Читать книгу Одиночка - Василий Головачев - Страница 5

В Кадом Тарас приехал к обеду, получив директиву от Юлиана Львовича Самсонова, начальника Комитета, проверить выступление газеты «Известия» о неблагополучной экологической обстановке на северо-востоке Рязанской губернии. Газета ссылалась на источник – «Кадомские ведомости», в которых местные «зеленые» заявляли о сбросе в реку Мокшу ядовитых отходов кадомской сигаретной фабрикой, купленной некоей американской компанией и превращенной в ЗАО «Наслаждение».

Поехал Тарас на своей машине, чтобы сэкономить время, но не один, а с бухгалтером Комитета Ниной Павлиашвили, красивой грузинкой тридцати лет, имевшей большой опыт работы в Счетной палате. Она должна была проверить бухгалтерские расходы ЗАО на экологическую безопасность производства, имея карт-бланш на подобные проверки. Точно такой же документ о неограниченных полномочиях имел и Горшин, числившийся главным экспертом Комитета, только стоящие перед ним задачи были посерьезнее.

День пятого апреля начался дождем, но в Кадоме сотрудников Комитета (экоголиков, как остроумно называл своих подчиненных Юлиан Львович) встретило солнышко, и настроение гостей слегка поднялось, несмотря на предстоящую нервотрепку. Правда, настроение, в принципе, тут же и упало, так как выяснилось, что половина Кадома затоплена паводковыми водами.

Кадом, которому исполнилось уже более семисот лет, был своеобразным городом, архитектура которого уходила корнями в теремное зодчество. Из-за разлива Мокши его затапливало не раз, но городские власти, как всегда, реагировали на следствия, а не на причины, и старинные деревянные дома левобережья, простоявшие по две-три, а то и по четыре сотни лет, постепенно исчезали, сменяемые безликими новостройками, участь которых была определена все тем же принципом «дешевого народного жилья» обеспечить существование людей хотя бы на два десятка лет. На большее рассчитывать не приходилось при том качестве строительства, которое демонстрировали отечественные строительные организации.

Более или менее качественные дома строили в центре города, где жили «отцы» города и «доны Корлеоне» местного криминального разлива.

Сигаретная фабрика «Наслаждение», выпускающая сигареты двух десятков наименований, в том числе «Кэмел-Р», что означало – «Рязанский верблюд», располагалась как раз на более высоком берегу Мокши, и затопление ей не грозило. Однако гостиница, куда сначала подались эксперты Комитета, находилась на границе затопленного участка города, и вид на торчащие из воды дома и деревья подействовал на спутницу Тараса угнетающе. Она вообще не отличалась разговорчивостью и общительностью, а тут и вовсе замолчала, изредка вскидывая на Тараса миндалевидные черные глаза. В конце концов выяснилось, что у нее на родине, в Цхартели, несколько лет назад сель снес дом, погибли мама, брат и бабушка, и Нина до сих пор не могла забыть весь этот ужас. Наводнение в Кадоме напомнило ей семейную трагедию.

Заняв два одноместных номера в гостинице «Ока», эксперты поехали сначала в центр города, в редакцию газеты «Кадомские ведомости», предварительно созвонившись с ее редактором и договорившись о встрече.

Редактор – крупная женщина с решительным и жестким лицом, с тяжелым узлом льняных волос на затылке – пожала гостям руки и завела в свой кабинетик, где умещались два стола, шесть стульев, шкаф и компьютер. Звали хозяйку Нелли Трофимовна Зеленчук, и в качестве главного редактора «Ведомостей» она работала уже два года.

– Трижды нас пытались закрыть, подавали на нас в суд «за клевету», угрожали, – заявила она, выяснив, с чем прибыли высокие московские гости, – но мы работали, причем честно и профессионально, смею вас уверить, и будем работать. Материал, о котором вы говорите, был добыт журналистами в ходе расследования, после чего, кстати, на сотрудника газеты было совершено нападение, и все данные вы можете проверить сами.

– Проверим, – пообещал Тарас. – Можем ли мы поговорить с этим вашим корреспондентом?

– Коля сейчас дома, долечивается, ему поломали пальцы, чтобы не писал больше «вредных статей».

Тарас и Нина переглянулись.

Нелли Трофимовна грустно улыбнулась, развела руками.

– Как видите, наша жизнь – не сахар, приходится работать и в таких условиях.

– Вообще-то к журналистам я отношусь, мягко говоря, настороженно, – призналась Нина, – особенно за их готовность писать по заказу, за деньги, но уважаю конкретных людей, которые не боятся пойти против чиновничьего или бандитского произвола. Кстати, вы в суд не подавали на тех, кто избил вашего корреспондента?

