Читать книгу Реверсия - Валера Жен - Страница 7

Свободное провождение времени, или безделье, бывает приятным только поначалу, со временем накапливается энергия, требующая немедленной реализации. Тут уж, независимо от высокопарных тезисов, вылазят наружу все прелести человеческой природы. А природа, как говорится, пустот не любит. Лида и сарай тому подтверждение. Даже необъятная Мерзликина, как женщина искушенная в сексуальных вопросах, почувствовала мужскую притягательность Вадеева, не может смириться с его обособленностью. У него своя, скрытая от любопытных глаз, жизнь.

Тринадцатого ноября он отказался от возможной любви. Просто сказал по телефону: У нас очень официальные отношения, мы не становимся ближе. Как скажете, Валера, – в ответ. А правильно он сделал? Если сомнения, будто назойливые мухи. Может быть, оттолкнул от себя скромную девушку, лишил ее возможности проявить себя в качестве перспективной соратницы в созидании идеальной семьи. Теперь она огорчена, ее душа изнывает от клокочущей обиды. А начиналось все очень хорошо: повстречались в одной очереди за разливным молоком, разговорились, размечтались – она с бидоном, он с трехлитровой банкой. Слишком невинная, и опасная в своей привлекательности, девушка.

Его тоже надо понять. Он растерял половину жизни в погоне за мечтой и всегда не замечал, когда она была рядом, прислушивалась к его дыханию, что-то нашептывала. Ее он не слышал, выстроил свою жизнь, далеко не радужную. Считает непростительной жестокостью спекуляцию на детской доверчивости. У него свои убеждения, потребуется время для морального и физического очищения. Поэтому увлекся Лидией с вульгарным цветом губ, интригующим блеском черных глаз. Плюс ко всему модная прическа – золотой ореол вокруг утонченного личика с удлиненным заостренным носиком, миниатюрная фигурка… Почему ты носишь темные очки? Чтобы никто не замечал, как в твоей головке зарождаются интриги? – однажды поинтересовался он. Интриги сами не возникают, их тщательно плетут, – в ответ усмехнулась она. Сначала сарай на заброшенном земельном участке, потом – большая квартира в северо-западном районе. Позвонила, напомнила о его обещании продлить знакомство, напросилась в гости. И это через три месяца? А как выглядит… Нет, подробности он не мог вспомнить, сам находился в состоянии отрешенности – приятной беззаботности. Да, что-то было, не забыты потные объятия и ароматы ночной свежести, но женщина осталась не конкретизированной. Он инстинктивно заполнил пустоту, и – только. Если бы не телефонный разговор, то он вообще мог бы усомниться в ее существовании. И психология подстать – духовная неуловимость. А он? Зачем-то она позвонила… Только позже он начнет из фрагментов восстанавливать общую картину их сближения. Умная женщина. Хорошо развит инстинкт самосохранения, то есть маскирует свои слабости, а физиологические потребности – сами по себе. Наверное, благодаря появлению этой неординарной женщины в его жизни стали происходить неприятности.

Шестнадцатого ноября Павел Семенович, добрейший человек – по мнению его самого, скальпелем перерезал одну жилу у телефонного провода, протянутого в комнату Вадеева. Вполне сознательно и хитро, чтобы не сразу найти неисправность. И такое коварство после совместных застолий? На вопрос не стал отвечать, трусливо убежал к себе. На следующий день, в минуту вынужденного откровения, он так объяснил свою низость:

– Звонки напрочь доконали. Звонят, звонят… И думаешь, кому?.. Тебе и Лариске. – Сосед отрыгивал свежевыпитой водкой, под его усами лопались пузырьки пены, орошая Вадеева микроскопическими брызгами. – Она вертопрахничает, а я неделями не выхожу из дома, сижу без денег. И хлеба не ем. Ты пойми меня. Зависть! Просто позавидовал. Ну, вот.

– А зачем провод резать?

– Извини, не сдержался.

Все же великий талант и… счастье – умение мгновенно перевоплощаться. Кот позвонил в тот же вечер, услышал ее завораживающий голос:

– Я по тебе соскучилась, а ты? Ты соскучился по мне? Признайся, что соскучился. Почему я могу признаться, а ты нет?

Впервые задумался о многозначности, казалось бы, простого слова, трижды повторенного. Да, он не испытывает к ней привязанности, не стремится к повторению плотских ощущений, удовлетворяется стерильным онанизмом. И все! Если природа заложила в нем большие способности к производству спермы, то периодически необходимо ее сцеживать. И никаких проблем! А все-таки увлекся. Повлияла женская загадочность? Интриганка. В одном лице собрала множество характеров. Отношения углублялись и усложнялись, ожидали своего времени для осмысления. Впечатлений достаточно, чтобы не скучать.

Он спокойно отнесся к очередному проступку соседа-вредителя, когда тот в отсутствие Вадеева пытался воздействовать на Лиду самым низменным способом. На просьбу пригласить к телефону Валеру ответил:

– Ты вот что, Лидочка… – Он какое-то время пережевывал мысли, которые скопом наваливались на слабоумную голову и никак не конкретизировались. – Слышишь? Не клади трубку… Так вот, ты зря поддерживаешь с ним отношения, он, значит, не любит тебя и не будет с тобой. Ему нужна просто женщина. Он возьмет от тебя все, выжмет тебя всю и бросит. Не верь ему, он – подлец. Ну вот…

Благодаря непорядочной активности его личность стала уточняться и наделяться унизительной, не лишенной иронии, характеристикой. Фамилия Узколобов вполне соответствует его внешности. Пенсионер в начальной стадии дистрофии – со сморщенным лицом, на котором тускло светятся глазки бессмысленного существа. Двух зубов, пожелтевших от никотина, можно не считать, хотя густые черные волосы без единого седого волоска являются как бы признаком зародышевого состояния мозга – в детском возрасте могли бы вселить надежду в последующее умственное развитие. Если бы еще не алкоголь. Прошло всего-то одно лето, но хватило двух литров совместно распитой водки, чтобы почувствовать свое превосходство и присвоить себе моральное право вмешиваться в чужую жизнь.

Вряд ли его словоизвержение подействовало на Лиду. Она приехала в тот же вечер, увлекла Кота в постель и, можно сказать, изнасиловала. Он не обиделся, а ее тонус значительно повысился.

Очень часто к нему приходят печальные мысли – неизменно при взгляде на серый пейзаж. Грустное настроение усугубляется длительным творческим застоем. В Лиде он не увидел психологической опоры, и нет связи с обычными человеческими радостями. Несомненно, у обретенной физической свободы есть обратная сторона – никчемность существования. Длительные размышления тоже не приносят должного результата. Нет главного – духовного освобождения, и перед людьми он чувствует себя должником, начиная с Николки и заканчивая всем человечеством.

Вышел на кухню поставить чайник, мимолетно взглянул в окно на хмурое небо, и – вновь тоска. Провел пальцем по запотевшему стеклу, следующими движениями дополнил рисунок смешливой детской рожицей с конопушками на лице.

– Что рисуешь? – спрашивает за спиной Бестолочь.

– Свое настроение.

– Хм, с большим бантом? – Она хохотнула.

– Да, такими я вижу сегодня свои заботы. Устал я от психологических экспериментов Лидочки, для нее я испытательный полигон. Хочется от нее отдохнуть. Я бы лежал на диване с книжкой в руках, хотя… обрати внимание, я один, ты – тоже. Мы бы могли гораздо ближе общаться, без отягощающих обязательств. Здорово я придумал? Наконец, я бы мог оплачивать тебе коммунальные услуги, иногда делать подарки.

Он выразительно смотрит в ее глаза, но что можно увидеть в душевной пустоте? Пышнотелая гренадерша с начесом жиденьких крашеных волос. Что-то там двигается, ищет для себя, но, увы, не находит. Его шутка остается для нее недоступной. Как говорится, поезд прошел мимо. Развлечения не получается. Но кажется, столбняк прошел.

– Валера, у тебя своя фирма? – спрашивает Бестолочь, бездумно глядя в пространство за кухонным окном.

