Читать книгу Греть. Если становится всё холоднее и холоднее - Виктор Крахмальцен - Страница 6

– Ты можешь перестать махать своим мечом? – Тамал нёс оружие в руке, и Джейн это невероятно раздражало. Девушка с каждым шагом всё сильнее чувствовала влияние магии: голова болела от энергии и та же энергия, заключенная в ленте для волос, пыталась бороться с этой болью. Внутри черепа разгорался вооруженный конфликт.

– Зачем тебе вообще меч? Это не средневековье, – Джейн бурчала себе под нос. Принц посмеивался. Было что-то бесчеловечное в том, чтобы привести девушку из немагоспособных в Асачар – один из сильнейших в магии миров. На Джейн незаметно проступал таймер, отсчитывающий время до неизбежной смерти. Можно было сказать её об этом сейчас – но тогда девушка могла начать истерить и отказаться сотрудничать. Тамал шел, думая о своём, и не слушая жалоб на меч.

– Не игнорируй меня, – обиженно и тихо сказала девушка, а потом замолчала. Тамал заметил, что вместе с этим она стала идти медленнее. Видимо, Джейн решила сосредоточиться на своей боли и усталости, а это могло привести к тому, что девушку совсем размоет волной жалости к себе. Нести Джейн не хотелось. Нести упирающуюся, брыкающуюся – на это дело у людей всегда находились силы, – Джейн тем более не хотелось.

– Огнестрельное не работает.

– Что? – Джейн подняла глаза, немного затуманенные головной болью, и посмотрела на принца. Она почти остановилось, и Тамал осторожно потянул её за локоть. Так, придерживая девушку, он повёл её в нужном направлении, отвлекая разговором.

– Огнестрельное оружие не работает – воздух больше не пустотный. Теперь он заполнен основами, ты сейчас проходишь через них, так как они не активированы. Но ты можешь их увидеть, встать на них, опереться…

На последних словах Джейн как-то слишком сладко прикрыла глаза, и Тамал потянул её чуть сильнее. «Чуть» правильно рассчитать не удалось, девушка упала. Без эмоций, мешком, но опасность была не в падении.

– Что случилось? – Тамал поднял девушку за плечи, так что теперь она сидела на коленях и бессознательно смотрела перед собой, и, услышав такой вопрос, обрадовался. У Джейн случился обморок, и он просто неправильно среагировал. Это было куда лучше, чем если бы девушка решила, что принц её толкнул.

– Осторожно, нельзя долго смотреть без очков, – незаметно, они дошли до трещины. Одной рукой все ещё придерживая Джейн, Тамал достал из сумки пластинку зеленого цвета. С виду предмет был жестким – но через минуту принц аккуратно прижал пластинку к лицу девушки, поверх глаз, и пластинка прилипла, изменив форму до необходимой.

– Теперь смотри, – глаза Джейн расширились – но такой эффект был не от пластинки, а от удивления. Она сидела и прямо под ней земля обрывалась: вниз уходила огромная щель, словно почва раскололась. Внутри трещины стояла целая система зеркал, отражающая свет – это могло ослепить с непривычки. Над трещиной был короткий мост полудугой.

– Что это? – изумленно спросила Джейн и дернула плечами, она хотела повернуться к Тамалу, но не смогла оторвать взгляд. Свет, казалось, поднимался снизу и был не желтым или белым, как обычно, а охристым, синим, розовым.

– Можно спуститься вниз, но трещину могло затопить. Я не маг, и не могу отсюда проверить это, думаю, мы просто потеряем много времени.

– Пойдем дальше? – спросила Джейн. Тамал утвердительно промычал что-то и поднял её на ноги. Теперь возникла небольшая сложность – провести девушку по мосту. От изобилия цвета нередко начинала кружиться голова и у выносливых магоспособных, магов, нетрудно было представить, что от этого будет у Джейн. Сейчас девушка озиралась по сторонам, забывая держать своё тело в вертикальном положении, и Тамал, придерживая её за локти, вёл впереди себя. Мост быстро закончился, но принц смог выдохнуть только, когда они прошли десять шагов от этого места. Теперь до нужного здания с людьми, знающими ответ хотя бы на один насущный вопрос, оставалось совсем немного.

– Что это было, ты так и не ответил, – Тамал отлепил пластинку от лица девушки. Больно это не было, но Джейн нахмурилась.

– Там магический камень плавится, поэтому очень холодно. Солнечный свет замедляет его плавление: камень низкого качества, такой тяжело обрабатывать. Он не нужен и опасен. Но там красиво, – Джейн осторожно вырвалась и пыталась идти сама. Время было, и Тамал её не торопил.

