Читать книгу Песочные часы, или Маятник Фуко. /Симфония челночного жанра/. Первая книга - Валерий Арефьев - Страница 5

После армии мы с моим другом, Саней Бакуниным, решили немножко подзаработать. Сразу, как дембель отгуляли. Кто-то из друзей, нет, скорее, из знакомых, друзья бы такой х-ни не посоветовали, так вот, кто-то рассказал нам эту тему. Про живицу. Про эту хренову живицу.

Живица, на самом деле, это сосновая смола. К хрену никакого отношения не имеет. Говорят, даже, стратегический продукт. Используют её для изготовления скипидара, и каких-то там добавок в авиационный керосин. Если ничего не перепутал. Собирают живицу в основном на севере, в тайге. Естественно, летом. Как правило, с середины июня и в июле. Всего-то, месяц с небольшим. Пока тепло.

Потом начинаются дожди, холодает, и живица просто не идёт. Платят за это дело хорошо. Тут главное – погода. Пока жара – живицы много.

Собирались мы недолго. Куда ехать, нам сказали. Первым делом надо было добраться до небольшого городка, под названием Белозерск. На озере Белом, огромном северном озере, в паре сотен километров от Вологды. Или от Череповца. Вот туда, в город с красивым русским именем Белозерск, мы с Саней и направились.

Чудеса начались в Череповце. Мест наших, по-билетам, в автобусе не оказалось. Просто, там их было меньше. Этих самых мест. Видимо, это был другой автобус. Пришлось ехать на ступеньках. Двести километров по просёлкам вперемешку с асфальтом, больше похожим на танковый полигон после бомбёжки. Есть, что вспомнить.

Белозерск. Красивое название. Озеро там – действительно белое. Как будто, засыпанное мелом. Не снегом, именно мелом. Снег на солнце сверкает и блестит. А здесь была, другая, тихая какая-то белизна.

В Белозерске находилась та самая контора, что занималась заготовлением этой грёбаной живицы. То есть, её дирекция. Нас оформили сборщиками-заготовителями. И за каким-то хером нам требовалось сдать анализ крови. Из вены, не из пальца.

Я знаю, вы будете смеяться. Нет, мы и сами сначала не поверили. Я понимаю, это звучит неправдоподобно, но всё же, это правда! РВ, так это называлось. Реакция Вассермана. Анализ на наличие сифилиса. Я совершенно серьёзно говорю. Я не смеюсь! Сейчас я ничего не сочиняю! Вероятно, они предполагали, что у нас есть планы вступить в отношения с бурыми медведями. Прямо, там, в тайге. И всех их, поголовно, перезаражать. Не знаю. Мне это кажется немного неправдоподобным.

Маловероятным. Так или иначе, кровь мы с Саней сдали. Теперь нужно было дождаться результатов. Похоже, они действительно, переживали за медведей!

Там, в Белозерске, мы провели два чудесных дня. Четверг и пятницу. В субботу нас отправили к медведям. Жили мы с Саней в маленькой гостиничке, больше похожей на общагу, совсем недалеко от озера.

Заняться нам было решительно нечем. Маленький, пыльный городок, вдали от центральных магистралей. Скорее он даже напоминал село. Просто, очень большое село.

Там было что-то вроде набережной, на озере. Конечно, без карет и ресторанов. Но с пристанью.

Помню, будочка ещё такая стояла на берегу, и маленький деревянный павильончик. С надписью: Морской Вокзал, на крыше. Почему морской? Ведь это было озеро! Два раза в день на пристань к будочке приходил теплоход "Ракета", откуда-то, с противоположной стороны, из другого такого же городка. Возможно, из райцентра. Кроме того, в Белозерске был старинный кремль. По дороге в аэропорт. Аэропорт там тоже был. К нему мы ещё вернёмся.

Также в городе имелось два винных магазина. Алкоголь, кроме пива, в те годы продавали исключительно по талонам, так что мы с Саней по этому поводу не парились. Талонов у нас не было, но в отличие от коренного населения, пива нам вполне хватало.

Как я уже сказал, два раза в день на пристань прибывала Ракета, привозила пассажиров, и какие-то незначительные грузы. Почту например. И водку. Да, на одном из этих быстроходных кораблей на подводных крыльях, в город привозили водку. Раз в неделю. По пятницам, часам к шести. Конечно, об этом знало всё мужское население. И женское, понятно, тоже.

