Читать книгу Забытая серенада - Вита Горностай - Страница 9

В кабинете мага всегда было мрачно. На полках вдоль стен стояли многочисленные колбы и сосуды с разномастными алхимическими ингредиентами и зелиями вперемешку с толстенными томами заклинаний. За столом спиной к окну сидел хозяин кабинета. Его лицо освещал тусклым синеватым свечением округлый камень, именуемый Камнем Императора, а рядом лежало маленькое золотое колечко с большим опалом. Левеллин поднял голову и взял украшения, но оно выскользнуло из его музыкальных рук и упало на пол, негромко звякнув. Эльф полез под стол, но вдруг заметил яркое свечение и, повернув голову, заметил, что потухший Камень светился ярче, чем когда-либо.

Высший быстро поднял кольцо, положил его на место и заметил, что реликвия начинает потухать, а вскоре совсем погасла. Маг убрал украшение – Камень Императора засиял – снова положил – потух. В очередной раз убрав кольцо, Левеллин вскочил и пошёл к полкам с книгами, где через несколько минут нашёл то, что искал.

Левеллин выбежал из своего кабинета и отправился искать своих товарищей.

***

– Господин, вам что-нибудь нужно?

– Не сейчас, Голгофа. Мне надо подумать.

– Может, я могу чем-то помочь господину?

– Нет! Не сейчас. Как ты вообще могла от меня такое скрывать?

– Господин, это было необходимо.

– Ещё скажи, что мой отец этого тоже не знал.

– Не знал, господин. Последние пятьсот лет это хранилось в строжайшей тайне от вашего рода.

– … Ладно, не важно. Я знаю что делать.

– Как скоро вы вернетесь, господин?

– Не знаю, Голгофа. Не знаю…

***

Прошло несколько дней. Она ещё не приходила в сознание, но дышала ровно – признак здоровья. Ульрик оказался не таким как Медведь, гном, воспитавший Арона: он был добрее и радушнее, а ещё мог из нескольких гнилых картофелин и орехов создать чудесное рагу. Если у Медведя была цель вырастить воина, то у Ульрика – угодить «мессиру». У Арона было много времени для размышлений, чем он и занимался. У него из головы не выходила вампирша Цецилия, в которую он был влюблён, и, чтобы хоть как-то избавиться от лишних мыслей, Арон упражнялся. На свежем воздухе и в пещере, днём и ночью волк махал свои огромным мечом и выполнял какие-то приёмы, что со стороны выглядело как танец. Его прервал далёкий, словно эхо, звук, а затем он повторился. Это был крик дракона. Сначала воин подумал, что это Драконица, но потом увидел большого синего дракона кружающего над Хакошом. Немногочисленные жители бежали в свои дома-пещеры и закрывались от приближаюшейся опасности.

Недолго покружив в воздухе, он сел рядом с Ароном, отчего по земле пошла волна, заставившая покачнуться бывало воина, но не упасть.

– Где девчонка, волк? – ощетинившись, прорычал гигант.

Воин покрепче перехватил меч и направил его на пришельца.

– Rigon tes nek aven, hivicokimus1, – добавил синий.

Арон убрал меч за спину, сложил руки на груди и взглядом указал на жилище гнома, который как раз вышел и, увидев величественное создание, с испугом вжался в камень. Синий дракон поближе подобрался ко входу пещеры, вытянул шею и заглянул внутрь. Увидев то, что искал, он вытащил голову из «норы».

– Мы верррнемся, – прорычал тот и, взмыв в небо, почти мгновенно исчез в облаках молочного цвета.

***

По всей Великой Равнине шли восстания рабов. Заключенные бежали из темниц, рабы уходили из-за отсутствия работы или просто своей прихоти. Обитатели Равнины ждали начала восстаний и бунтов, но те все не начинались. Совет молчал и не выдвигал новых кандидатов на роль правителя. Страна находилась в упадке…

Вечные Пески тоже не находились в балансе. Жители свергли своего старого правителя, Казима-шаха, и на его место пришёл новый – Надир-шах – любимец народа, который не поддерживал главенство Великой Равнины и был подвластен Великой Матери драконов. Он и его загадочная шахиня-тень, постоянно закрывающаяся от солнца, считали, что именно Пески должны быть главной страной, но чтобы это доказать нужно было идти войной на Равнину, что они и решили недолго думая.