У нее материальные проблемы. Она никак не может расстаться с Волком – бессовестным тунеядцем, который не только избегает постоянного трудоустройства, но с завидным постоянством вымогает деньги – исключительно в своих интересах. Веселый мужик – не жадный. Два дня назад потребовал у нее алименты, полученные на сына, сразу купил батарею водки. Еще и песни пел. Рано утром убежал за опохмелкой, поэтому Бестолочь беспрестанно курит, истощая на хороших сигаретах и без того скудный семейный бюджет.

– Фирма символическая. Организовал, когда здесь прописался. Ни одного достойного заказа, одни налоги. Ищу единомышленников, а пока… — Кот усмехнулся, неопределенно пожимая плечами. – Передал бы кому-нибудь даром, так ведь налоги накопились.

– Ты бы мог принять меня бухгалтером? – Тут уж она повернулась не только лицом, но и задом пошевелилась. Притягательная попочка. Волнует своими колебаниями, будоражит воображение, вызывает бурю мужских эмоций. – У меня и справка есть об окончании бухгалтерских курсов. Могу показать.

– Не надо мне документов, ты лучше ответь на простой вопрос: что означают слова дебет и кредит.

И началось тихое замешательство. Может, она и знала раньше, но чтобы помнить… Сначала просто молчала, потом порозовела. Быстро зашагала из кухни. Аж воздух повеял ароматом недавно покинутой постели. Обиделась, что ли?

Кот снял с конфорки свой чайник и приготовился удалиться к себе. Маленькая комната – единственный райский уголок в его неустроенной жизни. Место для повседневных размышлений, особенно в периоды творческого застоя и, например, сейчас – после беседы с Бестолочью. Может быть, он хорошо отоспался, состоялось пробуждение, свое истинное положение предстало в неприглядной обнаженности. Не стало молодого перспективного художника, зато выявился мечтатель с неоправданно завышенным самомнением.

Заслуженный завтрак – овсяная каша на воде, деликатесов не заработал. По мнению Бестолочи, он печется о своем здоровье, на самом деле нет альтернативы. В юности жизнь представлялась чередой волнующих событий, красивых и неповторимых. Планировал на своем автомобиле объездить весь мир, но доступным оказался только велосипед. Теперь занялся бизнесом, а воз и ныне там – в мечтах несбыточных, потому что не в его характере командовать, огорчать, достигать цели любыми средствами. Всегда стремился к гармонии, в результате сдавал жизненные позиции.

Не удалось ему родиться заново, поменять сознание. Надуманный образ Кота, в котором он пребывал в течение года, потерял свою привлекательность, так и остался игрой воображения, хотя и необходимой для выживания и душевного здоровья. Болезненно воспринимается всеобщее отчуждение, хотя сам последовательно выстраивал искренние добрые отношения. Но возможна ли искренность? В результате ослабли былые привязанности, и вместе с тем сопутствует ощущение невосполнимой утраты. Хотя время лечит, придут иные радости, вызванные эгоистическими соображениями, но не искренностью. И, опять же, свои невзгоды? Но прочь сомнения! Надо расстаться с устаревшими убеждениями и утопией, продать фирму, уехать подальше в неведомые места, где грубая цивилизация не оставила разрушительных следов.

Очень зримо представлялось, как он будет узнавать новые края, ходить с тросточкой по пыльным дорогам, созерцать быт незнакомых людей. Все точно так же, как делал Гойя в романе Лиона Фейхтвангера – привлекательно и необычно. Еще лучше раствориться. Будто его и не было никогда. А если он не появлялся на свет, то смерть ему не грозит – не будет переживаний, связанных с приближением старости, и возможных слез родственников над его прахом. Вызывают жалость люди, обрекшие себя на жизнь с последующей немощью и смертью. Как же так!?

Множество вопросов, но ответ один: пора расставаться с иллюзиями и спускаться на обетованную землю. Смириться? Но как! И опять тоска всепоглощающая. Хочется срочно бежать от проклятого одиночества. Куда угодно, только бы оказаться рядом с людьми, коснуться чьей-то руки, явиться частичкой чьего-нибудь внимания. И хватит заниматься самоедством! Да кто он такой!? Песчинка в бушующем океане человеческих страстей, пытается присвоить себе право на исключительное место под солнцем. Опять же ничего удивительного, всюду происходит такая же возня. Даже здесь, на кухне, ежедневно разгорается нешуточная борьба за пресловутое господство. И невозможно навсегда изолироваться в комнате.

В подтверждение его мыслей на кухне вновь появилась Бестолочь, молча раздавила сигарету о крышку консервной банки. Повернулась, медленно пошла к своей двери, масштабной величавостью гипнотизируя и удерживая на себе его внимание. Без сомнения, она проверяла его на прочность. Предупредительно скрипнули половицы.

– Так мы договорились?! – горячо прошептал он в спину, надеясь в шутливой импровизации найти способ уйти от печальных мыслей.

Бестолочь бросила на него жгучий взгляд, и он понял… она хочет верить в искренность его предложения – эта огромная толстокожая корова с миловидной мордашкой.

– Я выиграл! – невольно вырвалось у него.

Ах, как он обидел! Она развернулась так, что над ним угрожающе навис бюст, кажущийся необъятным в белом махровом халате. При его среднем росте и более чем скромной упитанности контраст впечатляющий. Волнующее дыхание коснулось русой шевелюры, вызвало прилив нежности и мгновенное желание выкупаться в безбрежном молочном океане. Повеяло теплом, но шепот сквозь слезы быстро остудил его душевный импульс.

– Валера, прошу… не надо, пожалуйста!

Перед носом захлопывается дверь, открывается другая – наружная. Заходит с улицы Павел Семенович, пьяный и веселый, разрушает почти семейную атмосферу.

– Я был в восторге! – брызгает слюнями сосед-вредитель, окидывая мутным взглядом комнату Кота. – Так, слово за слово… говорю Иринке: Пойдем в баню. А что, – говорит, – пойдем! Брат не пускал, а я все равно пошел. Разделись мы, наскоро попарились. Конечно, баба – сок.

– Как она вообще оказалась у твоего брата? – улыбается Кот, представляя костлявую фигуру старика на фоне моложавой женщины – их карикатурно слипшиеся телеса.

– Как… – Озадаченный вопросом, сосед выпускает облако ядовитого дыма. – Да они соседи, черт побери! Брат любит выпить, а Ирка пришла опохмелиться, вот.

И, надо же, прозвучал звонок в квартиру. Старик сорвался с места, поскакал к выходу. Из прихожей донеслись веселые возгласы, нечленораздельный разговор, женский смех. Перед глазами изумленного Кота явилась маленькая не противная женщина, неприметная как любая ширпотребовская вещь.

– Это мой очень хороший товарищ. – Прокуренный палец Вредителя порхнул по воздуху и остановился на Коте.

– Вижу, неплохой, – прямодушно улыбается Ира.

С последними словами она открывает сумочку, извлекает бутылку «Столичной». Трудно передать, как засветился старенький сосед. Появление водки привело старика в восторг. Непонятно, зачем еще и женщина…

– Я будто ведала, что вы на мели. Дай, думаю, загляну в магазинчик, – верещала Ирина, осматривая комнату Кота.

Вслед за выпивкой стол разнообразился незамысловатой закуской. Кот вспомнил свою первую жизнь, в которой много крови, но в гуще мрачных событий выделялась обманчивая своей хрупкостью женщина – лидер в мужской банде, очаровательная хищница, организатор нападения на Чертовку. В той среде крутились большие деньги и… пищевые отходы с барского стола. Теперь сервировка казалась более цивилизованной, вместо надкусанных бутербродов – банка шпрот и булка не черствого белого хлеба.

– О, у вас гитара есть! – просияла Ирина.

Она всерьез берет инициативу в свои руки. Сняла гитару со стены, ударила по струнам, и Кот подумал о спасении – под шумок выскользнул из комнаты. Вслед за ним заскользила новоиспеченная артистка, у нее, видите ли, внезапно пропал интерес к музыке.

