Читать книгу Игра Теней. Кровь и Кость - Валиса Рома - Страница 4

Дворец встретил вечно чёрными резными башнями, устремлёнными в клубящееся серое небо, что как живое пристроилось прочным куполом над Серым Городом. Готическое сооружение поражало своей детализацией тех же пристроившихся в безмолвных часовых башнях каменных жрецов, с распустившимися белыми цветами на тяжёлых колоколах, звонивших в последний раз после окончании войны. Как же давно это было… тяжёлые двери из белого камня с чёрным вкраплением обожжённых черепов не открывались уже как три столетия, когда безумный король Людовик III сплавил их воедино, пророчив, что откроют их только тогда, когда в последний день декады мёртвые восстанут из могил, и кость займёт свое место на резном белом троне. Это пророчество до сих покоится над дверьми с внутренней стороны, чтобы люди не забывали о «легенде» безумного короля и его таких же безумных идей. Кости не могут занять престол, они лишь отголоски человека, а мёртвые никогда не восстанут из своих могил. Хранители позаботились об этом давным-давно.

Оглянувшись через плечо, она прищурила глаза, смотря на парящие в вышине охваченные белым огнём кресты из человеческих костей. Король уже наверняка увидел их, если соизволил выйти на балкон и взглянуть прежде всего на расстилающееся внизу мрачное кладбище с выпирающими чёрными могильными камнями и зыбким туманом, сочившимся из-под вгрызающихся в чёрную землю извилистых корней. Отсюда проглядывали покрытые паутиной трещин и старым плющом статуи, и стоящие полукругом крыши склепов с покоящимися в них бывшими Хранителями Могил и Мёртвых Душ, проживших и выстоявших свои декады. Теперь пришло и её время узнать то, какое предназначение откроют старые документы архива. Люди и так знали это, но старались как можно реже вспоминать, и вот опять животный страх пробудится в домах, заставляя закупаться лже-оберегами и надеяться, что их дом пройдут сегодня стороной. Наивно и жалко полагаться на кого-то другого, ссылаясь на его «необычность». Люди могут и сами за себя постоять, жалко, правда, что не все это вспоминают. А если и вспоминают, то тут же стараются забыть. Такова неизменчивая людская натура.

Пристроившись у незаметной стрельчатой двери их поджидал вечно невозмутимый хранитель архива в своей чёрной тоге с большими истлевшими рукавами, где ещё различалась серебряная вышивка, и волочившимся за ним следом подолом, скрывающим худые, обтянутые серой кожей, ноги. В руках у старика всё время находилась вечно горящая белым пламенем восковая свеча из обожжённой кости в чашечке серебристого канделябра. Седые волосы были убраны под специальный жёсткий платок, плотно облегающий морщинистый лоб, и украшался железными изогнутыми вставками, что как навершие короны устремлялись вверх.

– Вам было не обязательно со мной идти, – отвесив не особо церемониальный поклон негромко произнесла Хранительница Могил, перешагивая вслед за стариком высокий порог и оказываясь в тёмном коридоре из чёрного мрамора с пепельными шестигранными колоннами, устремлёнными в стрельчатый белый потолок с парящими там шарами света, отбрасывающими плясавшие на стенах тени.

– А что мне надо было делать? Бежать и покупать амулеты? Я не из трусливых, и, как вы и говорили, слишком обожаю совать нос куда не следует, – попытался усмехнуться Роланд, хоть усмешка и вышла тревожной и измученной, когда под глазами залегли тёмные некрасивые тени, состарив лицо на пару десятков лет.

– У вас есть семья, сэр Хард? – смотря в спину хранителю архива поинтересовалась она, слыша, как стук каблуков эхом разносится по, казалось бы, бесконечному коридору.

– Была, – спустя пару долгих секунд негромко ответил тот, вновь сжав трубку между плотно сомкнутыми тёмными губами. – Мне нечего будет терять, если я выйду ночью. Поэтому я ещё жив, наверное… но советую подготовить для меня могилу, а то принесут под утро мои косточки. Да и поручаю вам выбрать камень для изголовья, может, кто-то да и будет приходить-поплакать, хотя, кому сдался шеф Королевского Тайного Сыска?

