Читать книгу Медвежья злоба - Ираида Кузенкова, Валерий Кузенков - Страница 17

После телефонного разговора с Сергеем – моим институтским однокурсником, с которым мы не виделись уже несколько лет, меня охватило приятное волнение. Ведь он предлагал приехать к нему в гости на открытие медвежьего сезона. Говорил, что лицензии на медведя и кабана он уже взял, что звери активно посещают поля и что мы обязательно что-нибудь добудем. От таких предложений отказаться я не смог и пообещал приехать.

Расстояние от моего дома до деревни, где жил Сергей, было около пятисот километров. Ехать к нему надо было на машине, и я стал прикидывать, кто их моих знакомых автомобилистов готов составить мне компанию. Друзей-охотников у меня много, но практически все, кому я звонил по телефону, сначала загорались, однако, узнав, что ехать надо именно на медвежью охоту да еще за пятьсот километров, с извинениями вспоминали про неотложные дела и отказывались. Правда, каждый обещал, что обязательно поедет со мной в следующий раз.

Я уже совсем было решил, что охота из-за отсутствия машины сорвется, когда, вернувшись домой, вспомнил, что мой сосед Константин имеет жигуленка и что у него тоже есть ружье. Хотя от охоты он был далек, а все больше ездил на рыбалку да за грибами и ягодами. Костя обрадовался моему приходу, усадил за стол, стал угощать чаем.

– Я в отпуске, – сказал он мне, – предлагаю вместе за грибами съездить.

– Грибы могут подождать, – возразил я. – Давай лучше рванем к моему товарищу на медвежью охоту. Всего-то верст с пятьсот ехать…

– Я-то за, – сказал Костя, немного подумав. – Но ты же знаешь – я, как ружье купил, так его больше в руках не держал. А тут на медведя охотиться!

Все сомнения товарища я развеял в следующие полчаса, рассказывая все, что знаю об этой охоте. Он слушал, не перебивая, а потом серьезно спросил:

– Пули дашь? Я понял, что медведя нужно пулями стрелять. И еще скажи, куда нужно целиться, чтобы убить сразу, наповал.

– Конечно, дам. Пару патронов в ружье зарядишь, пару в карман положишь – больше все равно не понадобится. А стрелять лучше всего в лопатку.

Я схематично нарисовал тушу медведя и поставил крестик, обозначающий убойное место. Потом мы пожали друг другу руки и разошлись, чтобы начать сборы.

Спать мне не пришлось – то одно дело, то другое. Отвлек меня звонок в дверь. На пороге стоял улыбающийся Костя:

– У меня все готово. Поехали!

Дорога до дома Сергея утомительна, но Костя вел машину без особого напряжения, всю дорогу расспрашивая меня про охоту на медведя. Усталость почувствовалась, только когда мы подъехали к дому моего друга. Погода стояла замечательная, солнечная. Сергей, как всегда, был рад приезду гостей.

– Пообедаем и в лес, – говорит он, провожая нас в дом. – У меня все готово. уазик старенький, но на ходу. А на вашем жигуленке к полям не проехать.

За чаем я рассказываю о себе, семье, прожитых после окончания института годах. Сергей в свою очередь рассказывает о своей жизни. Про Костю мы совсем забыли – все в воспоминаниях.

– Стоп! – Посмотрев на часы, Сергей обрывает разговор. – Пора ехать, а то совсем заболтались.

Костя, взяв ружье, чуть ли не бегом торопится на улицу.

– Твой напарник давно охотится? – спрашивает Сергей, придерживая меня за рукав. Я отрицательно качаю головой:

– Хотя ружье уже несколько лет имеет, но на охоте впервые…

– Ну что ж, – говорит Сергей, немного подумав. – Посажу его на один лабаз, куда медведь вряд ли выйдет. Хотя на охоте все случается. Пошли.

Машина охотоведа, судя по виду, успела пройти «огонь, воду и медные трубы». Усевшись на переднее сиденье, я практически ничего не смог разглядеть через лобовое стекло, которое передо мной почти все было в мелких трещинах.

