Читать книгу Неокантианство. Первый том. Первая часть. Сборник статей, текстов книг немецких мыслителей второй половины XIX – начала XX веков - Валерий Антонов - Страница 6

Его представляет ОТТО ЛИБМАНН (1840 – 1912). Хотя он стремится к точке зрения, исключающей вещь-в-себе, он не полностью устранил реалистическую и психофизическую интерпретацию Канта. Он считает возможной критическую метафизику. Того же убеждения придерживается и Фолькельт, который безоговорочно отдает дань реализму. Волькельт занимает важное место в эстетике.

Возможность метафизики как эмпирико-гипотетического познания вещей как таковых отстаивал уже Эдуард Целлер, родившийся в 1814 году в Kleinbottwar, к северу от Штутгарта, бывший профессором поочередно в Берне, Марбурге, Гейдельберге, Берлине (с 1872 года), назначенный в 1895 году, умерший в Штутгарте в 1908 году, начавший с теологии, преуспевший прежде всего как историк философии, особенно греческой. Он был одним из тех, кто требовал возврата к Канту и положил начало эпистемологическому повороту в философии, так как название эпистемология, как говорят, также восходит к нему, хотя мне это не кажется достоверным.

(Это слово уже использовалось в 1847 году И. Х. Фихте «Grundsätze für die Philosophie der Zukunft», Stuttgart 1847, стр. 21). Подробнее о нем в более ранних изданиях этого труда. «Über Bedeutung und Aufgabe der Erkenntnistheorie», Heidelberg 1862. «Über Metaphysik als Erfahrungswissenschaft», Archiv für systematische Philosophie, vol. 1, 1895 u. a. Лекции и трактаты, Leipzig 1865.

ОТТО ЛИБМАНН, родившийся в 1840 году в Löwenberg в Силезии, в 1872 году доцент в Страсбурге, в 1882 году полный профессор в Йене, где он умер в 1912 году, совместил философское понимание проблем и поэтическую чувствительность к явлениям мира с глубоким знанием естественных наук, не подвергаясь воздействию преобладающего в них натурализма. Его работы, состоящие из самостоятельных трактатов, занимают важное литературное место в немецкой философской литературе. В его развитии можно выделить три этапа, которые проходили без каких-либо серьезных изменений точки зрения: 1. полная остановка развития до 1876 г. 2. кульминация: «Анализ действительности» 3. формирование точки зрения, представленной в нем в «Мыслях и фактах».

ЛИБМАНН также начал борьбу против спекулятивных систем. В своей первой работе (1865) он хотел продемонстрировать их несостоятельность, показав, что все они используют понятие вещи-в-себе, в котором ЛИБМАНН видит главную ошибку КАНТА. ЛИБМАНН, хотя и был после ХЕЛЬМХОЛЬЦА первым среди неокантианцев по времени, тем не менее, он уже предвосхитил более возвышенные поздние интерпретации Канта, хотя и не сумел устранить «вещь-в-себе».

Согласно той конструкции, которая была дана им в «Объективном взгляде» и позже записана, в мире, подобном нашему телу, существуют еще неизвестные величины, из взаимосвязи которых возникают видимости. «Это отношение между неизвестным (Y) и другим, столь же неизвестным (X), благодаря которому последнее предстает перед нами как наше тело, из которого в действительности возникают в нашем сознании те чувственные качества, которые наш интеллект преобразует по законам, данным априори, в воспринимаемую природу, феномен материального внешнего мира». Это отношение между X и Y является тем, что ЛИБМАНН называет «трансцендентальным фактором Anschauung». Несмотря на утверждение ЛИБМАННА о том, что это не так, Y и X, очевидно, тесно связаны с «вещью-в-себе».

Точно так же во взгляде ЛИБМАННА на Канта не полностью устранена физиологическая и, прежде всего, психологическая интерпретация; таким образом, он все еще достаточно близок к историческому Канту. От других неокантианцев ЛИБМАНН отличается также тем, что проявляет явную тенденцию к метафизике, точно так же как по широте своего представления о задачах философии его можно назвать родственным идеализму в целом. Для ЛИБМАННА эпистемология – это только первая часть философии; над ней возвышаются две другие: Натурфилософия и психология, с одной стороны, этика и эстетика – с другой, первые – теории бытия, вторые – то, что должно быть. Если физика выводит отдельные события из законов, возможно, математически, то задача метафизики – сказать, почему то-то и то-то вообще происходит где-то и когда-то. ЛИБМАНН считает, что она реализуется в виде «критической метафизики», то есть в форме гипотетических утверждений о сущности вещей («Gedanken und Tatsachen», т. 1, с. VII; т. 2, с. 163).

