Читать книгу Хорошо драться по субботам - Василий Вялый - Страница 5

Вода в озере даже в самые жаркие дни была темной и холодной. От капель, стекающих с наших тел, глиняный берег вскоре становился блестящим и скользким. Мы прыгали с тарзанки, плескались на мелководье, догоняли друг друга. В этом скрытом от посторонних глаз, заросшем чертополохом и бузиной пространстве существовала особая свобода, которую мы чувствовали и душой, и телом.

Юрка топил Чомгу, время от времени давая ему возможность глотнуть воздуха, до тех пор, пока тот с выпученными глазами не начинал орать диким голосом и просить пощады.

– Отпусти его, – лениво повелевал Червонец. Мучитель нехотя отпускал всхлипывающего толстяка.

Из тускло мерцающей воды торчали полусгнившие деревянные сваи, тёмные и острые. У самого берега вилась узкая глиняная полоска, замусоренная хрустящей корой растущих чуть поотдаль тополей. Ленивые волны нехотя гоняли грязно-рыжую лохматую пену. Особым шиком считалось пройти по железной трубе, которая соединяла два берега заброшенного оросительного канала. Под трубой, в воде, якобы зубьями вверх лежала старая борона. Такое рискованное испытание выдерживали далеко не все. У заурядного, казалось, поступка была отчаянная элегантность и своя ритуальная красота. Раскаленная на солнце труба нещадно жгла ноги, холодная тяжесть страха ныла под ложечкой, крупные капли пота заливали глаза. Внизу, устрашающе колыхалось фиолетовое пятно тени. Есть такая точка на трубе, – она чуть дальше середины, – когда уже точно знаешь, что дойдешь, что не рухнешь с высоты пяти-шести метров вниз. Среди нас ходила легенда (а может, это была и правда), будто на этом месте уже разбилось несколько человек. Поэтому искушение испытать себя в очередной раз в смелости невероятно велико. Мое положение осложнялось еще и тем, что плавать я не умел и обычно робел при виде любых водных просторов глубиною более полутора метра. Возможно, именно это обстоятельство по-своему и способствовало экстремальной остроте моих ощущений.

Верхушки деревьев дробило заходящее солнце, и сотни мерцающих жаром угольев тлели на стремительно сереющем небе. Длинные тени камыша настигли нас, сидящих на берегу озера. День клонился к закату, неохотно отпуская тепло. Пора возвращаться домой. Путь назад мы выбирали более длинный, но заманчивый – через арбузную бахчу. Заряд соли в ягодицы – плата существенная, но ряд отвлекающих маневров сводили усилия сторожа к нулю. Пока Червонец солидно интересовался заработками да видами на урожай, мы по-пластунски преодолевали расстояние между полем и тропинкой. Путь наш подслащен. Расколотые о коленку арбузы были теплые, сочные. Сладкий сок стекал по щекам на подбородок. Аромат рубиновой мякоти привлекал десятки пчел. Лениво отмахиваясь, я замечал, что никогда еще не ел такого вкусного арбуза. Ощущение необъятной радости наполняло меня. Было так естественно и легко, как бывает только в первой половине жизни. Юрка бросил арбузную корку и попал Чомге по голове. Тот по-армянски беззлобно выругался. Солнце уже скрылось за крышами домов.

Вечера, которые мы проводили вместе, не отличались друг от друга особым разнообразием. Собирались на лавочке возле Юркиного дома и решали, чем заняться дальше. Фантазии нам хватало лишь на то, чтобы с кем-нибудь подраться. Обычно поиски противника завершались успешно. В парке культуры и отдыха нас не интересовали ни веселые аттракционы, ни катание на лодке, ни многочисленные открытые летние кафе. На дискотеке «Поплавок» почему-то только по субботам проходили танцы. Но в данный момент яркие платьица девушек не останавливали наших взглядов, мы не заслушивались модными музыкальными шлягерами рока и рэпа. Мы искали себе подобных, не успевших разобраться в этой жизни и считавших, что утвердить себя можно только с помощью кулаков. В замкнутых рамках убогого бытия нам казалось, что мы не вольны распоряжаться своей судьбой, и удел личности предопределен. Злость наша, рука об руку с бессмысленностью существования, вырывалась на «Поплавок». Червонец решал, кто именно нам «не нравится», а Чомга, преисполненный воображаемой отвагой, шел задираться. Ему, конечно, больше всех доставалось, но он был горд значимостью своей миссии. Армянский юноша с удовольствием демонстрировал свою готовность быть дерзким и смелым. Через минуту Чомга отлетал от кучки парней, как пробка из бутылки. Не торопясь, мы шли разбираться. Двоих-троих «отключали» сразу. Лишь Бу-Бу, как правило, возился со своим соперником, хватая его за рубашку и пытаясь освободить переплетенные с ним руки. Подскакивал Юрка и разрешал это замешательство в пользу нашего друга. Также быстро мы разбегались в разные стороны, подальше от спешащей к месту драки полиции. Вокруг шум, крики. Как ни в чем не бывало, шли к выходу. Редко случалось, что противная сторона собирала силы и бросала нам вызов – в таких случаях предстояла серьезная разборка, и в конфликт вмешивались парни постарше. Нас же – «мелюзгу» – отгоняли подальше, но в самый разгар потасовки мы приходили на помощь своим.