– Ты мне сразу понравился, – горячо зашептала она. – Кто бы мог подумать, что встречу тебя. Только не отвергай! Знаешь, какими искусными могут быть женщины в моем возрасте!

Ей за сорок, – удрученно подумал Кот. – Очень доступная бабенка, но конкурировать со стариком… Пить ей меньше надо. О, господи! Она прижала его к стене, задышала перегаром. Наверняка ее жизнь состояла из непрерывных застолий. И как всегда, удача приходит неожиданно – откуда ее не ожидаешь.

– Ну, вы где!? Я потерял вас, – с такими словами подвыпивший Павел Семенович вывалился из комнаты Кота, мгновенно приводя Ирину в состояние невозмутимой отстраненности.

События стремительно развиваются. Апогеем становятся громкие вопли женщины, истерично терзающей струны. Конечно, в пьяном угаре она видится себе Пугачевой или Караклаич. Но какое имеет значение ее состояние, если все выпито и съедено. Кот слышит за стеной мученические стенания дивана, приглушенные вздохи. К горлу подкатывает тошнота – может, от избытка в квартире водочных паров, или повлияла недвусмысленная возня в постели за стеной. Надо отвлечься, еще остается дверь в прекрасный мир, пусть даже воображаемый, сотканный из более привлекательных образов.

Расслабляющее безделье так или иначе приводит к осмыслению различных эпизодов из личной жизни. Ничем не примечательные ранее события при тщательном их рассмотрении обрастают любопытными подробностями, со временем выглядят анекдотичными, не лишенными поучительных ошибок. Действительно, было над чем посмеяться, над собой – в особенности.

При вынужденной бездеятельности часто появлялась психологическая ниша для чтения даже самой заурядной литературы – было бы чем заняться. Он, в отсутствие Бестолочи, увидел на ее кухонном столе «Тайную книгу для женщин» некоего Колесова. До появления хозяйки успел вычитать несколько фраз. Тем более что ум у мужчин менее гибок, чем у вас, и он довольно быстро прекращает развиваться… Конспирация вообще лучший способ гармонизации семейной жизни, и вы еще не раз в этом убедитесь… никогда ни в чем не сознавайтесь. И не забудьте упрекнуть его, что верить сплетням недостойно ни его, ни вас… Показался удивительным факт, что автор, являясь мужиком, старается убедить читательниц в своей немощности. Кажется, он преуспел. С таким тупым юродством Вадееву не приходилось встречаться.

Как-то поздним вечером, то есть за три недели до появления в его комнате Интриганки, Кот читал в газете объявления с предложениями работы, а потом развлекался тем, что просматривал рубрику с поисками спутников жизни. Иногда смеялся от души. Откровенность женщин забавляла и умиляла. Пухленькая, щекастая, сисястая, не фригидная, самостоятельная, домашняя вдова, русская, образование высшее, материально обеспеченная… Самое любопытное письмо опубликовано от Маргариты – с элементами внушающих повторов: я – представитель альтернативной медицины, я – врач, необходимый вам, вы нуждаетесь во мне, я… и тому подобное. Нельзя отказать женщине в словесной изобретательности и волевом характере, точнее – в способности Кота видеть то, чего нет.

Он попал под влияние объявления, на следующий день отправил письмо до востребования по указанному в тексте почтовому индексу. И вот жизнь обогатилась новыми впечатлениями, а телефонные разговоры с Маргаритой стали бесконечными. Она оказалась интересной собеседницей, без устали сыпала афоризмами и сведениями из медицины. В ее речах, будто снежинки на черном покрывале, искрились подчеркнутые достоинства: она красива, умна, в нее влюблялись многие, но она всегда предпочитала мужа, с которым позже развелась. Оказалось, она еще никого не любила, а ее бывший муж – нехороший человек.

– Мы с вами разговариваем до поздней ночи, это вас не утомляет? – деликатно обронил он, зевая в трубку.

– Что вы! Наоборот поднимает тонус. И потом… я лежу в ванне, вокруг меня вода, а разговор вызывает сексуальные желания.

Не так уж и плохо устроилась докторша. Зато он высиживал ночи у телефона, делал бессмысленные зарисовки и мало уделял времени рукописи. Женщина умеет своей энергетикой пробуждать интерес к своей личности.

– Сегодня я работала с группой мерзких людей. Всю их грязь взяла на себя, очистила их, но сама… Можете представить, каково носить в себе их безнравственность. Но вы говорите, говорите! Я чувствую, как очищаюсь. Мне это просто необходимо, чтобы начать жить заново. А вы любите стихи?

– Было время, когда ночи просиживал. В общем-то, детский лепет, если не сказать хуже. Теперь иногда пишу прозу – маленькие рассказики, которые никому не нужны.

– Прочтите что-нибудь.

Кот читал из своей рукописи небольшой отрывок, в котором отразились его эротические сны. Эротика и понравилась – получилось созвучно ее настроению. Уловил сдержанное молчание, спросил:

– Вам уже надоели разговоры?

– Не совсем, но я изнываю от желания получить от вас приглашение. Должна быть встреча. И немедленно! – прозвучал игриво-угрожающий голос.

– О, да! Девять утра в субботу устроит?

– Хорошо, я приду.

– И я вас сразу узнаю?

– Меня трудно не узнать. Если бы ты видел, как на меня смотрят люди! Ты не возражаешь, мы перейдем на ты? – с запозданием дополнила Маргарита.

– Согласен. Какого цвета у тебя глаза?

– О, шикарные зеленые, – тягуче произнесла она. – Ха-ха…

Смех прозвучал многообещающим, хотя Кот, как существо иррациональное, не строил перспектив в отношениях с Маргаритой, ему достаточно получаемых впечатлений. Обычная реальная встреча могла разрушить привлекательный образ, созданный во время телефонных разговоров.

Она проявила пунктуальность. Сначала прозвучал дверной звонок, потом он увидел… О, боже! Лучше бы не видел. Перед ним стояла коротышка с довольно развитой спереди средней частью. Конопатое лунообразное лицо, на котором выделялась ярко-вишневая шутовская улыбка. Все изображение окантовано пышной прической с изрядной проседью. Куда-то подевались огромные зеленые глаза, зато он почувствовал на себе прокалывающий эффект ее черных зрачков. Вся она шелестела импортной кожей на меху и в молниях.

– Здравствуй! – энергично заявила пришелица и уверенно промчалась в его комнату.

Для встречи он потрудился на славу, а именно: приготовил жареного цыпленка с отварным картофелем, к бутылке коньяка добавил приятные напитки и два сорта шоколадных конфет. При виде сервированного стола она решительно сбросила куртку, вынула из сумочки французское шампанское, метко стрельнула пробкой в открытую форточку, а содержимое разлила по фужерам.

– За наше знакомство!

Ее нарочитая поспешность никак не вписывалась в привычные нормы поведения, но его удивление и растерянность как раз и подвигли женщину к энергичным действиям. Не давая опомниться после шампанского, она обхватила его за шею, поцеловала в засос, потянулась за коньяком.

При иных обстоятельствах он бы выставил за дверь наглую гостью, но Маргарита уже забавляла его. Конечно, причиной явились шампанское и три стопки коньяка. Когда она недвусмысленно повалилась на диван, стала понятной ее вызывающая фамильярность. Он не стал разочаровывать уставшую в ожиданиях женщину, без всякой преамбулы задрал кожаную юбку и сразу попал в атмосферу пота и французских духов. Его умение и ловкость привели Маргариту в чудовищный восторг. Сирена гражданской обороны не вызвала бы такой переполох в квартире, какой произвели ее стенания и вопли.

Напились они сильно. Маргарита прожила с ним трое суток, которые помнились смутно. Иногда перед глазами всплывали контуры ее рыхлого до безобразия тела и бледно-розовые пятна на коже. Не обращай внимания на мою кожу, это из-за отсутствия мужчин. Происходили гормональные изменения в организме, но теперь все наладится.