ЛИБМАНН обнаружил великое достижение Канта в доказательстве зависимости объектов от субъекта. Основная идея критической концепции мира заключается в понимании того, что человек познает все только в рамках человеческого сознания, что поэтому вся философия, как и вся наука, может двигаться только в сфере человеческих мыслей и человеческих идей и никогда, ни при каких обстоятельствах не может выйти за пределы этой сферы. Не мир, а наше сознание является исходным фактом. Что осталось бы, если бы сознание было упразднено, – это совершенно неизвестное, непостижимое нечто или ничто, абсолютная тьма. В концепции субъекта ЛИБМАНН колеблется между его трактовкой как индивидуального Я и предположением о надындивидуальном трансцендентальном Я.

Он обнаруживает глубочайшую истину критики разума в том, что высшие интеллектуальные законы в равной степени относятся как к акту познания субъекта, так и к познаваемому объекту (т.е. феноменальному миру), в том же смысле, в каком законы диоптрии, действующие в глазу, являются определяющими как для акта зрения, так и для оптического качества видимого внешнего мира. – Фундаментальной предпосылкой всех реальных наук является принцип причинности: одна и та же причина a всегда связана с одним и тем же следствием b. Каждый естественный процесс предстает как логическое заключение, в котором закон природы образует верхнюю пропозицию, текущее состояние объекта – нижнюю пропозицию, а естественный процесс – последующую пропозицию. Можно даже проследить, как многие специальные законы природы восходят к нескольким общим. Это то, что ЛИБМАНН называет логикой фактов.

Все естественные исследования, однако, всегда должны делать оговорку: «Предполагается реальность эмпирической природы, предполагается, следовательно, интеллект, в котором, согласно тем же интеллектуальным законам, возникает тот же образ мира, что и во мне» («Analysis der Wirklichkeit», стр. 268f). Наиболее общие положения физики, такие как положения о сохранении вещества и постоянстве количества энергии, не рассматривались ЛИБМАННОМ ни как априорные понятия, ни как экспериментально доказанные. – В логике ЛИБМАНН уже занимает вполне современную антипсихологическую позицию; в философии ценности, эстетике и этике, напротив, он исповедует сильно релятивистскую точку зрения.

«Ничто по своей природе не является ни добрым, ни злым, ни красивым, ни уродливым. Это мысли и чувства человека делают его таковым; и в объективном смысле нет ничего абсолютно ценного» («Analysis der Wirklichkeit», с. 581). Конечно, совершенно абсолютные тенденции в теории ценности не чужды ЛИБМАННУ; существующие противоречия являются у него здесь, как и в других местах, симптомом глубокого осмысления им проблем.

Критическую метафизику полагает возможной также ИОГАНН ВОЛЬКЕЛЬТ (родился в 1848 году в Lipnik, Галиция, профессор в Лейпциге с 1894 года, почетный доктор в 1921 году), который, отталкиваясь сначала от Гегеля, а затем под влиянием ШОПЕНГАУЭРА и ЭДУАРДА фон ХАРТМАННА, дал наиболее объективный, чрезвычайно проницательный анализ различных тенденций, перекрещивающихся в эпистемологии Канта. Сам Фолькельт различает два типа убежденности. Первый – это чистое переживание, самоочевидность сознания, внутреннее бытие непосредственных фактов сознания, к которому Фолькельт относит и очевидность памяти.

Этот простой опыт – лишь нагромождение мимолетных содержаний сознания, брошенных вместе, лишенных какой-либо путеводной нити. Его дополняет вторая определенность – «сознание необходимости мышления». Только функции, свойственные мышлению и не даваемые опытом, делают научный опыт из простого содержания сознания, поскольку неэмпирические и потому априорные понятия необходимости, всеобщности, непрерывности, причинности, законности добавляются мышлением. Попрание опыта совершенно неизбежно. Волькельт называет неизбежный минимум" транссубъективным минимумом». Он заключается в допущении 1. чуждого сознания, 2. непрерывного существования транссубъектных сущностей, 3. их закономерной взаимосвязи, 4. единственности трансцендентного мира, соответствующего чувственным восприятиям различных лиц. С признанием транссубъектной валидности мысли, метафизика одновременно признается необходимой и, в определенных пределах, реализуемой наукой.

Однако Фолькельт не считает, что метафизика должна ограничиваться этим минимумом гипотез, но сами позитивные науки и логическая необходимость побуждают нас к обсуждению конечных проблем.

