Читать книгу Синора Ависсу − граница бездны - Виталий Андреевич Жучков - Страница 6

Владимиру показалось, что на мгновение его будто подняло в воздух. Когда пол вновь появился под ногами, то только он твёрдо стоял на ногах, держа «артефакт» и свой смартфон в руках. Габрова пошатнулась, и муж еле удержал её от падения. Егоров упал на четвереньки. На него, как подкошенные, свалились Николай и Ирина.

Они не сразу сообразили, что вокруг сменилась обстановка. Это была не студия, а какое-то помещение без окон. Полированные каменные плиты на полу подсвечивались скрытыми источниками света. Стены были сложены из массивных тёмно-красных блоков. Раздался приглушённый оклик:

− Стой! Замри! Ру́ци вытяни во перэ́д!

Все сразу заметили акцент говорившего. Владимир понял, что слова относятся к нему. Он послушно вытянул руки вперёд, держа «артефакт» и смартфон на ладонях.

В дверях помещения стояли трое. Они были в островерхих головных уборах. Двое, в тёмно-зелёных одеждах, держали в руках внушительные предметы, похожие не то на короткие ружья, не то на длинноствольные пистолеты. Третий, в чёрной одежде, был безоружен. Он прошёл в помещение. Лица незнакомцев скрывались за дыхательными масками с красноватыми окулярами. Незнакомец в чёрном отобрал у Владимира «артефакт» и смартфон.

− Виэ́даешь ли, что сие за вещь? – спросил «чёрный», отключая смартфон от артефакта.

− Мы… Мы нашли её… – запинаясь ответил Владимир. – Я нашёл… Когда ремонт помогал друзьям делать.

− То ясно. Что со вами всиэ́ми диэ́лати? – сказал «чёрный» со странным акцентом. Он говорил, чётко произнося все буквы.

− Дрэжи́. Сие твойэ́, – «чёрный» протянул Владимиру смартфон, а сам внимательно осмотрел «артефакт». – Велми странно, что сия вещь тя нашла бяше.

Он кивнул своим «зелёным» напарникам. Один из них встал у двери.

− Изэхо́ди по едному́! – сказал «зелёный» и указал на Егорова. – Ты, прэвы́й!

Слава пожал плечами и вышел.

− Ты! – «зелёный» повернулся к Бочкарёву. – Другий!

Вооружённые незнакомцы провели задержанных по нескольким коридорам и оставили их в зале с мягким освещением. Зелёные стены зала были отделаны материалом, напоминавшим малахит. Почти под самым потолком размещалась бледно-зелёная лепнина в виде листьев и цветков. Сам потолок был покрыт выпуклыми зелёными плитками, похожими на гигантские огранённые изумруды. Жёлтый тёплый свет исходил от светильников в стенах. Конвоиры приказали ждать и вышли, затворив за собой массивную двустворчатую дверь.

− Что ещё за «малахитовая шкатулка»? – сказал Николай озираясь.

Пленники огляделись. В зале был большой прямоугольный стол, вокруг которого стояли массивные деревянные стулья с высокими спинками. Выглядели они, как интерьер средневекового замка. На столе стояла квадратная чернильница, стеклянный графин с красной жидкостью, и зелёный кувшин с крышкой. В одном углу помещались иконы: Спас в Силах, Пресвятая Богородица и святой пророк Иоанн Предтеча, а в другом висел механизм, который можно было классифицировать, как часы, хотя и очень странные.

Ирина и Николай сели на стулья. Владимир и Слава последовали их примеру.

− А связи-то нет, – сказал Егоров, достав свой телефон из кармана.

− Ага, и у меня по нолям, – согласился Владимир, глядя на экран возвращённого смартфона. – Странно, что нас не стали обыскивать и ничего не отобрали.

− Мне кажется, что они и так «насквозь» видят, что с нас взять нечего…

− На каком языке они говорили? – спросила Габрова мужа.

