Читать книгу Энциклопедия отношений - Валерий Кафа - Страница 33

Увлекшись выяснением, мы не обратили внимания как в дверном проеме «нарисовался» Алексей Алексеевич. Он был в фартуке и, опершись плечом на дверной косяк, почесывая подбородок, приветливо улыбался. Когда мы обернулись к нему, он резким движением оттолкнулся от косяка и для приветствия протянул мне руку.

– Здравствуй, Евгений Васильевич! Извините, ребята, я забеспокоился, что вы долго не заходите, и случайно подслушал ваш разговор. Твоя проблема, Евгений Васильевич, если рассудить – «пустой пшик» против глобальных. Ей богу, нашел повод для расстройства. Так что слушай приказ хоть и молодого, но заслуженного пенсионера – с этой секунды о своих заморочках забыть! Так, а теперь заходим, а то все самые смачные запахи просквозит. – Алексей Алексеевич мне подмигнул и в поддержку дружески похлопал по плечу. После этих теплых слов мое настроение полностью восстановилось. Когда вошли в их просторную кухню, я убедился в верности рассуждений, основанных на учении Федора Егоровича. В центре кухни стоял богато накрытый как на свадьбу стол со всевозможными закусками, салатами, бутылками марочного вина и коньяка. А в окружении всех яств, как под охраной почетного караула, торжественно стояли две вазы с букетами цветов. В глаза невольно бросалось контрастное отличие этих букетов друг от друга. В одной вазе пылали ярким желтым пламенем хризантемы, а в другой ласкали взор бархатные темно-бордовые розы. Как бы не успокаивали меня мои близкие люди, но этот натюрморт опять напомнил мне о моей непростительной оплошности. Алексей Алексеевич уловил мои мысли и нарочито громко произнес.

– Не вижу исполнения моего приказа. Чего опять нос повесил? – Я тоже прочитал его мысли. Он специально громко произнес, чтобы обратить внимание Есении на меня. Мол, видишь какой мужик. Другой давно бы уже забыл о своей промашке, а этот все еще чувствует свою вину. Такие, мол, на дороге не валяются. Алексей Алексеевич, разумеется, еще не знает о наших уже глубоких отношениях. А Люся, как я понял, хорошо осведомлена, но личные женские тайны Есении ему не раскрыла. Она лишь настраивала мужа к содействию в соединении наших сердец. И послать мужа за цветами, спиртным и накрыть шикарный стол, якобы для того, чтобы отметить его выход на пенсию в узком семейном кругу и нашу помолвку, разумеется, тоже ее идея. Я давно уже знаю, что Люся обожает желтые цветы, особенно хризантемы. А темно-бордовые розы, вероятно, самые предпочитаемые цветы Есенией. Разумеется, Люся хорошо знает вкусы своей подруги детства и поэтому распорядилась, чтобы Алексей Алексеевич купил для Есении именно их. Алексей Алексеевич думает, что это только азы нашего знакомства. В первую очередь, он, конечно, по-мужски ратует за меня. Обычно высокостервозные дамы, учуяв намек на превосходство кавалера, которого рекомендуют, переживают унижение и начинают огорчаться. Я понял, что Есения тоже хорошо «раскусила» намек. Но так как она далеко не стерва, то вместо огорчения осветила нас лучезарной улыбкой и несколько раз кивнула, соглашаясь со словами Алексея Алексеевича и содержащимся в них намеком. Меня опять окатило волной блаженного наслаждения от сознания, что эта голубоглазая красно-рыжеволосая фея уже не мечта, а реальность, что этот ангел питает ко мне аналогичные чувства. Выражение моего лица, на котором было написано счастье, могла прочитать только Есения. Для Алексея Алексеевича оно было непонятным и неестественным. И во избежание ненужных вопросов я отвлек его внимание своим.

– А кто же эту красоту создал? Неужели ты, Алексей Алексеевич?

– Нет, не угадал, Евгений Васильевич. Это всё Люсия. Она решила Есении Ефимовне сделать приятный сюрприз. Вот сразу после обеда и начала готовить. А моего участия всего лишь процентов пять. В магазин сходил да вот расстановку сделал. Ну, и Есения Ефимовна постаралась тоже, когда приехала. Кстати, вот ее, так сказать, белорусские салаты. В магазин-то я сходил, а самого главного – хлеба купить забыл, но скоро Люсия принесет. Теперь, когда стол накрыт, Люсия мне позволила раскрыть наш маленький секрет. Главная тема сегодняшнего торжества не мой выход на пенсию. Она решила посвятить этот вечер вам. Ты ведь, Евгений Васильевич, знаешь ее мощный дух авантюризма. По поводу этой затеи она полностью меня в свои планы не посвящает. Но я-то понимаю, что она собирается устроить вам помолвку, поскольку вы уже знакомы, а заодно обмоем и мою первую пенсию. Если бы ты, Есения Ефимовна, заранее знала о намечающемся мероприятии, то протестовала бы. – Есения действительно немного помрачнела, но, продолжая улыбаться, признательно поцеловала Алексея Алексеевича в щеку и поблагодарила.

– А где же Люсия? Мне за хлебом сходить десяти минут хватает. Ох, уж эти женщины, от вас одни переживания. Я уже беспокоюсь. Где мой телефон? Ах, да он в гостиной. Так, ребята, я пойду позвоню и побриться надо, зарос уже. А вы пока располагайтесь, побеседуйте, телевизор посмотрите. – Алексей Алексеевич вышел из кухни действительно немного в удрученном состоянии. Лицо Есении тоже померкло. Но я никакого духовного напряжения не ощущал, значит с Люсей все в порядке, и поторопился успокоить Есению.