За пределами чисто научной философии лежит область «философии жизни», ибо жизнь не может остановиться на одних лишь гипотетических возможностях, открываемых наукой, но требует однозначности. Правда, уверенность эта носит лишь интуитивный характер, т.е. веру, достаточную для науки. С другой стороны, жизнь и религиозность, которую Фолькельт понимает как сознание единства с мировым естеством, также требуют прояснения мысли, так что метафизика и религия оказываются вместе. Сам Фолькельт учит религии или метафизике абсолютного духа, что роднит его с более поздними Фихте и Гегелем.

В своей предпоследней работе «Gewissheit und Wahrheit» (Определенность и истина) Фолькельт завершает свою эпистемологию и соотносит ее с более поздними работами НАТОРПА, ВИНДЕЛЬБАНДА, РИККЕРТА, ЛАСКА, ХУССЕРЛЯ, фон МАЙСНЕРА, ВАЙХИНГЕРА, МАХА и многих других посредством глубокого, назидательного обсуждения. Свою точку зрения он называет «субъективистским трансссубъективизмом»(Transsubjektivismus). Мы можем довести истину до самопознания только в форме уверенности.

Вся эпистемология – это саморефлексия по поводу значимости теоретического духа. Теперь Фолькельт признает, помимо двух форм очевидности чистого опыта и необходимости мысли, «интуитивную очевидность», которая состоит в «непосредственной уверенности транссубъективного». Это особый способ уверенности, который не может быть прослежен до какого-либо другого и является сверхлогичным по своей природе. Благодаря ему мы становимся уверенными в реальности внешнего мира, а также нашей собственной жизни и, возможно, в реальности других психических личностей, так что эти факты поднимаются над уровнем того, что должно быть в мышлении. Фолькельт противопоставляет себя неокантианству, которое запрещает критику естественных наук и математики («трансцендентальные предпосылки»); напротив, он требует беспредпосылочности эпистемологии.

Эпистемология должна начинаться с размышлений об источниках очевидности, с помощью которых мы претендуем на познание. Отправной точкой является дологическая, внутрисубъектная психологическая самоопределенность сознания (ср. DRIESCH). Фолькельт также претендует на свидетельства памяти. Фолькельт не рассматривает отношение эпистемологии к психологии в столь негативном ключе, как это обычно делается из страха перед психологизмом, который он также отвергает. Однако все транссубъективное, природа и чужое Я, остается сомнительной вещью для чистого опыта. К его принятию нас побуждает бессвязность чистого опыта.

Ступени мышления определяются не законом тождества или противоречия, а «законом связи». «Как только связь становится для нас очевидной, «транссубъективное» открывается нам. Истина – это синоним соответствия действительности того, что необходимо для мышления.

Это устанавливается Фолькельтом в смысле «теории образа», которую он защищает от недавних необоснованных упреков со стороны неокантианства. Согласно Фолькельту, бытие существует только внутри мыслящего сознания, и его предпосылкой является то, что существует бытие, в котором оно реализуется. Интуитивная уверенность, на которую претендует феноменологическое движение, кажется Фолькельту основанной лишь на непонимании и преувеличении" самотождественности сознания». Это дает лишь эмпирическую уверенность в сосуществовании силы, высоты и тембра в звуке, привязка же этого тотального содержания к связности сущности, с другой стороны, находится в стадии разработки, феноменология в действительности не предлагает ничего, кроме обычного эмпирико-психологического анализа.

В своей последней работе «„Достоверность чувства“» Фолькельт более подробно рассматривает интуитивную достоверность, а затем исследует различные виды так называемой «достоверности чувства». Только эмоциональная уверенность в ценности должна быть признана оригинальным явлением такого рода.

Волькельт заслужил особые заслуги в области эстетики. Он предпринимает всесторонний синтез современного психоаналитического метода, который также является для него основным, с идейным оформлением спекулятивной немецкой эстетики (SCHILLER, HEGEL, FR. TH. VISCHER); трансцендентальная эстетика современности, как она развивалась в марбургской и баденской школах, отвергается им в подробном обсуждении. В итоге Фолькельт изобретательно перетекает из эстетики в метафизику, не без частичного контакта с эстетикой спекулятивного теизма (WEISSE), которая обычно в настоящее время крайне недооценивается.

