Читать книгу Женщина на фоне… - Виталий Федорович Познин - Страница 5

Женщина-страдалица, женщина-жертва

Некоторые психологи считают, что люди, склонные к преувеличенным опасениям и тревоге, самим фактом постоянного ожидания чего-то недоброго и опасного то и дело будто притягивают к себе горе-злосчастие, а, столкнувшись с ним, воспринимают это как роковую неизбежность. Конечно, и среди мужчин всегда найдутся бедолаги, на которых, как на библейского Иова, сыплются, будто из дырявого мешка, всякие неприятности. Но, в отличие от мужчины, женщине-страстотерпице приходится в жизни гораздо тяжелее – по причине ее беззащитности и гораздо большего количества претендентов на нанесение ей обид и огорчений. Поэтому женщина часто – лицо страдательное. Особенно когда происходят войны. Если внимательно прочитаете «Одиссею» и «Илиаду», то увидите, что там практически нет счастливых женщин. Самая же там несчастная и более всех обделенная судьбой – Гекуба.

Шекспировский Гамлет, искренне удивляясь самоотдаче актера, участвующего в исторической пьесе об осаде Трои, произносит в задумчивости: “Что он Гекубе, что ему Гекуба?”. А между тем действительно нельзя не посочувствовать несчастной жене троянского царя, на которую в короткий срок обрушилось столько страданий и бед. На ее глазах безжалостный Ахиллес (тот самый, у которого была уязвимая пятка), одолев в поединке ее любимого сына Гектора, зверски его закалывает. Мало того, этот героический грек начинает всячески глумиться над телом поверженного противника (верь после этого рассказам о гуманизме жителей Эллады!) Привязав труп Гектора к колеснице, он волочит его, как мешок с картошкой, вдоль крепостных стен Трои. Можно представить, что испытала несчастная Гекуба, наблюдая с крепостной стены, как колотится о камни безжизненная голова ее сына, как спадает с нее блестящий шлем, украшенный конским хвостом, как превращаются в лохмотья его красивые одежды и как стелется за колесницей кровавый след. Мужу Гекубы Приаму после долгих переговоров с Ахиллесом с трудом удается убедить пяткоуязвимого грека отдать ему тело сына для погребения. В конце концов Ахиллес соглашается отдать труп Гектора, но лишь за кругленькую сумму (что также характеризует мораль древних греков). Но потеря любимого сына для Гекубы – это лишь начало ее бед и печалей. Ей будет суждено пройти все круги ада, которые порождает война. В сражении с греками погибнет ее муж. Большинство ее многочисленных сыновей тоже падут на поле брани. На глазах матери принесут в жертву ее дочь Поликсену. Потом еще уведут в плен ее дочерей Кассандру и Андромаху и походя убьют ее любимого внука. Сама же Гекуба станет пленницей другого греческого «гуманиста» – Одиссея. Стоит только удивляться, что несчастная женщина после всего пережитого еще сохранила рассудок…

Чтобы несколько отвлечься от этих жутких событий, перейдем к сюжету менее драматичному и имеющему к тому же счастливый конец. Речь пойдет об истории красавицы Психеи. История эта настолько богата всевозможными сюжетными перипетиями, что современные драматурги могли бы сделать из нее «мыльную оперу» серий на двадцать. Если страдания, выпавшие на долю Гекубы, связаны с войной и от самой Гекубы в общем-то никаким образом не зависели, то неприятности, которые сопровождают Психею, в значительной степени следствие качеств, которыми наделена эта мифологическая красавица. Во-первых, наша героиня – заложница своих внешних данных. Она не просто соответствует стандартам красоты, а вызывающе красива. А такая красота, как известно, не только притягивает, но и отпугивает мужчин. Ведь среди мужских фобий, как выяснили психологи, есть и такая: страх быть отвергнутым женщиной. И мужчина, если он не обладает сверхславой, сверхбогатством или сверхнаглостью, невольно сторонится слишком красивой женщины, боясь получить с ее стороны решительный отказ. Или думает: “Ну, уж у такой-то красотки наверняка кто-нибудь есть” и тихонько обходит ее стороной. Поэтому, как это ни странно, красивые женщины нередко бывают одинокими. До поры до времени, конечно.

Впрочем, матримониальная проблема для Психеи скорее всего как-нибудь разрешилась бы. Если бы не одно серьезное обстоятельство: слух о неземной ее красоте дошел до Венеры. И, естественно, вызвал у богини жгучую ревность и черную зависть.

Помните дамочку из “Спящей царевны” А.С. Пушкина, которая, сидючи перед зерцалом, то и дело вопрошает: “Я ль на свете всех милее, и румяней и белее?” (Непонятно, правда, как можно быть одновременно и румяной, и бледной. Вероятно, под румяностью она имела в виду цвет ланит, а под белизной – мраморный тон всего остального). И Венера точно так же любила просиживать часами перед серебряным зеркалом, любуясь своим совершенством. И была страшно огорчена, когда ей доложили, что где-то появилась простая смертная, которая может смело тягаться с ней на любом конкурсе красоты. Долго не раздумывая, Венера тут же затевает интригу с целью поскорей избавиться от конкурентки. Конечно, не вмешайся в ее личную жизнь Венера, Психея вряд ли испытала бы столько приключений и невзгод. И, тем не менее, боги – богами, но нельзя не заметить и того, что наша героиня частенько попадает в ситуации, сулящие ей неприятности, по собственной вине. Точнее, по причине своих чисто женских качеств – в частности, из-за легковерности и неумеренного любопытства. Помните, что губило жен Синей Бороды? Конечно же, их любопытство. Ведь женщине невтерпеж выяснить, что к чему, когда ей говорят: “Это нельзя! Этот ящик не открывай! Этот ключик не бери!» Или: “Дорогая, я тебе потом об этом расскажу”. В результате венериных козней Психея, так сказать, изолируется от общества, но вполне гуманным способом – она попадает в чертоги неведомого хозяина. Поскольку он не позволяет ей на себя даже взглянуть, а является лишь ночью, в полной темноте, то девушка начинает предполагать (и тут ее можно понять), что она попала в лапы существа с не очень красивой внешностью, а то и вообще какого-нибудь чудища, (припомните аналогичную историю в «Аленьком цветочке» нашего К. Аксакова).

