Читать книгу Земля последней надежды – 1. Дети конопатого бога. Всеслав Чародей 2.1. - Виктор Некрас - Страница 5

ПРОЛОГ. ПЁС ВЕЛЕСА
3. Дреговская земля. Окрестности Менска
Зима 1041 года

Оглавление

Зимой в лесу тихо. Особенно в таком дремучем, как в землях кривичей. Дремлют в морозном сне матёрые сосны и ели, закутались в снежные шубы и шапки. Застыли в недвижности голые дубы и берёзы, вспоминая в тягучем и тоскливом зимнем сне буйную весну, жаркое лето и яркую тихую осень. Не скрипит снег, и только лёгкий ветерок иной раз качнёт верхушки деревьев, сбрасывая в сугроб снежные шапки. Выглянет сторожко зверь да и сгинет тут же – добычу искать альбо от ворога прятаться.

Старый волк сторожил добычу – с утра лежал под огромной ёлкой, – только уши торчали из сугроба. Хоть и говорят, что волка ноги кормят, а только подкралась к старому охотнику нежданная немочь, сил не хватает рыскать весь день. Вчера он приметил у тропки заячьи следы и теперь ждал.

Заяц выскочил на поляну неожиданно, остановился на середине, заме на миг, сторожко озираясь посторонь. Волк начал было неслышно приподыматься, но тут заяц, заслыша что-то, стремительно метнулся в сторону, проскочил меж двух берёз и дал стрекача. Волк насторожился – теперь его ухо различало невдали какой-то неясный шум. Тот, что всегда сопровождал человека.

Волк беззвучно оскалился, приподняв верхнюю губу и показывая пожелтелые, но всё равно страшные клыки. Поднялся и неслышно канул в низкий разлатый ельник – теперь здесь зверья долго не дождёшься.

Удобные розвальни мчались по лесной дороге, подпрыгивая на ухабах и скользя на широких раскатах. Дробный топот коней дружины тонул в снегу, кони взбивали снег, разбрасывали в стороны. Изредка по реке слышался гул и тяжёлый треск, лёд словно чуть качался – ворочался, вздыхая во сне, речной хозяин.

В какую иную пору Всеслав скакал бы верхом – быстрее бы вышло. Да только перед тем, что ему ныне в Менске предстояло, лучше в дороге отдохнуть.

Звал Всеслава в Менск волхв Славимир. Зачем звал – невестимо, да только князь, хоть и мальчишка мальчишкой, и сам догадывался. Не глупый.

Встреча с волхвом его не пугала. А чего пугать-то? Он, чать, не людоед, не упырь, волхв-то. Его, крещёного, не загрызёт. Да и не крепок в вере христианской княжич Всеслав, в церковь на аркане не затащишь. Отец, хоть и сам не крепче, а весь извздыхался.

Впрочем, про настроения Всеслава, опричь отца, пока что ведали в Полоцке всего двое-трое бояр, да с десяток гридней, которые и сами тайком старой веры держались. Ничего, рано или поздно всё изменится, – мрачно подумал Всеслав, кутаясь в тяжёлую медвежью полсть, – благо есть на кого опереться.

А отец ладит в Полоцке собор каменный строить, – сумрачно подзудил княжич сам себя. Софийский, стойно царьградскому, киевскому альбо новогородскому. Думает через то престол свой с киевским да новогородским уравнять, вровень стать с Ярославом Владимиричем.

Всеслав криво усмехнулся, вспоминая слова наставника, гридня Бреня, который киевского князя почти ненавидел.

– Думает князь передолить киян через постройку собора, – задумчиво говорил Брень, стругая ножом ветку и бросая стружки в огонь. Огонь трещал, стреляя угольками, разгонял ночную темноту.

– А ты сомневаешься, наставниче? – спросил удивлённо Всеслав. Он привык, что слово его отца было почти законом для большинства окружающих взрослых.

– Мысль хорошая, – усмехнулся гридень, переломил палку о колено и бросил в костёр обломки. – Вот только все эти побуждения ничего не стоят без ратной силы.

– У отца есть дружина… – несмело сказал Всеслав. Отчего-то эти слова вдруг показались ему донельзя глупыми.

