Читать книгу Греть. Если становится всё холоднее и холоднее - Виктор Крахмальцен - Страница 3

Тамал поднимался по лестнице к кабинету – вести Гавчена в комнату для переговоров было нельзя. Отец много времени потратил, рассказывая о том, что дурной тон приглашать луена на официальный приём, как бы противоречиво это не звучало. С начала мировой перестройки Асачар и Луенчар были верными союзниками, а правители миров стали лучшими друзьями, что в условия жесткой политической арены казалось невероятным. Поэтому когда Тамал был юн, а Луенчар незадолго до рождения наследника Асачара закрыл от прочих миров свои территории, все ждали, что луены передумают, вернутся и наконец объяснят причину такого странного поведения. Гарден настраивал Тамала на то, что Луенчар их ближайший друг, но не рассказывал про сам мир ничего конкретного – было неправильное время для этого, ведь луены оставались за пределами всей системы. И таковыми они были до сих пор. Молодой и статный принц вел по лестнице нового правителя Луенчара.

– Наш повелитель был убит сегодня утром, – Гавчен говорил сухо, и Тамал подумал о том, что принца луенов, как полагалось столетиями раньше воспитывали не биологические родители, а несколько учителей, сменяющихся каждый год жизни наследника. Люди после появления магии стали жить на тысячи лет больше, но год оставался почти таким же весомым промежутком времени, что и раньше. Такой способ воспитания с вечной сменяемостью воспитателей не давал развиться чувству привязанности у принца, что в будущем должно было помогать принимать самые сложные решения, требующие объективности и хладнокровия.

– И мне завещалось, что в таком случае, Луенчар должен открыть свои границы, – Тамал хотел спросить, сколько точно лет этот мир был закрыт от других и повернул для этого голову, но встретился с взглядом Гавчена. Новые отношения с луенами пока не обещали дружбы, но ещё был шанс с самого начала наладить хорошие деловые отношения. Тамал провёл луена в свой кабинет. Это была достаточно просторная комната с несколькими полупустыми стеллажами: можно было заметить свитки и бумаги – копии документов разной давности, которые принц когда-то брал для самостоятельного изучения с разрешения отца. Также там был стол из светлого дерева, на котором стояла чашка остывшего чая – существенным минусом собственного кабинета было то, что никто, кроме тебя не мог здесь убираться. А делать это Тамал не то, что не умел – не любил. Принц переставил чашку на свободную полку на стеллаже для того, чтобы она не отвлекала внимание луена.

– Я думал, мы сразу оформим соглашение, – то, что Тамал привёл наследника Луенчара в такую не слишком прибранную комнату, Гавчен неожиданно воспринял, как знак доверия, и в раз расслабился. Тамал выдохнуть не спешил, но он виновато улыбнулся. Искренние эмоции в формальных отношениях не приветствовались, и их проявление со стороны принца Асачара ещё сильнее размыло границу между двумя мирами.

– Это пока невозможно. Через два столетия после закрытия Луенчара законы в системе изменились, для такого соглашение требуются определенные документы от всех активных миров. Но временное можно оформить за неделю, – Гавчен скосил глаза в сторону.

– И сколько временное соглашение будет действовать?

– Полгода или шесть месяцев.

Гавчен какое-то время сидел на стуле неподвижно, взглядом изучая кабинет – Тамалу это не нравилось, но и особого раздражения не вызывало. Принц Луенчара сейчас походил на зверька, выбравшегося из норки после зимней спячки. Тамал воспользовался тем, что сегодня не было ни одного запланированного приема, а отец отправился в Воемстак на несколько дней, и предложил наследнику остаться во дворце на время оформления краткосрочного договора.

– У меня назрели неотложные дела из-за смерти Котрея, за пределами Луенчара эти вопросы будет крайне проблематично уладить, – Гавчен перевел взгляд на Тамала и теперь они смотрели друг другу в глаза.

– Я соболезную, как это случилось? – Тамал никогда не стал бы интересоваться таким у незнакомого человека, но из-за закрытия одного очень крупного и влиятельного в системе мира много лет назад, было потерянно бессчетное количество времени, которое принц должен был выделить на сближение с другим принцем. Приходилось действовать так, словно всё было запланировано именно так – разговориться после внезапного открытия Луенчара, которого уже никто не ждал, и стать друзьями.

