Читать книгу Вокруг Самотлора и другие рассказы - Валерий Борисович Банных - Страница 14

Уже чехи нас встретили более основательно – вчетвером. Двое изучали документы, двое проверяли все, что в машине. В результате оказалось, что надо еще раз купить наклейки экологической и транспортной пошлин, так как я неправильно их приклеил. Кроме того, немцы (ну надо же) неправильно заполнили какую-то графу в акте купли автомобиля. К счастью, один из проверявших багажник с радостным возгласом " О Франсе!?" уже достал оттуда коньяк.

Державший в руках документы дружелюбно улыбнулся и спросил: "Мий подарунок?". "Ну да", – ответил я. После этого он пояснил, что раньше нельзя было так заполнять акт, но по новой инструкции можно. Все четверо дружно произнесли – «насхлэдано», сделав нам ручкой. Внимательно изучив карту, мы решили ночевать в Пльзени: завтрашнего светлого времени нам должно было хватить, чтобы пересечь Чехию, а может быть и границу.

Мы знали, что в Чехии много городков с прекрасными замками и парками, подобными французским, но после городов Западной Европы Пльзень не слишком нас восхитила. Готические постройки в ней наличествовали, все улицы, без единого дерева, как в Праге, были ухожены и аккуратно вымощены булыжником, с балконов свисали цветы. Но! Пятиэтажный блочный микрорайон, троллейбус из родного Энгельса, заправка с красной колонкой и большой металлической кнопкой на боку, воспринимались нами уже как ложка дегтя в бочке с медом. Многие чехи еще прилично говорили по-русски в память о почившем социалистическом лагере.

Наш расчет засветло пересечь границу Чехии со Словакией не оправдался. После Праги дорога пошла хуже, тем более – в горах, где населенных пунктов было немного, да и те не всегда указывались на карте. Ни попутных, ни встречных машин, мы ехали в полной темноте по горной дороге, подозревая, что заблудились, и начиная паниковать. Вдруг на наше счастье – встречные фары. Я выбежал на дорогу и остановил, к своему удивлению, «Москвич-412». Дедушка, сидевший за рулем, по-русски, однако, не говорил, и мы кое-как поняли, где пограничный переход. Так что вожделенный шлагбаум возник из лесной тьмы, как призрак, когда от усталости и нервотрепки мы уже валились с ног.

Чешский и словацкий посты находились рядом. По старой памяти, они дружно и эффективно «работали» вместе, но уже каждый в пользу своего молодого государства. В отсутствие других машин у поста начался такой прессинг, что волосы у нас встали дыбом.

– Мужчина, ваше водительское удостоверение не соответствует международному образцу, – задумчиво, произносит один.

– Но я же не сам его нарисовал, – возразил я.

– Ладно, с этим потом разберемся, а машину как купили?

– Не понял, в связи с чем такой вопрос?

– Документы у вас не в порядке, – улыбаясь, пояснил другой.

– Выйдите из машины оба, пожалуйста. Что перевозите можно посмотреть? – вступает в разговор третий. – На комплект резины чек есть?

– Мне немец ее подарил, – отвечаю я, – разве не видно, что она не новая?

– Не важно, хотя вопрос спорный. Без чека конфискуется.

– Мадам, в коробочке новое ювелирное изделие? – тем временем терзал таможенник супругу.

– Да, вчера в Потсдаме приобрела, на память о Германии.

– На память это приятно, а чек можете предъявить?

– Возможно, сейчас посмотрю, – отвечает она, роясь в сумочке.

– Другие покупки есть? На каждую вещь необходимы кассовые чеки – иначе конфискуется. Сережки в ушах и кольцо на пальце новые?

– Да вы что, я их всю жизнь ношу, – со слезами в голосе, отвечает жена.

– Успокойтесь, что вы так реагируете оба? Сейчас разберемся. Импортное спиртное, кстати, не разрешено к провозу на территорию Словацкой Республики, – добавляет, обращаясь ко мне.

– Вот молодцы, – говорю. – Контрабандистов поймали? С ума сойти! Еще не видел такого беспредела!

– Гражданин, ведите себя прилично. Ситуация сложная, ждите начальство до утра. Мы не можем взять на себя ответственность, пропустив вас через границу.

Каков спектакль? А?! Имея оружие, я бы их убил, но оружие как раз было у каждого второго из них. В итоге, у нас отобрали все спиртное и триста долларов, после чего милостиво отпустили. От бешенства и безысходности дрожащими руками я с трудом удерживал руль. На этом можно и завершить рассказ о прибытии на славную словацкую землю, но добавлю последний штрих.

В первом же отеле, где валясь от усталости и голода, мы собрались отдохнуть, услуги предоставлялись исключительно за словацкие кроны. И только по секрету, из большого уважения к нам, администратор познакомила нас с барменом Влацеком, который согласился поменять немецкие марки на кроны, по какому курсу, неизвестно, а также выдал нам по бутерброду и налил кофе из личного термоса.