– Этого мало, – покачал головой Брень. – Нужны ещё и союзники. Сильные друзья. Великое княжение надо добывать сообща.

– Думаешь, отцу нужно великое княжение? – Всеслав слегка удивился – вот уж о чём, о чём, а о великом престоле отец никогда и не упоминал вовсе.

– Вот это-то и плохо, что не нужно, – непонятно сказал Брень и замолк.

До Менска оставалось всего вёрст пять – виднелись уже на окоёме острые шатры веж и даже тонкие струйки дымов, тающие в сером зимнем небе – когда возница, по княжьему велению, весело гикнув, сдержал разбег коней. Всеслав откинул полсть и встал на ноги, придерживаясь рукой за резной бортик саней.

На дороге, опираясь на длинный, даже на вид неподъёмный посох с причудливой резьбой, стоял старик в медвежьей шубе, и ветер свободно развевал его седую бороду и такие же седые космы на непокрытой голове. Волхв?

Вои (он их и взял-то с собой немного, с десяток всего, чести ради) гарцевали около старика, ещё чуть – и толкнут конской грудью, а там и до греха недалеко. Кто сможет проклятье волхва снести? Если это только и впрямь волхв.

Всеслав строго окликнул воев:

– А ну, охолонь! Покинь, кому говорю!

Спрыгнул на снег, поправил на голове шапку и зашагал к старику. Вои расступились – слушали князя не в шутку, невзирая на его всего-то двенадцать лет. Подошёл на пару шагов всего и остановился – старик таял в воздухе. Сделал всего один неуловимый жест рукой, указывая в сторону ближнего леса. И пропал, как не было.

Недовольно и испуганно загомонили вои.

Всеслав кивком велел подать коня, не касаясь стремени, взлетел в седло. Велел хмурому Бреню, невзирая на его неодобрительный взгляд из-под косматых бровей:

– Вы двигайте в Менск, к деду, ждите там, на княжьем дворе, я скоро ворочусь. Несмеян, Витко! Поедете со мной!

Двое мальчишек, ровесников Всеслава, которых он взял с собой из Полоцка – рыжий, Несмеян, родившийся с княжичем в один день, и тёмно-русый Витко, сын Бреня-пестуна, стремительно переглянулись.

– Да, господине!

Всеслав поворотил коня и тронул к лесу по самой кабаржине, благо снега там было немного.

На опушке ждала воткнутая в снег пара широких лыж.

Одна пара.

– Хм, – сказал Всеслав весело. – Похоже, меня там ждут одного.

– Кня… – неосмотрительно заикнулся рыжий Несмеян, но княжич резко оборотился и одним взглядом заставил его умолкнуть.

– Один пойду, – ровным голосом сказал князь.

– Мы за лыжами успеем, – безнадёжным голосом пробормотал Витко.

– Волхв меня одного ждёт, – веско повторил Всеслав. – Втроём пойдём – не дойдём. И обратно можем не воротиться. Заплутаем. Этого хочешь?

– Да ведь Брень-то воевода…

– Чего? – весело спросил князь, перекинул ногу через переднюю луку седла и соскользнул наземь. Примерился к лыжам и принялся крепить их прямо на зелёные сафьяновые сапоги.

– Прибьёт он нас и вся недолга.

– Не прибьёт, – хмыкнул Всеслав. – А и прибьёт, так не враз. А к тому времени я ворочусь.

Несмеян открыл рот, чтобы возразить ещё что-то.

– Я сказал – всё! – бросил не терпящим возражений голосом Всеслав и, не оглядываясь, заскользил по едва заметной лыжне вдоль опушки. Друзья уныло поглядели ему вслед, потом Несмеян поймал повод княжьего коня, и они двинули обратно к дороге, где всё ещё толпились вокруг княжьего возка вои.

Святилище возникло на пути внезапно – просто вдруг расступились тёмные разлапистые ели, открыв широкую, заросшую багульником заснеженную поляну. Высились резные столбы капей, высокая деревянная хоромина под двускатной кровлей, с медвежьим черепом на князьке, обнесённая высоким тыном, притаилась под снежной шапкой, небольшими окошками, хмуро насупясь, глядела на пришлецов.

