Читать книгу Возрождение - Василий Жидких - Страница 6

– Я на месте, пересаживаюсь на служебную, – отчиталась я Матвею, он с Алиной был уже в аэропорту. – Регистрацию проходите?

– Она только началась. Мы с ней в VIP-зале, сюда сложно пройти без золотой карты, и я договорился с одной из стюардесс, она прикатит нам багаж. Ты найдешь ее возле… Будет ждать тебя возле женского туалета, ты ее сразу узнаешь, она будет… немного странной.

– О боже, Матвей, – усмехнулась я, – ладно, хорошо, тогда я узнаю ее сразу. Мне пора, постараюсь приехать как можно быстрее.

– Будь аккуратней, – коротко сказал он с теплом.

– Не превращайся в Алину, пожалуйста, – чуть прохладно отреагировала я, хотя мне нравится наша такая вот брата-сестринская забота, но чем больше Матвей переживает, тем больше ответственности на мне лежит. А с таким грузом сложно работать, потому что постоянно боишься ошибиться. Ответственность давит, потому что знаю, что Матвею доводилось терять своих учеников. С этой болью от утраты он сжился, но я не хочу заставлять его вспоминать плохое время, что кошмаром было для нас двоих.

Я убрала телефон в передний карман джинс и выехала с парковки, пристально озираясь по сторонам в боковые зеркала. Теперь мне предстоит сократить путь в сорок минут на десять.

Пока я была в нашей квартире, успела сменить одежду, закинула себе в рюкзак вещи с полки «первой необходимости». Шорты и футболку на завтра, деньги, документы, ножики, а кинжал и так был со мной.

О Дзинь я не забыла, а бережно запаковала птицу в коробку с дырочками. Мне некогда было придумать, как нам с ней поступить и эту обязанность я подкинула Алине. Та умная, придумает что-нибудь.

Телефон тихо завибрировал в кармане, правой рукой я его достала и мельком глянула на дисплей, увидев, кто мне звонил, я была удивлена.

– Алло, – ответила, и не дав вставить ни слова, следом спросила следующее: – Кто это?

Припоминаете подобный разговор? О да, я знала, кто это звонил, потому что всегда подписываю и не удаляю номера тех, кто когда-нибудь мне может понадобиться. Диме я об этом как-то говорила, и если он помнит, то сейчас понимает, что я просто издеваюсь над ним.

– И тебе привет, – поздоровался Дима тусклым невзрачным голосом. Батюшки, кто-то расстроился. Но кому плевать? Мне плевать. – Ты уже в аэропорту?

– Нет, еще еду. А что? – ответила я быстро и посмотрела по зеркалам в поиске подозрительно едущих машин, но пока что из всего потока только я вызывала подозрения.

– Ты с Тимуром не связывалась? – при упоминании его имени я напряглась.

– Нет, а должна? – осторожно спросила я.

– Он должен был подвезти документы в университет, но его нет. Я подумал, может он…

– Нет, я не видела его с прошлого вечера, – соврала я, конкретно напрягаясь. Я совсем забыла про Тимура во всей этой суматохе. – Я ему позвоню. Но ничего не обещаю.

– Хорошо. Спасибо.

Я тут же набрала номер Тимура, но он не ответил ни в этот, ни в последующие несколько раз. Неужели он у Корсака? Что за идиотские вопросы? Да, он у него! Как я могла прохлопать его исчезновение? Я вчера могла его спасти! А может он все же выбрался? Или нет, а как мне узнать? Корсаку звонить и спрашивать: эй парень, ты вчера там Тима не похитил?

Сегодня утром, когда та ведьма пыталась навести усыпляющие чары, какой-то мужской голос закричал у меня в голове, приказывая ехать. Может, это был голос Тима?

После продолжительных попыток дозвониться до Тимура я все-таки решила оставить ему голосовое сообщение, которое настойчиво навязывал оставить его голос по ту сторону с пылкими обещаниями перезвонить.

– Привет Тим, – мой голос прозвучал неестественно, что заставило меня скривиться, но сделав небольшую заминку, я продолжила говорить уже более естественно, – хотела поговорить насчет вчерашнего инцидента. И я… эм, перезвони, как прослушаешь. Пока.

Сбросив звонок, я поняла, что не представилась. И я не уверена, что Тим подписал мой номер, и что он вообще его узнает, но перезванивать я не стану. Буду надеяться, что инциденты с девушками у него проходят не так часто и Тимур догадается, кто ему звонил. Убрав телефон в карман, я спокойно продолжила путь, не забывая поглядывать по сторонам в поисках хвоста.

Подъехав позже к аэропорту, сделала несколько кругов вокруг парковки в поисках «идеального» места, которое было бы ближе ко входу, но также не находилось бы слишком на виду – так я искала пустое место в центре парковки, и когда мне все-таки удалось найти подобное место и сделать машину менее приметной, дала себе пару секунд, чтобы перевести дух, мысленно помечая галочкой выполненный пункт.

Закончив недолгий перерыв, я достала два чемодана, и включив карту на телефоне, ссылку на которую мне скинул Матвей, быстро сообразила, куда мне стоит подняться, как оказалось, это было не сложно. Дойти до лифта прямо по коридору, подняться на третий этаж, идти уже оставалось не долго до другого маленького коридорчика, где находилось помеченное место встречи у туалета, где меня должна была ждать стюардесса.

Так как я искала девушку, которая странно бы себя вела, то мой взгляд на пару с интиуцией сразу вычислили «ненормальную» стюардессу, которая стояла, оперевшись о стену, и выводила вытянутым носком туфли странные круги. Впрочем, что ненормального было в ее поведении, спросите вы, на что спокойно поясню: ее взгляд был слишком пустым, я будто почувствовала, что она делает только то, что ей сказали.

Я убедилась в правильном выборе, когда, подойдя к ней, она вдруг опомнилась и уставилась мне в глаза, чересчур сильно их выпучив.

– Матвей? – для полного убеждения тихо спросила я у нее, заглядывая в слишком пустые глаза, за которыми будто никого не было. Девушка слегка кивнула и протянула руки к чемоданам, передав их ей, я немного проследовала за стюардессой, чтобы точно убедиться, что она идет в правильном направлении. Когда я в этом убедилась, то сверившись с картой, отправилась на другой этаж, где происходила регистрация на этот рейс, попутно доставая блютуз-гарнитуру, хорошо пряча ее под распущенными волосами, подключилась к Матвею, молча выслушивая их тихие перепалки с Алиной, пока пара шла в зал ожидания. С Алиной мы решили пока не общаться нашей «связью», нашим небольшим советом было решено сократить ее пользование магией, пока Романова не покинет страну, чтобы ее можно было сложнее отследить ненужным людям.