От нечего делать мы с Саней отравились гулять. Пройтись по набережной, выпить пивка немножко, посмотреть на древний кремль. Дело было в пятницу, утром, погода – замечательная, настроение – тоже ничего. Кремль оказался очень древним. Вероятно, даже, слишком.

Здоровенный такой земляной вал, с зияющей пустыми окнами колокольней внутри. Мы обошли его по кругу, минут за двадцать. Входа никакого не обнаружили. Это показалось очень странным. Залезли кое-как наверх. За валом, кроме этой колокольни, виднелись ещё какие-то развалины, поросшие бурьяном. Больше они напоминали полуразрушенные склады. Нет, мы, конечно, не рассчитывали увидеть Грановитую Палату. Но всё же, это было чересчур. Правильнее было бы назвать всё это – "Остатки древнего кремля". Скорее даже, "Жалкие остатки древнего кремля". Нет, кремль нас не впечатлил.

Из достопримечательностей оставался только винный магазин. Или его остатки. Хотя, этого мы ещё не знали.

Винных магазинов, если помните, в Белозерске было целых два. Один, тот в который привозили водку, располагался рядом с пристанью. Другой – где-то в центре. Если, конечно, можно назвать это центром. Хотя, при определённой доле воображения, наверное, всё же можно. Найти его оказалось делом несложным, расположение винного магазина в Белозерске знают даже маленькие дети. Не говоря уже о подростках.

В магазине было тихо. Водку там не продавали, портвейна тоже не бывало, а пиво жителей Белозерска интерересовало куда меньше. Так что, здесь нам повезло. Ящик, правда, брать не стали, финансы не способствовали безудержному веселью. На трёху взяли шесть бутылок пива, отнесли домой, в гостиницу. В комнате под кроватью нашли какой-то ржавый таз, набрали воды из-под крана, пиво положили охлаждаться. До вечера. А сами отправились на набережную, ещё немного прогуляться.

Сказать по правде, у нас была слабая надежда на культурную программу, вечером. "Ну должно же тут, – думали мы, – должно же тут быть что-то вроде дискотеки. Опять же, местные девчёнки… Всё же, мы прибыли не из Тамбова!"

Не доходя до набережной наткнулись на странное явление природы. Огромную очередь, из мужчин и женщин. Хотя, в основном, всё же, из мужчин. Там, мне кажется, было почти что всё мужское население этого маленького русского городка. И четверть женского. Они стояли молча, в несколько рядов. Плечом к плечу. Тревожная тишина повисла в окружающем пространстве. В этом чувствовался какой-то зловещий магнетизм. Подошли поближе, на безопасное расстояние. В своей городской одежде, тёртых джинсах и стареньких кроссовках мы явно выбивались из общего единства. Мы были здесь чужими, это чувствовалось сразу.

Главное, все они были какие-то одинаковые. В тельниках, серых измятых пиджаках и таких же серых кепках, женщины – простоволосые и в грязных засаленных косынках.

– Организованное стадо, – подумалось мне вдруг. Кто же его так ловко организовал? Какой волшебник? Куда оно бредёт, молча и понуро, в куцых своих серых пиджачках, ватниках, платках и телогрейках? Все, абсолютно, на одно серое какое-то, злое, недовольное лицо. Стояли они молча, видимо давно. Судя по всему, это было для них привычным делом. Только изредка, закуривая, кто-то ворчал недовольно: "Ну где же эта падла?! Она что там, утопла по дороге? Сколько же можно, людей-то мучить!"

Речь шла о Ракете. Ракета опаздывала. По неизвестной им причине. Люди нервничали. Они переживали. Люди ждали водку, а водка всё не приплывала.

Я одного не мог понять: зачем они здесь ВСЕ стоят. Было совершенно очевидно, на всех не хватит. Никакая Ракета не спасёт. Туда просто не влезет столько водки. Иначе она, действительно, утопнет. А если и влезет, и она каким-то чудом всё же доплывёт, не до утра же её будут продавать?

Дожидаться результата мы не стали. Было ясно: стоять здесь будут насмерть. Хоть до рассвета. Русские всегда стоят насмерть. Особенно за водкой.

Вернулись, взяли по бутылке пива, пошли на бережок. Помню, огромное северное солнце, прямо у воды. Садиться солнце не желало. Так и двигалось по воде, вдоль озера. Видимо, тоже, ждало Ракету с водкой.

Ему, солнцу, тоже, наверное, хотелось посмотреть, чем же закончится сей томительный спектакль.

