Читать книгу Бес. Плут. Ангел. Приключения. Мистика. Фантастика - Вадим Новосадов - Страница 2

Комфорт исцеляет от страсти

Почти всю ночь не спал – мерещилось то, как она идёт со своим ухажёром под ручку, смеётся громко, будто над ним, который два дня тому признался в любви, после месяца страданий.

Поздно уже ехать в университет, да и зачем, – достаточно пропустил занятий, чтобы отчислили. Правда, как объяснить это потом родителям? А очень просто – он уже имеет заработок на программировании и может жить самостоятельно. На кой ляд ему сдался этот диплом?

Впрочем, сейчас все мысли о ближайшем будущем ослеплялись безответной страстью к ней. Ну и пусть она выйдет замуж за другого, он останется её другом, на всю жизнь, – хотя бы такое утешение.

Он позвонил матери, работающей в администрации префектуры и сообщил, что перебирается на дачу в пригород, благо, что уже наступил май. Отцу, находящемуся в командировке, он послал СМС сообщение. Давно уже мечтал жить без родителей, которым невдомёк, что время наставлений прошло.

Был у него приятель, тоже программист, но старше, закончивший университет, чаще работающий неофициально и потому мог приехать к нему в гости почти в любое время. А именно сейчас он нуждался в компании человека, не втянутого в причину его депрессии. Владимир – так звали приятеля, тут же откликнулся и даже предложил отправиться на дачу на его машине.

Через полтора часа он был в его квартире, в малоэтажном доме элитной новостройки.

– Что это ты так мрачен? – спросил приятель, встряхивая хозяина за плечи. – Что, долги в университете? Боишься сессию провалить?

– Да я вообще хочу бросить учёбу, – твёрдо ответил Евгений, освобождаясь от объятий приятеля более высокого роста и крепкого сложения.

– Это почему же? – воскликнул друг Владимир с насмешливым удивлёнием. – У тебя классные математические способности, ты эти экзамены можешь щёлкать как орехи.

– Вот именно. Программировать я итак умею.

– И хорошо. Потерпи два года – и получишь диплом магистра.

– Мне хватит и бакалавра. А науки я и сам в состоянии изучать. Зачем тратить время на нотации о духовности и патриотизме, в кавычках? Меня от этого тошнит.

– Как и всех нас. Но я потерпел?

– Дипломированные программисты – под контролем силовиков.

– А ты надеешься в подполье уйти? Ты уже айтишник, хоть и теневой. Таких и вычисляют сходу.

– Пусть постараются. Желающих работать на спецслужбы немного, да и денег платят не густо. Поэтому и ввели принуждение, вместо лесоповала. Но цифровики – люди свободолюбивые, даже подневольно только и будут думать как обмануть эту крепостническую систему, – рассуждал Евгений как то спокойно, видимо уже приняв решение.

– Ээ… брат. У тебя такие правильные родители, состоят в правящей партии… У таких – и дети должны соответствовать их социальному статусу. А то выйдет, что они – родители врага народа? Я преувеличиваю конечно, – ретировался приятель от утрирования. – Но конфликт отцов и детей обретёт неразрешимый характер.

Евгений, собрав сумку, сел на диван, с безучастным взглядом к обсуждаемой теме. Друг сел рядом.

– Чувствую, что тебя гложет нечто другое, чем университет, – заметил он, опустив руку на плечо. – Да ты случайно не заболел безответной страстью?

Евгений потупил досадливый взгляд и даже не попытался смахнуть руку собеседника с плеча. Владимир попал в точку.

– Безнадёжный страдалец, – усмехнувшись, он встал перед приятелем, принявшего почти плаксивый вид. – Чем меньше секса, тем глубже чувства… Я приведу тебе пару девок, красивых и неглупых. Страдания твои вмиг снимут.

Евгений едва поднял взгляд на товарища.

– Кроме неё никого не хочу, – промямлил он.

– И она тебе не даёт… Дразнит… Ждёт, пока предложение ей сделаешь?

– У ней другой есть…

Приятель снова ухмыльнулся.

– Зачем хотеть то, что тебе не принадлежит. Вокруг полно девиц. У тебя заниженная самооценка. Хотя наверняка на тебя есть спрос, только ты его не замечаешь, как не замечают более здоровые удовольствия наркоманы.