– Никого подозрительно нет, – отчиталась я, аккуратно просматривая толпу отдыхающих, летевших в теплые края. – Ну, кроме меня.

– Если там из подозрительных объектов только ты, мы это переживем, – ответил он тут же с хорошо скрываемым весельем, Матвей в некотором плане наслаждался ситуацией. Ну, любит парнишка веселые приключения и острые ощущения, а таковыми он считает происходящие с нами сейчас злоключения, и тихо, думая, что никто не видит, Сперанский упивался этим.

– Угу, – протянула я, не разделяя его веселья. Из головы все никак не выходил Тимур, перед которым я ощущала чувство вины и все время задавалась вопросами, на которые не имела ответа. А вдруг с ним что-то серьезное? Вдруг ему нужна помощь? И это моя вина, я ведь Корсака туда привела.

– Что-то случилось? Ты какая-то потерянная, – спросил Матвей. Сперанский хорошо меня знает, и иногда слишком чутко ощущает изменения в моем настроении, стараясь тут же это исправить. Я молчала, не зная, что ответить, и это лишь подтвердило его домысел. – Я чего-то не знаю?

– Я бы сказала кого-то. О том, что Корсак в городе, меня предупредили, – скрывать это было уже бессмысленно, не понимаю, почему раньше об этом умолчала. Забыла, или не хотела сдавать Тимура, не разобравшись на чьей он стороне, если таковые существуют.

Я замолчала, Матвей тоже молчал.

– Ну и кто? – спросил он секундой позже, и в его голосе уже не было веселья, он с интересом и некоторым напряжением ждал моего ответа.

– Тимур, – быстро ответила я, и тут же повисла непонятная для меня, тяжелая пауза. – Он написал мне записку, а потом мы с ним встретились.

– Почему ты не рассказала об этом раньше? – резко спросил Матвей.

– К слову не пришлось, – отмахнулась я быстро, сама не зная точного ответа, но чувство вины стало еще больше гложить меня, и мне пришлось признать очевидное – свою вину. – Но дело не в этом. Ночью Тим был в клубе. Я не уверена, но кажется, Корсак его похитил. Мне звонил Дима и спрашивал про него, надеялся, что я знаю, где Тим. После этого я сама позвонила Тимуру, но не ответил и я оставила голосовое сообщение в надежде, что он перезвонит. Черт, я очень надеялась, что этот засранец поднимет трубку и просто наорет на меня, типа зачем его разбудила или что-то в этом духе. Но я почему-то чувствую, что ответного звонка не будет.

– И ты думаешь, что это твоя вина? – как я и говорила, Матвей слишком хорошо меня знает. В некоторых ситуациях, подобной этой с Тимуром, он может с точностью предсказать мои действия. Я не считаю это своей слабостью, для меня это уверенность и проявление силы, а не предсказуемость. – Не нервничай, я не собираюсь тебя переубеждать, прекрасно знаю, что не поможет. Поэтому просто спрошу, что ты собираешься делать?

В моей голове не было пока четкого плана, так как я пока плохо знала ситуацию и была плохо ознакомлена с положением, но в голове всплывали некоторые подробности, и некое подобие плана спасения уже медленно выстраивалось в моей голове.

– Утром, когда я пыталась оторваться от погони, они предприняли попытку меня усыпить, – начала я размышлять вслух, веря, что от этого эффект будет выше, нежели от немого монолога в моей голове. – Я почти уснула и забыла про все, но вовремя кто-то вернул меня в чувства, довольно громко закричав у меня в голове. Предполагаю, что это был Тимур, у которого возможно был лунный камень, и коим-то образом он через него связался со мной.

– И ты хочешь попробовать в обратную сторону? Идея хорошая, но получится ли? Он маг, я прав?

– В этом то и дело, я так и не поняла, кто он на самом деле, а сам Тим не признается, он решил немного поиграть, – быстро ответила я ему на часть про Тимура, обдумывая слова Матвея про идею связи в обратную сторону. – На самом деле я не уверена, что с помощью того камня получится что-либо сделать, не знаю, для чего я это вспомнила, но мне необходимо придумать что-то другое и довольно-таки быстро, я же не могу его бросить на произвол судьбы?

– Ты бы не была собой, если бы это проигнорировала, – ответил Сперанский, и я слышала, даже почти видела, как он сейчас улыбается, стараясь выглядеть подобающе серьезным образом. И тут же он шепотом, видимо, чтобы Алина не услышала, спросил: – А Алине стоит об этом знать?

Я не знаю, хотелось мне сказать ему, но промолчала. Я не знаю, что скажет Алина в таком случае, попытается меня переубедить что-либо делать, или наоборот? Я не знаю, но так как есть вероятность с ней поспорить, то я предпочту, чтобы она узнала об этом там, откуда уже не сможет до меня добраться, допустим, во время полета, где не ловит сотовая связь, и где все еще будет действовать ограничение на пользование магией.

– В самолете скажешь, – сказала я ему, поняв, что пауза слишком затянулась. – Если вдруг вам выпадет шанс выполнить задание, но я еще не приеду, не вздумайте его откладывать и дожидаться меня, хорошо?

– Вася, ты же ведь понимаешь, что она меня убьет после таких новостей? – грустно ухмыльнулся Матвей, издавая тяжелый вздох. – Мне просто интересно, ты осознаешь, что в самолете будут люди? И могут погибнуть…

– Эй, замолчи! – шикнула я на него, понимая, что он утрирует. – С ума сошел, такое в аэропорту говорить? Ничего с тобой не случится.

– Мда, этим пограничникам не достает немного юмора. Так как я как бы твой наставник, то сейчас слушай внимательно, буду тебя учить: Василина, я понимаю, что ты один черт поступишь так, как считаешь нужным, но запомни, пожалуйста, следующее: ты ничего никому не должна, и абсолютно никому не обязана. И ты не виновата в случившемся с Тимуром, если с ним все же что-то случилось.

Женщина по громкой связи объявила посадку на рейс. Мы дождались, пока она закончит свое объявление, и продолжили разговор, точнее наставления Матвейки.