– Разве не проще закопать камень? – Тамал с улыбкой смотрел на то, как девушка идёт. Словно новорожденный жеребенок на своих ногах, совершенно неокрепший.

– Там, где камень всегда холод. Холод идёт от камня, а не от земли. И единственный способ не дать ему разрастись – осветить солнцем. Джейн понимающе кивнула.

– У нас тоже есть солнце, это одно и то же? – Тамал мотнул головой.

– Солнце есть везде, но везде оно своё. Пусть и выглядит одинаково.

У Джейн было ещё много вопросов, но она не могла решить с чего начать, поэтому лишь изредка приоткрывала рот, как рыба. Девушка казалась Тамалу каким-то гибридом животного и человека – такое странное отношение к немаговосприимчивым было обусловлено множеством стереотипов, которые были в Асачаре, да и во всей Вселенной. И принц не стремился ничем их разрушить.

– Когда мы придем, нас накормят?

– Ты выглядишь достаточно сытой, – Тамал защитился мечом. Джейн обиженно сопела всю оставшуюся дорогу.

Наконец перед ними предстало здание. На самом деле это был комплекс, состоящий из отдельных домов, но их так умело сшили между собой, что он казался одним большим домом с высокими стеклянными окнами. Здание-мутант смотрелось несимметрично, а вершина крыши уходила вниз, но каждая, даже самая уродливая деталь имела смысл. Тамал знал это, поэтому особенной неприязни к архитекторам не испытывал, пусть и выглядело всё несуразно. Джейн же такое зрелище было отвратительно.

– То есть здесь занимаются самыми важными для перемещёния во вселенной порталами? – с изрядной долей недоверия поинтересовалась девушка. Тамал ответил просто, не теряя силы в голосе.

– Не только здесь, в каждом мире есть те, кто это контролирует. Отдельные дома одной большой системы.

– Круто, ничего не скажешь, – Джейн показательно улыбнулась. Они стояли почти у самого входа – у предвходных ворот. Тамал велел девушке подождать, а затем куда-то отошел. Принц потерялся из виду, Джейн не смогла увидеть, ни как он разговаривал с кем-то, ни как привычно доказал, что он принц, ни как он мастерски изложил цель визита лаконично и понятно. Но девушка смогла уловить предвкушающий блеск в глазах Тамала.

– Пойдём, нас ждут.

– Ты предупредил их, что мы придем? – Тамал задумался на миг. Потом вспомнил причины, по которым этого сделать было нельзя, и посмотрел на девушку с притворной горделивой улыбкой.

– Это сделают за меня, – перед ними открылись ворота, и они прошли во двор. Двор был маленьким и неинтересным. Поэтому они сразу проскользнули в здание. Внутри было светло.

– Рассказывай, зачем пришли, – дружелюбно протянул один из людей в здании. На нем был халат – черный, это немного сбивало с толку, и на лицо была наклеена пластинка. Синяя. Сейчас Тамал с Джейн сидели в небольшой комнате, настолько не большой, что туда помещался только средних размеров квадратный стол и четыре стула. Весь свет поступал из прямоугольного окна на стене: сейчас оно было открыто, и по комнате спокойно гулял вечерний ветер. Джейн не успела ничего рассмотреть, как их привели сюда, поэтому сейчас она чувствовала себя так, словно ненадолго потеряла сознание, и пришла в себя уже тут.

– Портал в Лайвдар распечатан. Я так понимаю, вы знаете, какой именно, – человек в халате кивнул без какого-либо скрытого волнения.

– То есть ты считаешь, что это нормально? – Джейн не успевала следить за тем, как парни меняют обращение друг к другу с «вы» на «ты» и обратно. Тамал пытался быть так же расслаблен, как его собеседник, но у него выходило не слишком удачно.

– Понимаешь, проблема не в том, что портал распечатан: никто из Лайвдара не сможет воспользоваться порталом, даже если тот активирован. Я удивлен, что кто-то из Асачара решил его использовать. Знаешь, детям часто говорят, почему этого делать не стоит, и с возрастом эта мысль приживается.

– Портал был распечатан. Никого об этом не предупредили, – Тамал из одной проблемы пытался сделать несколько прегрешений, а человека в халате…

– Грэг, – перебивая тираду Тамала, человек в халате протянул Джейн руку. Девушка с удовольствием от того, что Тамала перебили, ответила на рукопожатие. А человека в халате слова Тамала только забавляли.

– Я лично написал Гардену, – Тамал закатил глаза. А затем взял Грэга за затылок и притянул к себе, сам при этом принц немного привстал.

