Читать книгу Блейд. Наследие. Книга 4 - Валя Шопорова - Страница 12

Ослепи себя

Выкинь своё сердце на пол

С моим сердцем, моей кожей, моим поцелуем

Отойди, упади на колени

Я отойду, пока ты будешь истекать кровью

С моим сердцем, моей кожей, моим поцелуем.

Blessthefall, Black rose dying©

Прекрасное тело извивается в его крепких руках. Кожа такая нежная и горячая, она просто обжигает, но эти ожоги, пусть и приносят боль, но боль эта является самой желанной на свете. Сбитое донельзя дыхание: оно хрипит, как у загнанного зверя – будто душа пытается вырваться вон из груди, будто она сгорает там, в клетке ребёр, в тысяче преисподен и агоний, воскресает, собирает себя из выжженного пепла и снова сгорает до основания. Этот цикл никак не может разорваться и оборваться, и в этом сотом круге ада есть главный и высший смысл.

Кожа разогревается настолько, что, кажется, пройдёт ещё одна секунда, и она закапает с перегретых тел, подобно расплавленному воску. Это больно. Эта близость рождает разряд самой острой боли в каждом нерве тела, замыкает его.

С пухлых разалевшихся губ срывается стон удовольствия. Микки не видит лица своей любовницы, зрение подводит и вместо её лица – лишь размытое пятно, а под ладонями ощущение её тела и его изгибов.

Быстрые мощные движения – такая страсть просто не может быть мерной и романтичной, кожу начинает жечь от жара крови, а свечи начинают плакать воском, истекая им, подобно сердобольным плакальщицам. Они ведь всё знают наперёд…

Простыни уже измяты и скомканы. На телах испарина, а хриплое дыхание обжигает губы, опаляет их, грозясь изувечить нежную кожу страшными уродливыми ожогами.

Ногти загадочной безликой девушки царапают спину Микки, оставляя на блестящей от пота коже алые полосы – метки страсти и высшего наслаждения. Он впивается в её губы жёстким поцелуем, кусает их почти до крови и вжимает тонкие запястья девушки в упругий матрас, сжимая их с каждой секундой всё сильнее, потому что мир перед глазами плывёт и летит ко всем чертям, а её хрупкие руки являются единственной опорой и последней ниточкой, связывающей парня с реальностью. Но реальность должна пойти к чёрту, она просто обязана это сделать.

Очередной хриплый стон – они будто задыхаются, запрокинутая голова и блеск капель пота на шее, где под кожей в сонной артерии сходит с ума пульс. Сердце бьёт набатом в виски и грудную клетку, таранит их, веки сами собой опускаются, а губы вновь находят губы любовницы, целуя её, кусая, деля с ней каждый хриплый вздох.

Руки Микки уже сжимают спинку кровати, грозясь сломать её, оторвать ко всем чертям в любой момент! Под блестящей от испарины кожей играют крепкие мышцы, а ногти загадочной любовницы вновь оставляют кровавые борозды на его спине, заставляя парня повести плечами от этой дразнящей нервы боли и сильнее вжать тело под собой в кровать, нещадно врываясь в неё, наказывая и мстя, но подводя их обоих к заветному финалу. Финалу, который уже предопределён…

Свечи роняют всё новые и новые восковые слёзы: они текут по их телам и подсвечникам, срываются вниз и, потеряв огонь, застывают. В комнате уже совсем нечем дышать: весь кислород выжжен, но любовники просто не могут остановиться, лёгкие сдаются и перестают требовать кислород, ещё больше кружа головы парня и девушки дурманящим удушьем.

Очередной хрип удовольствия, стон и Микки чувствует, как тело под ним выгибается. И он с новой силой вжимает любовницу в матрас, грубо целует в губы и кусает в шею. Её пронзает всё новыми и новыми судорогами наслаждения, разрывая нервы разрядами тока, а парню требуется ещё всего несколько глубоких мощных толчков, чтобы кончить в тело безликой любовницы, продолжая слишком крепко сжимать её в своих стальных объятиях.

Немного переведя дыхание – на полное его восстановление ещё будет достаточно времени, Микки садится и, бросив беглый взгляд на горячее тело на измятых простынях, достаёт из ящика тумбочки кинжал с драгоценным камнем на рукояти. Спрятав его за спину, брюнет вновь склоняется к лицу любовницы, захватывая её пухлые горячие губы в плен и вовлекая её в кружащий голову последний поцелуй.