– Его убили, – принц вскинул брови от удивления. Убийство правителя было мировой катастрофой, ведь правителем был монарх, имеющий огромную силу и выдающийся ум, хотя со слов жителей. В случае если эти слова имели мало схожего с правдой, все умения заменялись мощным авторитетом (на примере Воемстака, это работало ничем не хуже, чем если бы вся лесть была не лестью, а сладчайшей правдой).

– Или это был несчастный случай, – Тамал посмотрел на Гавчена, стараясь не выдавать своих эмоций. Наследника ни капли не интересовало, как умер его отец. Ладно бы это случилось в далеком детстве, когда Гавчен питался одним молоком и колыбельными песнями, но ведь это произошло вчера.

– Ведётся следование, – Старший принц Асачара закивал псевдо-одобрительно. Гавчен без труда увидел эту наигранность.

– Ты не можешь понять мою скорбь. Я скорблю по отцу очень давно.

Тамал устал удивляться и почти поддался предательской, глупой привычке: рука потянулась к недопитому чаю. Но в последний момент, когда это можно было переделать в другое движение, собрался. Не хватало ещё опозориться перед Гавченом.

– Луены иначе воспринимают время? – вопрос Тамала звучал немного странно, но был уместен: смерть настигла правителя Луенчара только вчера.

– Мой отец сошел с ума около полутора столетия назад. Но ведь гениальные, – в словах Гавчена не было ни утрирования, ни скромности, – гениальные люди сходят с ума, не теряя своей гениальности. Луенчар был близок к уничтожению.

Тамал представил картину, состоящую из сочетания фотографий Луенчара до закрытия и обобщенного образа разрухи. Это не совпадало с дорогой одеждой наследника «разрушенного мира».

– Научного уничтожения, – Гавчен скрывал свою неспособность объединить в одной фразе все годы сумасшествия отца. В чем именно выражалась эта ненормальная психическая активность, Тамал не знал, но в любом мире управление требовало хирургической точности, и одно спонтанное, неверное решение могло довести мир до состояние куда более ужасного, чем принц успел себе представить.

– Мы работали над магическим камнем. И наши открытия и технологии останутся под секретом, поверь, защита тоже на высшем уровне, – Тамал с непривычки плохо воспринимал, когда ему говорили о серьезных вещах панибратским языком.

– Это опасно, особенно, когда камень необработанный. Одним из последних изданных законов было требование работать без перчаток, – легко и непринужденно описал простым примером из жизни Луенчара происходящее в мире сумасшествие.

– Многие успели пострадать? – поинтересовался Тамал.

– Никто не согласился, и часть показательно казнили.

Тамал отходил от состояния близкого к шоку. Смертная казнь была вымершим видом наказания из-за того, что людей было мало. Люди стали сильней вместе с магией, но изначально силу определяли физические данные – с врожденными заболеваниями не выживали. Так совпало, что к моменту появления магии именно такого типа людей было больше всего.

– Мне необходимо дождаться Гардена или ты имеешь право пожертвовать мне копию си-свода? – «Общий свод законов в пределах системы» перестали называть «си-сводом» очень давно. Тамал подошел к стеллажу и стал внимательно, но быстро просматривать свитки.

– Это неполная копия, но часть поправок сейчас находится на рассмотрении. Думаю, можно что-то сделать, чтобы Луенчар тоже принял участие в обсуждении.

Гавчен с благодарностью взял свиток и аккуратно развернул, затем для чего-то поднес к свету.

– Что это? – Тамал чисто интуитивно догадался, что Гавчена удивило матовое, почти не блестящее покрытие на бумаге.

– Уже третью сотню держится, пока самый надежный способ сохранения.

Гавчена это по-настоящему заинтересовало: блеска в глазах у луена в глазах было куда больше, чем на документе, но наследник посмотрел на Тамала и вспомнил свои недавние слова. Было слишком рано что-либо спрашивать о технологиях, которые были открыты за время необщения Луенчара с мирами.

– Когда будет проходить следующее собрание лидеров системы? – Тамал не знал, что ответить. Ему стоило интересоваться этим, к тому же собрание должно было вот-вот состояться. Но старший принц и сам не знал, почему не помнил такой важной информации. Внезапно Тамал вспомнил причину такого промаха: о собрании должен был сказать Грис. Брата не было во дворце уже третий день.

