Читать книгу Цикличность - Виктор Новоселов - Страница 5

«Когда клирики выделились в отдельную структуру внутри Ордена Чудотворцев, то никто не знал, как их воспринимать. Но глава Ордена нашел интересное решение. Врачевателям пожаловали большое здание в Столице, бывшее на тот момент в ведении непопулярной в народе Церкви Перерождения. Его нарекли – Госпиталь. Врачеватели стали новым столпом зарождающейся религии чудотворцев – Перерождения. Они стали доносить выздоравливающим слова из писания о Перерождении, а те, исцеляясь, все охотнее принимали новую веру. Клирики уже давно не несут пастве слова писания, но по сей день зовутся клириками и будут нарекаться так во веки вечные»

Октав Реданский «О религии»

855 год со дня Возрождения. Столица. Восточный замок. Секретариат.

За окном резвятся птички. Снег то и дело целыми пластами съезжает с покатой крыши Секретариата. Замечательная весна, при этом очень ранняя. Да, в этом году тепло пришло в этот край очень рано. Некоторые еще не успели снять украшения с домов после зимних торжеств, а уже слышна капель.

Я уже лет двадцать не был в Столице весной. И не собирался, если быть честным. Обычно, зимой я бываю расквартирован со своим отрядом где-то далеко. И весной, как только подсохнут дороги, мы вновь отправляемся в путь. И этот путь неизменно уводит меня все дальше от Столицы, никак не наоборот.

И, лишь осенью, да и то не каждый год, я прибывал в Цитадель с отчетом о проделанной работе. Обычно я проводил здесь не более недели. Сдавал бумаги, нанимал людей, получал средства на содержание и новые назначения. И, как только все дела были улажены, я сразу отправлялся к своему отряду на зимние квартиры. Немало чудотворцев предпочитали зимовать в Столице, оставляя свой отряд ждать весны в одиночестве. Я никогда себе такого не позволял. Слишком уж я уважал своих людей.

Однако, этой весной судьи неожиданно «пригласили» меня в Столицу. Приглашение это было немного навязчивым. Они приехали вдесятером и увезли меня в своей повозке, ничего толком не сказав. Этим они очень напугали Джесса. Мальчик только начал привыкать к нормальной жизни. К жизни, когда не надо бояться что ночью кто-то ворвется к тебе в дом и зарежет ради теплого пальто. И тут его учителя забирают какие-то мрачные люди в коричневых робах, ничего никому не сказав. Юноша был явно ошарашен. И, надеюсь, наемники не подкинут масла в огонь своими байками о судьях.

Джесс очень талантлив. Мальчик родился без души, и у него не было выхода, сама природа определила его дальнейшую участь. Если бы его нашел не я, то кто-то другой. Естественно, если бы до этого его не убил Терриал.

Сейчас наступили такие времена, что «красные» рождаются все чаще. И некоторые считают, что это явление имеет глубокий смысл. Возможно, они правы. Я же считаю, что они существовали всегда, а мы просто научились их находить. Еще мой покойный учитель и не подозревал о том, что существуют люди, рожденные без души. Более того, еще пятнадцать лет назад никто и не предполагал, что они умеют при этом творить чудеса. Ведь каждому ребенку известно, что «белому» необходимо лишиться частицы своей души в обмен на возможность сотворить чудо.

Но времена изменились, и теперь у меня есть ученик в красной накидке. Я бы с радостью взял себе еще учеников. Желательно, именно «красных». Но теперь, когда меня вызвали к себе судьи, даже если это простая формальность, никто не доверит мне еще одного ребенка. К тому же Джесса я взял слишком взрослым. Он толком не учился самообороне у Миссы, и не получил фундаментального образования здесь в Столице. Все это определенно сложится в отказ, в случае если я попрошу себе еще одного подопечного.

Однако, что-то мне подсказывало что мой вызов в Секретариат не простая формальность.. Просто так судьи ничего не делают. Меня еще младенцем забрали к себе члены ордена чудотворцев. Моя мать просто бросила меня в канаву у дороги, а какой-то стражник нашел меня и отнес в Цитадель. И с самого детства я нередко видел, как судьи забирают к себе в Секретариат «белых» для беседы. Мой учитель говорил, что талантливый чудотворец попадает к судьям на прицел раз пять-шесть за всю жизнь. Плохие «белые» судей не интересуют.

Я второй раз попал в Секретариат. Вроде и неплохой чудотворец, но до заветной пятерки явно еще не дорос. Первый раз меня допрашивали по делу о том чудике с востока, что пытался вернуть душу высохшей жене. Женщина в одночасье лишилась трех маленьких детей, отбившихся от матери и задавленных в толпе во время городского праздника, она высохла и была умерщвлена.

Мужчина в своем отчаянном стремлении вернуть жену даже получил определенный положительный результат. Он пытался использовать древние восточные техники, основанные на забытых верованиях. Восточная школа чудотворцев являла собой оплот самого настоящего варварства. Для чудес там использовали жертвы и ритуалы различной степени омерзительности. Их практики совмещали в себе, помимо прочего, и обращения к старым богам. Та религия считается утраченной, о ней мало что известно. До нас дошли лишь обрывочные сведения и немногие обряды. Кровопролитные ритуалы чудотворцев с востока входят в их число. Несколько веков назад народ взбунтовался против местных чудотворцев, и восточная школа была уничтожена. Однако по сей день на востоке иногда возникали робкие попытки повторения тех ужасных практик. Собственно, меня и отправили на восток из-за того что в небольших деревнях начали пропадать девушки на выданье.