– На кого подавать в суд? – поморщилась Нелли Трофимовна. – Наша доблестная милиция не нашла бандитов. А угрозы в наш адрес продолжаются.

– От кого, вы знаете? – поинтересовался Тарас. – Кто заказчик?

– Заказчик известен – гендиректор ЗАО «Наслаждение» господин Киселев Давид Евгеньевич. Но доказать вам это не удастся, и не пытайтесь.

– Посмотрим, – шевельнул уголком губ Тарас, обозначая улыбку.

Улыбнулась и Нелли Трофимовна.

– Я чувствую, вы смелые люди, такие редко встречаются в наше время, и тем не менее будьте осторожны. Администрация города, да и всей губернии, пожалуй, кровно заинтересована в бесперебойной работе «Наслаждения», так как местные чины получают оттуда «зеленую» подпитку. Поэтому будьте готовы ко всему.

– Мы готовы, – заверил женщину Тарас. – Дайте, пожалуйста, адрес вашего работника, мы поговорим с ним.

Редактор продиктовала адрес: жил Николай Белозеров как раз в затопленном секторе Кадома. Они поговорили еще немного о делах и заботах редакции, о положении города, о насущных проблемах его жителей, и московские гости откланялись.

В шестом часу Тарас и Нина оставили машину у отделения милиции на улице Шевченко и отправились искать плавсредство, чтобы добраться до двухэтажного деревянного дома на улице генерала Скобинова, где на втором этаже жила семья Николая Белозерова: мать, бабушка, он сам, жена и четырехлетняя дочь Саша.

Плавсредство нашлось через несколько минут – плоскодонная лодчонка, похожая на корыто. Ее хозяин помогал эвакуироваться тем, до кого дошла вода, и сразу согласился доставить приезжих по адресу, не требуя никакой платы. Договорившись с мужичком, чтобы он подплыл к дому Белозеровых через час, эксперты высадились на ступеньки деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, и постучали в крепкую на вид дверь, обитую толстым брусом.

– Кто там? – глухо спросили из-за двери.

– Гости из Москвы, – ответил Тарас.

– Не жду я никаких гостей, уходите!

– Мы действительно из Москвы, – заговорила Нина, приблизив губы к дверному косяку. – Из экологического комитета. Пришли поговорить с Николаем по поводу его журналистского расследования.

За дверью помолчали, потом загремел засов, дверь отворилась, и на пороге появился худой и бледный молодой человек с топором в левой руке. Правая у него была забинтована по локоть. Глянув исподлобья на гостей, он вздохнул со смущенным облегчением и проговорил:

– Извините, что я вас так встречаю, думал, это снова та братва пожаловала.

Тарас усмехнулся.

Парень смутился еще больше, опустил топор.

– Приходится вот держать под рукой колун. Вы и вправду из столицы?

– Не сомневайтесь. – Нина показала хозяину свою красную книжечку с тисненным золотом двуглавым орлом и буквами «НКЭБ Совета безопасности Российской Федерации».

– Тогда проходите. Только не обращайте внимания на раскардаш, у нас тоже сыро, отопление не работает, только электронагревателем спасаемся, и мы все спим в одной комнате.

Гости прошли за хозяином в квартиру, – он занимал половину второго этажа старого бревенчатого дома, а всего в доме до затопления проживали четыре семьи, – и увидели, как живет бесстрашный журналист Николай Белозеров, рискнувший заняться расследованием деятельности ЗАО «Наслаждение».

Описать обстановку квартиры можно было одним словом: бедность. И у Тараса сжалось сердце, когда он встретил взгляд широко раскрытых любопытных глазенок девочки, обеими ручонками вцепившейся в юбку пожилой женщины, по-видимому, матери Белозерова.

Однако время торопило, и задерживаться гости в квартире не стали, отказавшись от предложенных чая и кофе, несмотря на заблаговременно приготовленную коробку конфет; эту коробку Тарас вручил дочке хозяина, и девчушка, застеснявшись, спряталась за бабушку.

Разговор занял всего двадцать пять минут. Николай показал материалы расследования, которыми располагал: результаты анализа воды в Мокше ниже и выше фабрики, воздуха вокруг ЗАО, сделанные энтузиастами местной санэпидстанции, а также видеокассету, где были зафиксированы пятна пены на воде, мертвая рыба, черный налет на листьях засыхающих деревьев, увядшая трава на берегу реки; съемку делали еще прошлым летом.