И подымался позади них небольшой, но изящный терем, рубленный из смолистой сосны. Пылали в ямах вокруг капища огромные костры – невзирая на зиму, огонь стоял высоко.

Всеслав невольно остановился – по его подсчёту, прошёл он не более десяти вёрст – солнце едва начинало клониться к закату.

В отворённых воротах стоял старик – тот самый волхв, которого князь видел на дороге.

Старик подошёл вплотную и Всеслав увидел, что он не так уж и стар – за полвека перевалило, это, пожалуй, верно, но не больше. И по посоху, по ожерелью из медвежьих клыков, по твёрдому и холодному взгляду зеленовато-серых глаз Всеслав понял – да, волхв.

– Гой еси, княже, – старик чуть заметно наклонил голову – волхвы не кланяются княжьей власти. Это князь должен кланяться волхвам и порукой тому – судьба Вещего Ольга.

– И тебе поздорову… волхве.

– Умён, – негромко проворчал волхв, ожёг Всеслава взглядом. – Пошли, что ль?

Огромная хоромина с двухскатной кровлей возносилась мало не на три сажени ввысь, стены покрывала затейливая резьба – дивные птицы, звери, цветы, тайные старинные узоры-резы, молящие богов о силе, плодородии, правде. Низкая дверь в храм была открыта, изнутри полумраком дышала тайна. Всеслав нагнулся, входя, и свободно распрямился внутри. Сдёрнул с головы шапку.

Из полумрака сурово глядели лики древних богов славянского племени.

Дажьбог-Хорс, Царь-Солнце, Податель Благ.

Перун-Сварог, Повелитель Грозы, Владыка Воинов, Отец Небо.

Ярила, вечно молодой Зелёный Всадник.

Стрый-бог Велес, Отец Ветров, Исток Дорог, Владыка Зверья.

И Мокошь, Мать Наполненных Коробов.

Волхв остановился, несколько времени думал, опустив голову. Поворотил голову к княжичу.

– Крещён ли, Всеславе?

– Да! – мальчишка чуть потупился, но тут же поднял голову, прямо и честно глядя в лики Владык. В нём нет лжи – пусть видят боги, что он не отрекался от них. Помедлил несколько мгновений, и вдруг само собой пришло осознание того, ЧТО нужно сделать.

Княжич рванул с шеи серебряную цепочку и, опустясь на колено, положил к подножию капи.

– Там крест твой, Всеславе, – всё так же тихо сказал волхв.

– Жертва принесена, – решительно и так же тихо ответил Всеслав. На душе слегка захолонуло от собственной решимости – он понимал, что обратной дороги уже не будет.

Стукнула дверь, ушёл волхв, оставив княжича в хоромине одного. Всеслав задумчиво шёл мимо капов, стоящих полумесяцем, вглядываясь в резные деревянные лики. Что-то древнее, невыразимо сильное глядело на него из глаз богов. Не доброе и не злое. Предвечное. Бывшее всегда, даже тогда, когда ещё не было и людей.

– Наставьте меня, Владыки, – сам незаметно для себя прошептал Всеслав. – Было ли отцу знамение? Должен ли я в чём-то исполнить вашу волю?

Кто ж с богами говорит без жертвы, – тут же укорил он сам себя. Но что пожертвовать? Меч разве что…

Всеслав замер на миг, пристально глядя на божьи лики. Решительно вытянул нож, кольнул себя в запястье. Что может быть лучшей жертвой, чем человеческая кровь, да ещё и княжья? Только человеческая жизнь.

Кровь тонкой струйкой канула на землю у подножия капи. Княжья кровь, кровь потомка Дажьбога.

Княжич щедро окропил рудой подножье каждой капи, завязал руку, отошёл в угол против Владык. Сел, привалился к стене.

Ему предстояла долгая зимняя ночь в храме. Княжич повозился, устраиваясь поудобнее, завернулся в полушубок.

Скоро на него навалилось странное полузабытье. Всеслав грезил наяву, видел ясно, словно днём, внутренности храма, и вместе с тем унёсся куда-то в невестимые края.