На другой стороне Словакии отбирать у нас было уже нечего, и любезный офицер, проверявший нас, открытым текстом предложил: "На сопредельной территории обычно большие очереди. Чтобы вам не мучиться ночью, я за сто долларов быстро оформлю". (Почему-то кроны здесь не котировались.)

* * *

Действительно, уже около четырнадцати часов следующего дня шустрая и лучезарная девушка приветствовала нас на украинской территории, подсказав на очень хорошем русском, куда поставить машину. Время от времени кордон пересекали автомобили. И со словацкой, и с украинской стороны. На нашей площадке таких, как мы, становилось все больше, но работники пропускного пункта в форменной одежде ходили мимо с озабоченным видом, не отвечая ни на какие вопросы водителей.

Через несколько часов ожидания в очереди возникли проблемы: недоставало торговой точки с водой и едой, начинали плакать дети. Главной же проблемой оказался туалет: с этой стороны границы его не было, с той был. За пять долларов можно было пересекать границу без отметки в паспорте любое число раз.

Туристы с детьми совершили паломничество в священную будку пограничников, умоляя пропустить за взятку. Их успокоили: "Ничего не надо, потерпите, сейчас поедете". Через час примерно, машины с детьми пропустили, а остальные продолжили стоять. За время долгого ожидания мы перезнакомились, образовалась даже группа из десятка машин, в которой всем, по крайней мере, до Тернополя, было по пути.

Один из этой группы, оказавшийся бывалым «гонщиком» серьезного «мерседеса» и проходивший эту «кухню» не раз, объяснил: "Нас специально промаринуют до полной темноты, а затем, с интервалом минут двадцать, будут выпускать, чтобы бандитам удобнее было нас встречать. Держимся вместе. Как только пересечете КПП, останавливайтесь и ждите остальных. Сразу за мостом мы въезжаем в Ужгород, на его окраине я знаю хорошо охраняемую гостиницу с автостоянкой. Не отставая, всей группой следуйте за мной.

На ужгородской стоянке, обнесенной высоким бетонным забором с колючей проволокой, каждому из нас выдали именную квитанцию на автомобиль. Со стоянки же, через черный ход, можно было пройти в гостиницу. Договорились в семь утра собраться в холле, где наш бывалый предводитель продолжил инструктаж: "Мужики, самое страшное проехать Закарпатье. Кто хочет, поезжайте со мной. По лесным дорогам, не обозначенным на карте, минуя крупные населенные пункты, я проведу вас до Тернополя, а там уж каждый за себя". Мы поехали с ним. Двигались плотной колонной, превышая скорость в населенных пунктах. Никто нас не тронул, лишь в одном селе на посту ДАИ вдруг встретили натянутыми поперек дороги шипами. Веселый капитан с жезлом приветствовал нас:

– Здоровенькi були, хлопцi. Чому ж такий швидкий рух?

– Та бандитiв злякались, – сказал я.

– Показились? Де цi бандитi? Тут я найголовнiший бандит.

– Ти диви, – продолжил он. – Ну заходьте до моәï хати, як кажуть.

В помещении, просмотрев наши документы, обратился ко мне:

– А ти що, украïнську мову розумiәш?

– Трохи.

– Тутешнiй?

– Та нi, з Ростову.

– Так, диви Петро, – обратился он к своему напарнику. – Менi треба ïхать, з усiх по четвертаку, а с того, що украïнську мову розумiә – п,ятерик.

Далее, по всей Украине проехали без происшествий.

Отдохнули еще несколько дней у друзей в Донецке. До дома оставались какие-нибудь четыре часа езды – рукой подать. Но не тут-то было: за десяток километров до границы, на обыкновенном посту ДАИ, нас остановил старший сержант и начал измываться по полной программе.

– У нас что, уже пограничный переход? – поинтересовался я.

– Нет, но скоро, поэтому я обязан быть особо бдительным.

– Меня уже столько раз проверяли, что сил нет.

– Скажите, а сколько дней вы были на Украине? – словно не слыша меня, продолжил он.

– Разве в паспорте отметка не стоит?

– В том-то и дело, что на Украине вы были более десяти дней, тогда как имеете право находиться в транзитной стране только пять.

– Украина для меня не транзитная страна. Я гражданин России, а у нас безвизовый режим.

– Да? Но вы едете из Германии. Сейчас будем разбираться.

– Если в смысле материальном, то такие как ты отобрали уже все, что только возможно.

– Нет, я в смысле соблюдения закона.

– Тогда разбираться должны пограничники, я думаю, а не ДАИ? Позвони, куда считаешь нужным, – добавил я.

– Не надо меня учить, поставьте машину в сторонку, последовал строгий ответ.

В «сторонке» мы простояли несколько часов. На наше счастье подъехал майор, начальник бдительного сержанта, которому жена и отправилась объяснять нашу ситуацию. Майор демонстративно громко приказал: "Извинись и отпусти людей". Сержант отдал документы и раздраженно буркнул одно слово: "Паняйте!"