Она не ответила, ступив на уходящую во тьму подвала винтовую лестницу из белого камня с резными чёрными балясинами, охваченными белёсыми бликами от свечи в руках спускающегося в дворцовый архив старика, так и не промолвившего ни слова.

– Вы странный человек, сэр Хард, – наконец произнесла Лириандель, касаясь пальцами в перчатке вечно холодных, но как всегда идеально вычищенных перил. – Вы не боитесь умереть, но при этом здесь вас что-то продолжает держать. Вы и сами не знаете что, хоть и лезете в опасность с головой, всё равно выходите оттуда почти целым и невредимым… что вы ищите? То что умерло – не вернуть. Кожа тлеет, а кости обращаются прахом и рассыпаются. Ничто не вечно, особенно в этом городе.

– Я мог бы задать вам такой же аналогичный вопрос, – спустив с губ удушливый чёрный дым спокойно ответил собеседник. – Что вы ищите здесь? На первом круге кладбища? Что потеряли и пытаетесь вернуть? Имя или тень? Или всё сразу? А не боитесь и вовсе всё потерять? Вы забыли имя, прошлое, себя, что порой свойственно даже для людей, это наша психологическая особенность, но вы ещё ребёнок, как ни посмотри, и девушка, которая одевается в мужской костюм и собирается пережить наставшую декаду. Вас никто не учил любить, никто не учил жить, а Хранители Могил не живут, они выживают. Умеете ли вы выживать? Девятый показал совсем иную реальность. Но его тут ничего и не держало, поэтому он и умер, а что держит вас? Если так же ничего, то вам незачем и дальше жить… человека, даже такого, как вы, должно что-то держать в этом мире, даже если он потерял все цвета. Да, верно, я очень долго искал одну вещь, которая могла бы удержать меня в этом мире, и нашёл. И вам советую найти что-то в этом мире, чтобы не умереть раньше окончания декады. Я то её переживу, обещаю, а вы?

Ступив на чёрно-белые плиты пола, она взглянула в изучающие глаза Ролана, чувствуя, как внутри неё начинает зарождаться интерес к этому необычному человеку. Он был сильнее всех собранных воедино людей. Сильнее короля. И слушал разум, а не лживое сердце. Он и вправду не может умереть в ночи наставшей декады, слишком сильный духом. Кажется, даже сильнее её…

– Можете не сомневаться, и забыть, что перед вами девушка. Перед вами Хранитель Могил и Мёртвых Душ, а это уже поважнее будет. Не даром меня назвали Мастером Крови и Костей, – она прохладно усмехнулась, вновь обернувшись и быстрым шагом догнав возвышающегося у высокой чёрной решётки во всю стену, за которой клубилась непроглядная тьма, хранителя архива с подготовленной связкой в руках и нужным ключом, который с треском вставил в тяжёлый замок и пару раз со скрипом повернул.

Небольшая дверца решётки с жалобным скрипом раскрылась, и под полукруглым потолком с устремлёнными вверх тонкими колоннами зажглись белые летающие шарики, озаряя высокие шкафы из чёрного дерева с покоившимися на них однотонными книгами цвета пепла, и сверкающие лаком столы в центре со вспыхнувшими огнями на тёмных подсвечниках. Королевский архив. Даже он остаётся всё таким же скучным и однотонным, сколько бы Хранителей Могил не сменялось, цвета всё мрачнели и мрачнели до тех пор, пока не пропали из этого Серого Города.

– Что вы тут собираетесь найти? – хмуро поинтересовался Хард, оглянувшись на не тронувшегося с места хранителя архива, что продолжал безмолвно следить за ними своими ничего не видящими белыми глазами, держа в руке странный канделябр.

– То, что надо… Хранители Могил фиксировали всё то, что происходило ночью на улицах во время декады, сохраняя это здесь для своих приемников. Первые записи самые ценные, остальные: дополнение… вы ведь верите в те слухи, что ночью по городу ходили мёртвые, пожирая живых и по утру уходя в канализации, ведущие под кладбище? хотите их проверить? Про декаду не любят говорить на улицах, считая, что это дурная примета к несчастью. Да и упоминания про тварей, выходящих из канализаций, так и не оправданы, а слухи не в счёт, – проводя пальцами по потрескавшимся коркам книг и углубляясь в бесконечный зал библиотеки ответила она. – Вы не тот тип людей, которых можно просто так запугать. Только потом не говорите, что я вас не предупреждала, если череп вдруг треснет от свалившейся на вас «правды».