Северный Лес был захвачен воинами Западных Болот и Драконьих Гор.

Жители Граничных Гор, зажатые между двумя воинственными территориями, должны были бежать в более безопасные районы, но не могли. Всё, что им оставалось делать – это сопротивляться… или подчиняться…

Восточный Горы и Граничный Лес пока оставались свободными от зла территориями, но как долго это продлится?

Всех жителей Материка заботила только своя безопасность. Все знали только одно – война за главенство началась…

***

…

Она открыла глаза и долго не могла понять, где находится. Всё её тело ныло от боли. Аккуратно села. Похоже, её кто-то заметил и подошёл к ней. Перед её глазами всё расплывалось и искрилось.

– Госпожа, вы очнулися! – радостно воскликнуло существо с до боли знакомым голосом. Ульрик.

– Сколько я здесь нахожусь? – хриплым слабым голосом спросила Мирабелла.

– Пять дней, госпожа, – и гном для убетельности показал столько же пухленьких коротких грязненьких пальцев.

Девушка схватилась за голову. Пять дней! Как она могла так долго спать? Зрения потихоньку восстанавливалось, но ослепительно яркие искорки никак не желали исчезать.

– Госпожа, вас сюдава принёс мессир Арон

– Кто, прости? – переспросила она и потерла ладонью глаза, из которых наконец исчезли вспышки света.

– Я, – послышался грубый, похожий на рычание голос со стороны входа, и, повернув голову, наследница престола увидела силуэт воина, а когда он вошёл в пещеру и сел у огня, то девушка опешила.

Вытянутая волчья морда, стоячие уши, чёрный собачий нос, звериные глаза с узкими зрачками, тело, сплош покрытое серо-чёрно-белой шерстью, волчий хвост и руки, совсем не похожие на лапы хищника. В доспехах, с мечами на бедрах и за спиной – вот так выглядел спаситель в то мгновение. «Это невероятно, – думала она. – Таких не бывает!..»

– Знаю, что вы сейчас подумали. Чудовище, монстр – называйте как хотите… Я прожил больше вашего, госпожа, но после таких битв никогда не выходил без единой царапины… Я видел ваш бой с гос… Драконицей, я видел ваше неумение обращаться с оружием, но как? Как вы выжили?.. Это наверняка будет загадкой для многих…

– Я благодарна вам за помощь, но мне пора возвращаться в Ло…

– Вас считают мёртвой в вашей Логантсии! – почти кричал волк. – Вы мертвы для всего Материка!

Эта дерзость и новость потрясли её. Воцарилась тишина, изредка нарушаемая потрескиванием костра. Ульрик незаметно вышел из пещеры, оставив госопжу и мессира вдвоём. Девушка резко встала и начала, словно зверь в клетке, метаться из угла в угол. Арон коротко кивнул пришедшему Ульрику и тот, ответив ему, снова выбежал из пещеры, а вскоре вернулся с мешком через плечо. Гном осторожно поставил его перед воином, сидящем в центре дома около костра.

– Что делать? – бормотала девушка, теребя подбородок и наморщив лоб.

– Возвращаться в Логантсию в сопровождении лучшего воина всего Арто, госпожа.

– Это ещё с кем? – язвила Мирабелла.

– С тем, госпожа, кто очистил вашу броню, и с тем, кто вас спас, госпожа, – смущенно-тихо проговорил Ульрик Каменный Цветок и перетащил мешок к ногам наследницы престола.

Она присела, потрепала хозяина пещеры по голове, улыбнулась ему, открыла и вытащила доспех. Императрица начала его надевать нагрудник, но это у неё не получалось. Волк хмыкнул, уставший смотреть на её мучения, и без лишних слов встал, подошёл к ней и начал помогать застегивать многочисленные ремешки.

– Спасибо, – коротко ответила девушка, убирая волосы. – А где меч?