– Постой еще немного где-нибудь неподалеку, пока самолет не взлетит, а потом езжай спасать этого красавчика, если он все же в опасности.

– Есть, капитан, – шутливо ответила я. – Все, я отключаюсь, тут все чисто. Пойду пройдусь, если вдруг что, через Алину передашь сообщение, но только если крайней важности!

– Есть, капитан, – ответил он мне в той же форме.

Как только он положил трубку, я связалась с одной своей знакомой. У нее нет подопечного, поэтому она наблюдает за такими опасными людьми, как Корсак, Андре и Белая Королева, кстати, последних я не видела ни разу, но по разговорам, их лучше и не видеть.

– Привет, Василина, звонишь за сводками? – радостно поздоровалась она.

Я оторвалась от перегородки и пошла прямо по линиям регистраций, посмотреть, вдруг кого-то упустила из виду.

– На звонки другого плана ты не отвечаешь, – сказала я ей как можно серьезней, потому что Света позитивный и оптимистичный человек, она очень живая и радостная, но иногда это мешает делу.

– Корсак вчера похитил одного парня. Он светился где-нибудь за городом, или там, где предположительно может держать их?

Я не стала сообщать ей о том, что это мои предположения, иначе она может что-то упустить и просто сказать, что такого не было, а мне не хочется рисковать, уехать и потом, прилетев домой, обнаружить в университете угол, усыпанный цветами с фотографиями Тимура с черной лентой сбоку.

– Раньше ты всегда узнавала, где он есть, чтобы избегать. А теперь лезешь напролом, –ответила она. – Надеюсь, парень того стоит.

– Есть что? – спросила я еще раз, потому что не знала ответа, стоит этот парень такого риска или нет…

– Корсак в городе с неделю, я сразу приставила пару человек за ним и в тех местах, где могли появиться его люди, – она сразу переключилась на дело, что я и добивалась от нее. – И был привезен один парень сегодня утром в сосновый бор. У того там есть домик. Но нужны приметы, чтобы я смогла проверить, он это или нет.

– А какие тебе приметы нужны? – мое сердце пропустило удар, я до последнего надеялась, что с Тимуром все в порядке, но пока он там, если тот парень все же Тим, то он явно не в порядке. Быстро проявив его в своей голове, стала вспоминать какие-нибудь четкие приметы, чтобы убедиться точно, он там или не он.

– Парень, 21-22 года, рост 188 сантиметров, спортивное телосложение, возможно, во время похищения был без одежды и можно было заметить татуировку на груди в виде черного орла. Черные волосы, золотые глаза. Приметы слабые, да и описание туманное, но ничего такового вспомнить не могу, надеюсь, этого хватит? – затараторила я, припоминая какие-либо еще приметы, которые могли бы у него быть, но тату, мне кажется, самая видная примета.

– Я проверю, привозили ли кого-нибудь еще, если нет, то скорее всего, парень в Сосновом Бору – твой объект.

– Когда ты сможешь сказать точно?

– Минут десять, если оперативно. Очень срочно? – спросила она, немного растягивая слова.

– Очень срочно, мне нужно достать его до завтрашнего утра и уехать, потому что Корсак приставил ко мне хвост, и мои передвижения ограничены.

– Я скоро тебе перезвоню.

Я сбросила звонок и написала СМС Матвею, что здесь все чисто, никого нет. Через десять минут я спокойно наблюдала за самолетом, что увозил их далеко отсюда, сумев немного расслабиться, я быстро вернулась в машину, дожидаться звонка Светы, так как она мне обещала быстро, но ее «быстро» длилось очень долго. За это время я уже успела снова сбегать в аэропорт и купить перекусить – чай и круассан с шоколадом.

Перекусив по-быстренькому, решила немного отдохнуть и, опустив спинку кресла, немного расслабилась и задремала, ведь без хорошего сна я просто не смогу ничего сделать, вялая, раздражительная и чертовски злая.

Я довольно быстро провалилась в сон, что не было странным после всех событий прошедшего утра, капелька покоя мне не помешала, но не тут-то было, пусть я и уснула хорошим глубоким сном, как мне казалось, но отдых выдался плохим.

Мне снился Зен. Будто он находился в Питере, на какой-то заснеженной улице, где я часто проходила, когда шла в университет и обратно. Я видела, как он стоял у черного БМВ в черном пальто с поднятым воротником, будто прячась от окружающих. Зен стоял ко мне спиной, и пусть лицо было спрятано от меня за этим проклятым воротом, но я точно знала, кто это был! Зена и Саймона, пусть давно их не видела, я всегда смогу узнать в толпе незнакомцев.

Даже во сне я не могла сдержать слез от того, что увидела его. Я медленно приближалась к нему, с замиранием сердца ожидая, когда он ко мне повернется, чтобы я смогла посмотреть в его зеленые глаза и спросить, какого черта он бросил меня одну справляться с тем, во что я влипла из-за его брата! Зен знал мою правду, он знал, как мне было плохо, он единственный, кому я рассказала правду, а своим поступком он плюнул мне в душу, прекрасно зная, что мне было очень тяжело. Но он решил, что я того заслуживаю, это было правдой, и этим он добил меня. Зен был зол, когда я признавалась ему о Саймоне, он был в ярости.

– Зен, – прошептала я ему, когда подошла почти вплотную к его отвернувшейся фигуре.

Тот замер, и медленно, даже скованно, обернулся и посмотрел мне в глаза. Зен был таким реальным, будто все происходило не во сне, а наяву, будто он правда рядом.

Я протянула руку и коснулась рукава его пальто, ткань была плотной и мягкой, меня удивило, что тактильные ощущения были слишком реальны.

– Василина, – тихо отозвался он, так же удивленно, как и я, но лицо его быстро сменило маску удивления на маску раздражения. – Ты не должна была быть здесь.

– Это все, что ты мне говоришь спустя три года? – взорвалась я, отдернув руку и делая шаг назад. – Я ожидала услышать от тебя что угодно, Зен, но не это. Меня не должно было быть здесь? О да, ты прав, меня вообще не должно было быть! Вам с братом вообще плевать на меня, вы оба даже не подумали обо мне, когда сбегали друг от друга, затягивая меня в ваши дурацкие игры! Доигрались? Молодцы! Вы сломали друг друга, вы сломали себе жизни по своей глупости и идиотизму и потянули меня за собой! Вы меня на год из жизни выбили! И из-за вас двоих я не сплю ночами, из-за вас я не могу проходить мимо детских площадок! Это из-за вас я вздрагиваю от детского крика и задыхаюсь при каждом воспоминании! Хотел меня добить? Поздравляю, ты меня добил! Я никому не пожелаю такого дерьма, что со мной случилось. Даже тебе, Зен! Даже тебе!