Собеседник промолчал, смотря, как Хранительница Могил осторожно вынимает один толстый дом с серыми от старости страницами за другим, на последок остановившись у полки с обвязанными чёрной бечёвкой свитками и, взяв из них два нужных, подошла к столу, с недовольным грохотом книг опустив всё на него и отряхнув и так чистые руки. Перебрав пару книг и распределив их на две стопки, она поддела пальцами бечёвку свитка и, сняв её, с тихим шелестом развернула белый пергамент с картой города, искусно начерченной от руки не поблекшими за это время чернилами. В самом низу виднелась дата и имя первого Хранителя Могил. Это он впервые изготовил подробнейшую карту Серого Города после чуть ли не столетий утраты старой, утерявшейся ещё во время войны и декады.

– Что это за название? – наклонившись с другой стороны над пергаментом и указав на красиво выведенное слово в самом верху поинтересовался Роланд. – Ард-Янм? Никогда такого не слышал.

– Это место никогда не называлось «Серым Городом». Это название произошло примерно когда вступил на престол Георг I, решивший, что с прошлым надо кончать и жить настоящим. Но раньше город носил название Ард-Янм, что в переводе с древнего означает Кладовая Магии. Но это название забылось так же быстро, как цвета и запахи, а единственное упоминание истинного названия города записано в дневниках первых трёх Хранителей Могил, позже он упоминается как «Серый Город». Да и названия улиц, как можно заметить, тут совершенно другое, поэтому я взяла современную карту, – срезав бечёвку и с шелестом развернув вторую карту, она положила её рядом, закрепив края тяжёлыми книгами. – Они одинаковые, как можно заметить, но еле уловимые различая всё же присутствуют…

– Но город ни разу не перестраивался, даже после войны он остался почти тем же, – заметил Роланд, наклонившись ещё ниже и изучая две карты одновременно. – Я прожил в нём всю жизнь, детально изучил каждые улицы и переулки… но вот этого моста и закоулка за ним в жизнь не видел. А ведь по старой карте там протекает река, когда на новой обычная дорога. Да и сейчас не так много мостов, их можно по пальцам сосчитать, но вот лифтов с одной ступени на другую у лестниц никогда не было… я даже в документах четырёхсотлетней давности этого не наблюдал. Да и при том… всё равно как ни посмотри, что-то с ней не так… можно?

Осторожно наложив новую на старую карту и подняв над головой, чтобы одна просвечивала через другую, Хард довольно усмехнулся, смотря на ставшие явно различными детали карт.

– Я, конечно, не королевский картограф, но эти карты очень и очень сильно различаются друг с другом, хотя единственное, что остаётся на месте, это три стены и кладбище, а остальное, даже река, изменены… странно, но будь такая масштабная перестройка, это упоминалось бы в документах… а может, это простой другой город с такими же чертами, как у нашего? – даже наклонил голову он, всматриваясь в расходящиеся на картах нити рек, что либо пронизывали как вены весь город, либо с неохотой разветвлялись.

– Нет, город тот же, – нахмурила брови та, указав на знакомый белокаменный фонтан, с рыбами, источающими из пастей чёрную воду, – а вот карты почему-то разные… интересно вот что: одна написана в день декады, а другая уже после. И знакомые очертания есть, вы же без труда сможете определить, в каком направлении ваш дом? Но при этом Ард-Янм на старой карте существенно отличается, чем на новой…

– Да, тут есть существенные сходства, – невольно согласился Роланд, положив карты обратно и всматриваясь в их название. – А может, тут дело даже не в картах? Когда закончилась война за магию, она ещё какое-то время была доступной для всех, и только после король перекрыл её источник. Этот город построен на крови и магии, так возможно ли, что когда она исчезла, изменилась и сама структура Ард-Янма? Улицы стали уже, лифты пропали, а все цвета источились и в итоге исчезли? А город, лишившийся магии, стал теперь только на крови, вот и изменился? Раве в записях ничего такого не упоминается?