– Нравится вам мой аппарат? – спрашивает Сергей, доставая из бардачка отвертку.

– Конечно, нравится, – говорит Костя. – Другой-то все равно нет.

– Она, конечно, не городская, но для наших дорог в самый раз, – улыбается Сергей. Он вставляет отвертку в ключ зажигания, поворачивает, и уазик, к моему удивлению, сразу же заводится.

Ведя машину по деревенской дороге, Сергей умудряется здороваться со всеми встречающимися на улице. Люди оборачиваются, разглядывают меня и Костю. Такое ощущение, что все местные жители уже знают, зачем мы здесь.

Поля начинаются сразу за околицей. Нам нужно поле, где засеян овес. Думая о предстоящей охоте, о медведях, я отключаюсь от внешнего мира и прихожу в себя, только когда машина останавливается.

– Вот твое поле, – говорит мне Сергей. – Лабаз на противоположной стороне. Садиться можешь не сразу, а пока полежать на опушке, покурить. Времени у тебя достаточно, а вот нам еще ехать и ехать. Жди меня до самой темноты.

– Все понял, не подведу. Я ведь тоже как никак охотовед.

– Давай вылазь, – улыбается Сергей. – И не забудь, что у нас, деревенских, за промах – литр беленькой.

– Ты же особо не пьешь? – удивляюсь я.

– Я не пью – люди пьют. Не нам здешние порядки менять…

Оставшись один, я закуриваю и всматриваюсь в противоположный конец поля. На березе замечаю еле заметный лабаз. Сесть в него лучше пораньше, ведь зверь непуганый и может прийти еще по светлому.

К лабазу двинулся напрямую, памятуя еще с института, что, чем меньше ходишь по полю, на котором собираешься охотиться, тем лучше – меньше оставляешь запахов, которые могут насторожить зверя. По помятым колосьям овса видно, как кормившийся ночью медведь ползал здесь на брюхе, собирая метелки. Следы свежие, значит, сегодня зверь вновь должен прийти. На душе становится радостно – не зря приехал.

Лабаз оказался добротным. Доски его почернели от времени – охотятся здесь из года в год. Забравшись на него по прислоненной к дереву лестнице, осматриваюсь. Место выбрано – лучше не надо. Хорошо видны набитые медведями тропы. Мое сердце стучит так, что слышно самому. Немного успокоившись, усаживаюсь поудобнее и заряжаю свою старенькую двустволку. После этого время для меня останавливается. В такие моменты вся моя суетная жизнь отходит на второй план, и думается только об охоте…

Прошло около трех часов моего сидения на дереве. Солнце скоро зайдет за макушки деревьев. Тень от них уже легла на овес. В лесу послышался треск. Снова треск. Через несколько секунд на поле появляется кабан. Я в замешательстве – стрелять или нет, ведь я ожидал медведя, а не секача. Автоматически снимаю ружье с предохранителя и выцеливаю зверя. Понимаю, что до него далековато. Между тем кабан, скусывая овсяные зерна, быстро движется по полю. Пока я соображаю, что делать, он достигает моего заходного следа и моментально замирает, поймав запах человека. Затем резко разворачивается. Нервы у меня не выдерживают – стреляю! Кабан бежит к лесу. Второй выстрел. Кабан скрывается за деревьями.

Я начинаю ругать себя. Зачем стрелял? Видел же, что далеко для стрельбы из гладкостволки. Уверенный, что медведь сегодня уже не выйдет, спускаюсь на землю и иду осматривать место – вдруг попал, и зверь ушел раненым. На земле отчетливо видны кабаньи следы. Крови нет. Чистый промах, и, может, это и к лучшему.

До темноты еще с час времени и от нечего делать я опять забираюсь на лабаз. Настроения нет, не то что полчаса назад. Бегущий по полю кабан до сих пор у меня перед глазами. Вдруг краем глаза замечаю на поле шевеление. Метрах в шестидесяти от меня в овсе сидит медведь средних размеров и, загребая лапами колосья, обсасывает их. Сидит как-то по-домашнему, и у меня такое ощущение, что он находился на поле все время. Как же я прозевал его выход?