Он бездумно кивал хмельной головой и мечтал быстрей освободиться от Маргариты и ее сексуальной ненасытности, вечером третьего дня проводил. Все произошло в лучшем виде, и он не остался в обиде, наоборот – благодарил за общение. Она проявила эрудицию и ум, обогатила его жизненный опыт. Но было еще… о чем он ей, конечно, не сказал, – это ощущение холодной и бесчувственной машины, которая перемалывала его физически и психологически. Единственным смягчающим аргументом всего безобразия являлась его независимость. Вы для меня существуете только в воображении, – мысленно оправдывался он перед возможными оппонентами, – на самом деле меня рядом с вами нет, я существую в другом измерении. Независимость и неуязвимость. Вряд ли кто еще может похвалиться неслыханными возможностями. Таким образом он убеждал себя.

– Приезжай немедленно! – прозвучал через день ее голос в телефонной трубке.

Он с готовностью согласился, через час был у нее. А после скромного угощения Маргарита потащила его в постель, окруженную со всех сторон библейскими атрибутами с благовониями. В таких условиях совсем не до эротики. А она? В родной стихии она разомлела, в блаженстве прикрыла глаза. Видя ее желеобразное тело, можно прийти к единственному правильному решению. И он бежал.

Все стало неопределенным – душевное состояние, трудовая деятельность, человеческие отношения… впрочем, как и для многих в неуправляемой стране. Надо иметь точку опоры, чтобы обрести уверенность, но для мятущейся души не существует трезвой рассудительности, она как бы отрывается от его физического состояния и живет самостоятельно, сама находит защиту, выраженную в сновидениях или нечаянных фантазиях. В реальности он чего-то выжидает и трудится над рукописью, пытаясь осмыслить поступки, не совместимые с его интеллектуальными и духовными изысканиями. И как совместить легкомыслие в отношениях с Маргаритой и стремление к достойной жизни. Хотел проявиться в образе блудливого кота и не иметь ответственности? Любопытно. Выходит, удалился от Любы не из-за духовных исканий, а просто захотелось облегчить себе жизнь.

– Ты приедешь? – обратилась по телефону докторша после недельного перерыва.

– Конечно!

Он согласился, ему очень хотелось доиграть придуманную роль. Она могла отвлечь от мрачных раздумий и даже раскошелиться на бутылку-другую. Ради такого случая можно стерпеть не только прикосновения ожиревшего тела, но и страстный, всегда ненасытный взгляд.

– Не теряй времени, сразу же собирайся, – прерывающимся от волнения голосом прошелестела она. – Все бросай!

– Могу принять ванну?

– У меня примешь.

И он поехал, потому что хотел отвлечься. Несмотря на антипатию к ней как женщине, приходилось отметить ее способность к перевоплощениям. И она, учитывая его художественный вкус, стремилась чем-нибудь удивлять. Он шагнул в квартиру и увидел рыхлую пожилую женщину в богато расписанном халате, у которой от дряхлости слезились глаза. О, господи! – мысленно воскликнул он, целуя пористую щечку, других слов не нашлось. Ей удалось потрясти его.

Впечатление оказалось настолько удручающим, что он поспешил отвлечься на обстановку квартиры. В первое посещение успел разглядеть огромного персидского кота, и то при входе. Потом потерялся в личных ощущениях, пока в панике не покинул добросердечную хозяйку. И надо ли обращать внимание. Богатая меблировка безвкусно подобрана, воздух насыщен долгим пребыванием старых людей. Что еще…

– Нравится? – спросила она с натянутой улыбкой. Наверное, поняла его состояние, не могла не почувствовать – с ее-то профессиональным и житейским опытом.

– Достаточно мило.

– В прошлый раз ты не разглядел спальню, – сверкнула она загоревшимся взглядом. – Идем!

Он решил быть послушным, хотя бы из любопытства посмотреть на ее капризы, оценить масштабы воображения. Наконец, никто его силой сюда не притаскивал, сам решил развлечься. Она же окунулась в привычное безрассудство, ее мозг попал в пучину бездумной страсти.

Спальня производила и вовсе удручающее впечатление. У окна большая кровать, стены завешены иконами или заставлены остекленными шкафами с библейской и философской литературой. Тусклый свет, тот же специфический запах.

Запах? Пока Кот искал причину дискомфорта, она за спиной успела сбросить с себя одежду, и он, повернувшись к ней, сразу попал в раскрытые объятия. Следуя собственной установке, опрокинулся вместе с ней на постель, но не мог преодолеть отвращения вообще ко всему и к ней в частности. Она лежала рядом, как если бы являлась трупом. Труп…

– Извини, я не могу. То ли духота, то ли еще что… Мне кажется, это иконы убивают во мне сексуальное желание, – ухватился он за спасительную мысль.

– Ты прав, – горячо зашептала она в ухо. – У меня есть друг – епископ. Он часто приходит… Я тебе говорила, как он крестил мою дочь на дому. Так у него ничего не получилось, а ты постарайся. У тебя все получится.

– Так что было с епископом? – спросил он, избегая необходимости что-либо делать.

– А, ничего. Он признался мне, что взял грех на душу – это как священнослужитель. Поэтому и не получилось.

Ее откровение переполнило чашу терпения. Он встал, оделся, поймал на себе ее предостерегающий взгляд. Бог с ней, все равно не возместить моральные убытки! В квартире нельзя находиться без опасения стать сумасшедшим.

– Куда ты? – Чуть не плача она простерла руку из-под простыни. – Транспорт уже не ходит.

– Я приду, только вот схожу в ванную, – пообещал он и торопливо покинул спальню.

Напротив кухни Кот увидел дверь в комнату, о наличии которой упоминала Маргарита. Не долго думая, он надавил на ручку и заглянул внутрь. При слабом свете, падающем из коридора, обстановка помещения плохо воспринималась, но при горящей свече выделялся большой стол без скатерти, на котором под белым покрывалом лежала старуха с тонким носом-клювом и темно-синими впадинами глаз. Все птичье изображение завершалось черным ажурным чепчиком.

Наверное, Маргарита расплакалась, когда услышала хлопок наружной двери, но ее переживания не имели значения по сравнению со свежим воздухом и широкой, свободной от транспорта, дорогой. Прекрасное настроение располагало к песням, и Кот с упоением мурлыкал себе под нос. Ему долго пришлось петь, потому что домой он вернулся только под утро. При входе его встретил тревожный телефонный звонок.

– Ты жив? – спросила Маргарита.

– Сама слышишь, – нежно проворковал он. Ощущение обретенной свободы не покидало его.

Он вошел в ванную, разделся, встал под душ. Вот оно счастье – свобода от мракобесия. И совсем неожиданно настроение пошло на спад. Будто чей-то голос нашептывал: Ничего у тебя хорошего не получится. Определенно, на психику влияла Маргарита. Она мстила ему.

Можно не думать о докторше и медицине вообще, но прошли две недели. Как-то быстро облетели деревья, снег запорошил крыши зданий. Постоянное ощущение физического дискомфорта омрачало светлое настроение, связанное с переменами в природе. Началось с красноватых пятен в самых интимных местах тела, позже появился нестерпимый зуд. Разрасталась досада на себя и озабоченных женщин, что совсем не помешало выдержать длинный телефонный разговор с Лидой. Поговорили в шутливой манере, не касаясь обстоятельств знакомства в сарае.

Вот она цепочка развития событий! Хотел забыть Маргариту и не думать о последствиях связи с ней. Стали восстанавливаться детали упрочнения близких отношений с Лидой. Странным казался факт, что он не увидел ничего общего между простоватой женщиной в сарае и вновь объявившейся светской дамой. Что значит окружающая обстановка! Полюбопытствовал о ее интересах.

– Наконец-то догадались спросить, – рассмеялась она. – Я уж думала, чем-то не угодила, как женщина ничего собой не представляю.

Оказалось, является медработницей. Грамотно говорила о своих достоинствах: Я пишу стихи, играю на гитаре, неплохая хозяйка. Хочу иметь близкие отношения с интересным мужчиной. Единственное условие – чтобы вы любили детей. Звучало многообещающе. И это владелица сарая и огорода – в придачу!? Поговорили пару раз по телефону, третьего раза не получилось.