Абсолютная ценность составляет основу всего бытия. Ценности, в которых она реализуется в человеческом мире, – это четыре ценности: научное знание, нравственная воля, религиозное чувство и эстетическое видение. Наиболее близкой к абсолютной ценности является любовь. Возможно, это реализующееся в действительности бескрайнее стремление к любви. Соответствие природы условиям эстетического наслаждения (естественная красота) объясняется мировой гармонией, проистекающей из абсолюта.

Кроме того, он придерживается реалистической позиции, поскольку внешний опыт как идеи требует объяснения со стороны внесознательного объекта, и не прочь заняться метафизикой: Доктор ОТТО ШНАЙДЕР (швейцарец, живет в Люцерне), «Grundriß zu Vorlesungen über mein System der Philosophie», Люцерн 1915. «Welt und Wirken», Цюрих 1915. «Grundzüge einer Philosophie der Musik», Frauenfeld 1915. С помощью нового метода, который он называет «центробежно-центростремительным», ШНАЙДЕР считает, что создал новую философскую систему с совершенно новыми результатами.

К теоретической и практической философии он добавил третью, теоретико-практическую философию, «которая содержит всеобъемлющую критику даваемого тем, что дано». Он называет свою точку зрения «позитивизмом в имманентном отношении, агностицизмом в трансцендентном отношении и мистицизмом в трансцендентном отношении». Это «этический и эстетический идеализм и универсализм», синтез пессимизма и оптимизма. Бессознательное нечто, стоящее за опытом, неизвестно строгому знанию, но мы можем и вправе облечь его в метафизические фантазии. Последнее слово религиозной критики тоже просто: никакой достоверности. Но не: полная неопределенность. От неопределенных рассуждений о бессмертии души Шнайдер, однако, переходит к данному миру и его задачам. Этически идеальное требование звучит так: «Утверждай мир и формируй его в соответствии с идеей, в себе и в других».

Следуя Канту в основных пунктах, также считает метафизику в значительной степени допустимой ФРАНЦ ЭБЕРХАРДТ (р. 1864, профессор в Ростоке), «Kritik an der kantischen Antinomienlehre», Лейпциг 1888. «Mechanismus und Teleologie», Лейпциг 1890. «Der Satz vom Grund als Prinzip des Schließens», Leipzig 1891. «Metaphysik», vol. 1 (эпистемология (Erkenntnistheorie)), Leipzig 1894. Хотя идеальность пространства и времени должна быть принята, реальность психических процессов, которая должна быть обязательно принята, должна быть объединена с идеальностью последних.

ЭБЕРГАРДТ отвергает теорию категорий Канта; в отношении субстанциальности и принципа причинности он занимает некую среднюю позицию между эмпиризмом и априоризмом: он обращается именно к вещам в себе, а не к видимостям, и ведет к познанию вещей в себе. Абсолютно реальный мир должен рассматриваться как система нематериальных сил, непространственных элементов. Метафизика должна исходить из опыта, но может выходить за его пределы, как и другие науки.

Главную культурную заслугу Канта ФРИДРИХ ПАУЛЬСЕН, видел в разрешении конфликта между знанием и верой во имя реабилитации последней как практического убеждения, начинающего там, где заканчивается знание. Он своей книге о Канте пытался показать, что тот был не агностиком, а всецело метафизиком, мнение, вызвавшее многочисленные опровержения, например, ЛУДВИГА ГОЛЬДШМИДТА, «Kantkritik oder Kantstudium? "ГОЛЬДШМИДТ, (родился в 1853 году, математик по страхованию жизни в Готе) противоречит всему дальнейшему просветительству Канта и требует принятия его философии, интерпретированной им в более старой форме вплоть до мельчайших деталей. Историк Канта ЭМИЛЬ АРНОЛЬДТ (1828 – 1905, жил в Кёнигсберге) и АКСЕЛЬ ВЕРНИКЕ (профессор в Брауншвейге), «Kant und kein Ende?» (Кант и никакого конца?), Брауншвейг 1894, отдают дань строгому следованию Канту.

Здесь также следует упомянуть глухого и слепого поэта LANDESMANN (HIERONYMUS LORM, родился в 1821 году в Nikolsburg, умер в 1902 году в Brünn). Он видит в «Критике чистого разума», из-за ее учения о непознаваемости вещи-в-себе, «основу научного пессимизма», что вопросы о происхождении и цели существования неразрешимы. LANDESMANN демонстрирует радостный «беспочвенный оптимизм» в отношении этого результата понимания, поскольку вопросы о происхождении и цели существования неразрешимы. LANDESMANN представляет радостный «беспочвенный оптимизм» в отношении этого результата понимания, что конечное сталкивается с бесконечным, даже если только как тоска.