После недавно пережитых волнений я плохо себя контролирую. Поднимаю ружье, целюсь в грудь зверя, поспешно нажимаю на курок. Вижу, как медведь вскакивает и удирает. Второй раз выстрелить я уже не успеваю.

И снова я ругаю себя. Зачем стрелял не подождав! Раз медведь кормится, значит, опасности не чувствует и может приблизиться к лабазу. Тогда будет возможность сделать верный выстрел…

Сергей и Костя подошли ко мне, когда уже совсем стемнело.

– Можно поздравить с добычей? – спрашивает охотовед.

В ответ мое кислое лицо.

– Как же так? Я всю дорогу доказывал Косте, что зверь взят. Первым был дуплет, через короткий промежуток времени – еще выстрел. Значит, добил. Мы все бросили – и к тебе.

Я стал рассказывать, как было дело. Выслушав, Сергей, как всегда, улыбнулся:

– Ладно, охотник, не переживай. С кем ни бывает. Главное в охоте – процесс. Адреналину в кровь накачал, это уже неплохо.

– А как у вас дела? – спросил я.

– У нас по нулям. Правда. Костя что-то слышал в лесу. Но на поле зверь не показался. Завтра места дислокации поменяем.

Проснулся я только в обед. Пока спал. Сергей с Костей вымыли обе машины, и теперь они прямо-таки светились на солнце. Они успели обсудить предстоящие места охоты и решили, что Костя займет вчерашнее место, а для меня соорудим новый лабаз, рядом с полем, где овес посеян вперемешку с горохом. Мне такая идея не очень-то понравилась. Ведь такие поля больше любят посещать кабаны, а я приехал за медведем.

Когда я увидел это, небольшое по размерам поле, где гороха было больше, чем овса, то по-настоящему расстроился. Но делать было нечего, и мы с Сергеем стали строить лабаз на березе, стоявшей на краю леса прямо у кабаньей тропы. Я подавал ему метровые березовые жерди, которые мы принесли с собой, а он привязывал их к веткам Дерева. Минут через тридцать засидка была готова.

– Охоты на этом поле никогда не было, – успокаивал Сергей меня. – Звери непуганые. Обязательно выйдут. Я поставлю уазик на противоположном конце поля. Покараулю. Как думаешь?

Я согласился, хотя в нулевом результате охоты был уверен. Сергей слез с дерева, и я забрался на его место. Лабаз оставлял желать лучшего. Сидеть на нем было не только неудобно, а просто невозможно. Но человек может привыкнуть ко всему, и, покрутившись, я кое-как усиделся. Зарядил ружье: правый ствол пулей, левый – картечью.

Прошло минут двадцать. За моей спиной в лесу что-то еле слышно треснуло. Прислушался. Снова треск, шуршание листьев. Слышно, как кто-то идет по тропе. Я замер, боясь не то что пошевелиться, а даже дышать. Зверь остановился под березой, на которой я сижу. Медленно наклоняюсь и смотрю вниз, но видна только тень зверя. Наконец замечаю шкуру серо-желтого цвета. Кабан? Секач? Если бы это была свинья, то рядом были бы поросята. Торопиться с выстрелом нельзя. Опускаю вниз стволы ружья и тут вижу под собой медвежью голову.

Вот тебе и кабан! Медведь стоит и смотрит на поле. Целюсь в него, но что-то удерживает меня от выстрела. Зверь делает шаг вперед. Останавливается. Еще шаг. Стали видны его лопатки. Прицеливаюсь между ними и стреляю.

Медведь валится на землю и, ревя, загребает передними лапами траву, листья, сучья. Переламываю ружье и, заменив стреляный патрон на новый, вновь стреляю. Медведь катается по земле. Снова и снова перезаряжаю ружье и стреляю. Зверь затихает, и я во всю глотку кричу Сереге, что убил медведя. Вскоре он подруливает на уазике к моей березе и, осмотрев зверя, говорит:

– Наповал. Слезай. Самец, года два-три.