Клубы тёмного тумана, подёрнутые серебром, разошлись, открывая прогал в густом сосняке. Широкая утоптанная тропа, пересекая сосняк, выходила к пологому речному берегу, за которым высились гранитные обрывы гор, заснеженные вершины упирались в ярко-лазурное небо. Туман клочьями и клубами оседал между сосновых стволов, растекаясь киселём опричь просеки.

ЗДЕСЬ было лето.

И он сам был одет по-летнему, без тёплого полушубка и шапки.

Всеслав сделал несколько шагов по тропе, невольно остановился, пытаясь понять, ГДЕ это он находится.

– Не робей, княже.

Голос был откуда-то знаком. Всеслав вслушался, пытаясь понять, уловить знакомое, но оно ускользало, уходило. Он оборотился, но не увидел никого, кто мог бы сказать эти слова.

Что-то шевельнулось в чаще, за сосновыми стволами, князь напрягся, пытаясь разглядеть, но увидел только что-то неразборчивое в тумане.

– Ты кто? – Всеслав не боялся – понимал откуда-то, что здесь не может быть ничего опасного или страшного.

В тумане послышался смех.

– Неужто не признал, княже Всеслав Брячиславич?

Проступило вдруг из тумана что страшное и притягательное одновременно, мешались в нём черты человека и медведя, змея и быка. Проступило и тут же пропало. И Всеслав тут же вспомнил про стоящие в храме лики.

Велес.

– Ты, господине? – неверяще обронил он, шагая навстречь голосу.

Снова послышался смех – густой, басовитый, больше сходный с медвежьим рычанием.

– Признал всё же, – одобрительно прогудел голос. Всеслав его всё ж признал – голос был похож на Славимиров.

– Господине, – моляще сказал князь, делая ещё шаг – туман заколебался, редея, в нём смутно возник кто-то огромный, космато-рогатый, зажглись тускло-рдяным огнём глаза. – Наставь, господине!

– Чего ты хочешь, княже? – голос гулко рокотал, отдаваясь в ушах и меж деревьев.

– Скажи, господине, избран ли я?

– Каждый человек избран, – возразил огромный, космато-рогатый. – Каждому человеку суждено сделать что-то… а уж сделает он это или нет…

Всеслав склонил голову, принимая наставление.

– Господине Велес, – князь решился всё же вымолвить назвище. – ЧТО суждено сделать мне?

– Ты знаешь, – голос вновь гулко раскатился по поляне.

– Но господине!.. – возразил княжич.

– Ты знаешь, – повторил голос. – Слушай своё сердце.

Туман снова начал медленно сгущаться.

Очнулся князь оттого, что его осторожно потрясли за плечо. Поднял голову – в глаза ему смотрели глаза волхва. А за отворённой дверью вставало хмурое зимнее утро.

– Пора, княже.

Да, пора.

Волхв не спрашивал о том, что видел и слышал князь. И Всеслав тоже молчал – слова были не нужны.

Молча вдел ноги в петли на лыжах, молча заскользил к воротам. И уже в воротах князя настиг орлий крик из вышины – словно окликнул кто-то. Всеслав остановил коня и оборотился.

И увидел.

В небе над храмом всего на несколько мгновений вдруг протаяли пять громадных полупрозрачных ликов. Длинноволосый старец – из-под густых косматых бровей и перехваченных гайтаном на лбу волос безотрывно глядят синие глаза с золотыми искрами. Сероглазый длинноусый витязь с чупруном на бритой голове и жёсткой складкой у рта. Молодой золотоволосый муж с лучистыми глазами в зелёном венке на голове. Косматый охотник с рдяными глазами на лице, неуловимо переходящем в рогатую медвежью морду. И русоволосая женщина, прекрасная красотой средних лет, неброской, но – глаз не отвести.

Грянул и раскатился в отдалении удар грома – зимой! – качнулся воздух, овеял лёгким ветром княжье лицо.

– Вот и ответили тебе, княже, – негромко сказал рядом Славимир. Помолчал и добавил. – Жду тебя через две седмицы… погости у деда, отдохни… а потом и за науку возьмёмся.

Всеслав всё так же молча кивнул.

Он сюда воротится. И воротится не раз.

Земля последней надежды – 1. Дети конопатого бога. Всеслав Чародей 2.1.

Подняться наверх