– Возьмите кассету, – предложил оживившийся Белозеров. – У меня еще есть. А вот вторую у меня изъяли. Мы сняли с вертолета всю зону вокруг фабрики, особенно болота, там было видно, где есть выходы отравляющих веществ на поверхность – сизые пятна, словно инеем земля покрыта. Там ничего не растет. Но вот где проходит труба, по которой фабрика сбрасывает отходы, мы не нашли. – Он виновато развел руками. – Группу не пустили, стреляли даже и собак спускали.

Нина и Тарас переглянулись.

– Мы этим делом займемся, – сказал Горшин. – Спасибо за информацию.

– Берегите себя, – добавила Нина. – Не лезьте на рожон.

– Но ведь кто-то же должен остановить этих бандитов, – с бледной улыбкой сказал Николай, баюкая руку. – Нельзя же всю жизнь бояться, прятать голову в песок, как страус.

– Это заблуждение, – качнул головой Тарас.

– Что? – не понял журналист.

– Что страусы прячут голову в песок. Это легенда, придуманная кем-то из первых австралийских путешественников и исследователей. Страусы просто пригибают головы к песку, пониже, чтобы их не было заметно издалека.

– Я не знал. А откуда вы… – Николай не договорил.

Снаружи послышался стук в дверь и чей-то громкий голос:

– Эй, писака, открывай!

Гости посмотрели на побледневшего хозяина. Тот ответил беспомощным взглядом, посмотрел на возникшую из спальни жену.

– Не открывай, Коля, – сказала молодая и тихая женщина в халате, под которым уже обозначился животик – жена Белозерова ждала ребенка. – Это снова они…

– Я открою, – встал Тарас. – Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Он рывком распахнул дверь и увидел двух крупногабаритных парней в серых костюмах и сержанта-милиционера. Первый парень, с толстым мясистым носом и глазами-буравчиками, так и остался стоять с поднятым кулаком, оторопев.

– Слушаю вас, – вежливо и негромко сказал Тарас, ощупывая ауру милиционера.

Сержант, лет сорока от роду, очень толстый в поясе, но ощутимо опасный и сильный, смотрел на Тараса, словно прицеливался, и зеленовато-серый оттенок его ауры говорил об отсутствии у этого человека каких-либо сомнений. Тем не менее в спектре ауры просматривались и темные струйки готовности подчиниться приказу, и коричневатые вихрики равнодушия и лакейской угодливости. И еще Тарас ощутил, что в настоящий момент сержант находится не на службе, несмотря на официальный вид, и подчиняется не своему непосредственному начальству.

Кроме трех визитеров, обнаружился еще четвертый – в моторной резиновой лодке, приставшей к лестнице внизу, у окон первого этажа дома.

– Гражданин Белозеров? – зычным, прокуренным басом проговорил милиционер.

– Нет, – ответил Тарас. – А в чем дело?

– Мне приказано доставить его в отделение. Где он? Пусть выходит.

– Во-первых, покажите ордер на арест. Во-вторых, представьтесь.

– Ты чего, оборзел? – выкатил глаза толстоносый громила. – Дай пройти!

Тарас остался стоять в дверях с выражением безмятежного спокойствия на лице, но глаза его посветлели, будто налились изнутри золотистым свечением.

Сержант замялся.

– Гражданин, вы мешаете работе органов правопорядка. Освободите проход или вызовите гражданина Белозерова.

– Ордер, – лаконично сказал Тарас, протягивая руку.

– Ах ты, падла! – Толстоносый здоровяк попытался схватить Тараса за грудки и вдруг отшатнулся и с криком сорвался с лестницы в воду, звучно шлепнулся в лодку, едва не потопив ее вместе с четвертым парнем.

Возникла пауза.

Сержант тупо посмотрел на барахтавшегося в воде спутника, перевел взгляд на Тараса, не сделавшего ни одного движения, и, видимо, что-то сообразил. Рука его потянулась к кобуре пистолета, замерла в нерешительности. Второй парень, такой же плотный и здоровый, с родинкой на щеке, шагнул было на ступеньку выше, собираясь силой проложить себе путь.

В этот момент в дверях появилась Нина, и гости остановились, разглядывая женщину.

– Что здесь происходит? – строго спросила Нина.

– Вы кто? – опомнился сержант.

– Инспектор из Москвы. – Тарас показал свои блеснувшие золотом «корочки» и спрятал в кармашек на груди. – Так как там насчет ордера, уважаемый слуга закона?