Немного отстранившись от девушки, Микки заглядывает в её безликое лицо, в глаза, которые сокрыты дымкой тумана, и, занеся нож над грудью любовницы, которая по-прежнему слишком часто вздымается, наносит удар…

Микки открыл глаза и резко сел, смотря в темноту сонной спальни. Дыхание его было жутко сбитым и хриплым, даже лёгкие болели. А внизу живота всё горело: ткань пижамных штанов давила на его до предела напряжённый член. Рядом с ним мирно спала Дженнифер, несильно сжимая во сне наволочку подушки своими тонкими ухоженными пальчиками. И никакой крови на смятых простынях, и никаких свеч, рыдающих расплавленным воском…

Всё было сном, всего лишь сном – преисполненным горячей эротики, но ощущающимся, как самый худший кошмар. Он преследовал Микки на протяжении многих лет, посещая его не каждую ночь, но с завидным постоянством находя его. И всегда этот кошмар был одинаков: горячее извивающееся тело в руках брюнета, жаркий и страстный секс и, наконец, убийство своей загадочной безликой любовницы. Сегодня Микки проснулся раньше того, как клинок пронзил грудь девушки, но чаще он успевал завершить начатое и проследить, как жизнь покидает прекрасное тело, утекая вместе с кровью из пробитого острым лезвием сердца. Её горячая алая кровь, которая в полумраке была подобна своим цветом сочной мякоти черешни, струйками текла по груди и пропитывала собой измятые и влажные от их страсти простыни, украшая их самым прекрасным и самым жутким в мире узором…

Микки мотнул головой и нахмурился. Откинув одеяло, он встал и, взяв с тумбочки сигареты и зажигалку, подошёл к окну и, открыв его, закурил, глубоко затягиваясь крепким горько-сладким дымом и отпуская его в вольный полёт в чёрное летнее небо, на котором этой ясной ночью не было видно ни луны и ни единой звезды: оно было слишком чёрным, слишком идеальным, слишком…

А в груди Микки билась слишком разнообразная гамма эмоций: возбуждение, жгучее желание, которое обжигало вены кипятком и ещё что-то, что было похоже не то на ненависть, не то на злость, не то, чёрт побери, на страх или тревогу! Брюнет ненавидел эти сны-кошмары, в которых не было совсем ничего страшного, но которые извечно оставляли в теле и на сердце неприятный осадок. От этого осадка хотелось рвать и метать молнии, крушить всё вокруг, чтобы хоть как-то выплеснуть тот ядовитый коктейль, который бурлил внутри! Но Микки никогда не был поклонником подобных способов вымещения эмоций, он не любил позволять им брать над собой верх и затмевать разум.

Сделав очередную отрывистую и слишком глубокую затяжку, которая обожгла горло и лёгкие, парень упёрся руками в подоконник и опустил голову. Ядрёный коктейль внутри не желал остывать, а кипел всё сильнее, а напряжение внизу живота приносило ощутимый дискомфорт.

– Микки?

Брюнет обернулся на Дженнифер, которая обратилась к нему. Девушка села и, сонно щурясь, смотрела на него, пытаясь понять причину его ночного подъёма.

– Что-то случилось? – спросила она и, откинув лёгкое одеяльце, встала.

Поправив свою немного перекрутившуюся спальную майку, она подошла к Микки, который продолжал молчать, смотря на неё тяжёлым и совершенно непонятным взглядом.

– Микки? – вновь обратилась к парню девушка, вставая сбоку от него.

Сон уже покинул её сознание, и она больше не щурилась, участливо и с некоторой тревогой смотря на возлюбленного, который был сейчас чернее тучи – который сам был той самой тучей.

– Я тебя слушаю, – наконец-то ответил брюнет.

Его голова была чуть опущена, отчего взгляд казался ещё чернее и глубже, он завораживал своим лёгким блеском в практически идеальной темноте спальни.

– Ты почему проснулся среди ночи? – удивлённо спросила Дженнифер, но тут же добавила, предполагая: – Покурить захотел?

– Почти… – совершенно непонятно ответил Микки, в упор смотря на девушку.

– А… – снова открыла рот Дженнифер, но сказать ничего не успела.

Бросив сигарету в пепельницу и даже не задушив её, позволяя ей дожить свой короткий век, незаметно отравляя их, Микки взял лицо Дженнифер в ладони и притянул к себе, впиваясь в её губы жёстким собственническим поцелуем. Девушка несколько опешила от такой внезапной смены поведения и настроения любимого и даже не сразу ответила на поцелуй. Но она быстро исправилась, начиная целовать в ответ.

