Читать книгу Русский сын короля Кальмана - Вера Гривина - Страница 11

Весь вечер рыцарь из Эдессы стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за тем, что творилось в зале. Присутствующие демонстративно не замечали его. Он был чужим среди спесивой французской знати, и сейчас это особенно чувствовал.

«Ничтожные гордецы! – бесился Бруно. – Знали бы они, кем были мои предки!»

Его дед, Бруно Первый, родился в Швабии37 от мимолетной связи юного германского короля и будущего императора Священной Римской империи Генриха IV38 с дочерью одного из знатных, но небогатых дворян. Поскольку ребенок не был нужен ни царственному отцу, ни родственникам матери, его отдали в монастырь. Взращенный монахами Бруно нрав имел отнюдь не смиренный, что неудивительно, если вспомнить, кто был его отцом. У незаконнорожденного отпрыска Генриха IV происходили постоянные стычки с монастырской братией, и однажды он в ярости убил настоятеля монастыря, после чего ударился в бега. Первое время монастырский беглец добывал себе пропитание разбоем, а затем он пристал к многотысячному войску, следовавшему под предводительством графа Готфрида Булонского39 в Первый крестовый поход. Так швабский немец Брýно стал франком Брунó.

Вначале он был простым ратником, но вскоре ему удалось, войти в ближайшее окружение брата графа Готфрида, Балдуина40. Узнав о происхождении Бруно, Балдуин Булонский самолично посвятил его в рыцари. Они вместе сражались под Дорелеей (там, где первые крестоносцы одержали блестящую победу, а их последователи через полвека потерпели сокрушительное поражение), вместе двинулись дальше и вместе обосновались в Эдессе, где Балдуин стал графом, а Бруно Первый – владетельным сеньором. Сюзерен помог своему верному вассалу сочетаться браком с дочерью знатного армянина, родившей мужу единственного сына, Бруно Второго.

Жизнь рыцаря христианского Востока – это война, почти не имевшая передышек. В таких условиях редко кто из мужчин доживал до старости. Погиб в одном из боев и Бруно Первый, успев до своей гибели женить сына на девушке из семьи Пахлавуни41 и дождаться внука – Бруно Третьего. Бруно Второй тоже недолго просуществовал на белом свете – он ушел в мир иной, когда его сыну исполнилось семнадцать лет. Несмотря на столь юный возраст, Бруно Третий стал достойным продолжателем дела отца и деда: со своим отрядом он совершал вылазки к соседям-магометанам, защищал свой замок от их нападений и принимал участие в войнах.

Когда турки захватили Эдесское графство, Бруно последовал за своим сюзереном, эдесским графом Жосленом де Куртене, в крепость Турбессель. Попытки вернуть Эдессу не увенчались успехом – она была, казалось, безвозвратно потеряны. Надежда на изменение ситуации к лучшему забрезжила только тогда, когда на христианском Востоке узнали о готовящемся в Европе крестовом походе. Два короля собрались двинуться с огромными силами на помощь защитникам Гроба Господня, и главной их задачей было отвоевание у турок Эдесского графства.

Бруно ждал с нетерпением европейских крестоносцев, при этом он вовсе не собирался спешить им навстречу, однако его жизненные обстоятельства сложились так, что ему все же пришлось отправиться в Константинополь и встать под знамена ЛюдовикаVII. Увы, за несколько месяцев, проведенных среди французов рыцарь из Эдессы испытал лишь разочарования. И дело даже не в отношении спесивых заморских рыцарей к Бруно, а в том, что его все чаще посещали мысли о тщетности похода, в котором он участвовал. До возвращения Эдесского графства христианам еще, ох, как далеко, а силы прибывших крестоносцев уже значительно уменьшились. Если германцы были разгромлены в первом же серьезном бою, то вряд ли французы смогут устоять в битве с войском, возглавляемым Нуреддином42, чья воинская доблесть вызывала уважение даже у врагов турецкого полководца.

