Читать книгу Секретный агент S-25, или Обреченная любовь - Валентин Лавров - Страница 27

Горький, не желая продолжать спор с Соколовым, обратился к Вере Аркадьевне с дежурным вопросом:

– Скажите, сударыня, как поживает ваш муж?

Вера Аркадьевна спокойно отозвалась:

– Муж сейчас мало бывает в Берлине. Война требует его присутствия в передовых частях. Знаю, что в конце февраля – начале марта он прибудет на позиции генерала Бом-Ермоли. Когда Ермоли был у нас в гостях, они с мужем это обсуждали. А мне возвращаться в Германию совершенно не хочется. Там, в преддверии военного краха, стало как-то неуютно.

Соколов, услыхав о командировке фон Лауница, внутренне встрепенулся. Ему пришла блестящая мысль. Он стал нетерпеливо дожидаться ухода гостя.

Но в это время в дверь громко постучали. Вновь появился метрдотель, сладко проворковал:

– Дорогие гости, для вас хотят сплясать и спеть хор цыганов из города Курска!

И тут же с криками и возгласами влетела разноцветная цыганская толпа. Она закружилась в гостиной, под гитарные переборы задорно выкрикивая:

Горький словно помолодел, морщины на его грубом лице разгладились, глаза смотрели весело, даже озорно. Он с улыбкой слушал цыган, прихлопывая в ладоши и негромко подпевая.

Песенно-плясовая вакханалия продолжалась почти полчаса. Соколов дал цыганам денег, и они, прихлопывая и притопывая, двинулись из гостиничного номера восвояси.

Горький с восхищением произнес:

– Цыгане и итальянцы – самые музыкальные на свете люди. Сколько в них какой-то первобытной непосредственности и прекрасного озорства. Ну, впрочем, и мне пора. – Он поднялся, вполне дружески протянул Соколову руку, прогудел в нос: – Конечно, по-разному мы мыслим. Такое в порядке вещей. Но кто исторически окажется прав? Это покажет время. Спасибо, друзья, за прекрасный ужин. Устал нынче. Пойду в номер и буду долго спать.

Вера Аркадьевна капризно надула губки:

– Алексей Максимович, почему вы нас к себе в Сорренто не зовете? Вы хотя писатель пролетарский, а дворец, говорят, у вас там царский?

– Наветы все, наветы, барышня! Никогда не слушайте речи лукавые. А когда попаду в Сорренто – сам того не ведаю, ибо в мире бушует жестокая война. Теперь же спешу возлечь на ложе. Я ведь приказал никого к себе не впускать, а то ведь и ночью почитательницы могут вломиться. Выпьют вина и про все приличия забудут, голову потеряют. Вот и дежурит у моих дверей гостиничный служка, за порядком наблюдает. До свидания!