– Ты сказал, что она в порядке! – Зен обернулся назад, меня шатнуло в сторону, и я заметила Тимура, который с неподдельным интересом в своих золотых глазах наблюдал за нашей перепалкой.

– Она и была в порядке. Извини, но мы с ней явно не поладили изначально, и она не изливает мне свою душу, – упрекнул его Тимур, сунув руки в карман, казалось, тот был доволен сложившейся ситуацией. Зен выглядел свирепо-безжалостным, он был таким же, когда выслушивал мою исповедь на том берегу…

Я не хочу этого видеть, не хочу. Надо проснуться!

Проснись! Проснись! Проснись!

Резко сев, мутным взглядом огляделась по сторонам, прокручивая последние мысли вновь, чтобы осознать наконец, что я была в машине на парковке аэропорта, ожидала звонка от Светы.

Я сжала руками голову так, меня будто на части разрывали эти мысли, изувеченные моим сознанием. Будто взяли зажившую рану и разрезали тупым ножом, медленно вдавливая в мягкие ткани, пробуждая старую боль и причиняя новую. Вот такие у меня были ощущения, и это ни ощущения, а давно забытые чувства, которые я зарыла глубоко в своем сознании, чтобы не раскисать из-за них и не превратиться в прошлую версию себя, которую коротко можно охарактеризовать как «ничто».

Братья сами сделали свой выбор, который ничего не изменит.

Я больше не хочу их видеть.

Мне удалось наладить свою жизнь без них, заново собирая себя по кусочкам, а они сейчас перевернули бы все вокруг меня, заботясь только друг о друге, как это было обычно. Я этого не хочу, а хочу, чтобы Алина всегда переживала за меня, если я не отвечаю на звонки, чтобы Матвей всегда заботился о моем сне и регулярно выходил со мной на пробежки, даже когда он в другом месте.

Они – мои друзья, вот кто мне нужен сейчас и кому нужна я. Они – мое будущее, и я их сильно люблю, так же, как и они меня.

Горестно усмехнувшись своим невеселым мыслям, я взъерошила себе волосы, прогоняя поганые, портящие мне боевой дух мысли, потянулась за телефоном и набрала последний номер в моем журнале звонков, прислонила трубку к уху, слушая ужасные надоедливые гудки, и снова упала на кресло, прикрывая глаза. Когда Света ответила, то первое, что я услышала, было ее учащенное, даже запыханное дыхание.

– Прошло уже больше десяти минут, – устало сказала я.

– Я только собиралась тебе звонить, – ей было тяжело говорить, тяжелые глотки воздуха были слышны между ее словами, но она все равно продолжала говорить, понимая, что каждая секунда на счету. – Две машины минут сорок назад выехали из Соснового Бора, я проверяла ту квартиру, там никого нет. И там был парень, которого ты описала. Он сейчас с ними.

Эта новость меня немного оживила, хороший мордобой должен улучшить мое настроение.

– Так, по какому маршруту они едут? – спросила я, быстро включаясь в дело.

– Они едут по КАД, а ты сейчас где? – поинтересовалась Света, я уловила, что она стала дышать ровнее, видимо, после пробежки уже успокоилась.

– Возле аэропорта, – ответила я, вспоминая систему этого КАДа, – я смогу с ними пересечься. Две машины? А можно как-нибудь одну убрать, оставив на дороге ту, что с ним? – в моей голове уже начался строиться план перехвата, какая у меня все-таки веселая работа, жаль, что за это не платят.

– Я об этом позаботилась, одну машину тормознут ровно через десять минут, постаралась, чтобы надолго. Знала, что тебе поможет. И да, одну полосу там перекрыли, технические работы, как раз после объезда аэропорта. Вдруг понадобится.

– Понадобится. У меня еще просьба: я знаю, у твоих друзей есть хостел где-то здесь рядом. Ты можешь забить мне комнату? – попросила я Свету, попутно раздумывая, как буду вытаскивать Тима из машины, и как мне вообще ее остановить.

– Там сейчас нет вообще никого, ребята в отпуске. Ключи у консьержа, я позвоню ему, чтобы приготовил их. Тебе подмога не нужна?

– Я не хочу вас в это втягивать, неизвестно, чем это еще закончится. Я сама справлюсь. Спасибо тебе за помощь.

– Всегда пожалуйста. Пока.

Она положила трубку, я убрала телефон в карман. Завязав волосы в свободный пучок, достала свою рюкзак с заднего сиденья и сняла куртку.

Появилась одна идея, но она может сработать только на 60%, однако вероятность успеха все же выше, чем провала. Суть в том, что я своей машиной перекрою путь, и у них будет только два варианта действия – это выйти из машины и убрать меня с дороги, или же, не сбавляя скорости, взять меня на таран. О, еще я не представляю, сколько человек у них в машине, я хороша в бою, но все же не машина для убийств, остается надеяться на Тимура, который поможет мне, если будет в сознании. Я ведь не знаю, что с ним там делали.

Удовлетворившись своим планом, я стала собирать себя, надев кожаные гловелетты, специально сшитые для меня. Они мне нужны, так как в них удобно держать мои ножи со стальными ручками и остальное мое стальное оружие, потому что иногда они выскальзывают из моих рук. И небольшой бонус по моей просьбе – смягчение удара для костяшек, там есть небольшой, скажем так, слой плотной ткани, это немного спасает мои ручки.

На пояс сзади я закрепила ножны для своих ножей, которые сняла перед тем, как идти в аэропорт. Мои ножи, кстати, тоже индивидуального заказа, у меня все «рабочие» вещи индивидуального заказа, кроме кинжала, это подарок. Мои ножи больше похожи на недоработанные двухлезвийные клинки, из-за того, что самое лезвие переходит сразу в цельную стальную рукоятку, с вырезом для указательного пальца для большего удобства.