– Чего по телефону-то трепаться, давайте встретимся!

Фраза прозвучала в требовательной форме, и он пригласил Лиду к себе. Накануне встречи запасся бутылкой коньяка, купил сладости. Приготовления к общению с женщинами становились регулярными, а значит – привычными, не отличались оригинальностью. Не испытывал праздничного ожидания, как происходило с Маргаритой, но встречу запомнил до мельчайших деталей.

…Воскресенье. Робкий звонок. Он открывает дверь. На площадке сутулится хрупкая фигурка в изрядно поношенной цигейковой шубке. Огромная лисья шапка, темные очки в голубой оправе, ярко крашенные тонкие губы. Жалостливость и покорность. В голове не укладывается, что в сарае он познакомился именно с ней, и по телефону звучал ее грубовато-требовательный голос. Он в смятении спешит изобразить приглашающий жест.

– Вы простите, я маленько приболел. – Она вопрошающе поднимает взгляд, и он поясняет: – Простуда. Так, ерунда.

Лида прошла вслед за ним в комнату, осмотрелась, заметно просветлела. Отказалась от помощи, сама сняла шубку и шапку, скромно присела на край дивана, распахнула на него большие серые глаза, с большим усилием подавляя волнение. Слабое беззащитное создание? Во всяком случае, ее поведение выглядело естественным. И он попал под влияние свежего восприятия такой переменчивой женщины, показавшейся в первый раз беззастенчивой в достижении цели. Она ему приглянулась, потому что он всегда мечтал о маленьком хрупком создании, нуждающемся в защите. От нее веяло женским обаянием. Странно, что он сразу не обратил внимание на ее исключительность. Показалась легкомысленной и очень доступной девицей, неразборчивой в постельных радостях.

Чтобы смягчить встречу, он сразу схватился за спасительный коньяк. После двух рюмок они зачирикали без устали, готовые вспорхнуть на ветку клена перед окном и тут же свить гнездышко. Наконец-то он осознал ее имя. Лида, Лидочка… Она встала перед ним, вытянула руки по швам, продекламировала стихотворение, а точнее – поэму о любви к мужчине, после чего ухватилась за гитару, тут же отложила ее в сторону.

– Я хочу выпить с вами на брудершафт, – без тени смущения заявила она, опускаясь перед ним на колени.

То, что они пили и целовались, казалось значительным. Так просачивался воскресный день. А потом…

– Я устала, – обронила она совсем домашним голосом, в изнеможении повалилась на диван, прикрыла рукой глаза.

Он принял молчаливое приглашение, кое-как справился с узелками и застежками на ее одежде, обнял и почувствовал ответную реакцию. Она неприятно обескураживала своей податливостью. То, что в прохудившемся сарае казалось естественным приложением к бутылке водки, теперь наводило на грустные размышления. Все-таки он успокаивал себя мысленно: Да, она искушенная женщина, благодаря природному уму и сексуальному опыту с единственным мужчиной – своим бывшим мужем. Теперь закономерно прилагает все усилия, чтобы завоевать именно Кота как более достойного для нее партнера. В ее естественных инстинктах нет ничего плохого и не говорит о ее распущенности.

Все же доводы выглядели хилыми, и он никак не мог отделаться от желания быстрее встать под очистительный душ. В спасительном стремлении приложил немало терпения, чтобы в безобидной форме выпроводить ее. Оказалось не так просто. Она не только самозабвенно отдавалась, но и сама получала кайф, а дома ее ждали маленькие детки. Дети!? Может, для них Лида так старалась, что вспотела.

Она растворилась в вечерних сумерках, а он метался по комнате в поисках приемлемого выхода из сложившихся отношений. Ладно, нечаянная близость в сарае, но будущая связь представлялась нереальной, лишенной психологической основательности, неудачной шуткой – наконец. И потом – ее переменчивость. Она легко подстраивается под его настроение, не давая повода для сомнений или противодействий. Ее самоотдача подкрепляется душевностью, не требующей вознаграждения. Тогда в чем сомнения и где повод для расставания? От непривычных переживаний Кот утомился, прилег на диван. Кот? Но и во сне его не покидало беспокойство. Предчувствие?

Отношения продолжали укрепляться помимо его воли. Следующее утро началось под впечатлением прожитого дня. Только позавтракал – звонок в квартиру. Открыл дверь, увидел ее.

– Ты один?

– Я всегда один.

– Пригласишь?

– Конечно, милая!

Для него слово милая имеет особое значение. Такую особенность она поймет много позже, а пока стыдливо улыбалась. Стыдливо… О, коварство! Он принял все за чистую монету. Обласкал Лидочку, приготовил второй завтрак из своего фирменного блюда с жареным цыпленком. А поскольку близость уже состоялась, то новый день явился всего лишь переходом от общего к частному, то есть общение имело личностный характер.

Так он узнал, что она живет с детьми и мужем, с которым развелась, но никак не может разъехаться. Сегодня дети у бабушки, а бывший муж поджидает ее дома, но это его проблемы. Теперь-то она спокойна: нашла себе защитника и замену первому мужу. Она уверена в своих силах и своем будущем, все точно рассчитала, ему не придется за нее краснеть.

Он с удивлением смотрел в ее разгоревшиеся глаза и молча кивал головой. На мгновение ее восторженная речь прервалась, краска смущения залила лицо.

– Наверное, я говорю глупости? Прости, пожалуйста. Прости!

Он был не прочь полюбить молодую даму, старался понять ее и не безуспешно, но искал для ответных чувств веские основания. Дети не могли стать помехой. Тем более, двое мальчишек – Сергунька и Женечка. Она и фотографии показала. Очень милые. Но Лида не знала о существовании Любы Зуевой, присутствие которой он чувствовал с недавних пор. Независимость, как и перспективные планы целеустремленной женщины, обретали иллюзорные очертания. Не поэтому ли он бежал от Любы, что не мог противостоять ее обаянию и сексапильности. С Лидой проще, ее он не боится.

Словесные откровения сделали секс еще привлекательней. Для ее хрупкости выносливость казалась удивительной. Таким образом проходил день – в постельных усладах, обогащенных отдельными восклицаниями, пением под гитару и мечтами о перспективах их отношений. К вечеру ее силы истощились, она стала задыхаться, метаться в постели, в носу открылось кровотечение.

– Зажги свечу, дай мне! – повелительно воскликнула она, отрешенно глядя в потолок.

Кот изучал ее с любопытством и долей иронии. Ее изобретательность в получении сексуального наслаждения забавляла его, не оставляла места для серьезных намерений. И какая может быть серьезность, если мысленно она ушла от него, витала в своих личных ощущениях, ловила нюансы с помощью свечи.

Застывшие капли парафина оставались на лобке, пупке, между маленькими упругими грудями. И ее порочный взгляд… Лучше бы ему не видеть бездушной бездны, состоящей из одних физиологических потребностей. И все рассуждения о стихах и музыке выглядели бутафорной раскраской для привлечения самца. Точно, как в случае с Маргаритой.

– Знаешь, почему я пришла… ведь ты не приглашал. Ты показался мне большим еще тогда, в сарае. – Она широко распахнула глаза с черной бездной. – Мне было больно, но я мазохистка. Мне приятна боль, связанная с сексом.

– И ты молчала?

– Мне понравилось, и после ночных размышлений я решила повторить опыт. Ведь сексом могут быть определены наши дальнейшие отношения. Теперь успокоилась. Правда! Мы сможем заниматься любовью… Я глупая, да? Ты прости! – Она просунула руку под его рубаху и нежно поглаживала грудь.

Время шло, двор скрылся во мраке, затих город. Лидочка не спешила уходить. Возможно, она мечтала о заманчивом предложении, а в его воображении складывалась не очень блестящая перспектива оказаться заложником нечаянно оброненного слова. Как-то легко она проникала в его душевное состояние, тем самым лишив сил сопротивляться.

– У тебя хорошо, комната расположена в приятном биополе. И я тебя хочу, милый. Давай же, давай!