Ульрик принес из дальнего угла только рукаять с гербом, почерневшим от грязи и копоти. Клинка не было. Взяв в руки остаток от сверкающего меча, девушка погладила рукоятку и передала воину, закончившему в тот момент застегивать последний ремешок на левом бедре.

– Отныне и навсегда ты – защитник Великой Равнины. Клянешься ли ты служить моему народу верой и правдой, поднять клинок в мою защиту, заслонить своим телом меня от стрелы и кричать громче всех во славу мою и моих предков?

– Я столько раз нарушал эту клятву… Вам не нужен такой защитник пока я… Я просто наёмник, – волк отдал рукоять девушке и отвернулся.

– Если дело в деньгах, то…

– Мне не нужны деньги. Мне нужна правда о том, кто я и откуда.

– Я смогу в этом помочь, – уверенно произнесла она и вновь вложила в его ладонь, покрытую шерстью, остаток меча. Волк подозрительно сощурился, но потом ответил со вздохом:

– Тогда… пока не закончится война и не перестанет биться мое сердце я буду идти под вашими знаменами, госпожа – и волк встал на одно колено и поклонился, сжимая правую руку с чёрными когтями в кулак и держа её там, где находится сердце, а левую убрал за спину, сжимая рукоять меча Мирабеллы.

Гном вновь выходил из пещеры, но спустя пару секунд после принесённой клятвы со скоростью стрелы влетел в помещение. Коротышка тяжело дышал и держал руку на сердце, его колени дрожали, а зубы отбивали марш. Запинаясь, Ульрик произнёс:

– Пр-р-ростите г-г-госпожа… При-при-прилетели драконы и тре..требуют в…в…вас…

Арон заметил, как на лице Императрицы быстро сменяли друг друга разные эмоции, но затем пришли уверенность и решимость. Девушка сжала дрожащие руки в кулаки и вышла из пещеры, даже не подозревая, что больше не вернётся в эту маленькую пещеру-нору, в этот небольшой городок Хакош, да и вообще в Драконьи горы. Гном и волк, переглянувшись, пошли за ней.

Дневной свет ударил прямо по глазам, ослепив на несколько мгновений. Лёгкие дуновения ветра освежили вышедших из «норы». Вокруг было тихо. Каменная долина молчала, только слышались далёкие крики драконов и короткие звуки горнов. Мирабелла через несколько мгновений увидела впереди несколько необычных небольших силуэтов, но, приближаясь к ним, она поняла, что это были существа, сравнимые с залами во дворце. Её вновь охватило чувство ностальгии. Как давно она последний раз гуляла по коридорам? Как давно она последний раз глядела из окна кабинета Левеллина, обычно завешенного темной тканью, на Логантсию? И вообще, как давно она уже не была в Логантсии?

Девушка тяжело вздохнула, ещё крепче сжала кулаки и уверенней пошла вперёд навстречу драконам. Пять больших, словно горы, драконов сидели на земле чуть вдали от домов-пещер. Синий дракон был немного впереди остальных.

…самыми сильными драконами были те, чья чешуя была яркого или блестящего оттенка, или их сочетание…

Все пятеро выделялись яркими пятнами на фоне серого камня. Все, кроме одного—серебрянного, который блестел на солнце, словно звезда в ночи. Красный дракон с вытянутой мордой и без передних лап издали казался пятном крови на скале, но, подойдя ближе, было видно, что это существо может оставить от нерадивого путешественника или искателя приключений только то, что тот видел издали. Кислотно-зеленый по виду был опаснее всех, но более опасным был чёрный, чья чешуя и блестела, и отливала насыщенным чёрным, словно безлунная ночь или безмерная тьма. У всех были шрамы, у некоторых-прорехи в крыльях, но взгляд каждого существа был полон силы и мощи, уверенности и… покорности?

– Госпожа Мирабелла, повелевай нами, – рычаще произнёс синий дракон, видя приближающихся девушку, волка и семенящего следом напуганного гнома.

…Эти величественные создания ни перед кем не склоняют своих голов, но…

…но этот склонил к земле свою большую морду в шрамах. Арон впервые в своей жизни видел кланящегося дракона и слышал эти слова.