Пустынно было на этом берегу. Тихо и пустынно. И девушки, рыжеватые северные блондинки, парами там тоже не гуляли. Мы посидели ещё немного, допили пиво, и пошли потихонечку домой.

Конечно, они её дождались. Утонуть по дороге Ракета не могла. Просто, не имела права. С её стороны это было бы бестактно, по отношению к жителям этого маленького русского городка.

Сам процесс раздачи алкоголя нам посмотреть не довелось. Наверное, мы много потеряли. Судя по количеству страждущих и настроению иссохших душ, от магазина должны были остаться жалкие руины. Что-то наподобие очень древнего кремля. Как ни странно, ничего такого не случилось. И даже, возможно, всем хватило. Магазин остался цел, и очередь куда-то растворилась. Я совершенно не понимаю, как это произошло, но это факт.

Уже часа через четыре, где-то в десять, когда мы вышли снова, никакой очереди не было и в помине. И магазин, его тоже не разобрали на кирпичики. "Зато в городе, – думали мы с Саней, – можно ожидать бурного веселья. Видимо, – казалось нам, – сегодня здесь будут фейерверки."

На набережной было всё так же тихо. На улицах – пустынно. Никаких весёлых подвыпивших компаний, не было даже намёка на пятничную веселуху. По улицам, раскачиваясь на подгибающихся ногах, бродили какие-то мрачные одинокие фигуры в кирзовых сапогах и телогрейках. Манерой передвижения они напоминали матросов на палубе небольшого корабля, во время шторма. Пьяных в жопу матросов. Петь никто даже не пытался, хулиганить они тоже не были способны. Время от времени только мычали что-то протяжно и недовольно, как недоенные коровы, по дороге к дому, тихим вечером в деревне. Таких было довольно много.

Понятно, очередь стояла на пол-улицы. Больше на улицах не было ни души.

Мне лично, всё это внушало какой-то, животный просто ужас. Дискотека, похоже, отменялась. Культурной программы нам больше не хотелось. Да и не было там, мне кажется, никакой программы. Ну, какая, скажите мне на милость, какая тут, нахрен дискотека? Когда и так, всё так здорово сложилось!

А утром, часов в десять, мы потопали в аэропорт. Билеты на самолёт нам выдали в заготконторе. Мы летели в посёлок с романтическим названием "Белый ручей". Оттуда, по узкоколейке, на лесовозе – всего семьдесят километров до посёлка лесорубов. Семьдесят километров по просекам и болотам. Медвежий. Тот посёлок. Он так и назывался. А там – в тайгу.

Пешком, пятнадцать километров, до нужной нам делянки. Но об этом, в следующий раз.

Дорога в аэропорт шла как раз мимо этого кремля. Мы нашли её легко. Обычный пыльный просёлок. Не асфальт. Сразу за развалинами начиналось поле, вдали виднелось какое-то строение. Пешком, сказали нам, не больше получаса. Автобус в аэропорт не ходил. Как ни странно, я вообще, не заметил в Белозерске никаких признаков общественного транспорта.

Представьте: середина июля, поле, жёлтая, полувыжженная трава. Пыльная пустынная дорога. Жарко. Тишина, слышен только треск кузнечиков.

Деревянный домишко в чистом поле, сортир – будочкой, с дыркой в полу. Рядом одиноко пасётся чья-то лошадь. Вероятно, приписанная к аэропортовому хозяйству. За будочкой – небольшой синенький трактор, с прицепленной к нему телегой. Аэропорт. Аэровокзал города Белозерска.

На входе – никакого контроля. Даже рамок нет. И не было никогда. И, видимо, не будет.

Билет покупаешь, и в самолёт. Самый настоящий кукурузник, из советского кино. Там, на лётном поле, стояло несколько таких кукурузников. Правильно он называется Ан-2. Или По-2. Ночной бомбардировщик. Помните: "Мы летим, ковыляя во мгле. Мы к родной подлетаем земле…" Вот это он и был. Тот самый, ночной бомбардировщик.

Вместе с нами в авиалайнер загрузились какие-то бабульки, с кутюлями и с корзинками. У одной, помню, была живая курица. Весь полёт, пока они с хозяйкой не сошли, курица озабоченно кудахтала из своей корзины. Что-то её, похоже, беспокоило. Всего набралось человек пятнадцать. Помню ещё, там были две длинные деревянные скамьи, друг напротив друга. Как в трамвае, из детства. Скользкие такие, длинные, во весь салон, лакированные скамьи. Когда мы взлетали, бабульки начинали сползать в хвост. Потом – ехали обратно.