Хрупкая женщина начинала пугать своей ненасытностью и неисчерпаемой энергией. Время от времени она завладевала инициативой, устраивалась верхом. Ее стоны сопровождались кровотечением из носа, но она не позволяла ему опомниться, только шептала: Потерпи, милый! Наконец достигала цели.

– Не смотри! – Лида прикрыла ему глаза ладонью, но сразу же пояснила: – Ты не обижайся. Мне надо походить на процедуры. Это все от длительного воздержания и слабых сосудов.

Он готов был усомниться в ее объяснениях. Разве не она терзала его, занимаясь вампиризмом. Это его кровь текла через край, потому что она не справлялась с ее поглощением. Женщина использовала его на полную катушку, будто знала – они скоро расстанутся. Мда-а, секс приобретал спортивный интерес. И он уже сам увлекал ее в постель, подминал под себя, заставлял стонать от удовольствия и боли.

– О, как хорошо. Еще, давай еще, милый!

Он обливался потом и мечтал о времени, когда все это закончится. Ему казалось, если он замучит ее, то встреча уже никогда не повторится. Что ж, любому человеку свойственно ошибаться.

Маленькая тигрица проявляла чудеса сексуальной изобретательности. Глядя на нее, он убеждался в справедливости утверждения: главной природной характеристикой человека является неутомимость в сексе – в большей или меньшей степени. И если братья Гонкур в воем «Дневнике» писали, что главное для них – книги, то наверняка лицемерили. Просто они не испытывали дефицита в доступных женщинах.

– Прости, пожалуйста. Прости! – шептала она, уткнувшись в носовой платок. – Это от длительного воздержания. Сказывается нервное напряжение.

Он ласкал любвеобильную женщину, успокаивал. Ну, кровь, а что особенного? Зато крепла уверенность в собственных силах. Пришлось выдержать трудный поединок, результат – налицо. Опасения? Все туфта. Она не может бесконечно питаться его кровью. Они должны расстаться, что и сделали час спустя. Трогательно – с поцелуями. После ухода Лиды он обнаружил на столе записку: Валерочка, я счастлива! Еще долго буду вспоминать твое теплое сексуальное тело. Твоя Ли. Значит, его Лида?

Брился, ничего не замечал, и – вдруг… Что со мной!? Может, ему померещилось. Незнакомый человек отражается в забрызганном пеной зеркале. Паутина морщин вуалью осела вокруг глаз, трещины расчертили впалые щеки. Поблекший взгляд и нити седых волос.

Всегда воспринимал себя изнутри – этаким гарцующим молодцем. А закат близок, ничего не сделано. Только радужные мечты, неясные планы. Да, строил уникальный дом, искал партнеров для будущей совместной деятельности. Не торопился. Казалось, все впереди, можно подурачиться. Дом сгорел, фирма прогорела, и теперь… вопиющая несправедливость! Несправедливость? В образе кота хотел уйти от действительности.

Вадеев торопливо добрился, вернулся в свою комнату, раздраженно вытащил все ящики письменного стола, с антресоли снял огромные рулоны изрисованной бумаги. Были еще папки с масляными работами, их тоже выпотрошил. Надо же, догадался посмотреть на себя со стороны. Вспомнил, как в тридцать лет прослезился, сравнивая себя с Лермонтовым. Тот умер в двадцать шесть, но оставил огромное наследие – не в пример Вадееву. С того дня сделано мало, и ничего примечательного.

Где-то, за пределами комнаты, кипят творческие страсти, передовые мысли у всех на слуху – их можно оспаривать, но о них знают. Личное убожество предстает во всей своей обнаженной никчемности. Для чего и зачем? Он разматывает рулоны, рвет откровенно бездарные работы. Зачем спасал из огня, всюду таскал с собой? Ах, да… икогда не поздно делать объективные выводы, для того и хранил – надо созреть для правильного осмысления своего творчества. Даже очень возможно, он зря сомневается в своих способностях. Никогда не врал, всегда оставался самим собой – даже самобытным, если учесть его добровольную самоизоляцию от художественной элиты с ее вечной болтовней об истинном искусстве. А если он прав, то где результат?

Вадеев поднялся над поверженными трудами, задумался. Очень естественный монумент бездарному художнику. Только бы видеть со стороны. Со стороны!? Он обозлился, хотел все сокрушить, а вместо этого одевается и выходит из дома. Во дворе оживление. Еще бы! Солнце пролилось на свежевыпавший снег, под веселую разноголосицу ребятишек порхают в воздухе снежки. И у самого вмиг повысилось настроение, на пути забрезжил свет. Совершенно бессознательно отправляется в художественный салон.

В его поведении нет ничего исключительного. Всего лишь внезапное просветление после длительного творческого застоя, желание с меньшими потерями выйти из душевного кризиса. Затянулась пора переосмысления? Значит, все впереди. Как здорово испытывать обновление. Появился повод порадоваться.

Салон-магазин безнадежно пустовал. Продавщица да несколько модниц у прилавков с бижутерией. Нечаянно приблудила юная парочка, без интереса посмотрела на картины, тут же поторопилась удалиться на свежий воздух. Зато новоявленный старичок, с седенькой бородкой и клюкой в трясущихся руках, тщательно протер запотевшие очки, прикрыл ими слезящиеся глаза, с интересом огляделся по сторонам. Кажется, нашел предмет своих исканий. Пошмыгал носом, проверяя устойчивость визуальной экипировки, воззрился на красочное полотно в черной раме.

Рядом с экстравагантной картиной притулилась работа Вадеева под лаконичным названием «Озарение». Так, вспышка ярких красок, отдаленно напоминающая грозовое небо, расколотое солнечным светом. Вместо туч – неясные темные символы, очень похожие на танцующих уродцев Матисса. Даже есть автограф – короткий вензель с длинным прочерком. Ничего, художественная роспись – самая эффектная деталь в картине.

– Вы, наверное, художник? – деликатно обратился он к старичку.

– А?! – потянулся тот ухом к Вадееву. – Упаси бог! Я, молодой человек, профессиональный критик.

Может, и был. Ностальгия по изобразительному искусству не дает засидеться дома. Тоже страсть. Как, например, заядлый рыбак при отсутствии водоема начинает удить рыбу в собственной ванне. Так и этот.

– Ничего интересного! – намеренно категорично заявил Вадеев, пытаясь втянуть старика в беседу.

– Да нет же, молодой человек! – попался на уловку странный критик и продолжил рассматривать все ту же картину.

– Может, поясните?

– А как же! Так и скажу… – Старик уперся маленькими суховатыми ручонками на декоративно-сучковатую палку, заинтересованно повернул голову в сторону вопрошающего собеседника. – Хотя бы возьми эти две картины… Ну, что скажешь?..

– Трудно в двух словах, – сразу не нашелся Вадеев.

– То-то и оно, – примирительно прошелестел критик. – Сказать нечего. А ты не возмущайся. Вижу, ты – автор «Озарения». Боишься услышать критику, а хочешь… Да, хочешь! У меня-то, молодой человек, взгляд наметанный… Хорошая работа! И почерк свой… Тут ведь куда понесет. И озарение было. Вон сколько буйства. А вот с глубиной содержания… Ты не здорово серчай, а меня, старого, послушай.

– Понял! – вконец расстроенный, прошептал Вадеев. – Не хватает философии.

– Вот-вот, – обрадовался старик. – Я то же говорю: картинок много, а картин мало. Все поверхностно. Как живем, так и пишем. Хочется полегче да побыстрее.

– Ладно, пойду я!

– Да ты не серчай! – добродушно повторился старый человек. – И не критик я. Только поздно поумнел.

Вдогонку продолжаются разъяснения, но уже мало интересуют Вадеева. Наконец-то возникло настоящее озарение. Правильно подметил умный старик: как живем, так и пишем. Нет, он не откажется от искусства, но непременно изменит свою жизнь. В лучшую сторону? Ох, как хотелось бы!

– Я пить не буду. Пойду, поздравлю, и все! – твердо заявляет Павел Семенович.

– Уж пойди, поздравь. Неважно, если не приглашали. Этот день нельзя будет вернуть, а твоя совесть останется чистой, – скрывая иронию, вторит Кот.