– Его собирались перенести, – Гавчен недоверчиво прищурился.

– Из-за открытия Луенчара это точно произойдёт, – отметил Тамал и отвернулся к стеллажу.

– Я могу найти копии некоторых старых торговых соглашений между Асачаром и Луенчаром, пока есть время, стоит рассмотреть их актуальность и возобновить, если это целесообразно.

Гавчен согласился с этим и назвал несколько неточных наименований документов, которые когда-то многим помогли и асам, и луенам. В основном они касались уже упомянутого магического камня и отчего-то лимонных деревьев.

– Любите кислое? – Тамал улыбнулся. Гавчен вздохнул и поделился маленькой тайной, которая пока не давала почти ничего.

– Долгая работа с камнем вызывает недостаток витамина С.

Тамал нашел в кабинете чистые бумажные листы, ознакомил Гавчена с образцами документов для разных отраслей, хотя никто раньше не делал этого для представителей власти из других миров. Во время этого принц Асачара чувствовал слабые сомнения, которые мешали решить: не является ли помощь совершенно неясному сейчас Луенчару небольшим, но всё же предательством?

Принц не привык возникать что-либо против тех, кто был сильнее его, хотя бы физически. Главная сила всех людей Бездны состояла в их знаниях. Грис пытался смотреть по сторонам, но не мог – тело терпимо ломило, чувствовалось почти приятное тепло от мази, и в таком состоянии принц не мог позволить себе переключиться на магическое зрение. Со всех сторон слепил белый свет от создающихся основ – он не вредил глазам, но рассмотреть что-либо было невозможно. Грис не видел даже тех, кто занимался этими основами. Принц успел за прожитое время несколько раз посмотреть на стройку и снаружи, и даже изнутри, но к такому свету не привык.

Гриса тащили в неопределенном направлении, и хоть дыхание сбивалось, принц едва боролся со своей наглостью, чтобы осмелев не спросить что-нибудь о Бездне. Ничего хорошего о Междумирье – второе неофициальное название Бездны, – Грис никогда не слышал, но не потому что не интересовался, а потому что хорошего не было. Каких достижений научного и личностного характера можно было ожидать о тех, кого прогнали в необжитую, неизвестную территорию, не имеющую даже видимых границ? Очередной особенностью Бездны было то, что она не заканчивалась – вместо тупика всегда стоял природный портал, который нельзя было ни перенаправить, ни деактивировать, а часто и заметить – ведь в такой среде магия развивалась самым неожиданным образом, и порталы в мирах серьезно отличались от порталов в Междумирье.

– Сейчас будет поворот, – предупредил человек в плаще. Грис к тому моменту настолько ушел в свои мысли, что не различил голос, а понял только слова: раздраженной или заботливой были интонации, говорил незнакомец басом или хрипел, всё это было упущено. Сначала принц не сообразил, зачем его предупредили о повороте, ведь они уже не один раз сворачивали в ту или другую сторону, но времени на размышления как обычно не было. Незнакомец резко дернул Гриса за руку. Они пришли.

Первая тренировка запомнилась тем, что после нее Грис снова попал к Хезер с куда более страшными повреждениями. Принц едва не сломали руку: не обошлось и без трещин, и ободрали кожу на коленях, руках и животе. Одежда, которую выдали Грису, была тяжёлой и не подходила ему по размеру. Имитация кольчуги – с редкими кольцами, через которые мог пройти кулак, доходила до колен. Поверх необходимо было надеть цельный жилет, вырезанный из толстой и обесцвеченной кожи какого-то животного, он собирался в складку на спине, но частично вредил подвижности рук. Грису было бы куда проще сражаться без такого дополнительного лишения, но принц был уверен, что цель одежды состоит именно в том, что бы усложнить битву.

– Твоим противником буду я, – незнакомец, который привёл сюда принца, выступил вперед. Грис уже знал, что противник далеко не слабый, но всё же обрадовался. Они прошли немалый путь до тренировочного зала, и оба устали. Сражаться с полным энергии человеком было бы одним из худших вариантов. Следующие четыре часа тянулись долго: в первый раз за Грисом следили пугающе пристально, записывая что-то в блокнотах после каждого шага.