– Я просто хочу тебя, – произнёс Микки, оторвавшись от губ Дженнифер.

Он говорил пониженным бархатным тоном, заглядывая девушке в глаза, и голос его в этот момент хрипел точно так же, как в том треклятом кошмаре.

– А… – вновь открыла рот Дженнифер, но и в этот раз Микки не дал ей сказать и слова.

– Я хочу тебя. Сейчас, – сказал парень и, не дожидаясь какой-то реакции любовницы, вновь впился в её губы, жёстко сминая их, целуя до боли и прикусывая почти до крови.

Микки прижал Дженнифер к себе, давая ей понять, что она никуда не денется от него, не сможет сбежать. А ведь она и не хотела…

Брюнет властно целовал её, до синяков сжимая её бедра, задирая свободную хлопковую майку для сна и дёргая её, едва не разрывая – ядрёный коктейль по-прежнему жёг внутренности и требовал разрядки.

Дженнифер не удавалась попадать в такт поцелуям Микки и у неё уже начали болеть губы, а от ощущения его каменного члена, упирающегося ей в низ живота, у неё сердце начало стучать чаще, прыгать в груди слишком часто, как испуганный кролик.

Оторвавшись от губ девушки, Микки рванул наверх её маечку – послышался треск разрываемой ткани, один шов не выдержал. Но Дженнифер даже не пискнула в ответ на это, покорно поднимая руки и позволяя раздеть себя. Не смотря отбросив майку девушки куда-то за спину, Микки вновь сжал её бёдра и впился в её губы грубым поцелуем. Дженнифер сама не заметила, как оказалась вжатой ягодицами в край подоконника. Руки брюнета скользили по её телу, но ласки его были грубыми.

Проведя ладонью по животу Дженнифер вверх, Микки на мгновение с силой сжал её левую грудь, чувствуя своей ладонью, как скоро бьётся её сердце, а после скользнул рукой по шее девушки, сжал подбородок, заставляя её запрокинуть голову. От этого движения белокурые локоны Дженнифер, которых девушка почти никогда не собирала на ночь, метнулись по её плечам и спине, сверкнув светом во тьме.

Микки припал губами к полностью открытой ему шее девушки, оставляя на ней синяки-засосы и следы от укусов. Ему хотелось причинить ей эту боль. Но почему-то это не помогало ему.

Слишком резко отстранившись от Дженнифер, которая уже прикрыла глаза, полностью отдаваясь во власть возлюбленного, Микки рывком развернул её к себе спиной, удерживая одной рукой за плечо, грубо сжимая его и давя, вынуждая девушку наклониться вперёд и выпятить попу.

Микки оглядел обнажённую спину Дженнифер, провёл по ней ладонью – девушка выгнулась от этого прикосновения и зажмурила глаза, сильнее отводя таз назад. Запустив пальцы ей в волосы, брюнет сжал их у корней и дёрнул, заставляя девушку резко запрокинуть голову, кажется, он даже услышал тихий хруст заспанных суставов.

Продолжая крепко держать девушку за волосы, Микки стянул с неё шортики до середины бедра – дальше они упали сами, и прижался к ней всем телом. Голый торс парня обжигал, а его каменный член упирался Дженнифер в ягодицы, заставляя её шумно сглатывать и совсем путаться в мыслях.

Раздвинув коленом ноги девушки шире, Микки приспустил свои штаны и, вновь слишком сильно сжав её нежное бедро, одним рывком вошёл в неё. Дженнифер стоило огромных усилий подавить громкий стон; без перехода брюнет начал двигаться, резко и слишком мощно врываясь в тело любовницы.

Девушка прислонилась лбом к оконному стеклу, кусая губы и сжимая край подоконника до побелевших костяшек пальцев. Микки слишком сильно и глубоко врывался в неё, и это причиняло боль. Но попросить парня о том, чтобы он был аккуратнее, Дженнифер не решалась, предпочитая терпеть и веря в то, что совсем скоро эта боль пройдёт и ей на смену, как обычно, придёт наслаждение. И она оказалась почти права – удовольствие от частых и глубоких фрикций не заставило себя ждать, но и боль никуда не ушла, перейдя из острой, вспышкообразной в тупую и ноющую.

