Читать книгу Вокруг Самотлора и другие рассказы - Валерий Борисович Банных - Страница 19

Водителем моего персонального автомобиля ГАЗ-53 – оказался Саша. Крупный мужчина, лет тридцати, с большим животом, из Пензенской области. В речи его вместо короткого нет было слово с протяжкой первого слога «не-е-ту», ну и ряд других, менее экзотичных. Имел Саша вредную привычку постоянно грызть семечки, выплевывая где попало шелуху. На замечания вроде "Что ты плюешься как верблюд?" Отвечал простым «Отойди». Матом ругался, не обращая внимания на присутствующих. Если просили этого не делать, парировал: "Ну что поделаш, с детства привык".

При всем вышесказанном, Сашу уважали и, было за что – исполнителен, никого не подводил, ни с кем не ссорился. Для меня же Саша стал сэнсэем и Дерсу Узала в одном лице. Он жил здесь давно и знал многое, о чем я и понятия не имел. Мы ездили с ним на рыбалки, за грибами, ягодами и кедровыми шишками. Ели, как ханты, живую стерлядь, макая ее в соль. Большой Сашин опыт часто выручал нас, в этих довольно опасных поездках.

Однажды выходили из тайги по болоту к машине. Каждый нес на загривке мешок шишек, придерживая снизу руками. Я шел впереди. Явные топи встречались редко. Под ногами толстый слой мха, кое-где видны кустики багульника, черники, попадались тоненькие, чахлые деревца, с характерными для болота сломанными верхушками, что говорило о безопасности данного места. Если же появлялись красные вкрапления ягод клюквы, мы становились внимательнее и стараться не наступать на черные влажные участки, свидетельствующие об опасной близости воды. Ощущение было такое, словно идешь по надувному матрасу. Иногда появлялся пугающий звук "Чавк…чавк…чавк!", но дерн выдерживал вес человека. Мешок натирал мне плечи, голова была неудобно опущена, пот заливал глаза – бдительность притуплялась. И вдруг я резко провалился, пробив телом слой корней около пятидесяти сантиметров, ниже была вода. К счастью, не выпустил из рук мешок, и он удерживал меня на поверхности. Саша громко крикнул: " Не выпускай мешок! Не болтай ногами. Просто отдыхай. Я сейчас!"

У бывалого, запасливого Саши, конечно, оказалась вокруг пояса веревка, которую он бросил мне: "Отпусти одну руку, намотай конец на кисть. Теперь вторую Я безропотно повиновался и, как в кино, был выволочен на безопасное место мокрый и грязный. Злополучный мешок мы также выловили в целости и доставили к машине. Фактически Саша спас мне жизнь".

Однажды на зимней рыбалке наловили много окуней, шли счастливые к стоявшей в двадцати метрах ГАЗ-53 и оба провалились в ледяную воду. Не знаю, какая была температура воды (наверное +4), а воздуха –35. Утонуть мы не могли, так как сразу под ногами почувствовали трубу теплого нефтепровода (откуда и полынья). Мороз был сильный, и ширина этого подснежного ручья не превышала метра. Но пока мы шли в промокшей одежде, от которой с хрустом отваливались куски льда, ужас от сковавшего холода подсказывал нам, что смерть близка. Возле автомобиля, с большим трудом помогая друг другу, сняли одежду. В кабине сидели совершенно голые, пили спирт из горлышка и громко орали песни. Саша пел: "А зна-а-аешь, когда босссиком нажжжимаешь на педали-и-и-и, ступня-а-а-ам так тепло-о-о-о!". Замечу, гаишников тогда в Нижневартовске не было.

Вспомнил вообще страшный случай, который сегодня кажется даже смешным. Осенью небольшой толпой поехали на охоту. Вечером подожгли толстый ствол валежника и, съев нескольких фазанов и выпив немереное количество спиртного, улеглись вокруг горящего дерева спать. Саша лежал со мной рядом на спине, его огромный живот был опоясан патронташем с торчащими вверх, к голове, патронами. Он громко храпел, мешая мне толком заснуть. Я часто просыпался и прикладывался к большому ковшу воды, стоящему рядом (все-таки Бог есть!) Но в очередной раз проснулся я отгромкого звука выстрела. Страшная картина! На Сашке тлеет фуфайка, патроны на нем стреляют, но заряды уходят выше головы – пузо спасает. Быстро вылил на Сашу ковшик. Зашипело облачко пара, а спящий, приоткрыв глаза, пробормотал: "Ну и на хера такие шутки?"

Получилось, мы в расчете – я тоже, вероятно, спас ему жизнь.

Таким образом, Саша, помимо жены и сына, первое время оказался единственным близким мне человеком. Биография его проста как грабли: восемь классов – курсы шоферов – армия – работа в колхозе – дальняя поездка на заработки для приобретения жилья, поскольку есть жена и двое детей. Кругозор Саши соответственно не поражал широтой, потому он с жадностью слушал мои рассказы о Черном море, горах Кавказа, Москве, Ленинграде, Чехии и Праге, об устройстве телецентра, и считал меня "страшно умным". Если я долго молчал, он просил: "Че молчишь? Расскажи чевой-то". Если его заинтересовывало что-то услышанное, всегда спрашивал: "Как думаш, правда?"

Мы были нужны друг другу.