– То, что вам нет замены, не делает вас бессмертными, – шепнул прямо на ухо Тамал. Грэг улыбнулся для Джейн и ответил принцу одним взглядом. И читалось во взгляде не раскаяние. Тамал отпустил Грэга и вернулся на место.

– Хотите чаю? – Джейн кивнула, а Тамал выдал резкий отказ. Уйти за чаем было бы слишком непростительной наглостью, поэтому Грэг остался сидеть, где сидел.

– Зачем вы это сделали? – голос Тамала не был особенно громким, хриплым или басистым, но ясно выделялся среди других голосов, которые Джейн привыкла слышать. Он был властный, жесткий и гибкий, не изменяющийся ни под одну эмоцию. Если закрыть глаза, что девушка и попробовала сделать тайно от парней, то понять, раздражен ли или обрадован Тамал было сложно.

– Правильней спросить, из-за чего это произошло. Я расскажу: в последние несколько десятков лет слишком часто стали попадаться любители создавать порталы. Это вполне возможно – магия не из простой, но при должной подготовке, образовании. Возможно, поддержки верховного мага – их ведь не так мало, как все хотят думать. Суть не меняется, даже если верховные маги не участвуют – создание временных порталов разъедает вечные. Поэтому там, где часто они часто появляются наши знакомые, добрые, милые, – Джейн смеялась как-то глуповато, а Грэга это радовало. Тамал сдерживался.

– Там наши знакомые порталы страдают. Конечно, навредить им в любом случае сложно, но если систематически в одном и том же месте или с мелкими изменениями создавать временные порталы, то урон будет большим.

– Вы никак не пытаетесь с этим бороться? – спросил Тамал.

– Мы пробовали много вариантов, но ни один из них проблемы не разрешил. Сейчас мы работаем над новым путем… путем подобраться к истоку проблемы, – Грэг начал мямлить, и Тамалу это не понравилось. Конечно, принц был достаточно тактичным и не стал бы без необходимости лезть в дела, которые его не касаются. Но распечатанный портал касался не только Тамала, но и всего Асачара.

– В чем его суть?

– Мы пытаемся воссоздать временный портал в Воемстаке, мы почти закончили, но требуется ещё время, чтобы закончить работу над ним. Тогда мы смогли бы узнать обе точки портала, и отправную и конечную.

– Почему вы думаете, что их две, а не три? – порталы могли иметь много направлений.

– Потому что в таких условиях возможны только две, – тон у Грэга в этой фразе был слишком надменным, поэтому Тамала нисколько не успокоил такой ответ.

Пожарник не отстал после того, как Грису ввели сыворотку Хезер. Действовало вещёство недолго, но отпечаток оставляла на долгие месяцы. И всё-таки пожарник не считал такое наказание достаточным. Он пришел на следующую тренировку к Грису и прервал её на середине. Принцу было назначено новое наказание. После пережитого Грис был потерян, усталость после этого стала чувствоваться так явно, словно до этого её не было вовсе. Вторую сыворотку вводили без толпы пожарников в халатах – людей было не больше пяти, но Грису едва хватало смелости, чтобы обращать внимание на такие детали. В какой-то момент в сознании вспыхнула нерациональная мысль о том, что если попросить этого не делать, то к принцу прислушаются. Но Грис смог подавить порыв так опозориться. Принц лежал на столе, ему не хотелось шевелиться, и ничего во взгляде Гриса не изменилось, когда кожу проткнула иголка шприца.

– Спокойной ночи, – одними губами прошептал Грис, перед тем, как провалиться в искусственный сон. Длился он не больше 10 минут – по истечению этого времени сыворотка переставала действовать, но если такого не происходило, то из сна выводили специально, иначе появлялась серьезная угроза здоровью. Грис дернулся: внутри сна он проснулся. Грис обнаружил себя в лесу под открытым небом. Рядом вился широкий алый хвост костра. Сердце почувствовало неприятное воспоминание – тем легким, холодным сжатием, от которого по всему телу пробежали мурашки.

– Ваша принцесса спит, – прошелестел своим тихим голосом бард, и деревья зашумели. Грис увидел, что перед ним, на бревне сидел юноша, младше принца. Грис мотнул головой – одна из вредным привычек, мешающая скрывать эмоции. Теперь принц окончательно уверился, что попал в одно из самых страшных детских воспоминаний.

И пусть к тому моменту, как это произошло, Грис уже был подростком, а не ребенком, главная героиня ситуации была в возрасте двенадцати лет (по старому исчислению).