У пилотов в тот день был, вероятно, какой-то праздник. А может, никакого праздника и не было. Просто, суббота. Обычная суббота. Какая всегда бывает вслед за пятницей. Днём Прибытия Ракеты. Той самой, с грузом на борту. Пилоты – они ведь тоже люди. Ничто человеческое им не чуждо.

Ждали мы их, наверное, с полчаса. Уже, сидя в самолёте. Не знаю, возможно по субботам у них всегда так происходит. Мы начинали уже терять надежду.

Входная дверь, в кукурузник, находится почти посередине. По центу авиалайнера, может, чуть ближе к хвосту. Для того, чтобы попасть в кабину, надо пройти через весь салон. Салон, как вы понимаете, в кукурузнике небольшой. Поменьше, чем в троллейбусе.

Когда, наконец, они появились, по самолёту начал распространяться знакомый запах. Подозрительно знакомый запах. Держались, тем не менее, уверенно. Шутили. Там кабина от салона отделяется всего лишь занавеской. На разбеге, уже почти на взлёте, один высунул голову, из-за этой самой занавески. Наверное, хотел и нам поднять немного настроение.

– Держитесь, говорит, бабушки, крепче за скамейку. Сейчас мёртвая петля будет!

По дороге садились раза три. Или четыре. То есть, подлетаем к очередной деревне, пилот из-за шторки:

– Большие Лопухи! Выходит кто-нибудь?

Тут одна из бабулек подпрыгивает на месте, и кричит во весь голос:

– Стой, милок, садись скорее! Мне сходить!

Садимся, бабулька отправляется восвояси, а мы летим дальше. Так, часа за два, до Белого Ручья и долетели.

Так что, здесь нам, конечно, повезло. Мы сели только раз, в этом самом Барнауле. Иначе добирались бы неделю.

Креслица только, очень уж тесно, впритык стояли, что бы пассажиров побольше напихать. Одиннадцать часов в воздухе я провёл сидя в группироке. Очень удобно, в случае аварийной ситуации. Можно и не париться. Ко всему заранее готов.

Все, конечно, смотрели старый советский фильм: "Ирония судьбы". Там герой на вопрос: "Что вы делали в самолете?" – отвечал: "Летел спя. То есть, спал летя."

Счастливый человек! Спать в самолете. Я до сих пор этому так и не научился. Нет, бывают, конечно, какие-то провалы. Ко сну они правда, имеют очень слабое отношение. Это – как еда и закуска. Закусить можно и ириской. Или огурчиком. Вроде и съел что-то, только вряд ли наелся. Да и цель не та. Не наесться, а как раз наоборот. Так и в самолете, не выспишься конечно, но хоть как-то передохнёшь. Не так устанешь. А у меня и передохнуть толком не получается. Весь полет меня мучили какие-то кошмары. Что-то тёмное и липкое навязчиво лезло в голову.

Это был даже не сон, просто какой-то полубред. Какая-то накрашенная девка, по-моему, из той самой, питерской конторы. Помахивая указательным пальцем у моего носа она приговаривала голосом Старика:

– Валера, ну ты же грамотный чувак! Пойми ты, в Харбине самый бизнес. В Ха-рби-не.

Ноготь её был ярко-красного цвета. Она курила Беломор. Выпуская кольца сизого дыма к потолку, постукивала время от времени ногтем по столу. Кольца вращались в воздухе и таяли. Я всё пытался как-то выйти, закончить наконец этот идиотский разговор, но у меня никак не получалось. Я будто приклеился к стулу, словно меня что-то там держало. Встать и просто выйти мне не хватало силы воли. И ноги, ноги тоже, будто склеились. А эта умная Мальвина, эта намазанная дура, она всё внушала мне голосом учителя:

В Благовещенске вам делать нехуй! – она и ругалась, прямо как Старик!

– Пойми, Валера! Бизнес весь – в Харбине!

И когда, отвязавшись наконец, от этой гнусной твари, я очнулся от того безумного липкого кошмара, вот тогда, именно тогда, может быть впервые появилась вдруг мысль: "А зачем я, вообще, туда лечу? Вот, нафига мне это надо? Ну не прёт же! Что дома-то не сиделось? Герой Ералаша!"