Лириандель лишь задумчиво пожала плечами, раскрыв самый первый и самый старый том, который когда-то вёл первый Хранитель Могил и Мёртвых Душ Ворон, на чёрном форзаце, где чуть наклонным подчерком было выведено небольшое послание из белых чернил:

«Глаза не могут лгать, как и чувства. Порой люди отказываются от одного из этих свойств, но Хранитель должен связать их воедино, дабы стать сильней и беспощадней».

Под посланием виднелся небольшой крест из всё тех же белых чернил с извивающейся серебряной змейкой, чьи глаза сверкали не истлевшими за время каплями бордовой крови. Знак истинной подлинности Хранителей Могил, их вечная печать, что присутствует на входе всех склепов с их останками. Она тоже доказала перед королём свою подлинность к ним, и выжженный крест отныне и навсегда покоился на шее, скрытый высоким воротом рубашки. О нём никто не знает, хоть и поговаривают о неких «тайных знаках», которыми раньше одни Хранители узнавали других.

– Что это? – взглянув на книгу в её руках нахмурился Роланд, смотря, как та осторожно переворачивает хрупкие страницы с изображениями каких-то уродцев. – Бестиарий старых заболеваний или запечатлённые со всех стран психи?

– Те, кому не сделали по каким-либо причинам вакцину от декады. Тут и звери. – Лириандель перевернула пару страниц, повернув книгу к нему лицом с искусно изображёнными тварями на четырёх лапах, отдалённо напоминающих исхудалых собак с прогнившей серой шерстью и проступающими белыми костями, где виднелись лоскуты чёрных мышц, с провалами губ и зияющим вместо них носом черепа с чёрным провалом и опасно блестящими клыками. Глаза существ, большие и почти на выкате, оказались молочно-белыми и слепыми. – И люди, – она перевернула большим пальцем страницы, явив высокого исхудалого человека в тряпье с серой кожей, обтянувшей тонкие, чуть ли не просвечивающие кости. Сальные растрёпанные волосы закрывали острое, с хищными чертами, лицо. А вот из неровного разреза рта выползали отвратительные чёрные щупальца, спадающие на грудь и извиваясь на самых концах. – Не думаю, что первый Хранитель Могил стал бы врать, приписав сюда пару несуществующих конечностей…

Роланд невольно отстранился, с мерзостью поглядывая на слишком реалистичный рисунок и вновь переводя взгляд на истлевшие от времени карты на столе.

– Я слышал, что декада, это наше проклятие за войну и за магию. Её наслали жрецы ковенанта Чёрной Луны, чтобы сорвать с людей маски и явить всю ту мерзость, что они всё время хранят… моя бабка пережила декаду сорокалетней давности, и всё время с содроганьем вспоминала её, особенно тот момент, когда её брат вышел из дома ночью, а она пошла за ним, став свидетельницей того, что на самом деле происходит в это время суток. Её брата убил Хранитель Могил у неё же на глазах. Он не был вакцинирован. Декада не трогает тех, у кого в крови есть вакцина, и обходит стороной Хранителей Могил, а после насылает на них таких тварей, что вмиг могут уничтожить сотни человеческих жизней. Но те всё время их побеждали… и я не мог понять, что же с вами не так? неужели это только из-за цвета крови? И до сих пор не могу понять… декада никогда не закончится, она будет всё время, выжидая под землёй свой час и после вырываясь на поверхность. Наверное, мне теперь надо радоваться: на больше половины дел можно будет поставить штамп с «декадой». Вот только, хотите секрет? вакцина не помогает. Те, кто вакцинирован, лишь думают, что они теперь в безопасности, но они подвержены такому же риску, как и те же самые животные. Вакцина лишь создаёт иллюзию надежды. На самом деле её не существует… нет вакцины от декады, и никогда не будет. Сколько бы Хранителей Могил не уничтожали заражённых, декада всё равно будет. И с ней ничего не поделаешь. Она уходит и приходит, забирая тысячи жизней, а небо от этого не светлеет, как и не появляются забытые цвета. Поэтому я не вижу в ней смысла… а какой смысл видите вы в этом? Что может принести декада кроме трупов?