После особенно глубокого толчка Дженнифер невольно ойкнула, сильнее сжимая край подоконника, скребя по нему ногтями. Микки этот звук раздражал, хоть он и совсем неясно прорывался в сознание сквозь гул крови в ушах, и парень столкнул руку любовницы с подоконника, из-за чего она едва не ударилась лбом об оконное стекло.

– Микки… – попыталась сказать Дженнифер, но брюнет достаточно грубо одёрнул её,

– Помолчи, – прерывисто произнёс он, прикрывая глаза. – Просто закрой рот, Дженнифер.

Девушка послушно закрыла рот и прикусила губу, а в следующую секунду прокусила её до крови, невольно сжав зубы, потому что Микки вновь слишком глубоко ворвался в её тело, даря вспышку боли.

Брюнет вновь сжал плечо Дженнифер, давя на него и заставляя девушку нагнуться сильнее и прогнуться в пояснице. Она опёрлась на локти, окончательно сгибаясь, и развела ноги сильнее, жмурясь и путаясь в том, что она чувствует: боль и наслаждение слишком крепко сплелись в теле, не позволяя ей начать вырываться и закричать: «Стоп! Мне больно!». Инстинкт самосохранения вновь слишком крепко спал в ней.

Накрыв ладонями бёдра Дженнифер, Микки сильнее притянул её к себе, нещадно тараня её тело, двигаясь в самой её глубине. На нежной коже девушки уже проступили синяки и следы от его пальцев – хорошо, что в ближайшее время у неё не предвиделось съёмок или показов, а то бы по головке её точно не погладили, никому не нужны изувеченные модели, пусть даже самые талантливые, красивые и именитые.

Дженнифер в очередной раз прикусила губу и вновь до крови – её металлический привкус наполнил рот, раздражая вкусовые рецепторы и вызывая лёгкое чувство тошноты. Кровь, боль, жестокость – она никогда не сталкивалась с этим и никогда не желала этого делать, ей были противны эти понятия, но рядом с Микки все её принципы, взгляды и жизненные ориентиры летели в какие-то тартарары, оставляя в ней лишь одно желание – быть рядом с ним любой ценой.

Брюнет задышал ещё чаще и тяжелее, крепко сжимая зубы и не открывая глаз, совершая последние движения внутри тела любовницы. Он кончил через несколько слишком глубоких и мощных толчков, привычно задерживая дыхание и чувствуя заветное опустошение, растекающееся по венам.

Покинув тело Дженнифер, Микки сразу же натянул штаны и, взяв новую сигарету, подкурил. Он сделал две затяжки, после чего вновь подошёл к девушке и тронул её за плечо, прося обратить на него внимание. Теперь его прикосновения казались нежными, и девушка покорно разогнулась и повернулась к брюнету лицом, смотря на него таким преданным и немного блестящим от невольных слёз боли взглядом.

Микки молчал какое-то время, вновь так непонятно смотря на любовницу, затем шагнул ближе к ней и мягко прикоснулся к её искусанным губам, коротко целуя.

– Возвращайся в постель, Дженнифер, – проговорил он, отстранившись.

– А ты? – удивлённо спросила девушка, такими большими оленьими глазами смотря на Микки.

– А я пойду, – слегка кивнул парень.

– Куда?

– В свою спальню.

Он потушил сигарету и бросил окурок в пепельницу, после чего добавил:

– Остаток ночи я хочу доспать в одиночестве.

Дженнифер открыла рот, но Микки не дал ей ничего сказать, отрицательно качая головой.

– Так нужно, Дженнифер, – не грубо, но твёрдо сказал он. – И не спорь со мной. Ложись и спи.

Он отошёл к двери и, обернувшись на пороге, добавил:

– Встретимся утром, – после чего покинул комнату.

– Хорошо… – немного запоздало ответила Дженнифер, когда отвечать было уже некому, и Микки скрылся в темноте коридора.

Брюнет быстро преодолел коридор и зашёл в свою личную спальню, которая встретила его слишком свежей прохладой. Удивительно легко ориентируясь в полной темноте, парень сел на кровать и, отперев ящик, достал из него сигареты и зажигалку – ему нужны были ещё несколько затяжек никотиновым ядом.

Подкурив, Микки глубоко затянулся крепким дымом и лёг на спину, прикрывая глаза и наслаждаясь идеальной темнотой и тишиной, которую нарушал лишь едва уловимый треск тлеющего табака.