Размышления Бруно были прерваны неприятными пронзительными звуками. Как оказалось, это один подвыпивший рыцарь попытался всем доказать, что он умеет играть на флейте. Хвастуна тут же высмеяла королева, прочие тоже не пожалели шуток. А потом Алиенора опять захотела послушать музыку.

От шума у Бруно начала болеть голова, и он решил, что ему пора уходить. Зачем он вообще явился на этот бал? Ах, да, чтобы лишний раз увидеть Агнессу де Тюренн. Но девушка давно скрылась из зала, а Бруно почему-то все еще остается здесь.

Мысли об Агнессе вызвали у рыцаря из Эдессы волнение в душе и дрожь в теле. Эта девушка совсем лишила его покоя.

Никогда раньше Бруно не испытывал к женщинам сильных чувств. Он не любил даже свою мать по той причине, что она скончалась, когда ему не было и года. Тенью мелькнула в замке вторая жена отца и тоже умерла. Больше Бруно Второй не женился, а привозил из набегов молодых сарацинок и, насытившись знойными красавицами, отдавал их ратникам. Это происходило на глазах у сына, которому отец говорил:

– Бог создал женщину для продолжения рода и удовлетворения похоти мужчины.

В тринадцать лет младший Бруно впервые принял участие в предприятии отца. Их отряд напал на небольшую турецкую деревушку, где были вырезаны все мужчины вне зависимости от их возраста, после чего победители принялись насиловать не только женщин, а даже маленьких девочек. Младший Бруно упоенно принимал во всем участие – ему понравилось, как убивать, так и творить насилие. Это повторялось потом много раз, и отец был очень доволен сыном.

После гибели Бруно Второго Бруно Третий продолжал вести прежний образ жизни, при котором все его общение с женщинами сводилось к насилию над ними во время набегов и случайным связям. Но настала пора, когда молодой рыцарь задумался о женитьбе, а точнее о продолжении своего рода. К будущему браку он отнесся очень ответственно: его женой должна была стать девушка с хорошим приданым, знатного рода, чистая, как святая Агата43 и достаточно здоровая, чтобы у нее не возникло проблем с деторождением. В конце концов, Бруно собрался посвататься к дочери такого же, как он сам, эдесского рыцаря, но в его планы вмешался турецкий эмир Зенги.

После бегства с родины рыцарь пользовался услугами девиц легкого поведения, коих хватало и в Турбесселе, и в Антиохии, и в Иерусалиме. Он мог бы завести и постоянную любовницу, но не находил в этом нужды. О женитьбе Бруно не думал: не до того ему было. А потом случилась встреча с Агнессой де Тюренн, перевернувшая всю его жизнь. Рыцарь из Эдессы сам не понимал, что с ним происходит. Да, девушка красива, но он видел женщин и с более совершенной красотой. Почему же только в ее присутствии у Бруно мутился разум?

Агнесса была одной из самых знатных и богатых невест Французского королевства – не чета нищему рыцарю с нечистой родословной. Бруно это понимал, но не мог себя заставить забыть о ней. Каждый раз, когда при нем заговаривали об этой девушке, он невольно прислушивался. Она была круглой сиротой и находилась под опекой брата своей покойной матери, де Блая, желавшего поскорее избавиться от опекунства над племянницей, выдав ее замуж. Однако Агнесса отвергала всех предложенных дядюшкой женихов, а когда родственник попытался принудить ее к браку, она выразила желание стать Христовой невестой, однако при этом не спешила уходить в монастырь. В конце концов, де Блаю удалось взять с племянницы слово, что сразу же по возвращению из крестового похода она либо станет монахиней, либо выберет себе достойного мужа. Недостатка в желающих сочетаться браком с наследницей владений де Тюреннов не было, поэтому девушка имела свободу выбора. Что касается Бруно, то он, конечно же, предпочел бы, чтобы Агнесса принадлежала, если уж не ему, то Богу.