– Прозрение, – захлопнув том и положив его на стол спокойно произнесла Лириандель. –Декада не просто так всё время приходит и уходит. У неё есть смысл, и этот смысл заключается в том, чтобы наконец-то раскрыть глаза слепцам, коими вы все являетесь. Ваш мир не имеет цветов, так может это не из-за магии, а из-за вас самих же? Вы утратили способность верить во что-то хорошее, всё время уличая друг друга в пороке, каким бы малым он ни был. И ещё надеетесь дожить до того момента, когда тучи расчистятся и вы увидите небо с солнцем? Так знайте, на небе туч нет, они в ваших глазах. Они мешают вам видеть цвета, видеть истинную суть вещей, которую вы отвергается, прикрываясь правдой, но не истинной. А декада может дать вам прозрение, расчистить небо и вернуть цвета, вот только линзы цвета пепла люди не скоро снимут. А до тех пор декада будет продолжаться, а Хранители Могил так и будут сменяться один за другим, надеясь хотя бы в этой жизни увидеть то, ради чего они существуют. Жить мы перестали давно, а существовать будем вечно, как серость в ваших глазах. Вот не станет её, не станет и декады, не станет и нас. Вы это хотели услышать? То, что нас тут держит? Так это вы сами. Вы создаёте своих монстров, которые при этом должны вас защищать, и вот они мы. Чудовища прошлого, настоящего, и будущего. Вам плевать на Хранителей, а вот нам на вас нет. Поэтому ковенант Серого Праха считает нас чуть ли не божествами, пришедшими из мира цвета для вашего прозрения. Но порой это отнюдь не так просто сделать, и если я вам не приведу живое доказательство всему этому, вы так и не поверите мне…

– Можете даже и не пытаться, – прервал её Роланд. – Я вам верю. На этот раз по-настоящему. Вот только свои линзы цвета пепла уже снять не смогу: слишком долго их носил.

– У каждого есть шанс прозреть, – пожала плечами та, сунув руку в карман и инстинктивно нащупав там трубку, но вместо неё сжала холодную цепь дневника. – Если вам не трудно, не поможете просмотреть эти книги и найти точное упоминание декады и её даты? Я же составлю карту города с теми тварями, что уже сегодня могут выползти из канализаций. А их будет много, можете в этом не сомневаться.

Ничего не ответив, Роланд взял нужную стопку книг и, пройдя за ближайший стол, с протяжным скрипом отодвинул стул и сел на него, углубившись в чтение старых книг.

Достав свой дневник и раскрыв его на пустой странице с единственной подписью самой себя, Хранительница Могил начала вести свою историю: аккуратно перечертила оба плана города со всеми «ступенями» и улицами, поочерёдно заглядывая в старые карты и бестиарии, записывая всех поражённых декадой там, где их обычно видели и где они сами обитали. Странно, но во всех книгах они располагались на одних и тех же улицах Ард-Янма, когда более поздние на почти таких же, хоть и немного сдвинутых к северу. И вот что можно было с интересом заметить. Самые опасные твари, коим Хранители присуждали от одного до десяти крестов, находились возле соборов, на главных площадях, на широких мостах, когда на улицах те, кто ели удостаивался шести. И что самое интересное, у её кладбища располагались только те общипанные птицы с камешками в желудках, и это было единственное место во всех источниках, где не наблюдалось ни одной твари, а значит, и самое безопасное. Даже в этом дворце имелось место заражённым, при том один из них удостоился одиннадцати крестам, а судя по описанию, он сливался с тьмой так, что разглядеть его было невозможно. Надо будет предупредить короля, чтобы никто ночью не выходил из комнат, если не хотят стать первой жертвой этих тварей.

Время тянулось нарочито медленно, словно оттягивало первую ночь с декадой, а в королевском архиве стояла такая тишина, что можно было услышать карканье воронов на высоких поднебесных башнях. Но этого времени хватило, чтобы исписать страниц десять с каждой ступенью и существующей на ней тварью, а так же с тем, чего она больше всего боится. И, судя по описанию, уничтожив одну из тварей, вторая, подобная ей, больше не появится до следующей декады. А значит, так можно постепенно вычищать целые улицы, что даёт небольшое преимущество перед Хранителями Могил. Но не все «заражённые», как оказалось, настолько опасны, что при встрече могут кинуться и вместе с глазами вырвать язык. К примеру, те общипанные птицы довольно пугливы и, как оказалось, трупоеды, приносящие, какую-никакую, а пользу, так что можно особо не зацикливаться на них. А крысы-переростки, обитающие под мостами, единственное, что могут сделать, оглушить своим писком. То есть, на них можно тоже не обращать внимания, а вот другие же требуют особых навыков и оружия. Простым железом их не убить, можно даже и не пытаться, а вот с примесью некоего янтаря ещё можно попытаться, правда, обойдётся дорого, но другого решения этой проблемы как-то не видно.