Рукоятка ножа пусть и считается цельной, но отличается по составу, так как в ней содержится полимер Кратон, из-за которого она не скользит в руках, но для подстраховки я чаще ношу гловелетты³, мне в них спокойнее. Мои ножи тонкие, удобные и не очень длинные, не более 16 сантиметров вместе с рукояткой. Преимущество заказных ножей, что ты делаешь его под свою руку и из любого материала, за который ты сможешь заплатить, мои игрушки очень дорогие, но очень действенные. Я не работаю с второсортными кидалками, мне нужно все лучшего качества, и поэтому мои ножи состоят из сплава серебра и высокоуглеродной стали, потому что так заточка держится лучше, и они имеют пескоструйную обработку для уменьшения бликов, и для этого же было использовано антибликовое покрытие. Так как они очень тонкие и размер позволяет, то у меня в одни ножны входят три таких ножа.

Закончив с закреплением портупей с ножнами на своем поясе, я начала цеплять справа на боку свой кинжал со сверкающей рукояткой и не менее сверкающими ножнами, так как это характерное оружие хранителя, он выполнен со всеми традициями и не очень удобен, к сожалению, для скрытых дневных засад у меня сейчас не такой, поэтому не боясь вешаю его на видном месте.

Приготовившись к бою, которого я думаю никак не избежать, я, преисполненная уверенности, завела машину и выехала с парковки, не забывая поглядывать по сторонам на наличие за мной хвоста.

А давно у меня это стало привычкой? Ведь это было всегда.

Когда я подъезжала к своему месту назначения, позвонила Свете и попросила не пропускать машины в мою сторону, пока не уберусь оттуда. Мне не нужны свидетели или те, кто вдруг выскочит помогать девушке.

Она сразу со мной согласилась и предупредила, что те уже приближаются ко мне, и что я должна быть готовой к встрече.

– Я уже приехала, пропускаю две машины, – отчиталась я Свете, которая ждала команды для перекрытия дороги со своей стороны. Дождавшись, пока мимо меня пронесутся две машины, я перекрыла движение, развернув машину поперек двух полос, захватывая как много больше места. Третья полоса в моем направлении была перекрыта брошенной рабочей техникой. Рабочих на месте не было, и я думаю, что они появятся не скоро.

Открыв свою дверь, я спустила ноги на землю и облокотилась на руль, всем своим видом показывая, что давно уже заждалась. Это так же было удобно тем, если вдруг они захотят протаранить мою машину, тогда я быстро поставлю ноги на педали и выеду. Мотор предусмотрительно не заглушила.

На улице сегодня просто невыносимая жара, было такое ощущение, что вокруг все плавилось, хотя с утра было очень прохладно. Вдалеке, из-за тепловых волн, все размывалось и искажалось, и под таким эффектом я увидела хромированный кенгурятник черного шевроле, поблескивающий от ярких лучей солнца. Машина ехала на довольно высокой скорости, я уже готовилась к тому, что придется съезжать со своего места назначения, но нет, приближаясь ко мне, машина сбрасывала скорость, и когда подъехала ко мне метра на три, остановилась полностью. Скрестив ноги, я мило улыбнулась двум парням на передних сиденьях. Я не сводила с них взгляда, когда выходила из машины, прихватив с собой два лишних хорошо заточенных метательных ножа, они были круче тех, что висели у меня за спиной.

Встав перед ними, я демонстративно метнула два ножа в передние шины, давая понять, что не собираюсь уходить, и им тоже не дам.

И тогда задняя дверь открылась, вышла женщина, что утром пыталась меня усыпить, потому что я почувствовала легкое наваждение, от которого смогла быстро избавиться.

Взмахнув своими иссиня-чёрными волосами, она плавно шла ко мне, я чувствовала, как она все так же уверенно пытается усыпить во мне бдительность и свалить с ног. Я это чувствую, но на меня оно не действует. У меня есть сила воли.

Когда она подошла ко мне, я держалась бесстрастно, не показывая, что именно происходит у меня внутри, пусть думает, что ее попытки усыпить бдительность прошли удачно, потому что она явно хотела поговорить, а мне стало интересно, что она скажет, не хочу быть из тех, кто сначала делает, а потом думает. Но я не буду тратить на разговоры много времени, мне просто надо убедиться в том, насколько она стоящий работник Корсака.

– Ты осмотрительно подготовилась, – сказала она мелодичным голосом. Пока не понятно, что она представляет из себя, пусть еще поговорит. – Но может ты не будешь тратить наше время и свое здоровье, в машине сидят четверо мужчин, и они злы на тебя за вчерашнее. Я не хочу доставлять им удовольствие выбить из тебя «Шумахера», поэтому просто пойдем за мной.

Все понятно, очередная шестерка, ну вот кто выдает количество сидящих в машине потенциально опасной девушке, а? Только тот, кто редко выбирается на такие задания и имеет «планктонскую» работу в сети этого урода.

Она протянула мне руку, я посмотрела сначала на руку, потом на лживо улыбающуюся черноголовку. Я подняла взгляд выше ее головы и посмотрела в салон, там правда было четверо мужчин, но не было Тимура, я его не видела, но Света не могла ошибиться, а значит, он в другой машине, твою мать!

Так, пусть ее информация и была для меня сейчас относительно важной, но я все равно не могу оставить ее в сознании, и плюс она все равно должна получить за свои фокусы.

Я медленно вложила свою ладонь в ее за руку, и когда она улыбнулась улыбкой «смотрите, какая я молодец, убедила хранителя, что она ничтожество», мои губы сами растянулись в улыбке, подобной ее. Сильно сжав ее ладонь, резко потянула к себе, выворачивая на ходу ее руку, разворачивая к себе спиной и с разворота ударяя ее головой о машину. Не ожидая подобного, она, не успев ничего сделать, рухнула на землю, раскинув руки в сторону. Только ее волосы коснулись горячего асфальта, я уже чуть было не встретилась с кулаком, направленным мне в лицо, я так понимаю, чтобы вырубить наверняка, но не удалось, я ловко увернулась, нырнув под руку, смогла обойти его сзади, перешагнув через лежащее тело мага, и с локтя ударила в затылок, отталкивая его бессознательное тело в сторону.

Инстинкты хранителя обострились, как только краем глаза я заметила небольшую лужицу крови на асфальте, и уже не было той Василины, которая сначала думала, а потом делала, она ушла, оставив табличку с надписью «Вернусь позже», оставляя за себя Василику, которая без разговоров стала творить то, что умеет, – делать без задних мыслей.

Перед глазами противники смазались, и я уже была не в силах различить их лиц, были просто тела, которые мне нужно было обезвредить, и спокойно обследовать их машину.