– Ты не переживай, милая. Я Люсю хорошо знаю. Она, как обычно, с какой-нибудь соседкой свои женские проблемы обсуждает. Вон, слышишь, Алексей Алексеевич по телефону с ней разговаривает. Значит всё в порядке. – Лицо Есении повеселело, появилась ангельская улыбка. Я от умиления нежно поцеловал самый уголок этой улыбки, а она от неожиданности вздрогнула и в ответ от избытка чувств – в уголок моего глаза. Я понял, что ее настроение восстановилось и она способна поведать историю сегодняшней удачной поездки.

– Пока есть время, расскажи, как съездила.

– Ах да. Извини, Женечка. Я, наверное, стала слишком впечатлительной. Они ведь… ну и ты… Ну в общем после тебя они для меня самые близкие люди. – Есении ещё непривычно было в этом сознаваться. Прогресс в наших отношениях можно сравнить со вспышкой молнии. Первичное вчерашнее знакомство сегодня уже переросло в глубокую душевную тягу. – Так вот что я хотела тебе сказать. Сегодня у меня был самый удачный день за последнее время. Я думаю это потому, что я связала свою жизнь с тобой. – Она в упор посмотрела в мои глаза, будто хотела разглядеть там эту связь. Потом опять нежно улыбнулась и опять поцеловала в уголок глаза. Меня в очередной раз с головы до пят пронзила стрела Амура, от которой получаешь только высшее наслаждение. Переведя дух, я подумал: неужели моя судьба неудачника закончила свое существование и возродилась новая – судьба везунчика? Но рассказать Есении об этом решил не сейчас. Еще будет время для откровений. Увидев, что я, сидя с закрытыми глазами, улыбаюсь в знак благодарности за полученное удовольствие и настроен только слушать, продолжила дальше. – Когда я приехала в районный центр, меня узнала деревенская соседка моих родителей. То есть бывшая соседка. Ну, это не важно. Главное в том, что я ее не помню. Я хоть и приезжала дважды, но оба приезда были связаны с печальными поводами. На похоронах папы и мамы мне было не до окружающих, и я никого не запомнила. А Варвара Степановна сразу признала. Говорит, что я стала вылитая Фаина.

– Значит твоя мама тоже красавицей была?

– Да за ней все деревенские парни ухлестывали. Поэтому папа и увез ее в Белоруссию от греха подальше. Только мама была блондинкой. Это я в папу такая рыжая. Варваре Степановне я объяснила причину приезда – навестить могилы родителей. Она сказала, что добираться до их деревни тяжело. Автобусы стали редко ходить. Лучше с пересадкой или на попутке. А в прежние времена они эти семь километров ходили пешком. Но мне повезло. С минуты на минуту подъедет ее внук из области на своей машине. Он хочет им с дедом поставить спутниковую антенну. А потом на этой же машине с внуком и обратно уеду. Варвара Степановна и Макар Митрофанович Громовы – очень хорошие люди. И дочка их Анна с зятем. И внук Антон хороший, очень скромный парень. Представляешь, как я его ни уговаривала забрать деньги за мой проезд, ни за что не взял. А довез до самого подъезда Жилиных. Вот поэтому я приехала раньше. Варвара Степановна и Макар Митрофанович сказали, что моих родителей уважали и они по-соседски очень дружно и весело жили. А нынешний сосед какой-то нелюдимый. Построил новый огромный дом, ото всех отгородился и ни с кем не общается. Когда я вернулась с кладбища, Громовы уже накрыли праздничный стол. Пригласили свою дочь с зятем, они на другом конце улицы живут, и соседей, которые напротив. Я поняла, что все это они приготовили в мою честь. Особенно когда Макар Митрофанович специально сказал, насколько я похожа на свою маму. Знаешь, Женечка, как мне было неудобно. Я не заслужила такой чести. Ведь они меня совсем не знают, а приветили как родную. Но я очень рада и горжусь, что моих родителей до сих пор помнят и уважают. Когда я рассказала про себя, разумеется, по их настоятельной просьбе, Василий – зять Громовых – сделал мне неожиданное предложение. Василий Николаевич – глава администрации сельского поселения – предложил мне работу фельдшера в их деревне. По этому вопросу, Женечка, я хотела с тобой посоветоваться. В этой деревне есть фельдшерский пункт, но нет врача. Ну, ты сам понимаешь – за медицинской помощью людям приходится обращаться в районную поликлинику. Василий гарантирует все условия для работы и проживания. Говорит, что сейчас по этому вопросу есть специальная программа и государство выплатит мне миллион рублей. Я, конечно, не обещала, но и не отказывала. Дала слово хорошо подумать. Откровенно сказать, в деревне жить меня никогда не тянуло. Не приспособлена я, наверное, к этому. Только вот людей жалко. А здесь надо ждать, когда вакансия освободится. Одна женщина педиатр скоро должна выйти на пенсию и после выхода собирается увольняться. Только я сомневаюсь, что уволится. Вот я и хотела узнать твое мнение, Женя. С Людой я уже говорила, но она предложила этот вопрос разрешить всем вместе. – Я выслушал, однако тоже сходу ничего не мог порекомендовать. Эта неожиданная новость мою перспективу в отношениях с Есенией ставит под смутный вопрос. И сказать ничего не успел, поскольку в прихожей хлопнула входная дверь. А Есения, теперь окончательно убедившись, что Люся действительно жива и здорова, как ребенок, сорвалась с места и побежала ее встречать.