Написав заветный материал на небольшом листочке и мельком взглянув на углубившегося в чтение Роланда, она незаметно пропустила его между указательным и среднем пальцами, чувствуя, как тот исчезает с ладони, и вновь возвратилась к дневнику. Теперь остаётся рассчитывать только на удачу и руки мастера, которые всегда знают свою задачу.

– Мне кажется, больше ничего мы сегодня не найдём, – наконец произнесла она, скрутив карты и закрепив их чёрной бечёвкой, смотря, как шеф Тайного Сыска чуть ли не с облегчением закрывает толстые книги, проводя рукой по чуть шершавой серой обложке.

– Странный материал…

– Это кожа всех прошлых хранителей архива, – пожала плечами та, смотря, как Роланд от неожиданности отстраняется, с мерзостью разглядывая старинные книги.

– Это получается, я сейчас чью-то спину гладил? Или даже ногу? – чуть ли не в ужасе прошептал он, как можно осторожнее складывая один том на другой и идя вслед за спутницей, касаясь только двумя пальцами книг и засовывая их в пустующие ячейки. – И чем же они заслужили такого отношения к себе?

– Ну, упоминается, что во время войны всё ещё продолжали писать летописи, но так как было не на чем, то брали листы стали, а обматывали их кожей умерших. А королевские летописцы срезали её ещё будучи живыми, вот и повелась такая традиция. От человека ничто не остаётся: даже из костей делают табак, а из крови чернила. Так что только самые «привилегированные» могут быть захоронены на кладбище, где издавна хоронили только королей и их приближённых, а так же аристократ первого круга, – вновь пожала плечами Хранительница, говоря лишь то, что сама когда-то слышала или читала. – И все дела со странной смертью всё равно попадают в наш архив, так уж заведено, а менять правила никто не хочет.

– Ни не хотят, а руки не дотягиваются, – хмуро хмыкнул Роланд, со скрипом открывая решётку двери и как-то странно поглядывая на всё это время стоящего рядом с ней хранителя архива, на чьих серых скрюченных руках образовались капли обжигающего воска. – Ну и куда сейчас?

– К королю. Есть один разговор, который вам лучше всего пропустить, – уже холоднее ответила та, достав из кармана пару королевских таалий и протянув ему. – Спасибо за составленную компанию, но лучше не втягивайте себя в это.

– Уже втянул. И если хотите откупиться от меня деньгами, боюсь, ничего не выйдет. Оставьте себе, закажите ещё пару кружек кофе у Арса, – полным металла голосом ответил Хард, еле заметно кивнув и ускорив шаг, вынимая подобно фокуснику из рукава сплющенный цилиндр и ловко распрямляя его, водружая на свои чернильные, чуть завивающиеся на концах, волосы, и скрываясь на белокаменной винтовой лестнице.

Проследив за ним долгим изучающим взглядом и убрав монеты обратно в бездонный карман, Хранительница Могил вновь достала длинную иголку из белой кости, взглянув на её тёмное острие в тусклом свете огонька на канделябре и сжала, слыша, как та с тихим хрустом ломается, образуя белый прах с тёмными каплями, и только после выкинула руку вперёд, создав чёрный клубящийся водоворот и шагнув в него, не оглядываясь назад как с туннелями в стенах. Проливать кровь, пусть даже и для перехода, не особо хочется, особенно в первый день декады, так почему бы не воспользоваться ей же, только в засохшем состоянии? И сэкономленное время и одним продырявленным рукавом меньше.