И звали её Энимор. Грису тогда было около четырнадцати, немного больше, и он уже вовсю участвовал в делах государства. За последние три тысячелетия к младшему принца Асачара отнеслись с самым большим недоверием, чем к каким-либо другим политическим фигурам. Виной был не характер и не внешний вид, а то, чем он занимался: охота, построение и даже изобретение совершенно бесполезных заклинаний – принц мел создавать метровые цветы, которые таяли от прикосновения и не приносили никакой пользы. Помимо этого Гриса увлекали порталы, – это не было редкостью для магов, но для правителей других государство такое занятие было опасным. Благодаря своей наглости и некоторой хитрости принц смог в своей голове составить подробную карту местонахождения всех порталов в системе Асачар, включая тайные. Об этом Грис не говорил, но об этом также многие догадывались. Принца встретили с большим напряжением.

Грис мог бы расположить к себе людей, но очень скоро всё внимание политических игроков переключилось на Хильдигейр. Хильдигейр с начала образования системы был сильным миром и ни разу не снизил планку, продолжая поддерживать высокую развитость магии и мира в целом до этого дня. Причиной для волнения было то, что мир альгаров набрал силу, способную в чем-то обыграть Асачар, который занимал главенствующую позицию. Быть главным миром в системе – это не столько прибавляло ответственности, сколько давало возможностей для заключения договоров и развития мира. Поэтому любой мир не отказался бы от такой должности, а у Хильдигейра появились все шансы сместить Асачар. Без крови бы не обошлось. Ничего страшного в войне между мирами давно не было – войны случались на памяти Гриса несколько раз, но Асачар решал конфликты между воюющими или подавлял своих соперников. И каждый раз главный мир делал всё с хирургической точностью, кровь считали по каплям. Силе Асачара не было равных. До Хильдигейра. Резкий скачок развития, научный прорыв, а за ним ещё один – и Хильдигейр мог потеснить Асачар. Никто не говорил об этом, все миры заговорщически молчали. Но это чувствовала Энимор.

Рождение Энимор не предусматривалось, так как наследников в Хильдигейре могло быть строго пятеро: восточная часть трем братьям, западная – двум. Первые трое детей были от разных матерей, но сходились в характере до мелочей, поэтому правление востоком было в крепких руках: каждая из трех частей находилась в гармонии с другими двумя. Однако, отец их умер, когда все трое уже взошли на престол, поэтому их дядей не пришлось и пальца приложить к воспитанию восточных наследников. Ведь у него уже появились свои: Мор – старший принц, с гибким умом и простым характером, отличался циничностью к чужим людям и состраданием к своему народу и семье. А второй сын, Варден, должен был стать магом.

– Такое случается, – за две недели до родов эта фраза была на губах у всех придворных лекарей, которые пытались успокоить правителя. Альгар бесновал. Внутри него червем вилось отвратительное чувство ненависти к собственному нерожденному ребенку – Варден мог убить Глорию. В Вардене магия была столь сильной, что тело человека просто не могло с ней справится, при своём рождении малыш унес бы жизнь матери, или же погиб бы сам.

К счастью или, к сожалению, Варден родился, а мать его осталась жива и должна была прийти в себя после таких тяжелых родов. Магом Вардена не был и не смог бы больше стать никогда в жизни, но он был живым – пусть глаза его были красные и болели от света, а кожа тонкой и белой, из-за чего на лице были видны вены, покрывающие лицо сеткой. Ребенок был больной и слабый, при идеальной генетике – слишком хороший потенциал уничтожил будущее мальчику, – так думал Альгар, и, пользуясь бессознательностью жены, не вышел к народу. Традиционно, хотя сменилось не так много поколений правителей, чтобы назвать это полноценной традицией, традиционно новорожденного показывали с балкона. Это объяснялось тем, что Альгары имели некоторые звериные повадки, и знали это, так как были по большей части людьми – такая же человеческая логика привела их умы к тому, что у Альгара работают и другие звериные рефлексы. Первое, что увидит ребенок – то станет его главной любовью на всю жизнь. Для правителя главной любовью должен был быть народ.

На балкон младенца вынес Мор – тощий, с впалыми от усталости глазами и сверкающей белозубой улыбкой. Люди впились взглядами в младенца, вернее, в его маленькое пухлое и заплаканное лицо, а после один за другим, стали смотреть на Мора, а не на новорожденного Вардена. Мор улыбался счастливо, как прежде, когда на него смотрели сотни озадаченных глаз. Выждав положенное время, старший принц с младшим принцем на руках вошел обратно в комнату, а люди так и не сказали ничего про Вардена. Но «ничего» для Альгара было хуже, чем что-либо другое – это была лишь отсрочка к реакции. А какой реакции никто не знал. Чуть больше, чем через год Глория родила снова: девочка Энимор обладала средним задатком к магии и относительно хорошим здоровьем, которое может позволить своему ребенку мать, не отошедшая от прошлых жутких родов.

