Читать книгу Тиква ле шалом. Надежда на мир. 2 друга и 2 рассказа - Виктор Улин - Страница 4

– —

– Ай-я-я-я-я-я-яй… – стонал убитый горем портной.

Бородатый, худой и сутулый еврей лет сорока, он незаметно вошел в открытую дверь.

И стоял посреди мастерской, горестно раскачиваясь из стороны в сторону.

– Не получилась сегодня твоя машинка, Мордка… – бормотал Иван, опасаясь глядеть ему в глаза. – Материал негодный вышел.

Остальные молчали.

Кузьмич, уже принявший стакан оплаченной евреем водки, равнодушно курил, пуская дым из-под усов. А виновник всего, паскудный бездельник Володька отвернулся к окну, делая вид, будто занят каким-то важным делом.

– Но как так, Иосиф? – причитал портной, прижимая к груди бледные руки. – Как же так… Азохенвей, ведь ты обещал-таки сделать сегодня, и я заплатил тебе вперед…

– Ну вот так, – угрюмо краснея, отвечал Иван.

Он не собирался говорить правду о Володьке, в один миг сломавшем машинку; ему было стыдно самому, и он даже не заметил, что еврей почему-то называет его Иосифом.

– …Поломка случилась. И на старуху бывает проруха. А насчет денег ты не беспокойся, Мордка. Я тебе завтра энту машинку сделаю. Еще лучше. Завтра, слышишь?

– Завтра?! – еврей отпрянул в ужасе, как от удара. – Но мне нужно сегодня. Се-год-ня, понимаешь?

– Да не смогу я сегодня! – в отчаянии выкрикнул Иван. – Ну как тебе объяснить! Я же валик из латунного шестигранника сделал, чтоб он у тебя ржой не покрылся! А счас Фрол Петрович ушел и цех запер. Сегодня ж воскресенье! И ключ с собой унес! А мне станок нужен, чтоб тебе заново валик выточить, понял?

– Но Иосиф, Иосиф… – продолжал портной, не слыша его. – Ты же сам еврей!

– Какой я тебе еврей…

– …Сам еврей, и должен-таки понимать! Мне нужно сегодня! Прямо сейчас! Я же обещал… И Шифра уже тесто собирается ставить! Впервые решила сделать кошерную мацу, и такое ай-я-яй… Тесто перекиснет. Сейчас надо, а не завтра. Ну придумай что-нибудь, я тебя прошу-таки! И я заплачу тебе еще!

– Никак сегодня, Мордка, – Иван тихо покачал головой. – Так вышло.

– Но… Но у меня же Песах! Пе-сах! – повторил портной так, будто кто-то мог понять важность этого слова.

– «Песах-посох», – грубо передразнил Кузьмич. – Ты по-человечески говорить можешь?

– Песах – это наша пасха, – объяснил еврей.

– Пасха?! Какая у тебя может быть пасха, если вы, нехристи, господа бога нашего распяли?! Это у нас пасха через неделю, и не вводи нас в грех своими жидовскими кознями!

Портной горестно вздохнул. Он прекрасно понимал, сколь бессмысленно – тем более сейчас! – объяснять пьяным гоям, что Иисус тоже был евреем и христианская пасха всегда бывает ровно через неделю после иудейской, поскольку плотницкого сына распяли в пятницу праздника. И что первые пять частей Ветхого Завета – основы христианской Библии —именуются «Моисеевым Пятикнижием», поскольку являются ни чем иным, как иудейской Торой…

Он молчал, зная, что начни спорить – и эти люди бросят привычное обвинение, будто евреи добавляют в мацу кровь христианских младенцев…

– …Пасха, скажешь тоже…

Взяв стакан, Кузьмич неторопливо налил себе водки, выпил, похрустел огурцом и продолжал мечтательным тоном:

– Вот у нас в деревне бывала пасха… Как с соседними мужиками дрались – тебе и не снилось! С вилами да с косами, года не случалось, чтобы кого-нибудь до смерти не убили! Во как! Это тебе пасха…

Сладко вздохнув, он снова потянулся к чайнику

Еврей продолжал стоять, тупо и безнадежно, и по узкому грустному лицу его катились слезы.

Не в силах видеть этого, Иван слесарь отвернулся.