Выйдя в длинный чёрный коридор с белым потолком и громадными окнами, покрытыми серой лозой, она отряхнула вмиг ставшие белым рукава парадного кардигана с серебряными пуговицами в два ряда и натянутыми между ними цепочками и, вынув наизнанку шляпу, вновь ставшую белой треуголкой с чёрными бриллиантами, шагнула к двери, подняв руку и одними костяшками постучав по деревянной чёрной двери с резными львами, держащими в оскаленных пастях по кольцу. Она простояла так несколько минут, прежде чем чей-то хрипловатый, еле различимый голос, разрешил войти в его покои, и только после толкнула дверь ладонью, перешагнув через порог и оказавшись в полукруглой комнате с распахнутыми настежь дверьми небольшого балкона из белого мрамора. Тут было ещё темнее чем в подвале, несмотря на то, что бледный свет проникал через тёмно-пепельные шторы стрельчатых окон. В углах комнаты витал приятный полумрак, а на стенах, в дорогих посеребренных рамах, висели портреты всех правителей, даже самых безумных. Чёрная кровать с навесом из полупрозрачных штор, оплетённая старым скрюченным плющом, пустовала, зато перед балконом в изящно изготовленной коляске с большими резными колёсами восседал пожилой король с охваченными седыми нитями тёмно-пепельными волосами и настолько высохшей кожей, что она обтягивала белый череп, позволяя разглядеть растянувшиеся на шее и висках чернильные капилляры, одни из которых полопались в левом глазу, залив его неприятной чернотой.

– Вы видели? – негромко спросила Хранительница Могил, осторожно положив свой запечатанный доклад на тумбочку с канделябрами и такими же неразвёрнутыми свёртками.

– …декада? – одними губами прошелестел тот. – Как я мог такое пропустить?.. она застала меня ещё пятьдесят лет назад… как же быстро летит время… Оракул, ты снова будешь очищать улицы?

В горле неприятно запершило. Вот он, тот, кто не переживёт эту декаду, сойдя с ума уже на первой ночи и покинув этот мир на второй. Это видно так ясно, как свеже написанные буквы на белом листе бумаги. Король живёт прошлым, порой возвращаясь туда, в последние дни декады, запираясь в своей комнате даже днями и молясь, чтобы весь этот ужас закончился. Его тогда спасал только непоколебимый Оракул, что каждый день приходил к королю и отчитывался за то, какие улицы расчистил сегодня ночью, пророча скорое завершение декады, но так и не дожив до её конца. По Серому Городу даже ходила присказка, что когда начнётся новая декада, у Хранителя Могил тут же появится ученик, который доживёт до следующей и будет уже ждать собственного ученика… Мор не дождался её. Он не дождался никого, своей смертью завершив десятилетнюю декаду, унёсшую много жизней.

– Да.

– Вот и славно…

Его старческие потрескавшиеся губы подёрнулись в благодарной улыбке, образовав множество морщин на впалых щеках и под глазами, а он сам, подняв свою худую скелетообразную руку, одним пальцем подозвал её к креслу, коснувшись ладони в перчатке и сжав так, насколько хватало уходящей силы.

– А как твой ученик, Оракул?.. тот самоуверенный парнишка, которого ты спас ночью?.. побереги его, жалко будет, если он не переживёт декаду… – его худые пальцы коснулись локтя и с силой потянули на себя, так, что его высохшие губы оказались напротив уха Хранительницы Могил. – Первая дверь из колесницы Смерти откроет путь туда, что ищут люди испокон веков…

Пальцы короля соскользнули и упали на ручку, когда он сам, через силу втянув в себя воздух, вновь облокотился на спинку кресла, уставившись на серое клубящееся небо с полыхающими белым крестами и не обращая внимания на бывшую собеседницу, превратившуюся для него в не более чем витающий в воздухе прах и пепел.

Отвесив поклон напоследок, она коснулась створки тяжёлых дверей, вновь взглянув на старого сбрендившего короля и выйдя в коридор, где её уже поджидал высокий юноша в чёрном кардигане с белыми широкими рукавами и тщательно уложенными назад волосами цвета пепла. На шее и висках проглядывались чёрные капилляры вен, готовые полопаться на глазах и залить их чернотой. Он поджидал только её, выжидающе скрестив на груди руки и не моргая всматриваясь в её ничего не выражающее лицо.

– Декада? – негромко, но голосом полного сухости, поинтересовался Винсент XIV, возможно, следующий наследник на престол, если переживёт декаду, и если вдруг не объявится его бесследно пропавший брат. – Что он тебе сказал?

– Бредил, – как всегда ответила Лириандель, подойдя к высокому окну и смотря сквозь пыльное окно на развернувшийся внизу старый Ард-Янм с неровными очертаниями чёрной реки и зазубренными стенами всех трёх кругов. – Ему ведь недолго осталось… и вы об этом позаботитесь.