Грис изначально выбрал защиту, а не нападение. Наблюдателям это не понравилось. Тренировочный зал меньше походил на арену, чем то место, где очутился Грис, впервые попав в Бездну. Поэтому наблюдатели сидели не на полукольцах-платформах, а на лестницах. Комната была двухэтажной, и на втором этаже можно было увидеть несколько закрытых дверей. На первом этаже не было ничего, кроме лестниц, соединяющих этажи. Ни стендов с оружием, ни раздевалки. Пол был бетонный и такой же голый, как и в других комнатах. Ещё до начала сражения наблюдатели оставили в своих блокнотах какие-то записи: принц предположил, что они все касались мелких рубцов недельной свежести – Грис пытался сочетать магию и меч, и мог бы кому угодно сейчас доказывать, что это лишь последствия неудачного эксперимента, но всё же это выглядело, как пропущенные удары.

– Начинайте, – скучающе протянул наблюдатель. Все незнакомцы выглядели раздраженно, и по их виду нельзя было сказать, что это обычное состояние для жителей Бездны. Скорее в поведение принца было что-то странное и неподобающее – Грис вполне готов был с этим согласиться. Он не показывал страха или волнения так, как полагалось в таких непредсказуемых ситуациях. Принц просто не мог этого сделать, пока не разобрался в своем текущем положении.

– Ты бьешь первым, – тот же наблюдатель перелистнул страницу блокнота назад и пробежался по ней глазами. Не найдя нужной информации, он дал ещё несколько секунд на подготовку.

– Имя? Ещё одним странным последствием магии стало то, что рожденным после её появления забывали давать имена. Сами имена забывались – человек помнил, как зовут членов семьи и знакомых, помнил своё имя, но как звучат другие, не мог воспринять. На основе имен тех, кто пережил появление магии, создавали новые. Без какой-либо системы. Но в итоге имен вышло немного. В документах любого уровня ныне разрешалось использовать сокращенные формы. Человек получил кое-что другое заместо имени и фамилии (фамилии исчезли, а в погоне за спасением имен, о них забыли окончательно), теперь клички у людей сохранялись только из-за привычки.

– Генси, – принц думал не долго, – для друзей. Часть про друзей проигнорировали, имя записали. Сражение началось. Грис напал резко, целясь кулаком в печень.

Заранее предупредили, что можно и нужно использовать все свои способности, и Грис решил начать с рукопашного боя. За секундное прикосновение к сопернику – незнакомец отвел руку принца в сторону и ударил в живот, – Грис не без интереса отметил, что незнакомец является маговосприимчивым, но не больше. Маговосприимчивые появились среди людей гораздо позже, чем маги. Такой человек мог воспринимать магию, как и маг, но не мог ей управлять. И если маги мучались от силы, которую имели и должны были реализовывать под давление других более сильных и более воодушевленных магов. А магоневосприимчивые от содержания энергии повсюду. Не стоит сейчас упоминать о самых везучих магоспособных, которые нередко всю жизнь проводили в сомнениях перед выбором пути. Если все оказались в новом положении, то для маговосприимчивых людей мир не сильно изменился. Они по-прежнему не могли влиять на погоду, растения, воду и невидимую – магическое зрение было доступно такому сорту людей, но они его не использовали – невидимую материю. Все менялось, а они выполняли привычную, пусть и отчасти скучную работу, обеспечивая остальных. Маговосприимчивые при всем это были пассивные.

– Способный или восприимчивый? – Грис сыпал ударами так, словно не умел драться, но это делалось из расчета на то, что на частые атаки соперник будет ярко отвечать. А там можно будет перейти в позицию защиты и наносить редкие, но точные удары.

– Восприимчивый, – незнакомец мастерски копировал тактику принцу, отвечая на удары равными по силе и приблизительному количеству атаками. Разговаривать во время сражения не запрещалось, этого не делали без дополнительного запрета. Дышать было тяжелее, когда была необходимость ещё и поддерживать диалог.