Кто-то из моих противников сжал меня за шею двумя руками, пытаясь задушить, медленно сдавливая свои толстые пальцы на бледной коже. Я накрыла его руки своими, пытаясь их разжать и вырваться, глотая воздух грубыми рывками, чувствовала, что он лишь сильнее сжимал мою шею и двинулся, волоча за машину. Он тащил меня к багажнику. Другой противник открыл багажник, и мои глаза расширились от удивления, там лежал связанный Тимур, он так же взирал на меня, но скорее с ужасом. Выброс адреналина, который я так долго ждала, успокоил мою панику и дал новый пинок под зад к действиям, ведь мне надо не только себя сейчас спасти, но и своего одногруппника.

Меня будто ослепила пелена, останавливая мои мыслительные процессы, предоставляя все мышечной памяти и непосредственно силе хранителя.

Я перестала пытаться вырваться, разжала вцепившиеся ногтями в его кожу руки и ложно обмякла в его руках. Он слегка отдалился, думая, что победил. Боже, что за идиоты работают с Корсаком? Воспользовавшись заминкой противника, я быстрым молниеносным движением достала из ножен кинжал и, быстро устроив его в своей ладони, с силой вонзила в душившего, тот с криком схватил меня за голову и собирался ударить об машину, чтобы обессилить меня, но я схватилась руками за него, используя, как опору, быстро подпрыгнув, уперлась ногами о машину и сильным толчком об нее опрокинула нас назад. Перекувыркнувшись через него, приземлилась на ноги, быстро подняв взгляд и оценивая новую расстановку сил. Встав на ноги, я вытащила свой кинжал из тела противника и, прокрутив его на пальце, находя удобное положение, пошла развязывать Тимура, которого уже не было на месте. Он был в руках у четвертого противника, по сравнению с ним, Тимур был маленьким дрыщом.

Огромность того парня резко вернула Василину, откидывая в сторону разъяренную и готовую крушить все вокруг Василику.

– Руки подними, или я сделаю из него шашлык, – я не увидела, что у него в руке был нож, охотничий, зазубренный с кровоотводами, где я смогла заметить старую запекшуюся кровь, прекрасно понимая, что он навряд ли недавно ходил за быком.

– Не дури, – сказала я спокойно, медленно опуская руки вдоль тела. Тот мог задеть печень, если проткнет туда, куда целился, выжить можно, но реабилитация будет долгая, поэтому мне надо было придумать что-то другое, умнее, чем сдаваться им. – Вы меня просто достали с утра, я или бегаю от вас, или гоняюсь за вами.

– Тебя никто не просил, – рыкнул тот, дернув рукой вперед. По этому движению было видно, что нож немного вошел в кожу, но на лице Тимура это никак не отразилось.

– Вас, кстати, тоже, – ответила я ему, судорожно соображая, что можно было сделать в такой ситуации. – Отпусти его, и давай попробуем договориться; я, в отличие от вас, предлагаю более гуманный способ решения проблем.

Я посмотрела на Тимура, он обвел всех взглядом и приподнял бровь, я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза и не крикнуть: «Ради кого стараюсь?»

Хорошо, сейчас это не похоже на гуманный способ, но у меня не было другого выбора. Посмотрев еще раз на Тима, который опускал глаза вниз, заставляя посмотреть на его ноги, я опустила взгляд, и он показывал, что на ногах веревка развязана. Не знаю, что у Тима за план, но моя роль в нем была отвлекающая. Мне надо было просто отвлечь этого здоровяка.

– Окей, я сдаюсь. Чего ты хочешь? Чтобы я в машину села? Ты хоть придумал, что вам от меня надо? М? Ты же ничего не попросил взамен. А я вот попросила бы: типа, брось оружие, и если хочешь, чтобы он жил, скажи, где деньги! – предположила я, пожимая плечами. – Ну вам то деньги не нужны, да и денег у меня нет. Так что предложить мне нечего, остался вариант сесть в машину. Только не в багажник, я в одном пространстве с ним не лягу, да и клаустрофобией страдаю.

– Да заткнись ты уже! – заорал мужик, дернувшись вперед и взмахнув вверх руками.

– А это уже грубо, знаешь ли, – сказал Тимур, но тот его не услышал, так как согнулся пополам от удара локтем в живот. Тим на этом не остановился и дополнил комбо сильным и прямым ударом с ноги прямо по голове. Противник упал на колени, и мне или показалось, или он правда проклинал нас с Тимуром.

– Грубо? А кто так на меня наорал на втором курсе? – припомнила я Тимуру, перешагивая через тела лежавших противников на земле, пошла к их машине проверить, может там есть что-нибудь интересное.

– Ты лезла под руку, мы проигрывали, – ответил он, растирая запястья, когда я перерезала пластиковые строительные затяжки. – Ты вообще, что тут делаешь?

– Мимо проезжала, – пошутила я, начав рассматривать содержимое бардачка, в котором были только документы на машину и пистолет Берета, травматический. Слабовато для них. – А ты? Случайно в багажник завалился?

– Было дело, – ответил он с усмешкой. Я повернулась, чтобы сказать ему, что хватит шутить, помоги обыскать машину, как тут же увидела у него огромное пятно крови на футболке, которого не было несколько мгновений назад, и мой нож, торчащий из его живота. Он схватился за крышу машины, чтобы не упасть, я обернулась назад посмотреть, кто это сделал. Это был тот, который упал первым, инстинктивно я потянулась за ножом, но Тимур мягко, но властно обхватил пальцами мое запястье и опустил вниз, буравя взглядом того, кто кидал.

Тот упал на колени, сильно закатывая глаза, бился в судорогах, а потом упал рядом со своими товарищами.

– Надо вытащить его, – сказала я, кивая на нож, оценивая, как глубоко тот вошел. – Он не глубоко вошел.

– Урод знал, куда целился, там уже было ранение, я не успел до конца исцелиться. Если вытащим, будет море крови, – бормотал он.

Кровь быстро пропитала край его футболки и начала капать на асфальт. Подхватив его за бока, стараясь вести так, чтобы он не напрягал раненую сторону, помогла ему дойти до машины, где уложила Тима на заднее сиденье. Быстро сев машину, я резко тронулась с места и поехала по направлению в город, иногда оборачиваясь посмотреть, в каком состоянии Тим, и каждый мой поворот назад крови было все больше и больше. На ходу я позвонила Свете, поблагодарила ее за помощь и сказала, что можно пускать людей, но сначала надо убрать этих с дороги и провести профилактическую беседу.

