в бока, обращаясь по имени, Хрущёв продолжал бормотание, и даже усилил его, словно опасался быть остановленным неким невидимым оппонентом.

Одна туземная женщина прониклась к Петру сочувствием, и взяв пучок пальмовых листьев, несколько раз стукнула его по щекам. Сей жест возымел действие. Пётр замолк, открыл глаза, озирая нас и приходя в чувство. Потом долго тёр лицо руками, и наконец, заговорил осмысленно: «Ну и нагнали негры мороку! Я совсем потерялся, будто не здесь. Виделось мне, будто еду в железном вместилище. Окна большие кругом и лавки рядами, и народ на лавках неизвестный. Все сидят, и я сижу, никого не трогаю.

Вдруг вижу ведьму, и начинаю говорить ей чего-то заумное, которое сам не пойму. Говорю я, говорю, а она ярится. Чем больше говорю, тем харя у ней становится злобней. Чувствую, сейчас меня съест живьём, а я ничем, кроме силы голоса на неё повлиять не могу! От этого я ещё шибче говорю, и уж не остановлюсь никак. Боюсь её, окаянную! Но тут она как начнёт хлестать мне по щекам какой-то пакостной брошюрой, в которой внутри написаны чёртовы знаки и заклинания. Не иначе, дьявольская библия была. Хотел я перекреститься, да тут же и оказался среди вас. Вон какое наваждение. Забористое, видать, пиво у малагасов!»

Никакого скепсиса не последовало с нашей стороны. Видимо, каждый из нас пережил похожие ощущения от странного ритуала, проведённого над нами. Смутные воспоминания о чём-то невиданном таяли и в моём сознании, но возьмись я теперь излагать ощущения свои, либо сны, вышло бы сумбурней, чем у Хрущёва.

Мы подошли к старому вождю, который продолжал восседать на своём стуле, хотя большинство мальгашей уже разбрелось. Вождь заметил смущение, присутствовавшее в нашей немногочисленной группе, и обратился к нам. Толмач тоже пребывал в задумчивой озадаченности, а потому переводил речь патриарха криво, не целиком и как бы урывками.

Старец сообщил, что заметил нашу растерянность перед нежданными видениями, и посоветовал не робеть от картин загадочного мира, которые он регулярно доносит до своих соплеменников при помощи разных способов. Не за то заслужил он звание ампансакабе, что умеет заглядывать за пределы обыденности. Делать это способны многие мальгаши и, как подсказал проведённый эксперимент, даже белым людям такой фокус под силу. Его же главная заслуга в умении донести увиденное до остальных. Не всегда понятно, к чему следует приложить картины, коими снабжает старика неведомый мир, но чаще всего ему удаётся сообразить, какую пользу для племени можно извлечь из наблюдаемых неясностей.

Тут старец произнёс фразу, от которой толмач удивился, а потом стал поглядывать на меня с интересом, и переводить старательней, почти дословно: «Настоящим ампансакабе должен называться не я, а ты, хромой иноземец. Тебе предстоит объединить разрозненные племена малагасов в один народ. Пока мы разъединены, мы добыча для чужестранцев, кои ссорят нас промеж собой и пользуются междоусобицами для своей выгоды. Многих малагасов поймали белые люди и навсегда увезли в неизвестных направлениях.

Ты прибыл из страны, в которой ампансакабе женщина. Несказанно везёт именно тем племенам, у которых подобное счастье. Я пытаюсь найти новости, небывалые досель, облечь их в образы, понятные другим. Женщинам этого не нужно. В них живёт знание невыразимого действия. Без словесного осмысления знают они, что необходимо делать в тот, или иной момент.

Взять, к примеру, вашего друга из племени… – тут ампансакабе на мгновение застыл, подбирая слово – из рода личинки жука… Какое странное название у его племени!“ Некоторое время вождь молча разглядывал Хрущёва, но потом продолжил: „Я трачу много сил и времени на решение глупого вопроса – почему род вашего друга именуется личинкой жука? Любая женщина не станет тратить на это время. Вы видели, как женщина хлопала его по щекам листьями, и ушла сразу, едва её действие привело к результату. Она не отвлекается на несущественные детали, и ей нет дела до загадочных знаков судьбы.

Любая женщина понимает о необходимости всеобщего объединения, но люди подчиняются силе. Ваша далёкая страна поставила женщину вождём, и в этом проявилась мудрость, которая больше любой силы. От самой природы назначено женщине оберегать очаг, сохранять богатства и преумножать народ.