– Арррон, – вдруг произнёс синий, поднимая голову. – Я думал ты wek tos homoses raven, – сказал он, но, увидев недоумение на лице Императрицы, добавил: – давно покоишься в могиле.

– Un sires glass sows2, Паллад, – ответил волк, и дракон издал короткий низкий звук, отдалённо похожий на смех, и теперь уже обратился к Мирабелле:

– Какой будет план, госпожа?

Неожиданно подул ветер, растрепавший длинные золотисто-рыжие волосы Императрицы. Холодало… Девушка одной рукой обхватила свою талию, другую приложила к подбородку и на её лбу появились небольшие морщинки, а взгляд аметистовых глаз ненадолго потускнел. Где-то вдалеке прогремело, что заставило бедного гнома подпрыгнуть на месте и спрятаться за спину Арона, который ухмыльнулся и сложил руки на груди.

– Нужно попасть в Логантсию, – тихо произнесла Мирабелла, а потом добавила так же тихо: – и как можно быстрее…

– Tos pos livensingis samen, никаких проблем, госпожа, – ответил синий. – Я могу перенести тебя и старррого дрррруга на себе, anismingt logitew narent.

– Сколько это займёт времени? – уже более громко спросила она.

– Пару дней, – неожиданно в разговор вмешался чёрный дракон.

– Тогда вперёд! – скомандовала наследница престола и обернулась, увидев за собой маленького с испуганным взглядом гнома и волка, сложившего руки на груди с каменным, безэмоциональным лицом.

Девушка подошла к Ульрику и наклонилась к нему:

– Спасибо тебе за всё, что ты сделал для меня – и поцеловала его в лоб, отчего коротышка, грязненький, чумазенький, испуганный залился краской.

Мирабелла встала ровно и посмотрела на Арона, а тот лишь коротко кивнул и пошёл вперёд к драконам. Императрица последовала примеру воина.

Всё это время серые камни, казалось, притягивали к себе, манили и, буквально, пожирали энергию. Ветер лишь временами усиливался, но в остальное время стояла невыносимая духота, духота в середине сентября, когда обычно идут дожди и деревья уже почти полностью лишились листвы.

Наследница престола подошла к синему дракону, и тот заговорил:

– Драконы не называют своих имён кому попало, но я назову своё в отличии от моих подчинённых. Я Паллад.

– Что ж, Паллад. Вперёд! В Логантсию! – кричала Императрица и огляделась: Арон сидел верхом на красном. После этого призыва вверх взлетел сначала Паллад, а затем и остальные.

– Да хранит тебя Тайрис… – прошептал Ульрик Каменный Цветок, зная, что ещё долго будет вспоминать этих двоих, пробывших у него не столь долгое время, но изменивших его жизнь…

***

– Левеллин, что случилось? Почему в твою эльфийскую голову взбрело встать ни свет ни заря, да ещё и нас поднять? – бурчал Грогг, зевая.

За стеной дворца едва-едва начало светлеть, и диск солнца только-только начал показывать себя. В этот предрассветный час не спали уже пекари и ремесленники и ещё не спали разбойники, воры и продажные женщины. Это был час, когда встречаются два сословия: дневное и ночное. Через пару часов узкие улицы и площадь заполняет торговцы и обычные жители, и город начнёт свой день.

Во дворце же не спали уже слуги и повара, а также сменяли друг друга стражники и караульные. «В такой час господы должны подчевать в своих постелях, а никак ни сидеть за столом в полудреме, пока советник и жрец о чём-то спорят».

– Ладно, – поднимая руки, прервал Левеллин Саза. – Хорошо. Если считаешь, что это не так важно, то можешь дальше идти и ввергать свою чистую душенку в объятья греха и тьмы.

– Греха? – главный жрец всебесцветной богини Тайрис покраснел от злости. – Да что ты знаешь о праведном пути…?!

– По крайней мере, я знаю, что отпевать живых является одним из самых непростительных грехов, – спокойно произнёс маг и сложил руки на груди. В полумраке темно-синее одеяние советника казалось чёрным.

Саз замер и смолк. Грогг поднял голову и осторожно спросил:

– Так что случилось?