Возле трамвайной остановки собралась толпа. Мы шли, готовые ко всему. На миг меня ослепила проезжающая мимо машина, и тут же кто-то упал на мое плечо. Это Юрка. Его ударили, и он потерял равновесие. Всё-таки те, которых мы побили в прошлую субботу, решили нам отомстить. Парень, ударивший Юрку, повернулся ко мне. Лицо его искажено злобой. Мгновения хватило, чтобы понять – сейчас будет атака. Привычный шаг назад, корпус вправо и удар навстречу. Я отскочил в сторону и осмотрелся. Червонца прижали к стене трое и, мешая друг другу, осыпали его тумаками. Я и Бу-Бу одновременно оказались рядом. Боковой удар в ухо получился отменный. У Бу-Бу тоже все в порядке. Оставшийся единственный соперник Сергея в замешательстве. Это качество – не союзник в драке. Вой сирен полицейских машин поставил точку в ночной истории. С полицией мы не дрались – за это могли и срок дать (термин «полиция» появился в нашем обиходе совсем недавно, и многие по привычке называли полицейских милицонерами). А за драку друг с другом, если не случается серьезных последствий, ведь, не сажают. После разборки мы встречались в условленном месте и отмечали потери со своей стороны: разбитая губа у Чомги, синяк у Юрки, да порванная рубашка у Бу-Бу. С восторгом, перебивая друг друга, мы смаковали подробности очередной победы. Наш расчет на безнаказанность был зыбок и ничем не оправдан. Но поймем мы это немного позже. А сейчас мы любили субботние драки, только они давали необходимое для наших юных тел количество адреналина. Мы вытоптали для себя это дерзкое пространство, и уходить с него, как нам тогда казалось, никуда не собирались.

– Может, вина возьмем, да отпразднуем победу? – подбросил идею Юрка. Он уже, в отличие от нас, несколько раз напивался в хлам и, похоже, ему это нравилось.

– Ладно, давайте «воздух», – для пущей солидности немного подумав, разрешил Червонец.

Трехлитровая банка домашнего виноградного вина стоила не так уж и много. Мы торопливо шарили по карманам, извлекая наружу мятые купюры. Чомга быстро, как мог, мчался на «точку» к старухе, торгующей горячительным.

– Не зарастет народная тропа … – павлиньим голосом гнусавил возвращающийся гонец.

– Давай сюда, армянский поэт, – Червонец осторожно брал открытый баллон и, не спеша, делал первый глоток. По очереди мы пригубляли ароматное зелье. Кажется, в тот вечер я впервые попробовал алкоголь. Терпкая прохладная влага с тихим певучим журчанием текла по горлу и приятно щекотала желудок. С непривычки у меня кружилась голова и не слушались ноги. Опьянение ритмично и дерзко сновало по моему телу, тяжело дышало и вызывающе замедляло движения. Я облокотился о забор. Сливовая ветка слегка прикасалась к моему плечу. На кобальте неба мерцали веселые желтые звезды. Сумрак неохотно обволакивал землю. Тихо. Лишь сверчки вдохновенно озвучивали партитуру летней ночи, изредка замолкая, чтобы послушать нас. Ничего путного, однако, не услышав, они снова заводили свою монотонную песню.

Неожиданно к лавочке, на которой мы сидели, подбежала собака и, уставившись на нас голодными глазами, принялась тихонько поскуливать, выпрашивая кусок хлеба. Червонец порылся в карманах, нашел там карамельку и, развернув ее, бросил животному. Собака, понюхав приношение, есть конфету не стала, но, осмелев, подошла поближе. Чомга, приподняв ноги, прижался к Червонцу.

– Не укусит?

– Ну ты, как баба, честное слово! – поразился его трусости Юрка. – Скоро, наверное, кошек начнешь бояться.