Сосед ушел. Явился поздно – в дым пьяный, с клятвой на пенящихся губах: вот, ей богу, не пил!

– Чего уж там. Ну, выпил рюмашку, потом увлекся, – успокаивал Кот.

– Нет, не было!

На следующий день клоунада повторилась.

– Вчера выпил, но чувствовал себя прекрасно, потому что на свадьбе была хорошая закуска – мясо, холодец, различные копчености, фрукты. Мне так и совали: Ешь, Павел! Вот тебе это да то. Все ешь, не обижай! Я все отведал, поэтому приехал домой без приключений, вот.

Разговор состоялся утром, а до вечера он успел сходить в лавку. Сначала пил водку, потом сорвался и убежал за пивом. На прощанье бросил:

– Здоровье надо поправить, а то голова деревянная. Вот!

Пива не оказалось, но Павел Семенович не унывал. Обычный бодрый вид, глаза – в разбег. Наивное стремление скрыть факт приобретения водки вызывало у Кота опять же ироническую улыбку. Сосед чаще заглядывал на кухню, хитро улыбался, а когда встретился взглядом с Котом, тот воистину узрел воздействие спиртного – маленькие черные точки в необъятной душевной пустоте. Но появилась улыбка, веки сузились, черные точки оказались в необходимой пропорции с молочным фоном, лицо приобрело приятную окраску. Игра, рассчитанная на простачка.

Позже Кот лежал на диване, слушал звуки, исходящие от пьяного Вредителя – шараханья в коридоре, бормотания, покашливания, чертыханья. Пытался размышлять, потом заснул. И снились ему пьяные мужики в бане, от которых разило перегаром. Запах прилипал к телу, никакая вода не могла смыть отвратительный аромат.

Внезапно проснулся, включил бра и увидел тусклый взгляд соседа. Дверь в комнату оставалась незапертой, и тот воспользовался ею, чтобы расширить пространство для ночного бдения. Однако общение имело мирный характер. Кот бережно провел соседа до постели, успокоил, накрыл одеялом.

Наверное, в эту бредовую ночь Вредитель вспоминал пиковые факты из своей жизни. Или другую, такую же бессонную. Да, ему есть чем гордиться. А женщины… хотя бы Маргарита. Как она смотрела! А то Кот возомнил из себя Казанову. Пусть мнит! В тот день он уверенно вошел в комнату Кота, утер усы, ринулся к губам женщины. Поцеловать не успел, чудом увернулся от оплеухи… Кот смеялся, а Маргарита опустила хмельную голову, мрачно спросила: Валера, я что же, дала повод, чтобы этот грязный старик посмел хапать меня? Я не предполагала, что ты можешь опуститься до общения с таким… С каким, она не договорила, но можно было догадаться. А Коту что, ему бы только вертопрахничать.

Кот на мгновение просыпается. Действительно, опустился, – с тихой грустью размышляет он. – Стал заложником коммунальной квартиры.

При спокойном течении жизни и приятной самоуглубленности затерялся новогодний праздник. Где-то происходили фейерверки из брызг шампанского, дом сотрясался от пьяных возгласов, а Интриганка не могла дозвониться до Кота. Он заперся в комнате, не реагировал даже на призывные выкрики Вредителя, сам верил в свое отсутствие. Кот? Или действительно счастливый человек, если незаметно подкрался февраль. Уже февраль!? Сумерки, кругом снег. Идет пьяный мужик с большим прохудившимся мешком на плече. С одной стороны пустырь, с другой – бесконечные ряды обезличенных гаражей. Пусто и холодно. Не вовремя мешок прорвался, посыпалась картошка. Поматюгался мужик и бросил остатки раздражающей ноши рядом с тропинкой. Да что б я возился с этой дрянью! —так сказал он, с тупым озлоблением пиная уже пустой мешок.

Чуть позже этой картошкой разжился Кот. После глубокой заморозки она бренчала – в точь бильярдные шары. Не беда. Он положил с десяток в кипящую воду, в раздумье ждал готовности. Телефонный звонок застал в тот момент, когда он сливал воду. Звонила Лида. Голос как всегда – интригующий. Не может смириться с его отстраненностью, поэтому в трубку пробиваются язвительные интонации.

– Как у тебя настроение?

– Обычное. Вот, готовлю ужин из мороженой картошки.

– Фи! Лучше послушай песню. Я подставляю трубку к магнитофону. Кто поет?

– Пугачева.

– Правильно. А что, думаешь, я делаю? Ну, говори!

– Что-то ешь.

– Да, ем виноград. А еще я танцую, держу в руке бокал с шампанским. А еще, думаешь, что я делаю?

– А еще… ты разговариваешь со мной.

– Правильно. А скажи, что меня окружает.

– Что-что… стены комнаты.

– Какой ты недогадливый. Цветы, вот что. Они по всей квартире. У меня куча поклонников.

Что сказать? Не ждал от нее звонка, ни на что не рассчитывал, а хватило несколько ее фраз, чтобы повысился тонус. Нельзя отказать ей в магической силе, заводить она умеет. Тем более, недоверие укрепляется.

– Надеюсь, ты не причисляешь меня к ним.

– Ты этого не хочешь?

– Да, не хочу быть среди сборища идиотов.

– Почему же так сурово. Есть достойные экземпляры. Один – совсем молодой, каждое утро сопровождает на работу. Другой… тот встречает с работы. Что, думаешь, они делают?

– Занимаются идиотизмом.

– Фи, какой ты однообразный! Они каждый день объясняются в любви, вот что. Ну, ты рассердился?

– Что я, с ума сошел, что ли. Только рад за тебя.

– А почему ты рад?

– Что ты, наконец, весела. Звонкий голос подчеркивает твою уверенность и всю полноту счастья в личной жизни.

– А ты почему такой грустный?

– Не грустный. Просто напрягаю слух. Эта музыка и трескотня…

– Положи трубку, я перезвоню.

Искусственная веселость Интриганки отражает далеко не радостное ее состояние. Он вспомнил ее первое появление в лисьей шапке и старенькой цигейковой шубке. У него жалостливо защемило сердце. Захотелось крепко прижать хрупкую фигурку и уберечь ее от невзгод. Повторился звонок.

– Да?

– Теперь лучше слышно?

– Конечно. Только отойди подальше от магнитофона и ответь на простой вопрос: у тебя неприятности, или звонишь с другой целью?

– Ну, тебе приятно слышать мой голос. Он тебе нравится?

– Возможно. Но зачем тебе мой голос?

– Мне тоже нравится слушать. У тебя язык хорошо подвешен.

– Такой вывод из нашего разговора?

– Не обязательно.

– Давай прекратим нетелефонный разговор.

– Тебе не нравится наш разговор. Почему?

– Ты же умная женщина, сама догадайся.

– Не хочешь со мной дружить? Я перестану уважать тебя.

– Я не нуждаюсь в твоем уважении. И прекрати танцевать у телефона. Ты что, специально стучишь каблуками?

– Это от волнения… сексуального. Меня обнимают. Ты рад за меня?

– Конечно.

– Тогда почему грустный?

Любопытный получается розыгрыш. И как бы Вадеев не хотел забыть о существовании Лиды, она умеет заинтриговать его.

– …Потому что все ты выдумываешь. Иначе я бы слышал мужской голос.

– Он побежал на улицу. Кто-то ходит около его машины.

– Правильно сделал, что сбежал.

– А ты хочешь прийти ко мне в гости?

– Зачем?

– Фи, какой недогадливый. Поухаживать за любимой женщиной.

– Все, я устал.

– У тебя там женщина?

– Я что, рехнулся?! С тобой поговорил, теперь отбой женщинам на целый месяц.

– Это намек?

– Понимай, как хочешь.

– Ты нехороший человек.

– Тогда все?

– Да! Кладу трубку.

На самом деле Интриганка не торопилась, чего-то выжидала. Ей хотелось мужского внимания, а желание выразилось в нагловато-фамильярной манере. И это после нежно-трогательных встреч. Инстинкты оказались сильнее многолетнего воспитания. Или она права. Он и сам чувствует с ней родственность, когда не до условностей.