После этого сообщения я становлюсь, наверное, самым счастливым человеком на земле. Пока я слезал с березы, Сергей принес из машины бутылку водки.

– Ты чего одиночными стрелял?

Я пожимаю плечами, не зная, что отвечать. Сергей налил себе и мне, побрызгал из бутылки на медведя:

– Это богу нашему охотничьему. Спасибо, что помог. Ну, давай выпьем на крови, чтобы традиции не нарушать.

Выпив, мы сели на землю рядом с моим трофеем. В такие моменты нет ничего прекраснее охоты. Чувствуешь себя настоящим мужчиной, добытчиком, кормильцем семьи, способным горы своротить.

– Что со шкурой делать будешь? – спрашивает Сергей, поглаживая мех. – Зверь одет отлично, такое в августе редко бывает.

– Выделаю и дома на стену повешу. Пусть напоминает об этой охоте…

На Костю в тот вечер снова никто не вышел. Зато после охоты он с большим удовольствие отведал приготовленную Сергеем медвежью лапу.

Следующий день выдался пасмурным и дождливым. С выездом на охоту мы припозднились – ждали, пока Сергей сдаст в заготконторе медвежье мясо. Костя с самого утра нервничал, и когда охотовед спросил, где бы он хотел сегодня охотиться, сказал, что на том же лабазе, где провел два вечера.

Высадив нашего начинающего охотника, мы с Сергеем заехали в лес и заглушили машину. Дождь все усиливался.

– Ну, что, будем мокнуть? – спросил друг.

– Мне что-то не хочется.

– Мне тоже, – сказал Сергей. – Медведь сегодня вряд ли выйдет. Перемена погоды. Ну а твой напарник пусть охотится. Ему полезно.

Не успел он договорить, как мне показалось, что прозвучал выстрел.

– Слышал? – спросил я.

– Слышал! Что делать будем, подождем или пойдем? Вдруг своим появлением все испортим…

– Пошли. – Я вылез из машины под дождь.

– Тогда идем прямо через поле, чтобы Костя нас издалека заметил и за медведей не принял.

Через некоторое время мы подошли к рябинам, на которых был сооружен лабаз моего напарника. Костя сидел на досках и курил.

– Это ты стрелял? – крикнул я.

Он закивал в ответ.

– Так чего сидишь, давай к нам.

Костя не слез, а спрыгнул с лабаза и подбежал к нам.

– Ребята, там медведь! Здоровенный, черный, я таких и не видел. Он вышел из леса и стал по полю ходить, а я сидел не шелохнувшись. Когда подпустил его поближе, выстрелил. Он прыжками в лес, в елки. Там пошумел, и все стихло…

С заряженными ружьями мы пошли к месту, на которое показывал Костя. Перед елками на граве была видна кровь. Медведь лежал от нас метрах в двадцати. Судя по размерам, он был раза в два крупнее моего. С карабином наготове, Сергей подошел к туше и пнул ее ногой. Медведь не шелохнулся.

– Есть! Второй зверь за три дня! Радуйтесь – не всем так везет. А зверь-то какой – я таких, сколько здесь работаю, не встречал. Черный! Лет шесть зверюге. Ай да Костя, ай да новичок в охоте! – от всего сердца радовался Сергей. – Первая добыча, и какая! Это, конечно, дело случая. А может, все дело в медвежьей лапе, которую ты вчера съел.

Мы с Костей смотрели на медведя, и слов у нас не было.

– Ну, начинайте снимать шкуру, а я машину поближе подгоню. Да и бутылку принесу – такую охоту обмыть надо. Традиция!

Константин попал медведю, что называется, по месту. При разделке туши мы нашли пулю, и, сидя в машине, Костя все время держал ее в ладони. В деревню мы приехали глубокой ночью. Мокрые, уставшие, но с хорошим настроением.

Как же мы были благодарны Сергею за эту охоту! И пусть такой удачной она оказалась случайно, зато такие случаи навсегда остаются в памяти.