– А я, – Грис говорил рвано, сказывалась нехватка воздуха в легких, – а я маг. Грис волной попытался отбросить противника, но волна получилась недостаточно сильной. Магия в Бездне работала так, как трудится раб, не евший месяц. Ответить на магию незнакомец вынужден был всё теми же ударами, но определить равноценную реакцию на такое заклинание было сложно. Незнакомец ударил принца в солнечное сплетение. После использования магии принц почувствовал такое истощение, какое бывает у магов, когда энергетический резерв уходит в минус. Грис рисковал упасть в обморок – заклинание было сложным, но принц часто практиковал такие чары, и в последнюю очередь ожидал, что его высушит такая магия.

Незнакомец продолжал сыпать ударами, но принц почти не чувствовал боли – из-за проблем с магией тело обмякло, и Грис стал терять чувствительность. Кончики пальцев онемели и могли через несколько часов начать отмирать, если магу не позволят выпить «энергетик». Грис лежал на бетонном полу, и тело рефлекторно сгибалось от ударов. Незнакомец действовал согласно данной ему инструкции: если соперник падает, это не заканчивает битву. Наблюдатели ждали второго дыхания у Гриса, что в отчаяние маг покажет то, что желал скрыть, находясь в относительном здоровье. Но Грис не паниковал и обходился без каких-либо чувств вообще. Начали болеть глаза. Принц попытался расслабиться. Грис был значительно пассивней маговосприимчивых людей. Но для камня он был очень эмоционален.

– Вставай, – глупый приказ от одного из наблюдателей. Принц попытался что-то ответить из вежливости, может даже хотел оправдаться, но вместо слов вырвался короткий свистящий хрип. Грису в неадекватном состоянии это показалось невероятно смешным, и тогда он захотел рассмеяться, но подавился собственным хрипом и потерял сознание.

– Генси, значит, – Хезер протянула Грису стакан воды. Принц попытался сесть, но без помощи девушки этого сделать не смог.

– Есть энергетик? – девушка отдала стакан Грису и отошла к комоду. Хезер медленно покачала головой.

– Энергетики – это дорого, ты и так восстановишься. Сейчас девушка говорила эмоциональней, чем раньше, было видно, что она чем-то взволнована. Хезер взяла с комода какую-то склянку и стала откручивать крышку. Пальцы чуть тряслись, но сил хватало. Грис заморозил воду в стакане и чуть не упал обратно на стол.

– Как видишь, магия ушла не до конца, – Хезер подняла лёд коротким движением руки, оставив принцу стакан. Грис смог увидеть, что осадка в стакане нет, а значит – вещёство либо чистый яд, либо простая вода. Все современные яды не проходили проверку низкой температурой, кроме некоторых видов – но те были слишком слабые, чтобы навредить серьезно. К тому у принца с рождения вырабатывали к ним иммунитет. Хезер вернула воде жидкое состояние и швырнула собравшийся пузырь в стакан. Грис мелкими глотками начал пить.

– И как вижу я, ты не впервые теряешь магию от усердия? – последнее слово девушка выделила. Разумеется, принц не был тем редким человеком, который в детстве не пытался попробовать сделать то, что не получалось до него у других. В этом отношении Грис обошел многих – в раннем подростковом возрасте принц терял магию минимум раз в год. Поэтому сейчас не испытывал того страха, который настигал тех, кто ни разу не доводил себя до истощения.

– Даже не второй, – Грис поставил стакан на стол рядом с собой и осмотрелся: ничего нового не прибавилось. Инструменты висели немного иначе, но в целом картина осталась прежней. Хезер вытянула из пузырька несколько капель и перенесла в чашку. Делать так было нельзя, о чем принц почти сказал, но девушка отреагировала раньше.

– Там кристаллы, – пузырек был непрозрачный, и проверить это Грис не мог. – Их плавить нужно. Тебя сейчас не это интересовать должно. Ты всё ещё на первом этапе после первой тренировки.

– На каком? – Грис не сдержался и спросил про инструменты. – Это основы?

– Да, основы, каждый раз новый инструмент – это очень удобно, – Хезер ответила быстро и немного недовольно. Она ведь только что ясно дала понять, что такие мелочи можно обсудить потом или ещё лучше вообще не обсуждать. Хотя бы с ней.

– Первый этап – это твоя характеристика. Чтобы работать с человеком, нужно знать его слабые и сильные стороны.