Так вот несчастный мужчина, имевший лишь богословское образование, сумел вселить в мертвое тело девушки кусочек души своей жены. Но само тело всех этих процедур не перенесло. Он получил агонизирующий кусок плоти, который сам же в страхе и убил.

Я доставил мужчину в Столицу, так же предоставив следствию все записи и документы, что нашел в доме у мужчины. Судьи целый месяц допрашивали меня по этому случаю. Все-таки это первый подробно задокументированный случай, когда человеку удавалось вернуть в тело пусть и маленький, но все же кусочек души.

Сам горе-чудотворец с востока молчал как рыба. И в итоге он сгинул где-то в подвалах Секретариата. Рядовые члены ордена чудотворцев пытались получить от судий хоть какие-то сведения. Но те отвечали, что даже они не разгадали тайны совершенного мужчиной чуда.

Вся информация осталась доступной лишь крайне узкому кругу высших чудотворцев и судий. Помимо них во все тонкости восточной практики был посвящен лишь я, но я был достаточно умен, чтобы об этом молчать.

Всю информацию я хранил в своей голове. Из документов у меня остались лишь несколько рисунков. Для своих ритуалов чудотворец с востока рисовал жертвенные узоры, в основном треугольной формы. Я бережно перенес их на бумагу, и по какой-то причине судьям эти рисунки оказались неинтересны. Скорее всего, из-за того, что я так же сумел найти оригиналы древних трактатов, из которых сей дилетант и черпал свои знания.

С тех пор минуло всего пять лет и вот меня снова призвали к себе судьи. Ума не приложу зачем. Я никому так ничего и не рассказал, даже Джессу. Немало подобных тайн нераскрытыми уходят в могилу вместе с чудотворцами. А последние два года я и вовсе провел к северу от столицы. Абсолютно рутинное задание. Местные жители жалуются – вновь собрались последователи древних культов к югу от перевала. Это место у них словно заколдованное, раз в несколько лет там стабильно собирается очередная шайка оборванцев и начинает портить жизнь всем окружающим.

В итоге, на протяжении двух лет мы вычищали глухие серые леса от шайки отщепенцев. За все это время среди этих адептов я встретил всего двух чудотворцев – так называемых самоучек. Большой талант при плохой огранке, на выходе лишь умение творить шары из огня, да кидаться камнями. Боевой дух моих наемников ослаб в этом походе, насколько неинтересным оказалось это задание.

Этой осенью на наши квартиры, наконец, пришло сообщение о том, что нам надлежит переместиться на северо-запад. Там обвалился свод пещеры и обнаружился какой-то заброшенный храм. Местные чудотворцы чувствуют от этого храма какое-то неизвестное им веяние чудес.

Мне на самом деле вполне понятно, что там они чувствуют – страх. Обычно, не очень сильные «белые», которых отправляют служить подальше от Столицы, бояться вообще всего, что не могут объяснить. Но для моего отряда это замечательный шанс заняться хоть чем-то, кроме вылавливания по заболоченным лесам грязных, обезумевших адептов.

Когда я сообщил радостную новость своим ребятам, те от радости закатили двухдневный пир. Вот насколько мои люди устали днем бродить по колено в жидкой грязи, а ночью мерзнуть в свежевыпавшем снегу.

Но тут явились судьи и спешно сопроводили меня в Столицу. Торопились, загнали несколько лошадей, несколько раз ломали повозку. Я глазом не успел моргнуть, и вот я в Секретариате, сижу в допросной комнате. Вообще помещения над уровнем земли в Секретариате довольно просторные, с большими окнами из которых открывается замечательный вид на город. Сюда даже долетает веселый детский смех с большой площади перед Госпиталем.

Никого кроме меня в комнате нет. Старый трюк, судьи всегда так делают. Человек легко переживает любой допрос, но, оставшись один на один с самим собой, часто не выдерживает, сам себя мысленно загоняет и потом рассказывает все как на духу. Однако, я ничего плохого не совершил, поэтому совсем не волновался. Все больше думал о Джессе, и о том, додумается ли мой отряд самостоятельно тронуться на северо-запад, или так и будут торчать в лесах у перевала.

Прошел еще целый час, прежде чем, наконец, кто-то зашел в комнату. Мужчина среднего роста и довольно крепкого телосложения. Он был одет в обычную городскую одежду. Слегка грязную. На голову его был надвинут глубокий капюшон. Очень легкая походка. Хоть лица и не видно, но по тому, как легко он движется, чувствуется, что он весьма молод. Видимо ошибся кабинетом. Это обычное дело, в Секретариате все очень странно устроено. Даже если ты сумеешь убежать из допросной, то вряд ли сумеешь найти выход из здания. Но человек уверенно прошел по комнате и сел за стол напротив меня. Он деловито разложил вокруг себя бумаги, но капюшон снимать не стал. Я решил, что это секретарь, один из тех слуг хартии которому повезло остаться в Столице. Видимо будет фиксировать на бумаге ход допроса.

– Веллес? – сказал он вдруг. Я тут же понял, что легкость движений обманчива. Такой грубый, надломленный голос просто не мог принадлежать юноше.