− Пёс его знает, − пожал плечами тот. − Точно скажу одно: не на русском.

− Оп-па… Приехали… – сказал Егоров, рассматривающий резьбу на спинках стульев. – А на каком, блин?! Что-то они окают как в Вологде…

Журналист потёр лоб.

− Не имеет значения, что они окают. Это не северорусский говор. Я повторюсь: это вообще не русский язык! Кажется, они говорят на старославянском или старорусском. Я пока ещё не понял. Кое-какие слова они произносили по-старомосковски. Так говорили примерно до второй половины восемнадцатого века. Там, где писалась буква «ять», они произносят что-то среднее между звуком «и» и звуком «е». Слыхали, как он произнёс слово «ведаешь»? Оно звучало, как «виэ́даешь». Однако слово «бяше» после глагола характерно всё-таки для старославянского и древнерусского. Эти формы сохранились до нашего времени, но только в церковнославянском. Хотя произношение «прэвый» и «другий»… Это вообще характерно для западнославянских языков, если не ошибаюсь…

− Спасибо за лекцию, мсье профессо́р! – оборвал Егоров. – У тебя нет случайно версии по поводу того, куда мы попали? Кстати, а почему ни у кого нет шока от того, что мы вот так просто взяли и телепортировались сюда? А ну-ка пришли в ужас! Чего сидите? Ну-ка пришли в ужас, я сказал!

− Да, сейчас перекурим, и тут же начнём ужасаться… – угрюмо проворчал Николай. – Слава, не беспокойся, все уже в полном ступоре от происходящего. Хорошо ещё, что наше знакомство с научной фантастикой позволяет нам сразу же делать хоть какие-то логические умозаключения насчёт природы таких перемещений…

Он замолчал и посмотрел на шокированную Ирину.

− Ага, столько ширпотребной фантастики развелось. Дай возможность всяким упырям сочинять… – проворчал Егоров.

− Слава, а ведь эта чернильница тяжёлая, – ехидно сказал ему Габров, взвешивая на ладони канцелярский прибор.

− Наверное, тяжёлая. Откуда же мне знать?

− Так ведь я же не спрашиваю, я предупреждаю, что она тяжёлая, – расплылся в хищной улыбке журналист.

− А я что? Я говорю про всякий ширпотреб, которого нынче развелось…

− Ну хорошо, тогда и я просто так чернильницу взвешиваю.

– Бред… Может это снится? − дрожащим голосом сказала Ирина, глядя в стену. – Куда мы попали? Что это за кошмар…

Бочкарёв молча сжал руку жены.

Егоров исследовал содержимое кувшина и графина.

− Так, здесь точно вода, – сказал он, наливая немного воды в крышку кувшина и подавая её Николаю. – Дай-ка Ире… Жаль, стаканов нет.

Он понюхал содержимое графина.

− Так, а здесь что? Красное… Хм… Сладковатый какой-то запах. Но явно не алкоголь.

Тем временем Габрова подошла к часам.

− Иди сюда! – позвала она мужа.

Габров подошёл к ней и уставился на циферблат.

− Вот это ещё веселее! – воскликнул он. – Мало того, что они говорят на чём-то вроде старославянского языка, так у них ещё и кириллическая система счисления. «А» с титлом – это час. «В» с титлом – это два и так далее… А в «окошечках», видимо, минуты.

Стрелки на часах отсутствовали. Циферблат делился линией на две половины и вращался вокруг своей оси, подставляя очередной «час» под специальный указатель. «Часов» было 24, по 12 на каждой половине, которые были помечены значками в виде полумесяца и солнца. Сбоку, в маленьких окошечках, высвечивались минуты, обозначенные с помощью всё тех же букв.

− Кажется, это газоразрядные индикаторы, – показал Габров на окошечки. – Или что-то в этом роде. Всё равно оригинально. Может, купим у них, а?