Сержант помолчал, туго принимая решение, повернулся спиной к Тарасу и Нине, бросил глухо:

– Поехали.

Парень с родинкой посмотрел на Тараса, наткнулся на его предупреждающе-холодный взгляд, вздрогнул и полез в лодку вслед за своим командиром, где уже сидел и матерился сквозь зубы мокрый здоровяк. Затарахтел мотор. Лодка с представителями местных властей направилась вдоль улицы к более высокой части города.

Из двери выглянул взволнованный Белозеров.

– Уехали? Как вам удалось их уговорить?

– Вам надо официально заявить в милицию об угрозах, – посоветовал Тарас. – Тогда такие визиты прекратятся.

– Но ведь это была милиция…

– Это были не милиционеры. Сделайте заявление в УВД и попросите, чтобы ваши коллеги, из тех, кому вы доверяете, подежурили у вас дома какое-то время, дня три. Когда мы разберемся с ситуацией на фабрике, вы вздохнете спокойно.

– Спасибо вам! – тихо поблагодарила гостей жена Николая. – Я говорила ему, чтобы не вмешивался, но он разве послушает. Теперь вот живем, как в тюрьме…

– Ничего, авось все образуется, – утешил ее Белозеров. – Нельзя, чтобы нас травили, а мы молчали. Это же наша земля, мы здесь родились, и здесь жить нашим детям. То ядерные отходы сюда везут, то химию… Как-то надо с этим бороться? Да и не один я. Видишь, люди даже из Москвы приехали. Надо держаться всем вместе, тогда выживем.

– Правильное решение, – кивнул Тарас. – Это у американцев философия – выживает сильнейший. Наша русская философия – всем миром победим! Удачи вам.

Попрощавшись с хозяевами, эксперты спустились вниз, подождали давешнего мужичка-перевозчика и покинули затопленную талыми водами территорию. Добрались до машины, думая о простых людях, не имеющих никакой защиты, кроме веры в справедливость. В кабине «Вольво» Тарас заметил:

– Этот парень разворошил осиное гнездо. Они не успокоятся, пока не заставят его замолчать. Ты не боишься, что и на нас наедут лакеи Киселева?

Тарас имел в виду гендиректора ЗАО «Наслаждение».

– Не боюсь, – повела плечиком Нина. – Мы не делаем ничего противозаконного. Это они пусть боятся, не соблюдая законы.

– Будь осторожна. Заметишь вокруг себя подозрительное шевеление, дай знать.

«Вольво» отъехала от здания Отдела внутренних дел, провожаемая взглядом охранника-милиционера, пересекла город и вскоре остановилась у проходной сигаретной фабрики. Территория фабрики была окружена высоким бетонным забором, из-за которого виднелись крыши двух зданий – административного и производственного корпусов – и высокая труба. Ворота в заборе рядом с проходной были металлические, тяжелые, раздвижные и не позволяли разглядеть территорию. Тарас, чувствуя на себе взгляды охраны – площадка перед проходной просматривалась телекамерой, – толкнул дверь проходной, пропустил Нину и вошел сам.

За турникетом справа стоял охранник в черном комбинезоне, с эмблемой сигарет «Кэмел-Р» на груди. На ремне у него висела кобура с пистолетом. Еще один охранник в черном сидел за окном слева у монитора и читал книгу или делал вид, что читает. Они подняли головы и посмотрели на вошедших с одинаковым профессиональным равнодушием, которое было сродни предупреждению.

Тарас раскрыл удостоверение сотрудника НКЭБ, протянул охраннику у турникета.

– Вас должны были предупредить о нашем приезде.

Охранник мельком взглянул на удостоверение, посмотрел на своего напарника за окошечком. Тот снял трубку телефона, что-то проговорил, подождал ответа и кивнул, глянув на гостей:

– Пропусти. Вас ждут на втором этаже администрации, в приемной. Подниметесь по центральной лестнице – и налево.

Тарас и Нина вышли из проходной, направились к четырехэтажному зданию административного корпуса, за которым располагались два низких барака со стеклянными крышами, но без окон, и двухэтажный производственный корпус. Ветерок принес едва ощущаемые горьковато-приторные запахи табака и каких-то химреактивов. Нина на них не отреагировала, но Тарас уловил, подумав, что запах табачных листьев намного приятнее запаха сигаретного дыма и намного опаснее. Сам он никогда не курил, даже в юности, хотя и не считал этот процесс настолько вредным, насколько его считали вредным медики.