– Лично я не собираюсь марать руки… но знаю тех, кто это сделает. Началась декада, и всё можно будет списать на неё. Он и так бы не дожил, а сейчас подобно пленнику сидит в своей комнате, зовя того, кто умер сорок лет назад. Этому городу не нужен такой правитель, – спокойно произнёс тот, замерев рядом и с прищуром оглядывая свои будущие владения. – Этот город прогнил насквозь. Не понимаю, что люди находят в нём? Где расположен исток магии знают лишь кости и пепел, а мы все живём в страхе оттого, что утром можем не проснуться из-за этой треклятой декады… это последний раз, когда она вновь вспыхивает в этом городе.

– На что вы намекаете? – взглянув на него нахмурилась Хранительница Могил, чувствуя, как в груди образуется склизкий комок, когда Винсент обернулся к ней, с надменным прищуром вглядываясь в белое лицо маски.

– На то, что скора ваша надобность как наших вечных «защитников» отпадёт раз и навсегда. Я не оставлю камня на камне в этом городе, похороню его историю под грудой обломков, но не дам больше разразиться декаде. А вместе с ней в небытие уйдёте и вы, так что наслаждайтесь последними неделями на кладбище, Хранитель Могил и Мёртвых Душ, ибо на вашей стороне всё меньше и меньше людей.

Окинув её насмешливым взглядом, Винсент удалился, с наслаждением растянув узкие губы в ухмылке и поглядывая на пыльные окна и вечно тёмное кладбище под ними, что как хворь расползлась по всей восьмой «ступени». Ему было плевать, что в Ард-Янме когда-то впервые зародилась Истинная Магия, и тут же погибла; что война прежде всего была за этот город, пропитанный кровью и магией, и люди поголовно отдавали свои жизни за то, чтобы эти стены ни одна вражеская сила не сокрушила. И декада создана вовсе не для того, чтобы убить всех людей и обратить их в жутких монстров, но попробуй докажи тому, кто уже всё это вбил в свою голову.

Сняв с головы белую треуголку и задумчиво оглядев её, Хранительница Могил сжала в пальцах прочную ткань, запоздало заметив, как та рассыпается пеплом у её ног, просачивающимся между стыки каменных плит. А такая хорошая шляпа была…

Отряхнув белые перчатки от серой пыли, она невольно вспомнила слова короля, тут же тряхнув головой, от чего пару пепельных прядей упало на гладкий лоб, и зашагала вперёд, по пути вновь меняя плащ на изысканно чёрный и вынимая из рукава длинную хрустальную трость с посеребрённой ручкой в виде раскрытой пасти змеи, по привычке сжимая в губах чёрный мундштук трубки и раздумывая, где бы обзавестись прахом самоубийцы. Придётся тогда идти за вторую стену, там больше всего самоубийц, особенно сегодня, когда началась декада. Не все захотят видеть этот ужас собственными глазами или стать одним из отголосков этого ужаса, вот и решают побыстрее свести с собой счеты. Ну и правильно. А откуда ещё тогда брать чернила, прах и кости для ритуалов или обычного письма? Да и особенно сейчас, когда началась декада и трупы будут валяться под каждыми окнами, а по утру каким-то чудом бесследно пропадать.

Не доходя до чёрного входа из дворца, она свернула в небольшой коридорчик, заканчивающийся старым балконом без ограждения и, встав на самом краю, от чего пара мелких камешек вместе с пылью устремилась вниз, на крыши домов девятой ступени, соседствующие с чёрной кромкой кладбища, вновь охваченной старым рваным туманом у чёрствой земли с кустами и могильными плитами. А так же одиноко пристроившемся одноэтажным домом из чёрного блестящего камня, откуда начинался высокий, хорошо защищённый древней магией, витой забор с пиками из чернильного хрусталя. Как ни погляди, а лучше места не сыскать. Но может, оно и было когда-то? Так же, как и у всех людей и Хранителей Могил, однажды проснувшихся рано утром и забывших, как их зовут и в каком прошлом они жили. И лишь единственная зацепка – алая кровь, ведущая к этому самому кладбищу со своей тёмной так и не разгаданной историей.