– Смотрите, – эльф позвал кого-то и через пару мгновений в дверь вошли пара слуг, держащих на подносе с подушкой Камень Императора, который они поставили на стол около мага. Затем в его руках появилось маленькое колечко с красно-рыжим камнем, которое он положил рядом с камнем. Слуги вскоре удалились из залы, перед этим открыв шторы тем самым впустив в помещение свет и прохладу. Камень был потухшим.

– И что? – зевнул купец.

– А то, что мы все считали, что Камень потух из-за пресечения императорской династии, ну и следовательно, из-за смерти Мирабеллы, но смотрите, – маг убрал кольцо и Камень начал потихоньку загораться, а вскоре его голубоватое приятное свечение залило комнату.

– Что… что это значит? – испугано спросил Саз.

– А то, мой достопочтенный коллега, что ты греховен, – гордо заявил советник и засиял от радости, а затем, увидев покрасневшее лицо и гневную гримасу на лице Саза, пояснил: – Императрица жива.

Лицо верховного жреца побледнело и, казалось, сейчас тот упадёт без чувств, гном поперхнулся собственной слюной и теперь пытался откашляться. Левеллин, снова сложив руки на груди, сиял от радости и гордости, а Грогг, прокашлявшись, спросил:

– А если это опять ложь? А если это ложная надежда?

– Я всё проверял в течение нескольких суток и это точно правда.

– Так значит, ты знал об этом?! И ты молчал?!

– Я хотел все проверить и только потом вам об этом сказать.

– Значит, мы хоронили память о живом человеке… Я просил упокоения живой души… Я греховен… – бормотал Саз, а потом упал на колени и начал читать нараспев молитву, после чего вдруг громко воскликнул: – О Тайрис! Простишь ли ты мне эту ошибку? Смогу ли я очиститься от этого греха?..

В коридоре послышались быстрые шаги и стук металла о металл. Затем скрипнули двери…

– Если ты перестанешь кричать и петь здесь, то я думаю, простит и сам Дай-Тей, – послышался женский голос, а затем все присутствующие повернулись в сторону входа и увидели её – Императрицу Мирабеллу в сверкающем доспехе; за ней стоял воин в массивной броне. Левеллину на миг показалось, что этого воина он где-то видел…

Грогг снова поперхнулся слюной. Жрец потерял сознание и теперь лежал на полу лицом вниз. Маг на некоторое мгновение онемел. Перед ними стояла та, кого они до недавнего времени считали умершей, да ещё и воин-легенда вместе с ней. Чуть больше трёх месяцев отсутствия и невероятные изменения во внешности девушки: более уверенный взгляд, поза, движения… Что там произошло?

Первым из оцепенения вышел эльф:

– Ваше великолепие, вы вернулись…

– С неутешительными новостями, к сожалению. Мы имеем дело с Великой Матерью драконов, она в скором времени вновь нападет на Равнину, но есть и мёд в этой бочке дёгтя: она ослепла и на нашей стороне есть драконы.

На несколько мгновений вновь воцарилась тишина, которую прервал тяжёлый вздох Арона. Из кухни донёсся запах свежей выпечки и горелого масла.

– Госпожа, – Левеллин выпрямился и оперся руками о стол, смотря прямо в глаза девушки. «Определенно что-то там произошло такое… но что могло её так изменить?» Огонь факелов плясал и отдавал блики на стены и доспехи. Мирабелла подошла к большому столу, стоящему посреди тронного зала, и сложила руки на груди, также смотря в глаза мага. – В ваше отсутствие тоже было не всё гладко: рабы по всей Равнине бежали от хозяев, заключенные бегут из мест заточения… Вечные Пески собирают армии… На границе поймали уже несколько лазутчиков… Я знаю, что на ваши плечи пало это нелёгкое бремя, но… Что будем делать?

