Читать книгу Полотна и интуиции. Поэзия XXI века - Валентина Заманская - Страница 6

Материя Куботы живет и дышит

     и трепещет вдохновенно:

Быть может, ками все вспорхнули,

     ветра дуновением гонимы,

Быть может, Фудзи священные

     разверзла недра на мгновенье,

В художника переливая

     мощнейшие подпочвенные силы.

Быть может, просто, тихо он

     взглянул в глаза природе,

Сил не жалея, не щадя —

     ни первых два, ни третий глаз:

Стоит и ждет, когда ледок

     легонько сопки подморозит…

Вот тут бери ее, живою – и воплощай

     на холст. Дар Бога – глаз-алмаз…

Витает дух изысканной Японии

Во взмахе дерзком

     крыльев кимоно —

То ками засмеются, то

     вострепещут молнии:

То не одежды – то краев

     божественных панно.

Мерцает дух божественной Японии

Во взоре тихом

     сокровенно-пленных глаз.

То тайну бытия

     на землю боги пролили —

Из-под ресниц и челки

     угольный горит алмаз.

Струится дух пленительной Японии

В цветах сакуры

     и в живом саду камней.

И лепестки, и камень,

     как святыню, помнят

Труды Аматерасу и

     нежных ками светлый смех.

И дышит дух неувядающей Японии

Во взмахе

     нежном крыльев кимоно:

Волшебной икебаны

     росчерк душисто-тонкий,

В рубин изысканно

     оправлено небес окно.

Материя Вселенной вспыхнула,

Вспорхнула и застыла полотном.

Осиротевший Космос замерцал уныло

И загрустил о чем-то, о своем.

Материи Вселенной

     нет запретов и преград —

Она ручной в руке

     художника становится.

А сквозь нее подснежники

     таинственно глядят,

И, ее приветствуя, во льдах

     застыло – лесное озерцо.

Всегда ли то материя —

     что взору нашему является?

Не шепот-трепет ли души,

     на полотне запечатленный?

А, может, биенье сердца

     чрез нитей путы прорывается?

Иль третий глаз узрит

     неведомый меона цвет зеленый?

И коль не Магомет к горе —

     с осей земных взлетает Фудзияма,

Чтоб духом стать и переплавиться

     в божественный стежок.

И мечутся меж рябью штиля

     и девятым валом все океаны,

И космос от нетерпенья

     явиться в чуде Куботы – изнемог.

Сама Вселенная то глубоко

     вдохнет, то снеги выдохнет,

Чтобы беззвучно пасть

     на холст волшебный кимоно.

Материя струится сквозь

     времена мятежным ливнем —

Чтоб на века остановиться

     в стежке божественном одном.

И омут неминуемый,

     непререкаемый – материя —

То поглощает с головой,

     то взмахом крыльев озарит.

И с ненасытностью

     голодного неутолимо зверя

Притягивает молча

     и всевластно, что магнит.

То вдруг прикинется

     снежинкой невесомой,

А то вмиг рухнет маревом

     океанической волны:

И непритворно по свету

     шляется смиренный зомби,

В бессилье изнемогший

     от неожиданной войны.

В какой из мигов тех

    материю испьет душа поэта

И остановит дерзостно-

    божественным стежком?

Перед Твореньем застыл художник,

     не споря, не требуя ответа.

Неповторимый миг – душой материю

     пленить. Все прочее – потом…

То не рука, но вихрь энергий светлых

     священнодействует иглою:

Взовьются – ниспадут, на миг мир озарят —

     таинственно померкнут.

А над холстом застыл художник

     утомленный со склоненною главою —

Весь мука и страданье: энергий глас

     неслышный – расслышал верно ль?

Биенье сердца – с ритмом

     волн святых – совпало ли?

Достаточно ль скромна —

     не своевольна ли в руке – игла?

И Космос – отзовется ли —

     таинственными далями?

Расступится ль пред третьим

     глазом невопрошаемая мгла?

Отдаст ли цвет материи все

     вздохи-глуби сокровенные?

Прольется ли животворенья воля

     иль необъяснимо замолчит?

О, сколько муки ты несешь

     в себе, материи явление!

А для души непосвященной ты —

     лишь глагол, парча иль ситец,

     незыблемый гранит…

И только плачущая вишня

     грациозно, одиноко

Грустит и на ветру

     симфонию любви трепещет.

И небо согревает печальны

     ветви синим взором,

И бесконечностью своею

     заполняет одинокий вечер.

Прошелестит, второй печали

     вторя, ветерок весенний,

А там готовится сочувственно

     в ночи вздохнуть луна…

Быть может, вишне так

     понравится грустить на синем,

Что, собственной красой

     опьянена, навек останется одна…

Веселая весенняя Вселенная

     воинственно восстала

Вся и до дна, и без изъянов,

     сокращений и купюр:

То синью туч клубится —

     то весен синих снами тает

Прозрачно-призрачный,

     тончайший кимоно гипюр.

То осень встретится с зимой

     на полотне безропотном,

То океан застынет, то

     несговорчивой пойдет волной,

То успокоится душа в стежке,

     а то усвоит стежка ропот,

То скроется в рисунке, то —

     станет вдруг сама собой.

И что материя Куботы

     прольет несуетно Вселенной:

То ль шепот, робкое

     дыханье одинокой вишни?

А то ль – дыхание души

     художника вольно-весеннее?

Иль к ветке вишни плачущей

     поэта память приникнет?

О, нет, материя и не мертва,

     и не безмолвна, не уныла.

И где границы духа и материи —

     вопросов всех вопрос.

И что в природе – дерзостно

     пробившийся ручей из ила?

И что на светлом полотне

     Куботы – тихий-тихий плес?..

Нет, то не кимоно —

     преображение материи,

Что под иглой Куботы

     стала вдруг ручной.

Ему подвластно все: и

     трость, колеблемая ветром,

И звон листа златого, и

     безглагольности покой.

Он не на моды века посягает

     и каноны, и традиции —

Он посягает на – преображение

     материала бытия – материи.

И сколь самоотверженно стежком

     он прорывается до истины!

Прорвавшись, успокоит в чуде

     кимоно-материю и сердца трепет.

Обрушиваются волны

     света – чтоб застыть

В стежке. Трепещут

     пламенно вуали и закаты.

Вселенная себя спешит

     самоотверженно пролить

Симфонией и стансами,

     рапсодией, а то – кантатой.

Вселенная вселяет все,

     объемля и божественно лаская,

Чтоб выплеснуть – все и

     во всем – стежком на полотно:

Трепещет, плещется звезд ли,

     птиц ли легкокрылых стая…

…А в душе Вселенной —

     лучисто, чисто и белым-бело.

Художник скрипку недреманную

     души невидимо настроил,

Позвал Вселенную – та обернулась

     и счастливым смехом залилась:

Творец послал Земле его – Вобравшего

     материи божественное поле.

А скрипочка души плетет иглой не

     шелка вязь, а всей Вселенной связь.