Читать книгу Цикличность - Виктор Новоселов - Страница 11

«У жителей Митарра есть удивительная традиция. Ей всего несколько лет, но она строго исполняется всеми жителями без исключения. Так вот, во время радостных зимних торжеств жители Митарра находят время для того чтобы отправить довольно причудливый и печальный обряд. На четвертый день торжеств все жители города одеваются в черные одежды и выходят на западную стену внутреннего города. Там каждый житель зажигает особую свечу, и, когда та почти догорает, они кидают ее в ущелье. Из-за этого, со стороны подъездных дорог, кажется, что из внутреннего города в ущелье падает настоящий огненный водопад. Этот ритуал – дань памяти беженцам Терриала, что были убиты по приказу Столицы. В этот день принято отказываться от еды и выпивки. Все заведения города закрыты. Жители города проводят вечер того дня в кругу родни избегая шумного веселья. Северяне помнят об этих невинных жертвах, и будут помнить всегда».

Гавлан Тоур «Путь через перевал»

852 год со дня Возрождения. Терриал.

– Что принес? – сказал косматый парень с грязным лицом.

Я молча достал из под рубахи большой кусок горелого хлеба.

– Ого! – косматый присвистнул. – Что хочешь?

– Обувку. Теплую.

– Одну пару?

– Две. Еще детская нужна, сестренке.

– Тогда мало.

Я молча достал из-за пояса два неудачных, но довольно больших кренделька.

– Идет.

Парень жадно схватил хлеб и крендельки. Он втянул носом запах горелого хлеба и скрылся за решетчатой калиткой. Я прождал добрых десять минут, пока он, наконец, не появился. Мне уже начало казаться, что меня снова обманули. Но косматый был мне кем-то вроде верного товарища, и обходился со мной довольно честно. Здесь, в Терриале, часто обманывали, сам косматый не редко брал что-то у других и бесследно терялся за оградой со всем, что успел прихватить. Меня он жалел, может потому что наши отцы когда-то были друзьями, не знаю.

Хотя, косматому повезло куда больше, чем нам – его отец хотя бы вернулся с войны, пусть и не целиком. Мой же отец не вернется домой, и уже никогда, проходя мимо обеденного стола, по привычке не потреплет меня по голове своей огромной рукой. Так, стоп! Нельзя впускать воспоминания в голову! Те, кто часто вспоминают мертвых, быстро к ним присоединяются. Таковы правила этого города.

В этот момент косматый, к моей радости, вынырнул из-за ограды. К счастью, он не стал изменять что-то в правилах нашего обмена. Он огляделся по сторонам и быстро сунул мне в руки здоровые мужские ботинки и маленькие детские валеночки. Я осмотрел ботинки, вполне целые, только очень большие. Это не беда, напихаю тряпок и спокойно отхожу эту зиму. Валенки же выглядели немного странно, были в каких-то желтых подтеках. Я поднес их к носу и втянул запах. Так и есть – несвежая мертвечина.

– Прости. Ничего лучше не смог найти. Все облазил, это самое лучшее что есть. – Сказал косматый, запуская грязную пятерню себе в волосы.

– Зимой главное наличие обувки, а не ее запах.

– Правильно мыслишь, друг. Мы с тобой неприхотливые, жизнь таких любит. Надеюсь, мы с тобой увидим первые почки на деревьях в следующем году…

– Надеюсь, увидим.

Мы молча пожали руки, и каждый отправился своей дорогой. Косматый юркнул за ограду, а я, крепко держа обувь в руках, побежал по улицам Терриала в сторону дома.

Я не оглядывался назад, не люблю кладбище. Слишком уж часто я тут бывал за последнее время. Первым нас покинул отец. Тот погиб во время восстания. Тела, естественно, не было. Хоронили всех мужей города разом, весь город собрался у огромной могильной плиты, под которой на самом деле никого не было. Но все мы плакали над этой могилой. Она была ничьей, но при этом в ней лежали тысячи мужей, отцов и сыновей.

Чертова Столица! Разве мы так многого хотели? Наши поля, и без того не самые благодатные, уже несколько лет к ряду почти не давали всходов, словно нашу землю кто-то проклял, и теперь мой край медленно умирал в нищете. Сытые времена давно остались позади. Но я даже не знаю что это такое. Я родился в мрачное время «Великого неурожая», и, разумеется, не помнил тех славных времен. Поэтому только по рассказам родителей знал, что когда-то вообще были эти самые «сытые времена».

Спустя несколько неурожайных сезонов, страдающий от лишений народ не выдержал столичных поборов, и взмолился. Мы просили Столицу отменить налог. Хотя бы на время. А те, в ответ, ввели сюда армию. Грязные, мытые ублюдки! Надеюсь, перед смертью отец многих из них отправил на тот свет прямо перед собой. Он ведь был крепким мужчиной, всю жизнь работал на земле. Помню его широкую фигуру с копьем в руках на пороге. В то утро мы провожали его на пару дней, но больше нам не суждено было встретиться.

Никто не верил, что дойдет до открытой схватки. Из Столицы прислали большую боевую дружину. Говорят, ее перебросили с востока, где мародеры до основания растаскивают истощенный Хворью Хадилхат. Мы думали, что «белые» просто хотят надавить, и армию они притащили только для устрашения. Постоят в поле, покрасуются доспехами, а потом сядут высокие лбы за стол, да договорятся о чем-то. Справедливо, чтобы ни нашим, ни вашим.