− Так неудачно прикалываешься? – проворчала Габрова. – Если они нас на удобрения не пустят, и то хорошо будет… Лучше бы за нами с Лубянки нагрянули – хоть знали бы, чего ждать… Гляди-ка, а тут ещё окошечко…

Габров внимательно присмотрелся.

− Это дата… Сегодняшняя. Только… По старому стилю… Прибавь разницу в днях между григорианским и юлианским календарём и будет сегодняшнее число, шестнадцатое июня.

− А это что? Год? – вмешался Владимир. – Если я правильно эту систему понимаю, то тут иное тысячелетие! Мы что, в далёком будущем?!

− Всё нормально. Отними пять тысяч восемь лет и получится наш год, – успокоил его Габров.

− Так это что? От сотворения мира? Или как его? – спросил Владимир.

− Да. Константинопольская эра. Она использовалась в Византии и на Руси в Средние века. Новый год считается от первого сентября. Хотя иногда и от первого марта отсчитывали.

Пленники столпились возле часов и так увлеклись их изучением, что не заметили, как двери открылись и в зал вошли семь человек. Четверо были в уже знакомой «чёрной» форме с масками и шлемами, а остальные трое были в старинной одежде: двое мужчин в кафтанах и молодая женщина в шушпане − коротком кафтане, длинной юбке и головном уборе.

− Ну, вот и пришли по нашу душу… – тихо произнёс Егоров, глядя на вошедших.

− Мир вам! – произнёс русобородый человек в кафтане, при этом он и его спутники, кроме «чёрных», слегка поклонились.

Люди в чёрном остались у дверей, а трое в «исторических» нарядах уселись за стол.

− Будьте добры, присядьте, – сказал русобородый.

В отличие от людей, которые привели пленников в зал, этот говорил по-русски, хотя с акцентом и «церковнославянскими оборотами». Он носил чёрный кафтан и выглядел лет на 35. У него были аккуратные русые борода и усы. Его спутники казались моложе: мужчина в тёмно-красном кафтане, с каштановой бородой-эспаньолкой, выглядел лет на 25-26, а женщина ещё младше.

− Аз есмь Всеволод, сын Петра. Аз хотел бы выслушать, кто вы такие. И каким образом вы смогли обнаружить наш эээ… как бы по-вашему сие назвать… наш коммуникатор?

Пленники переглянулись. Бочкарёв посмотрел на друзей и заговорил.

− Меня зовут Николай Бочкарёв. Это, − он кивнул в сторону остальных пленников, − мои друзья. Мы часто работаем вместе, и сегодня находились в художественной студии, руководителем которой я являюсь. Вам требуется пояснение, что такое «студия»?

− Аз и мои спутники понимаем, что сие значит. Продолжай.

− Этот ваш коммуникатор мы нашли случайно, во время ремонта другого помещения. Это было в Москве. Если вы знаете, где улица Правды…

− Знаем. Наш человек его там оставил. Но ни один из вас не должен был его обнаружить. Только наши люди могут видеть принадлежащие нам механизмы.

Тут Владимир нерешительно поднялся.

− Это я нашёл… Я не знаю, как я смог его увидеть. Он был хорошо запрятан в бетонной нише под декоративными панелями…

− Ты и ниши той не должен был заметить. Так что же? Тебе кто-либо помог увидеть коммуникатор?

− Нет. Я нашёл его самостоятельно. Никто кроме меня его не видел, пока я не принёс его друзьям.

Тройка в кафтанах переглянулась. Мужчина в тёмно-красном покачал головой.

− А ежели и впрямь сие истинно? – спросил его русобородый.

− Аще токмо время бо близ. Но не увиэ́рен есмь.

− Провиэ́рим сие, – ответил русобородый и снова обратился к пленникам. – Не знаю, что с вами всеми теперь диэлать. Задержать вас здесь по своей воле не могу. Нужно созывать бояр для совещания. Непредвиденная ситуация. На вас нет вины в том, что наш механизм попал к вам в руки. Если бы мы задержали только кого-то одного… Но вас вон сколько. Наверняка всех кто-нибудь да ждёт дома?