– А если я не хочу работать с вами?

– Я бы удивилась, если бы ты хотел.

– Всего четыре условных этапа. Я бы не рассказывала тебе об этом, появись ты чуть раньше, но сейчас уже нет место среди тех, кто мог бы пригодиться. Если ты пройдешь первые три, то на четвертом сможешь хорошо отдохнуть, – Хезер вздохнула.

– А теперь каждый этап подробно: первый этап – это проверка. Ты изначально должен владеть магией лучше, чем средний маг. Какой ты маг – природный, межпространственный или всё вместе – не имеет значения. Важно только то, как хорошо ты владеешь своими силами. Если магии у тебя нет, то ты попал сюда либо из-за выдающегося ума, либо очень хорошо разбираешься в оружие. Не будем обсуждать такие варианты, ведь что ты маг уже известно. Ты наверняка заметил, что магия здесь ведёт себя иначе – будь ты слабым магом, но перестал бы чувствовать собственный энергетический резерв. Сильный же маг в первое время будет испытывать большие трудности с применением энергии, но они уйдут – главное практика. Десятичасовая утренняя тренировка, – Хезер внимательно следила за Грисом. Грис тренировался и по двенадцать, но делал он это в кругу друзей, и это скорее выматывало, чем помогало в освоении приемов.

– Помимо этого два часа – тренировка с оружием и без, остальное время в твоём распоряжении, если покажешь хорошие результаты. Обнадеживать не буду – такое случается редко. Что бывает после плохих, ты скоро увидишь. Перейдем ко второму этапу. Когда станет понятно, что ты идешь в правильном направлении, тренировки станут направленными на конкретный результат – ты узнаешь свою роль в системе. Третьим этапом ты узнаешь, зачем система существует. Не смейся.

Грис не смеялся, он просто улыбнулся. Было забавно слышать о том, что кто-то не первый раз тратит много часов на непонятные тренировки, потом готовится к работе, и только потом узнает, зачем всё это нужно. Любую нагрузку сложно регулярно выполнять без цели, а такую – Грис не верил в то, что это работает. Себя с этими этапами Грис не сопоставил.

– Ты продолжаешь думать, что тебя это не касается, – Хезер не удивлялась, но выглядела бесконечно разочарованной. И виной этому был ни Грис, принц являлся всего лишь последствием чужой ошибки – прочитав это в страшных глазах миловидной девушки, Грис мысленно не согласился.

– Как ты попал сюда?

Принц задумался. Мыслей о том, чтобы рассказать правду, даже не возникло.

– Зацепили? – Хезер сильно помогла Грису этим вопросом, парень кивнул. Девушка нахмурилась.

– То есть твою семью не трогали? Дом цел? – Такие уточняющие вопросы выглядели устрашающе, но хуже было то, что на отрицательный ответ Хезер отреагировала с нескрываемой грустью.

– Даже не избили?

Грис утвердительно промолчал, а Хезер выдохнула, добавила что-то в чашку к каплям растопленного кристалла. Наконец, закрыла пузырек, продезинфицировав крышку, и залила водой.

– Не думай, что меня это расстраивает, – предпоследнее слово девушка выделила даже ярче, чем нужно. – Но, если тебя зацепили, то это гораздо хуже и для тебя, и для системы.

Каким образом ты там оказался?

– Вы, – голос ослушался и Грис сказал это неразборчиво, и использовал, как шанс перестроить предложение, – Они забрали вещь, которая мне принадлежит.

– Что же это было такое, что ты ночью за ними погнался? – Хезер знала тонкости проведения таких операций по похищению людей, и поведение Гриса удивляло её больше, чем в первую встречу.

Грис не ответил. Хезер осушила чашку в один глоток. Затем достала из комода заготовленную для принца одежду.

– Сними кольчугу, – сделать это было не так легко, как снять обычную рубашку. Кроме того, что она весила больше двух килограмм, пальцы попадали в стыки колец, и их очень просто можно было защемить. Грис справился с этим за две минуты, и Хезер бросила ему чистую хлопковую рубашку.

– Не стоит для начала сходить в ванную? – местами на теле были сухие корки крови, большая их часть – на лице. Принц дотронулся до носа, который ему сломали в то время, как Грис ещё не использовал магию, и чувствовал прекрасно боль. Но нос был таким же ровным, как и всегда, неприятных ощущений также не возникло.