– Проститутку нельзя полюбить.

– А у тебя любовь? И вот ещё это грубое слово – проститутка. Их правильно называть сёстрами милосердия. Поехали, на даче я вылечу тебя от этой хандры.

***

Через пару дней Евгений вернулся к учёбе с новым приливом сил и желанием закончить университет: ликвидировал задолженности, был допущен к экзаменам и успешно завершил сессию. А к объекту своего вожделения – Инге Ракитиной, он потерял интерес, будто и не было никаких чувств прежде. Мало того, заметив, как она потеряла присущее высокомерие, ряженое в насмешливость, – прошли слухи, что бывший ухажёр бросил её, он мог бы удовлетвориться за прошлое унижение отверженного воздыхателя, но ему даже и этого не хотелось, настолько он был равнодушен, приходя, пожалуй в восторг лишь от того, что исцелился от болезненного состояния.

Однако, не тут то было, – сперва Евгений ловил её обидчивые взгляды, затем издевательские выпады против него, от неё самой и от её подруг, и понял, что Инга рассчитывала на него как на запасной вариант, но встретив неожиданно его равнодушие стала мстить. Отвергнутая одним предпочтительным женихом, и потерявшая лестное обожание со стороны другого воздыхателя, пусть и презираемого, она теряла обаяние насмешливой девы, чьи издевки почти над всеми лишь подогревали вожделение, превращаясь в злобную стерву.

Кроме атак её подруг, которые к нему имели безответный интерес, наконец то получивших моральное оправдание травли, его более всего отвращало активизация Инги в «общественной» жизни. Она и раньше была лидером проправительственного молодёжного движения, также как и её бывший ухажёр, по слухам, хотя и вялым, а на последнем собрании факультета перед каникулами, которые студенты обязана были посещать, как в старые советские времена – комсомольцы, она как докладчик, разразилась тирадой по поводу асоциальности и равнодушия молодого поколения к традиционным ценностям.

Под завершение призвала студентов потратить каникулы на волонтёрство, приведя себя в пример, отправляясь на юг в пансионат, где бы сочетала приятное с полезным – отдых и дискуссии о моральных качествах гражданина великой страны.

Евгений и не собирался тратить каникулы на принудительное волонтёрство, впрочем как и раньше уклоняясь от участия в общественной жизни университета, зная, что в его удостоверении «кодекса гражданина» поставят отметку – «пассивен», «асоциален», или ещё нечто в этом роде.

Лето Евгений решил посвятить дальнейшему изучению мозга вне учёбы, в идеале мечтая разработать программу предсказания человеческого поведения, и даже создания социальной сети, благодаря которой предугадывались события.

Впрочем такую сеть открыть невозможно было из-за жёсткого государственного контроля, разве что само государство, взяв на вооружение подобную разработку, использовало бы её для усиления контроля. Но именно эта несвобода и вдохновляла Евгения на исследование.

После разочаровавшего его доклада Инги, он неотвязно задумывался над тем, почему правнуки советского поколения, с такой лёгкостью принимали, а самые активные из них проповедовали, принципы тирании, – ладно бы ограничения свобод, но и преследование за инакомыслие, и даже за «тунеядство».

Он всё сильнее укреплялся в убеждении, что борьба идёт между деспотичными людьми, навязывающих свою волю путём насилия, государственного или криминального, и людьми творческими, которые довольствуются созиданием, для чего требуется свобода. Причём последние изначально проигрывают в борьбе за власть, поскольку к ней особо и не стремятся. И им позволяют существовать ради определённого прогресса, не угрожающего власть имущим, а также в качестве корма, – если все свободолюбивые будут съедены, то людоеды начнут пожирать самих себя.

Была ещё одна причина ограничения свободолюбивой популяции, – приди они к власти, и из-за отсутствия властолюбия, они выпустят на свободу джин хаоса, после чего общество потребует диктаторских законов.

Но является ли этот конфликт социальным, – от недостатка просвещённости, благополучия, и так далее, или страсть к насилию присуща человеческой природе? Есть ли этот ген деспотизма, который неплохо бы отключить для развития общества?

Итак, у Евгения было впереди целое лето, чтобы спокойно, в своё удовольствие потратить его на исследования насущной лично для него темы.