Он посмотрел на Бочкарёвых, державшихся за руки даже сидя за столом.

− Вот вы двое, видимо, муж и жена?

− Да.

− Дети есть у вас? Или может кто из родственников вас ждёт или из работодателей?

− Да! Дочь у нас четырёхлетняя, дома с бабушкой и дедом! – с волнением выпалила Ирина. – Если мы Алёну не заберём у них до десяти вечера, и не ответим на звонки, то они забеспокоятся. Могут на студию приехать. А нас там никого…

− А вы что скажете? – обратился русобородый мужчина к Габровым.

− Мы тоже муж и жена, – сказал Габров. – Наши родственники живут в Москве и часто с нами созваниваются, да и на работе нашим отсутствием заинтересуются.

− А я один. Всеми забытый раздолбай-алиментщик… – по привычке беспечно обронил Слава и осёкся.

− Алиментщик? – переспросил русобородый. Женщина в шушпане при этом посмотрела на Егорова, как ему показалось, с выражением неприязни.

− Эээ… Ну… Да… А что? Ну, разведён. Жена выставила из дома. Из её дома, правда. На сына плачу алименты, пока моя бывшая за своего нового ухажёра не вышла. Меня начнут искать только если деньги сильно понадобятся… А! Так вы слово «алименты» не понимаете? Так это…

− Понимаем. Извини, – перебил русобородый человек. – У нас такого не бывает, но про вашу жизнь достаточно знаем.

− А я не москвич, – подал голос Владимир, когда подошла его очередь. – Мои все в Екатеринбурге. Я студентом был, учился в Москве. Теперь работаю, в основном, сам на себя. С родственниками связываюсь, но примерно раз в неделю.

− Ясно, – сказал русобородый. – В ближайший час мы попробуем решить вопрос со всеми, чтобы ваши близкие не подняли напрасную тревогу. Сейчас вы находитесь в городе Кляземце. Раньше он располагался в земле владимирских и суздальских князей. Сейчас там ваша Владимирская область. Сей град не виден для ваших средств наблюдения, хотя иногда, при определённых условиях, сооружения, находящиеся в нём, могут быть немного заметны. У вас такими явлениями интересуются всякие уфологи или как там их? Складывают всякие легенды о «призрачных городах»… Ладно, это не важно. В Москве сейчас, по нашему счёту, почти два часа ночи…

Пленники переглянулись.

− По-вашему восемь вечера или двадцать ноль-ноль, – уточнил русобородый человек. – Вы все пока побудете здесь, а мы посоветуемся. Последний вопрос. Вы хотите ужинать?

− Пожалуй… Да… – сказал Егоров и поглядел на остальных.

− Сейчас будет. А пока оставайтесь здесь. Умывальня и отхожее место за сими дверьми. Всего доброго.

Трое в кафтанах поднялись из-за стола. Пленники снова были предоставлены сами себе. Заговорили все сразу, перебивая друг друга.

− Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – воскликнул Егоров. – Какие ещё «призрачные города»? Это что за фигня такая?!

− Мне интересно, что ещё за «Кляземец»? Я про такой не слыхал! – горячился Габров.

− Ты видел, какие на них кафтаны были?! – спрашивала его жена. – Такие, пожалуй, ещё до Петра Великого носили.

− А почему он сказал, что «по-нашему два часа ночи, а по-вашему восемь вечера», если мы действительно во Владимирской области? – сказала Ирина. – Ведь Москва и Владимир в одном часовом поясе…

− Так! Стоп! – воскликнул Габров и поднялся со стула.

Он прошёлся по залу и повернулся к друзьям.

− Итак… Сейчас я попробую разъяснить вам, какие выводы я из этого делаю…