С малых лет эдесский рыцарь с более всего боялся стать посмешищем. Среди тех, кого он считал достойными осмеяния, были и безнадежно влюбленные, вздыхающие по предмету своей страсти мужчины. И вот теперь Бруно сам стал тем, кого привык презирать. Он ругал себя, однако, вопреки собственной воле, использовал каждую возможность, позволяющую ему оказаться рядом с Агнессой. По этой же причине рыцарь явился и на устроенный королевой бал, на который его, кстати, не позвали. Пока юная де Тюренн находилась в зале, Бруно не спускал с нее глаз, мучаясь от желания убить всех поклонников девушки. Он заметил, что Агнесса вела себя странно: то напоказ веселилась, то вдруг погрустнела и, немного погодя, удалилась. Впрочем, ее уход был вполне объясним: как раз бал стал превращаться в разнузданную, неприличную для юной девицы оргию.

Бруно и сам не мог понять, что задерживало его еще около часа на этом в общем-то не приятном ему мероприятии. Но, наконец, и он покинул бал. Оказавшись во дворе, рыцарь не стал зажигать факел, поскольку обладал кошачьим зрением, благодаря которому видел хорошо даже самой темной ночью. Едва он сделал пару шагов, как внезапно до его ушей донесся женский вскрик. Бруно машинально схватился за меч, но уже в следующее мгновение понял, что тревога была ложной.

– Ах, мессир, это было волшебно! – прощебетала из темноты женщина.

«Это графиня Тоннерская с кем-то развлекается», – отметил Бруно.

Послышался и мужской голос:

– Я безумно счастлив угодить властительнице моей души!

«Ну, и ну! – узнал говорившего рыцарь из Эдессы. – А ведь графине угождает никто иной, как де Блай – опекун Агнессы де Тюренн».

Диалог любовников между тем продолжался.

– Мессир де Блай, угождает не только мне – капризно заворчала графиня. – Не он ли вчера ухаживал за противной де Бельвиль?

– Мадам де Бельвиль третьего дня овдовела… – начал де Блай.

Графиня с усмешкой перебила его:

– Ах, оказывается, это сочувствие бедной вдове! Любопытно, далеко ли оно зашло?

– Я забочусь о репутации моей настоящей дамы сердца, – оправдывался ее кавалер. – Пусть все думают, что я влюблен в мадам де Бельвиль.

– Похвально, похвально, мессир! – откликнулась графиня. – Только почему-то не очень верится.

– Моя прекрасная дама хочет, чтобы я еще раз доказал ей свою любовь?

– Ой, нет! Боюсь, что муж меня уже ищет!

– Пусть это не беспокоит мою донну: граф слишком увлечен мадам де Лаваль, чтобы вспомнить о жене.

– Не так уж он ею и увлечен! – возразила графиня и, вздохнув, добавила: – Я пойду к нему.

– Желание моей дамы сердца для меня – закон.

Началась возня, и Бруно поспешил уйти, стараясь двигаться как можно тише. Он немедленно выкинул бы из головы то, чему стал свидетелем, если бы в происшествии не был замешен опекун Агнессы де Тюренн.

«Значит, де Блай завел шашни с графиней, – думал Бруно. – Что бы было, если бы граф Тоннерский узнал об этом? Вряд ли он смиренно понес бы свои рога. А ведь вертопрах де Блай не больно смел: в бою он, как я заметил, больше пятится, чем наступает. Наверняка его легко запугать. А что, если потребовать у него в жены Агнессу за молчание…»

Он тут же осадил себя. Если де Блаю не удалось заставить племянницу пойти к алтарю ни с одним из родовитых и состоятельных женихов, то почему это должно получиться с ним – нищим рыцарем. К тому же такой странный выбор мужа для Агнессы не может остаться без внимания короля и уж тем более графа Тулузского – сюзерена де Тюреннов и крестного отца девушки. Да и чем Бруно может навредить де Блаю? Рассказать графу Тоннерскому о свидании графини с любовником? А где доказательства, что это не выдумка? Не хватало еще прослыть сплетником. Нет, все-таки девушка из рода де Тюреннов – недостижимая мечта для рыцаря, не имеющего ничего, кроме небольшой толики крови германских королей и императоров.

Бруно протяжно вздохнул.