Но не было никаких переговоров, эти жадные ублюдки сразу начали убивать наших отцов, которые не так много и просили. Представляете? Они направили в атаку на землепашцев и ремесленников закаленные в бою подразделения.

Это была резня. По-другому не назвать.

Постоянная армия, с огромными потерями, но все же подавила восстание. Еще бы, ведь им помогали эти мерзкие ходячие мертвецы – «белые». И никакой пощады моему народу не было. Уже скоро войска Столицы стояли на каждом углу. Эти козлы перебили всех мужчин, а теперь безнаказанно забирали остатки нашей еды. И некому было им перечить, в городах остались только женщины, да дети.

А ведь в честном бою запад бы обязательно победил. Ведь в первые дни наши отцы даже выбили столичные войска из самого Терриала, при Велькуре восставшие сумели отбить первую волну и город встал осажденным, а в Дернау даже сожгли несколько кораблей столичного флота.

Помню, как по центральной площади Терриала протащили на веревке за лошадью столичного командира. Высокий лорд Лиас стонал и плакал как баба, когда толпа терзала его. Профессионально насаженный на кол он еще несколько дней стонал и молил убить его.

Вот тогда-то из Столицы и прибыли «белые». Они-то и расправились с западом. Но просто победы им теперь было мало. Они хотели нас истребить. Тысячи семей остались без отцов. Тысячи голодных ртов и это в годы неурожая. «Белым» плевать, они забрали положенную им дань и теперь, с чувством выполненного долга, хотели покинуть Террииал.

Но запад всегда возвращает долг. Во время летнего праздника урожая в городскую ратушу заманили всех высоких шишек из Столицы. Ратушу закрыли снаружи и сожгли всех этих гадов заживо. В этом пожаре сгинули: главный среди «белых» по вопросам запада, несколько высоких лордов, профессионально целовавших его в зад, и наследник северного престола. Горело красиво и ярко.

Но ответные меры Столицы были воистину нечеловеческими. Мы и не догадывались, что произойдет дальше. А начались судебные чистки. Но не по справедливости, а для травли. Если ты в день, когда горела знать, сморкался рядом с ратушей, то тебя казнили как соучастника. Это был настоящий произвол.

А запад не терпит произвола и одной ночью терпение лопнуло. И, без того сломленный народ, снова схватил в руки оружие. Мы называем ту ночь «Той самой» и стараемся о ней не вспоминать. Столичные мрази зовут ее «Ночь пожаров». У них даже есть награда с таким названием, специально для тех, кто истреблял мой народ.

Трое моих старших братьев потерялись в ту ночь. До сих пор не знаю их судьбу, но скорее всего они вступили в бой и погибли. Меня спрятали в речном порту родственники отца, хотели отправить кораблем в Митарр. У народов севера и запада одни предки, у каждой семьи с запада есть родственники на севере и наоборот.

Я не сумел попасть на корабль, на пристань как раз ворвались солдаты. А мать и одна из моих сестер смогли. Тот корабль ушел в Митарр и был сожжен со всеми пассажирами по прибытию. Но это я узнал много позже. Самую старшую из моих сестер солдаты утащили в казарму. Она вернулась через четыре дня и следующей же ночью повесилась на лагах в гостиной.

Лишь северяне помогли нам. Если так можно сказать. Напрямую никакой помощи от них мы ждать не смели, ибо в том памятном пожаре в ратуше умер наследник их престола. И пускай северный престол уже много лет был не более чем формальной должностью, но на севере почитали и уважали своего собственного монарха.

И все же связи меж нашими народами были крепки, и даже нанесенная обида не разорвала их. Северяне перешли через перевал и большим войском направились на Столицу. Формально их на восстание побудил приказ Столицы жечь корабли с мирными жителями, идущими к Митарру с запада. На самом же деле это была последняя попытка севера вернуть себе независимость. Позже их предприятие назовут «Кровавый поход». Как бы то ни было, благодаря этому, действующая армия и эти скользкие мертвецы-чудотворцы побежали защищать свою проклятую Столицу, оставив запад в покое.

Они исчезли за четыре дня. Бросили все, что не представляло ценности и ушли. А Терриал просто бросили на милость огню. Город стоял наполовину разрушенный, в нем бушевало множество пожаров, и их просто некому было тушить. Запасов провизии у нас не было. Все мужчины либо уже лежали в земле, либо остались калеками, которые сами не знали, зачем им дальше жить. Именно тогда в городе появились первые высохшие. Бродяги без разума бесцельно шатающиеся по городу. Некоторые из них по старой привычке заглядывали в охваченные огнем дома и, словно живые факелы, выходили из них и разносили огонь дальше, если тот не сжигал их тело достаточно быстро.

От моей большой семьи остались только я и две моих маленьких сестренки. Сначала мы страшно голодали, а потом я наловчился таскать все, что плохо лежит, тем и питались. Но первой зимой стало совсем тяжко. Начался голод, а затем и мор. Горести и лишения иссушали людей. Той зимой Терриал принадлежал сухим. Сухим и бродячим собакам, что сбивались в стаи и нападали на потерявших разум людей. Их изъеденные тела так и оставались на мостовых никем не упокоенные.