– А ты почему не кладешь трубку? – помолчав минуту, спросила она.

– Так, форма вежливости.

– Тогда приезжай ко мне!

– Прямо сейчас?

– Конечно! Нечего терять время. Все!

Она не хотела слышать возражений и положила трубку, а он в тягостном состоянии отставил кастрюлю с картошкой, пошел в ванную, включил воду, разделся и в таком виде предстал перед зеркалом.

На груди и ногах проступили омерзительные красноватые пятна. Нестерпимый зуд усиливается с каждым днем, теперь заметны следы расчесов. Сгруппированные прыщи усеяли живот, застряли на лобке, живописно спускаются к паху. Чем больше он всматривается, тем печальней представляется картина. Почти с упоением воспринимается желание Лиды заниматься сексом в темноте. Ласковые струи воды нежно омывают разгоряченную кожу, но еще приятней – расчесывать красные пятна. И Кот яростно принимается за дело.

После часа пик улицы пустуют, редкие прохожие кучкуются на остановках общественного транспорта. Их сплоченность объясняется инстинктивным страхом перед возможной опасностью затемненных городских кварталов, скрывающих в своих недрах грабителей и убийц. Властям нет дела до безопасности граждан, добросовестно оплачивающих услуги силовых структур. Даже небесные светила бессовестно зашторились кучевыми облаками, обостряя и без того криминальную ситуацию в областном городе. Жизнь теряет первозданную ценность, и редкие фонари высвечивают смертельную бледность человеческих призраков на фоне мазутного снега.

Кот с его воображаемой психологией легко вписывается в призрачный город с запуганными людьми и полумраком пустынных улиц. Его можно принять за одного из тех бомжей, которые в поздний час обследуют урны и мусорные контейнеры в поисках съедобных продуктов и теплых вещей, ставших вдруг ненужными для новых русских и хорошо оплачиваемых лакеев.

Уму непостижимо, до чего он сам дошел, во что одет. Заношенное демисезонное пальто и стоптанные замшевые туфли отпугнут любого грабителя. Еще ему не страшны экономические кризисы и политические перевороты, его защита – это нищета. Под впечатлением последней мысли, ее убедительности, он веселеет и, купив в киоске бутылку Бренди, направляется к остановке трамвая. Делает несколько шагов, но останавливает сипловатый немощный крик в спину. Он поворачивается на сто восемьдесят.

– Люди! Что же это делается! Как же так можно!

Тусклая лампочка над бронированной дверью продуктового магазина высвечивает сцену по западному образцу. Долговязый шустренький парнишка бесцеремонно шарит в карманах инвалида-коротышки. Руки жертвы подняты строго вверх – должно быть, в знак особой расположенности.

– Что такое!? – булькнуло в горле Кота, потрясенного новым веянием современной действительности.

Юный грабитель испуганно выпрямился, крутанул головой по сторонам, увидел невольных свидетелей его гнусности, быстренько скакнул за угол дома. Козел! – донеслось из темного двора. Себя имеет в виду? До чего докатились! – удрученно бормочет пожилая женщина, пряча замерзающий нос в цигейковый воротник. Удивительная страна, – размышляет Кот. – Есть правительство, но она плывет будто свободно дрейфующая льдина. Внутри нее бушуют политические страсти, всякий отстаивает для себя лучшее место под солнцем, а жулики слушают и под шумок разворовывают народное имущество. Диву даешься, сколько выплыло дерьма. Надо бы воспользоваться обстоятельствами и всех негодяев спрятать за крепкую решетку, так нет – о законности печется такое же дерьмо. Зато я неуязвим, у меня нечего красть и меня невозможно заставить служить политическим проходимцам.

Интриганка проживает на последнем этаже десятиэтажного панельного дома. На распутье всех ветров, поскольку район недостроенный, а ближайшие деревья скрываются далеко за пустырями. Лифт не работает, но после дорожных размышлений Кот ничему не удивляется. Пробежал по ступенькам, постучал три раза – дверь тут же распахнулась.

– Милый, ты уже здесь! – она тростинкой прильнула к его холодной одежде. – Я очень соскучилась по твоему нежному сексуальному телу.

Дети уже спят, в квартире царит полумрак. Она провела его в комнату. При свечах и блеске канделябров он видит сервированный стол, в центре которого возвышается графинчик с золотистой жидкостью, рядом – искусственная роза в изящной стеклянной вазочке. Весь конгломерат поступков и угощений гармонично объединяется успокаивающей космической музыкой.

Полуобнаженная, а точнее – в символической одежде, она выглядит неотразимой и желанной. А он?.. Угрызения совести, сомнения, незначащие фразы. Всему приходит логическое завершение: музыка и коньяк закончились, на десерт – душистая постель. Почему же храбрая женщина съежилась у стенки?

– Что с тобой?

– Я полюбила, а ты – нет.

Ей так кажется, а он?

– Что ты говоришь! – пытается успокоить Кот. – Я даже высказать не могу, как ты мало меня знаешь.

С него хватило восклицания, чтобы она обрела в его объятиях уверенность, пригрелась и быстро заснула. Но и сон не приносит им утешения: она часто ворочается, а он тяжко вздыхает. Утром, как и накануне, мучает совесть. Он еще надеется, что красные пятна на коже – всего лишь раздражение, вызванное аллергией. Какой же он идеалист!

Мучимый мрачными предположениями, Кот отказался от завтрака, попрощался, вприпрыжку сбежал по лестнице. Оказавшись на улице, испытал радостное ощущение свободы от позора, виновницей которого, конечно, является Маргарита. Если бы ты знал, как месяц назад мужчины восхищались моим телом! Ай да докторша! А если так, то Интриганка скоро прозреет. Вот где естественный повод для окончательного разрыва всяких отношений. Да, нехороший повод.

В подтверждение правильности выводов позвонила она, потребовала незамедлительной встречи. За полдня у нее накопилось много впечатлений от общения с ним, она готова с поделиться. Кое-как уговорил подождать до вечера. Как ни странно, а ее настойчивость логично компенсирует его нерешительность, является одной из привлекательных сторон ее психологии, опять же интригующей.

И душистая постель становится все более притягательной. Наверное, Лида меняет ее ежедневно, как и свои трусики. Естественно лежать рядышком и получать всю полноту наслаждений. Только не в этот вечер.

– Ничего не пойму, – издалека начала она. – Какой-то дискомфорт… тело чешется. У тебя все в порядке?

– А что должно быть? – Кот лихорадочно искал спасительный ответ на опасный вопрос.

– Ну, ты чешешься?

– Есть маленько.

Кажется, она другого не ожидала, мгновенно сбросила одеяло, поднялась на колени, бесстыдно разглядывая его тело.

– Ну вот, я так и знала. Ты с кем переспал? Можешь говорить откровенно. Это было до меня?

– Да, до тебя.

– Чесотка?

– Откуда мне знать!

– Иди в больницу, ставь диагноз. Будем вместе лечиться.

Ему показалось, он ослышался, но то же самое можно прочесть в ее глазах. Он долго страдал морально, и так легко нашлось решение в головке любимой женщины. Любимой… об этом надо подумать.

– А ты ничего! – Она вызывающе улыбнулась, на обоих натянула одеяло, крепко прижалась.

Кот с опасением подумал, не стал ли привыкать к энергичной молодой особе с интригующей манерой общения. Любви нет, как бы она не хотела услышать положительный ответ. Нравилась – это точно, но чтобы любить… Он ее не завоевывал, она сама пришла. Жила у него, когда хотела, развлекала своими сексуальными причудами, также самозабвенно отдавалась. Главное – он не мог ей доверить собственную жизнь, интуитивно чувствовал склонность к предательству. Настораживала легкость, с какой она поменяла бывшего мужа, отца ее двух сыновей, на скромного во всех отношениях мужчину. Расставания не получалось, но появилось душевное обновление.

– Как ты мог! – со слезами на глазах восклицает она утром, рассматривая свое тело. – И что ты со мной сделал!