Благодаря женщине-ампансакабе страна, из которой вы прибыли, достигнет великого могущества, а ты помогаешь ей. Ты – одно из многих крыльев той великой страны, и народу Мадагаскара очень повезло, потому что тобою, словно крылом, она коснулась нас»

От выспренности переводимых слов, от воспеваний матриархального правления и туманных пророчеств мне и спутникам моим сделалось смешно. Как я ни старался сохранить серьёзность на лице, смех прорвался наружу. Старый ампансакабе не рассердился, а простецки махнул рукой, отпуская нас.

По дороге к лагерю мы обсуждали не столь увиденное в странных грёзах, сколь чудные обещания старого вождя и мои перспективы стать ампансакабе для всех племён Мадагаскара. Потешались мы над сим предсказанием так и эдак, когда Пётр Хрущёв вдруг остановился, воскликнув: «Стойте!» Я, Григорий и Ваня – последовали приказу и замерли, вглядываясь в кажущийся серым песок. Луна была не полной, но света вполне доставало, чтобы разглядеть на пустынном пляже змею, либо какого-нибудь другого гада, который мог бы явиться причиной тревоги.

Никаких опасностей мы не узрели, и Гриша Кузнецов поинтересовался: «В чём дело, Петя?» «Откуда старик мог узнать про нашу матушку-императрицу? – спросил Хрущёв, и белки его вытаращенных глаз сверкнули ярче луны – Может, он читает газеты? Как часто сюда доходит почта?»

«И вправду! – поддержал Хрущёва Кузнецов – Я про то не смекнул. Уж очень старикашка хвалил бабье сословие. Я и сам их уважаю из всех душевных сил, но не до такой же степени, чтобы пущать без мужей на царствие»

Григорий продолжил путь, но Хрущёв нагнал его, наседая: «Не отшучивайся! Я тебя спросил, откуда ему знать? Коли так, то выходит, он ясновидящий?» «Конечно, ясновидящий – невозмутимо ответствовал Кузнецов – иначе не сказал бы про твоё фамилие. Он и так, и сяк тебя Червяковичем обзывал, а ты даже не заметил»

Снова затормозив, Хрущёв произнёс: «И здесь верно! Я мимо ушей пропустил, что за околесицу нёс он про личинку жука. Только теперь понял. Хрущ! Мою фамилию он принял за название племени. А ведь, род у нас, Хрущёвых, древний, хотя и не царский. Но, может быть, когда-нибудь и взлетим? Ведь, как оно в природе-то? Сидит хрущ под землёй, грызёт коренья, а потом как полетит, как полетит до высот поднебесных!»

«Ежели ты от каждого откровения будешь останавливаться, то никогда тебе не взлететь – возразил Гриша – только ещё глубже зароешься в кореньях своих. Старец, видишь ли, обещал царствие не тебе, а нашему Бенёву» «Не обещал, а предрекал – поправил Хрущёв – и по всему выходит, что старик вещий, а значит, быть Бейспоку императором!»

Бейспоком они называли меня. Чаще за глаза, но в минуты душевных колебаний и порывов, которые случались у друзей моих частенько, таковая кличка заскакивала в беседу. Я привык к разнообразию собственных имён. Бейспок ничуть не хуже и не оскорбительней, чем Бенёв, или даже Беня, как во времена казанской ссылки прозывали меня волжские татары.

Чтоб разрядить атмосферу Хрущёвской озадаченности и скинуть торжественный пафос пред всплывшим осознанием чуда, я придумал удовлетворительную гипотезу, а заодно и признался друзьям в неизвестном для них факте моей биографии: «Мальгаши близки к природе, и умеют читать следы во всём. Вождь очень старый, а зачастую люди, которые много пожили на земле, легко видят в молодых следы случавшихся с ними событий. Если сложить эти два обстоятельства, то ампансакабе вполне мог узреть на моей внешности след моей встречи с Екатериной. Не удивлюсь даже, если он прочёл на моём челе суть той содержательной беседы, которую я имел честь вести с императрицей»

«Хоть я и не ясновидящий, но прямо сейчас и скажу, чего малагас на твоём челе не разглядел – весело отозвался Кузнецов – а не заметил вождь того свойства, до чего ты, командир, здоров бываешь врать!» – всех это замечание развеселило, и вопрос о ясновидении старого вождя отступил на дальний план.