– Проведем, не волнуйся. Все получилось? – Света, наверное, единственный человек, который когда интересуется чем-то, то искренне переживает, сочувствует, радуется и правда ждет ответа, а не просто спрашивает, чтобы спросить.

– Да, все получилось, спасибо большое за помощь, – сказала я, снова оборачиваясь назад, теперь вся его футболка была в крови, я нахмурилась, понимая, что такая рана не может так сильно кровоточить.

– Кстати, насчет квартиры. У меня есть ключ только от однокомнатной квартиры в том же доме. Это их же квартира. Подойдет?

– Это будет отлично, еще раз спасибо, – я поблагодарила ее снова, и когда связь прервалась, убрала телефон в карман, снова оборачиваясь назад. Тимур очень стремительно терял ценную жидкость, он начал сильно терять цвет, и теперь его лицо было почти белым, и от этого вида у меня засосало под ложечкой, ведь если я знала хранителей, кому могла доверять, то из знакомых ведьм, колдунов и магов я никому не могла доверять, а Алина с Матвеем улетели. Так, Тим сказал, что не успел до конца исцелиться, значит, он пытался?

– Он ведь не просто так туда целился, да, исцеляющая метка?

– Да, на заклинание не было сил, – пробормотал он с заднего сиденья. Я вздрогнула, когда его рука упала совсем рядом с характерным шлепком о кожу. – Мне нужно немного поспать, тогда все получится.

– Эй, только не спать, иначе потом не проснешься, – затараторила я, испуганная этим заявлением, и правой рукой сжала его окровавленные пальцы, он очень слабо, но сжал их в ответ.

– А тебе не все равно? – спросил он, каждое слово давалось ему тяжело, но он все еще сжимал по мере своих сил мою ладонь, которую я устроила в его руке, вытянув пальцы на запястье и прощупывая его пульс.

– Тимур, если бы мне было все равно, я бы рисковала так сильно, сама идя на людей Корсака? Поверь, если бы мне было все равно, я бы не бросилась тебя спасать.

И все же как бы он мне не нравился, я не похожа на того человека, который бросает других людей в беде. Я не такая.

Если мне на кого-то все равно, это равноправно смерти, потому что я пальцем не пошевелю, чтобы помочь. Любая эмоция, ненависть, раздражённость, злость, симпатия, любовь – это все проявления такого понятия, как «не все равно». «Все равно» для меня – это как точка, или граница, которая разделяет любовь и ненависть напополам. Все равно – это пустота, безразличная территория, в которой остаются люди, не попавшие ни в одну из категорий.

– От тебя можно ожидать чего угодно…

***

Я помогла Тимуру опуститься в ванну с теплой водой, чтобы смыть с его тела кровь и разом промыть все его раны, чтобы мне потом было видно, с чем работать. Аккуратно подложив ему под голову валик из полотенца, чтобы парень не скатился в воду, я быстро вышла на кухню, чтобы найти баночку с мазью из голубых ахиресов, которые обладают быстрозаживляющим свойством. Я всегда возила ее с собой в маленькой баночке, того количества мне хватало на ссадины и кровоподтеки, раны быстро затягивались, если были открытыми, а после этого мне помогал или отдых, или Алина с Матвеем. Найдя баночку в своем рюкзаке, я поставила ее на табурет у расправленного дивана, где уже лежали бинты, вата и лейкопластырь, а также нашатырь на всякий случай.

Приготовив все, я вернулась в ванную, где Тимур странно тихо лежал в воде розоватого оттенка.

– Тим, не спи! – прикрикнула я в сотый раз, чтобы его немного растормошить, но он каждый раз так и норовился провалиться в дрём, но засыпать ему нельзя. Или можно. Не уверена, но рисковать не хочу, потому пусть бодрствует.

– Стараюсь. Оно все так болит, но я терплю, хотя плакать хочется.

Я испуганно посмотрела на него, потому что он нес полную чушь, как бывает с людьми в сильную лихорадки. Мы довольно быстро доехали до квартиры, но Тим был в бреду, то ли от боли, то ли от многочисленной потери крови.

– Все, встаем, – пора его вытаскивать, пока он совсем не обмяк в воде. Положив руку под голову и слегка придерживая его корпус, я помогла ему сесть, и потом перехватив его руки, поддержала, пока тот вставал на ноги, на которых снова чуть не потерял равновесия, и я поддалась вперед, обхватывая руками его за талию, не обращая внимания на майку, что уже сильно намокла, крепко его держала, пока он вылезал из ванны. – Эм, я нашла там вот это. И ты мог бы сам переодеться? Я не могу положить тебя, эм, мокрым на диван.

– Вот «это» называются трусы, точнее боксеры, если ты не знала, – он еле-еле разлепил свои глаза, чтобы посмотреть на то, что я настойчиво пихаю ему в непослушные руки. – И штаны. Я попробую.

– Я буду ждать за дверью, – промямлила я, расцепляя руки и собираясь выходить, но Тим не дал мне выйти, обхватив мое запястье своими длинными пальцами, как тогда у машины, мягко, но властно. – Что ты делаешь?

– Держусь, – сказал он совсем тихо, но даже так я услышала некоторый издевательский тон, – я ведь могу упасть.

Я отвернулась от него и старалась не реагировать, когда его пальцы мягко спустились к моей ладони и быстро переплелись с моими. Черт возьми, я бы лучше еще раз поучаствовала в драке, чем пережила бы такое, настолько все это было неудобно, неловко, понимаю, что ему сейчас плохо и больно, что ему нужна поддержка и все такое, но Тим мог держаться за раковину, чтобы переодеть гребанные мокрые боксеры, а не заставлять меня находиться с ним рядом! Черт, это было слишком личное, слишком интимное, что я почувствовала, как мои щеки стали пылать!

Когда он закончил с переодеваниями, я слишком громко, но облегченно выдохнула, и будь ему сейчас чуть лучше, он бы уже едко все прокомментировал, надеюсь, позже он об этом не вспомнит.

Мне снова пришлось краснеть, когда он начал путаться в штанинах трико, что я ему приготовила, и мне пришлось ему помогать, стараясь не разглядывать его. Когда этап с переодеванием был завершён, то я, быстро обхватив его за талию, повела к дивану, где потом помогла ему поудобней лечь, ведь сейчас ему придется терпеть невероятно жгучую боль.