Грогг Золотая Секира все ещё сидел в оцепенении от вида и слов Мирабеллы. Осеннее небо начинало сереть, и вскоре появился краешек небесного светила, озарившего своими лучами просыпающийся город. Внизу послышались первые крики торговцев на рынке, и до дворца, расположенного на холме почти у западной стены, донесся тонкий и едва различимый аромат свежего хлеба и дешёвого крепкого эля. От этих запахов у девушки заурчало в животе, но проигнорировав чувство голода, преследовавшее её со времени пробуждения в пещере Ульрика, она начала говорить, и, казалось, просто размышляла вслух:

– Что будем делать… Что будем делать… – одной рукой Мирабелла обняла себя, другую приложила к подбородку и на её лице появились небольшие морщинки, говорившие о глубокой задумчивости. Арон уже третий раз видел эту позу, а Левеллин вспомнил, что так делали и её предшественники: – Для начала… Для начала нужно собрать капитанов стражи, затем… затем сформировать армии и расставить часть у границ Драконьих гор, а остальных – на подступах к Логантсии.

Арон подошёл к стене и, оперевшись на неё спиной, скрестил на груди руки, усмехнулся и продолжал наблюдать за происходящим, не вмешиваясь. Именно такой план он предлагал девушке пока они летели на драконах сюда.

Гном, наконец, вышел из оцепенения и сначала тихо, а потом повышая тон до обычного, произнёс:

– Несомненно, план хорош, но… Госпожа, через несколько минут состоится смотр и роспуск войск капитанами на главной площади.

Наследница престола на мгновение замерла, а затем развернулась на носках и выбежала из залы, вниз по лестнице, по коридору в сторону выхода из дворца.

– А я, пожалуй, останусь здесь, – прервал затянувшуюся паузу волк и сел за стол, за которым ещё сидел Грогг.

***

Сама того не подозревая, она привлекала огромное к себе внимание. Безусловно, большей частью это были горожане и враги… но был и ещё один. Враг он или друг – не понятно. С самого её прибытия в Логантсию он был незримым наблюдателем: видел её грусть, видел её сомнения, видел её в походе и видел предательство ямиха, видел сомнения на морде Арона и видел воодушевление Императрицы. И вот теперь он видел этот порыв и, как всегда, поспешил за ней, словно тень. Пусть она и не знает о нём, но он считал себя нужным ей. «Может, всё-таки показаться ей? Нет. Ещё не время, ещё не место…»

***

Она бежала вниз по ступеням, перепрыгивая через одну, а то и через две-три ступени, временами теряя равновесие. Солнце поднялось не так высоко над горизонтом и ночная прохлада ещё не сошла. Площадь находилась всего в пятнадцати – двадцати минутах ходьбы от ворот замка, но Императрица очень торопилась и расталкивала случайных прохожих в узких улочках, извиняясь на бегу.

Вот и сама площадь. На ней собрались сотни воинов. На помосте стояли шесть капитанов в сверкающих на солнце доспехах, с длинными усами и бородами, которые те носили в знак своих побед. Если же воин был без бороды, то он был или новичком, или проигравшим.

Мирабелла стремительно приближалась к площади. Воины, увидев девушку, облаченную в доспех, обнажили клинки и встали в боевые позы, а некоторые в страхе бежали. Императрица стала замедляться и прошла к возвыщению, к шести капитанам. По пути воины цепенели, будто видели призрака, и опускали клинки. Капитаны же не уступали в чувствах воинам, но лишь один из них капитан Осгаб, казалось, не проявлял никаких эмоций.

– Где главный? – громко спросила она, и вперёд выступил один.

– Я, – отозвался он и тихо добавил: – И что?

– Осгаб, Лучший Клинок Равнины – с небольшим сарказмом произнесла наследница, а затем незаметно для всех схватила его за длинный черный ус и тряхнула его так, что чуть не выдрала. – Твоё неповиновение будет дорого тебе стоить.

– И что ты сделаешь? – также нагло говорил капитан.

Императрица Мирабелла намотала его ус на руку и еще раз сильно тряхнула. Теперь «Лучший Клинок» на коленях кривил лицо от боли. Еще раз намотала и еще раз тряхнула, а тот в свою очередь взвизгнул, точно свинья, и из его глаз потекли слезы. Воины на площади начали смеяться. К площади начали подходить простые горожане и нищие, которые безудержно гоготали над униженным капитаном. Остальные стоящие на пьедестале, смеялись в кулак.