В холле административного корпуса, отделанном мрамором и ракушечником, их встретил суровый рослый молодец в черном, проверил документы и сопроводил гостей из столицы до приемной, где дежурил еще один охранник, вооруженный пистолетом. Было заметно, что руководство ЗАО «Наслаждение» не чувствует себя спокойно в местных условиях.

Секретарша, дама в возрасте, в строгом деловом костюме, с короткой стрижкой, нажала пальчиком клавишу селектора и проговорила низким голосом:

– Давид Евгеньевич, к вам товарищи из Москвы.

– Пусть войдут, – ответил селектор фальцетом.

Секретарша открыла дверь, эксперты вошли в кабинет директора.

Кабинет был просторен и сверкал фарфоровой белизной и хромированными деталями интерьера. Все здесь было суперсовременным – от мебели до прибамбасов делопроизводства.

Рабочий стол директора больше напоминал ажурный трехлопастной пропеллер из металла и стекла. На одной стеклянной лопасти стоял компьютер с клавиатурой, на второй лежали папки из рифленой кожи и Z-блокноты, третья служила столешницей, на которой стояли изящные приборчики таинственного назначения и элегантные подставки для ручек и карандашей.

Второй стол – для приема гостей – имел вид кленового листа и был окружен деревянными стульями оригинальной формы.

Кроме столов, в кабинете присутствовали прозрачные шкафы с моделями космических кораблей и продукцией фабрики и стойки с благородной матовой хромировкой. Две картины на стенах размером метр на полтора – с туманно-зыбкими пейзажами, созданными напылением разных металлов на медной подложке, – довершали интерьер.

Хозяин кабинета, Давид Евгеньевич Киселев, оказался тучным молодым человеком с пышной шевелюрой, с усиками, по-модному небритый. У него был большой нос и глаза неопределенного цвета. Одевался он в коричневый костюм, на зеленой рубашке сверкал золотой галстук, а на пальцах обеих рук директора Тарас насчитал семь разнокалиберных перстней.

Досье на директора Тарас изучил еще в Москве, поэтому знал о нем все, что было необходимо для работы.

Давид Евгеньевич начал свою деловую карьеру доцентом кафедры управления Дагестанской сельхозакадемии в тысяча девятьсот девяносто пятом году. Затем он возглавил Международный институт бизнеса «ОЛМА», два года жил в США, вернулся и стал одним из учредителей Союза защиты потребителей. Однако вскоре он попал под «колпак» правоохранительных органов и снова уехал за границу, где занялся торговлей сигаретами. Вернулся он в Россию уже в качестве генерального директора ЗАО «Наслаждение», вложив в фабрику немалые средства.

Первое время Давид Евгеньевич исправно платил налоги и даже занимался благотворительностью: переводил деньги на счета школ и детских домов, построил две синагоги и костел. Потом у него появились высокие покровители из Государственной думы и губернской администрации, после чего Киселев почувствовал себя господином положения. Он достроил вторую линию по производству сигарет «Голубой дымок» и «Кэмел-Р» и перестал обращать внимание на законы, зная, что губернатор, имевший треть акций фабрики, всегда прикроет его своей широкой спиной.

Однако в открытую ссориться с властями он не хотел и визитеров НКЭБ принял с подчеркнутым радушием.

Предложил кофе, напитки, в том числе коньяк.

Выслушав, с какой целью прибыли в Кадом эксперты Комитета, он посетовал на журналистов, гораздых на досужий вымысел, и заверил, что представит всю необходимую для инспекции документацию и покажет производство. Договорились, что работать гости начнут с утра следующего дня.

– А пока я приглашаю вас сегодня вечером отужинать со мной, – заявил Давид Евгеньевич в конце беседы, не сомневаясь, что гости примут приглашение.

– Нет, спасибо, я не пойду, – отказалась Нина. – Неважно себя чувствую с дороги.

– Пожалуй, я тоже откажусь, – покачал головой Тарас. – Поброжу по городу и пораньше лягу спать.

– Понимаю, – осклабился директор. – Сам на вашем месте отказался бы, во избежание, так сказать. А городок наш весьма примечателен, есть что посмотреть. Затопленную часть вы уже видели, теперь погуляйте по центру.

Тарас заглянул в масленые глаза Киселева и понял, что тот знает об их визите к Николаю Белозерову. Однако уточнять этот момент не стоило.

Гости попрощались с владельцем ЗАО «Наслаждение» и вышли, провожаемые его недобрым взглядом.

В кабине «Вольво» Тарас задумчиво проговорил:

– Завтра у нас будет тяжелый день.

Нина промолчала. Она думала о том же.