Костеря Украину, мы уже надеялись, что наши мучения позади: "Один переход – и Россия!" Ага, щас! Как ни странно, украинцы отпустили нас довольно быстро. И вот я уже в российском пропускном пункте, за белой чертой, не далее ста метров, хорошо видна надпись "РОССИЯ, Ростовская область, г. Новошахтинск" Дружелюбно настроенный пограничник лет тридцати с интересом расспрашивал меня о моем автомобиле БМВ. Интересовался, за сколько купил, какой двигатель, какой пробег, как себя вела машина в пути, какова максимальная скорость и сколько бензина расходует. Пограничник поздравил меня с удачной покупкой и признался, что сам давно собирается поехать в Германию за машиной – да вот, никак не соберется.

Любезно предложил выпить с ним кофе, собственноручно приготовленный. Выяснилось, что мы земляки, оба ростовчане и даже оба живем в Западном микрорайоне. Почти родстственники, как он выразился.

– Простите, я вас, наверное, задерживаю? Сейчас, последний штрих, – сказал пограничник, делая какие-то пометки в многочисленных бумагах.

– Да нет, что вы, наоборот, после многих ваших иностранных коллег так приятно поговорить со своим человеком.

– Паспорт давайте, – сказал он, дружелюбно улыбнувшись.

– Вот же, перед вами лежит.

– Это загранпаспорт, а мне нужен общегражданский.

– Я не брал его с собой, на других границах он никого не интересовал.

– Неважно, что на других границах, а у меня инструкция, которую, при всем уважении к вам, я не имею права нарушать.

– Какая-то глупая инструкция, зачем это? – спросил еще спокойно я.

– Согласен, но инструкция требует информацию о прописке.

– Но я прекрасно помню, где живу.

– Валерий Борисович, посмотрите – вот человек едет в Пятигорск, а этот вообще в Москву. У них проблемы, я понимаю. А у вас какие проблемы? Через несколько минут, кстати, идет электричка в Ростов, поезжайте домой, отдохните. За автомобилем вашим я присмотрю, а утром привезете паспорта, все правильно оформим и счастливого пути, – спокойно объяснял мне "почти родственник".

Служебным телефоном, стоявшим у него на столе, посторонним пользоваться, как выяснилось, не разрешалось. На украинской стороне, как мне подсказали собратья по несчастью, была почта с междугородним телефоном, которая через пятнадцать минут закрывалась. Взвинченный, в последние секунды до закрытия я дозвонился сыну, на счастье, оказавшемуся дома, и попросил его приехать с паспортами на пропускной пункт.

С невозмутимым видом, бдительный "почти родственник" вписал в соответствующую графу место прописки и на прощанье сказал: "Ну вот, а вы волновались. Счастливо, приятно было познакомиться".

* * *

Я бы мог еще описать прелести растаможивания автомобиля, но рука утомилась от негатива. Зато наконец-то! Я владел прекрасным автомобилем! А в качестве бонуса приобрел еще ряд неведомых мне ранее привилегий на дороге: все водители незамедлительно перестраивались вправо, как только я к ним приближался, и спокойно ждали, когда я завершу маневр, никто не пытался занять передо мной освободившееся место парковки, не подрезал и не "лез в лоб" по встречке. Даже гаишники разговаривали со мной спокойно и доброжелательно.

Однажды меня остановили на посту ГАИ перед въездом в город. Открываю бумажник и выясняю, что переодеваясь, забыл дома права. Прошу сотрудника: "Простите, забыл документы! Разрешите мне съездить домой. Через тридцать минут вернусь с ними". Он отвечает: "Да зачем же. Я вас часто вижу, а остановил потому, что фары горят. Не думаю, что владеете аккумуляторным заводом (тогда ездили еще без света фар). Я поблагодарил его и поехал дальше.

Сидя в БМВ, я часто ловил на себе завистливые и восхищенные взгляды окружающих и, так уж человек устроен, что, к своему стыду вдруг стал замечать – мое лицо за рулем автомобиля регулярно приобретало надменное выражение. Потребовался определенный самоконтроль и упражнения по исправлению мимики. Появление этой замечательной машины совпало с началом строительства загородного дома, так что она часто использовалась и как грузовик. Возил я в ней цемент, трубы, бревна, сварочные аппараты и прочее. Однажды даже собрал толпу зевак, которая восхищенно кричала: "Идите сюда! Смотрите, какой-то чокнутый грузит кирпичи в БМВ!"

Стройка съедала все деньги и время, а кроме того нужно еще ездить на работу. Мы с БМВ носились, как угорелые. БМВ было трудно совмещать функции грузовика и представительского автомобиля, и как я его ни берег, обивку салона все-таки пришлось поменять. Через пять лет, когда дом был построен, пробег автомобиля угрожающе приблизился к тремстам тысячам. Все чаще возникали поломки, и мне с сожалением пришлось расстаться с любимым транспортным средством.

После этого, по очереди с сыном, мы пользовались подержанными автомобилями «Опель-Омега-А» и «Рено-Купе-Спорт». Оба были с большим пробегом, требовали постоянного ремонта и заботы. Вдобавок, оба оказались криминальными: «опель» – с перебитым номером агрегата, еле отделался от него, а «рено» числился в розыске Интерпола – год судились с регистрационным отделом ГАИ. Добрых воспоминаний о них, конечно, не осталось.