Через три дня Глория умерла. Энимор не представили народу, не желая сеять ещё большее недопонимание среди людей – Альгар не знал, что делает. Около пяти лет по новому исчислению ушло на восстановление Хильдигейра: Мор поддерживал отца и отношения с двоюродными братьями, которые помогали немного, но регулярно. Альгар смог опереться на сына, а после сам твердо вернулся на свои две ноги, и Хильдигейр стал жить не хуже, чем прежде. И по прошествии ещё нескольких десятков лет остатки мрачной памяти развеяла девочка-ветерок. Энимор не было определено место в мире, но её уже не пророчили на место Вардена: её брат разбирался в теоретической магии так, что обходился без всякой практики, на критику не реагировал и в юном возрасте вызывал у людей большое уважение. Хильдигейр был в мире.

Спустя столетия Хильдигейр стал сильнее Асачара, и зрела война. Никто не знает, какой бы мог стать её исход, – война не состоялась. Асачар проявил милосердие над резко ослабевшим Хильдигейром и не стал атаковать. Источником слабости стала дочь Альгара.

Грис потер глаза: принцу никогда не нравился огонь. Он предпочитал воду, способную успокоить боль, а не только причинить её. Бард кидал в костер сломанные флейты. Грис ясно помнил этот момент, поэтому стал озираться по сторонам в поисках ещё одной немаловажной детали – шатра. Вскоре взгляд упал и на шатер.

– Она мне как сестра, – начал бард, – не как девушка, поэтому я никогда не смог бы её тронуть. Но другие… со Спичкой это совершали уже много раз, иногда это помогало спасти её, иногда её и других. Если Энимор будет противиться, то нам будет куда сложнее, поэтому, скажи мне к чему готовиться. Она ещё?

Слова барда навевали безысходность: Грис посмотрел на темно-синее небо и огонь, от которых глаза почему-то болели. Принц уже знал, как решится эта ситуация, поэтому не переживал особенно. Но был в напряженном предвкушении: сон не мог просто повторить воспоминание, сама по себе память была безвредна, и Грис самостоятельно прокручивал эту историю у себя в голове несколько лет подряд, пока пережитки окончательно не стерлись. Чем в этой реальности обернется прошлое?

– Она не будет этого делать, а если её заставят, то перевешают не только насильников, но и всех бардов, – Грис прошипел даже наиграннее, чем хотел. Хезер посоветовала реагировать на происходящее во сне. Бард сглотнул и посмотрел прямо в огонь.

– Никакой терпимости к нам? – Грису захотелось рассмеяться, во второй раз услышать эту шутку было даже смешнее чем в первый, когда юный принц исходил от волнения.

– Нет, совершенно никакой. Вы можете попробовать доказать одному мне, что простая музыка и пение низкого качества, вместе со скоропортящейся одеждой – это пик человеческого совершенства, но даже если у вас получится. Те, кто отвечает за Энимор, не станут слушать ни вас, ни саму Эни.

Бард что-то зевнул, но даже через локоны пламени было видно его дрожащие руки. Грис помнил, что сам дрожал ещё сильнее. В голове тогда метались мысли стайкой летучих мышей, задевая друг друга и никак не успокаиваясь, начиная от «кормят ли Энимор» и заканчивая «Альгарским кодексом прав». Бард лег около бревна и прикрыл глаза. Грис сделал тоже самое и стал ждать. Ждать надоело слишком скоро – принц не мог не порадоваться своему превосходному терпению, поэтому Грис закрыл глаза. Когда он их распахнул, то увидел черные стены с белыми выцарапанными надписями. Их было сложно разобрать, но возможно: на стене кто-то записал законы, отдельные статьи, права и даже пояснения к отдельным терминам. Грис сел на полу. Теперь в углу камеры он заметил сжатую комочком Энимор – на её плечах горело по два клейма. Грис попытался было прочитать, что они означают, когда Энимор подняла на него своё лицо: глаза были опухшие, а на левой щеке, левом глазу были фиолетово-багровые черные синяки. Губа была не просто разбит – кусочка кожи и мяса не хватало, а спекшаяся корочка крови была свежей и криво стягивала повреждение. Грису было в новинку видеть избитую Энимор – принцессу оберегали пятеро братьев, отец и многие другие, включая самого принца Асачара. Грис ожидал чего-то такого, но эта губа. В памяти резанул стежок шрама в этом месте на губах у принцессы. Сколько бы ни старался, принц так и не вспомнил, когда он появился у Энимор.