В квартире были плотные, не пропускающие свет шторы, которыми я закрыла окна, пока парень отмокал в ванне. На улице слишком яркое солнце, и оно может раздражать и так бессильного Тимура, мне не хватало, чтобы он еще расплакался, ибо позже, если он все это будет помнить, ему будет очень неловко. В квартире было темно, и я включила настольную лампу рядом с диваном, которая не была очень яркой и не нервировала.

При таком свете я снова разглядела его травмы и шумно втянула воздух, ведь помимо колотой раны с правой стороны живота, на нем еще были кровоподтеки по всему телу и многочисленные порезы по всей груди и спине. Такое ощущение, будто его пытали.

Я села на край дивана и нарезала бинты одинакового размера, приготовила кусочки ваты и нарезала пластырь. Обмакнув пальцы в синюю полупрозрачную жилистую мазь, я развернулась к нему, не сумев избавиться от сочувствующего взгляда.

– Сейчас будет щипать, – предупредила я, прежде чем нанести мазь на рану от ножа, которая была глубже, чем я думала изначально. Когда мазь коснулась его кожи, он сильно напрягся, когда мазь попала в рану толстым слоем, я услышала скрип зубов, он сжал челюсти. Я знаю, как жжет эта хрень, она просто выжигает и так поврежденную часть твоего тела, но это можно простить, закрыв глаза на боль, ведь так же быстро мазь лечит. Завтра утром уже будет не так больно, как сейчас.

– Не напрягайся, Тимур! Чем больше напряжения, тем больше боли. Попробуй расслабиться.

– Я не могу, – сквозь зубы процедил он, сильно сощурившись. – Гмм…

Я нанесла еще один слой, так нужно было, и это было так же больно, как в первый слой, если не хуже. Он вцепился пальцами в диван, сжимая в руках простынь. Я понимаю, что не мучаю его, а помогаю, но на душе все равно было скверно. И чем больше я вглядывалась в его лицо, наполненное горестными муками, тем ярче были мои собственные воспоминания о том, как сама кричала лет в семнадцать, когда пришлось впервые воспользоваться этой мазью. В меня тогда меч насквозь прошёл.

Я довольно хорошо помню, как мама тогда сидела рядом со мной и дула на опухший бок, от этого мне было немного легче терпеть боль.

Чуть наклонившись вперед, я медленно подула Тиму, как моя мама когда-то мне, на колотую рану. И Тим уже не так напрягался, и ему терпеть стало немного легче, как тогда мне. Положив на рану квадратик бинта, я наклеила поверх него лейкопластырь, закрепляя его на месте. Так же я проделала с оставшимися порезами на его груди и спине, где-то я накладывала повязку, а где-то нет. К концу процедуры Тим был настолько вымучен, для него сейчас это как еще одна пережитая пытка, даже если я пыталась ему помочь.

– Теперь можешь спать, – сказала я тихо, когда в последний раз мое дыхание коснулось его тела. Встав с дивана, я бросила на него взгляд, и моя рука непроизвольно потянулась к его волосам, которые прилипли ко лбу в полном беспорядке. Убрав волосы с лица, я запустила пальцы в его волосы, поправляя их, мне почему-то казалось, что проснись он с более-менее нормальной прической, ему будет полегче. Уходя, я накрыла его легким мягким пледом, который нашла в шкафу. Выключив лампу, я немного приоткрыла окно с краю, отодвинув штору, и принялась убирать остатки сымпровизированного процедурного стола.

В том же шкафу я нашла футболку и пижамные шорты, и, быстро переодевшись в ванной, вернулась в общую комнату, в душ я решила сходить утром, мне не хотелось сейчас оставлять его одного.

Когда я зашла в комнату, Тим мирно спал у стены, наверное, подвинулся, пока я переодевалась. Пододвинув к дивану поближе кресло, которое стояло у окна, при этом стараясь создавать как можно меньше шума, разложила его, застелила кресло-кровать постельным, что нашла в волшебном шкафу.

И сев на край своего спального места с тем же набором, с которым сидела с Тимом, еще немного приоткрыла окно, чтобы лучше разглядеть свои раны. Как я и думала, тот финт с отталкиванием от машины и кувырок не пройдет бесследно, я содрала кожу на подушечках пальцев левой руки, видимо, когда старалась затормозить об асфальт после кувырка. Они были так сильно изувечены, что я немного удивилась, почему раньше не заметила боль и вообще не обратила на них внимание. Мне повезло, что в баночке осталось немного мази, которой мне должно было хватить на обработку теперь уже моих ран.

Зажав зубами моток бинта, я приготовилась к маленькому горящему аду на моих руках. Взяв баночку правой рукой, я поднесла левую руку, собираясь по очереди опускать пальцы в мазь. И перед тем, как приступить к обработке сначала одного пальца, я пару раз коротко выдохнула, все же опустив указательный палец.

Палец начал гореть, я будто окунала его в жидкий огонь, а не в мазь, которая меня излечит. Закусив как можно сильнее бинт, я сдержала стон боли. Вытащив палец, я сразу засунула средний палец, в этот раз я не смогла сдержаться и застонала. Тим шелохнулся на диване, видимо, мой стон не был тихим, как мне казалось. Вытащив палец, я отставила уже пустую банку в сторону, заметив странное поползновение руки Тимура, он будто ко мне тянулся. Я отмахнулась от этой мысли, потому что мне сейчас не до этого, ведь мазь закончилась, и из пяти пальцев левой руки, к счастью, три точно здоровы, если не считать того, что они сейчас заживо сгорят.

Обработав оставшиеся пальцы уже «земными» препаратами, а именно перекисью водорода, намазала мазью «Спасатель», которые купила в обычной аптеке и, приложив к каждому по кусочку бинта, закрепила поверх пластырем, чтобы повязки не спали с пальцев во время сна.

Убрав теперь за своими процедурами, я вернулась на кресло, и взбив поудобнее подушку, я легла, и к счастью, сон не заставил себя ждать. Я была так сильно измотана и измождена, что уснула сразу. Почти.

Перед сном все-таки некоторые мысли посетили мой уставший разум и вот-вот готовое отключиться сознание. Это были мысли о Саймоне и Зене, которых я должна ненавидеть, которым должна желать гореть в аду, но я не могу так думать и желать такого, от этого становилось тошно. А еще становилось хуже тогда, когда я понимала, что, если им понадобится моя помощь, я сорвусь и поеду, наплевав на все, что они мне сделали, поеду им помогать.

Видимо, в этот раз я не смогу сама себе вправить мозги, как ни старайся.