– Поверь, рубашку это не спасет, – Грис усмехнулся.

– Ты не сняла с меня кольчугу, но обработала повреждения.

– Ты в бреду не давал этого сделать, – правдой было то, что магическое истощение отличалось от обычного тем, что маг после потери сознания обретал «второе я» и мог начать творить непристойные, опасные или милые вещи – это нельзя было как-то объяснить, но было частым явлением. После того, как маг восстанавливался, «второе я» пропадало навсегда», а если истощение повторялось, то «второе я» возникало снова, но с предшествующим редко имело что-то похожее.

– Не думал, что для тебя что-то значат мои слова, – Грис бесстыже улыбался, хотя и смутился после того, как услышал про своё поведение в бреду. Большинство шуток о принце были связанны именно с потерей магии, и «второе я» тоже часто касались.

– Кто говорил, что ты использовал слова? Мне показать синяки? – улыбка слезла с губ резко, но Грис не мог скрыть, что она была. Хезер беззлобно усмехнулась.

– Я главный лекарь этой секции, мне не привыкать к такому. Хочешь ещё воды?

Грис хотел не только воды, он кивнул, но и еды. Прошло больше двух дней, как он ничего не ел. Со времен появления магии человеческие потребности, в том числе, и биологические, стали существенно меньше – снизилась дневная калорийность, необходимая для нормального существования человека. Но теперь нужна была и энергия для магии, которая так же, как и обычная, расходовалась даже тогда, когда человек спал или сидел. Но ни хлеба, ни магического камня Грису не давали.

– Держи, – Хезер взяла со стола стакан и наполнила его водой. Грис выпил, не замораживая её предварительно. Судя по тому, что сказала девушка – если он так нужен системе, то его вряд ли попытаются убить специально. Грис сам прекрасно справится с этим на тренировках.

– Не смотри на меня голодными глазами, я не распоряжаюсь едой, – Хезер забрала пустой стакан. – И тебя скорее всего ещё покормят перед наказанием.

– Наказанием? – Грис поднял брови, не осознавая, что он успел сделать за эти пару дней.

– Да, наказание. Ты провалил тренировку, хотя и использовал магию. Беда в том, что ты сделал это слишком поздно. Если бы твоим противником был бы маг, то ты бы не отделался так легко.

Грис не считал, что магическое истощение – это легко.

– Если бы моим противником был маг, то я и дрался бы с ним, как с магом.

Хезер улыбнулась со слабым сочувствием, которое больше напоминало презрение.

– Ты не настолько мал, чтобы думать о том, как легко с первого взгляда определить, кем является человек. Существуют заклинания, создающие для окружающих видимость того, что ты маг, маговосприимчивый или способный и наоборот. Ты не умеешь их обходить?

Грис отвел взгляд в сторону, обдумывая услышанное.

– Тот человек был магом?

– Нет, и это твоя удача. Из-за не сработавшей подушки ты пропустил время, когда маги были свободны. Сейчас закрыт набор, и новых людей уже никто не ждет. Только если на замену кому-то.

Дверь в комнату снова открылась. На этот раз никто не вошел.

– Иди, – бросила Хезер, и у Гриса не было выбора, кроме как пойти.

Грис понял, что сейчас узнает суть наказания. Неплохо было бы, если бы ещё и список прегрешений, за которыми следует кара, озвучили. Принц вышел за дверь. Свет от создающихся основ стал бледнее, можно было изредка заметить мелькающие расплывчатые силуэты. Прямо за дверью ждал новый незнакомец. Грис устал называть местных людей незнакомцами и решил придумать им новое название, но в голову ничего не приходило. Гриса повели, аккуратно придерживая за руку. В этой аккуратности Грис увидел определенный расчет: часто маньяки относились к жертве с трепетом, пока не наступало время действия. Это создавало ощущение особой хрупкости, и когда человеку ломали руку или резали бедро это доставляло большее удовольствие, чем если бы его перед этим избивали. Хотя у всех разные вкусы.

– Зайдешь один, – с каким-то весельем в голосе сказал незнакомец. Грис так и не придумал подходящего слова.