К тому же недобрые сестрицы Психеи, завидуя ее красоте и тому комфорту, с каким она устроилась, активно поддерживают эту версию. И однажды ночью, когда ее невидимый обожатель, утомившись от любовных утех, прилег отдохнуть, сгораемая от любопытства Психея тихонько встала и зажгла светильник. К своему великому удивлению, она обнаружила, что на ее ложе почивает неземной красоты юноша. От переполнивших ее душу чувств нежная ручонка девушки дрогнула, и капля раскаленного масла упала со светильника на спину ее таинственного любовника. И поскольку Психея нарушила условие Венеры ничего не пытаться узнать, Амур (а это был он), горестно вздохнув, распустил свои крылышки и улетел неведомо куда. История, надо сказать, весьма поучительная: если хочешь, чтобы любовь длилась долго, никогда не переходи тонкую красную линию, отделяющую близость от фамильярности, дружеский тон от небрежности и заботу от назойливости. Ибо в отношениях между мужчиной и женщиной всегда должна существовать небольшая дистанция, оставаться некая тайна, загадка, недосказанность…

Второй раз неуемное любопытство подводит Психею в тот момент, когда она, выполняя поручение коварной Венеры, отправляется в путь с волшебной шкатулкой, в которой якобы лежат средства для возрождения красоты. На самом деле, со стороны Венеры – это очередная проверка и провокация. Хорошо зная женскую натуру, богиня вместо волшебного зелья поместила в шкатулку дурманящий газ. И как только сгораемая от любопытства Психея приоткрыла ящичек, газ вырвался наружу, Психея потеряла сознание – и все пошло по второму кругу. Правда, в конце концов, все ее лишения вознаграждаются, и наша героиня, как в голливудских хеппи-ендах, находит все-таки счастье в союзе с Амуром (не зря их дочь получила имя Блаженство). Надо сказать, это одна из немногих мифологических историй со счастливым концом. Гораздо чаще личная жизнь у античных героинь складывается не столь благополучно.

Вспомним историю Данаи, отцу которой по имени Акрисий было предсказано, что его внук займет его место. Казалось бы, этому Акрисию радоваться надо, что трон достанется родному человеку, а не какому-нибудь постороннему типу. Ан нет, Данаин папа зачем-то решил бороться с судьбой. И, чтобы не допустить появления на свет внука-конкурента, заточил свою единственную дочуру в медную башню, где она не могла иметь никаких контактов с внешним миром. И сидеть бы несчастной Данае в этой огромной консервной банке до скончания века (уж до климакса точно), если бы однажды не навестил ее там не знающей удержу в своих эротических фантазиях Зевс. Главный бог, как известно, явился ей в виде золотого дождя, что красиво изображено в бессмертных творениях известных художников. Можно себе представить неподдельное удивление Акрисия, когда в один прекрасный (но не для него) день он услышал вдруг гулко раздающиеся из медной бочки пронзительные крики грудничка. Тут бы ему, Акрисию, и смириться. Понятное дело – без вмешательства богов тут точно не обошлось. Но этот упрямец, кипя от возмущения, велит поместить Данаю вместе с сыном, коего успели наречь Персеем, в деревянную бочку, законопатить и засмолить это новое узилище Данаи ее и швырнуть в море.

Опять припомним Александра Сергеевича, описавшего в сказке про царя Гвидона аналогичную ситуацию:

В бочку с сыном посадили,

Засмолили, покатили

И пустили в Окиян…

Тучка по небу идет,

Бочка по морю плывет…

И растет ребенок там

Не по дням, а по часам.

Наконец, злополучную бочку волны прибивают к берегу, и наши герои оказываются в царстве некоего Полидекта. Полидект принимает спасенных мореплавателей со всем радушием. А увидев красивую незнакомку, млеет от восторга и восхищения. И, конечно же, страстно влюбляется в незнакомку. Надо думать, что и Даная готова была ответить своему спасителю взаимной симпатией. Но, увы, на пути счастию наших героев становится сынок Данаи Персей. Вероятно, за время странствий по морю-окияну он так привязался к мамке, что не захотел делить ее ни с кем. Можно сказать, это был своего рода пресловутый “эдипов комплекс”, который откроет две тысячи лет спустя Зигмунд Фрейд. И безмерно любившая выстраданного своего единственного сына Даная безропотно подчинилась его воле.

Ситуация, которая и в наши дни случается не так уж редко. Как верно заметил по этому поводу А. Доде, «муж не всегда находит педаль, приводящую в действие клавиатуру женской души, любовник порой тоже терпит неудачу, сын же никогда. В скорбной повести без любви, так часто являющейся уделом женщины, сын – всегда герой, ему отводится первая, главная роль». Можно сказать, что в данном случае не боги, а именно Персей выступил в роли злого рока, разрушившего личное счастье матери.

Пытаясь, как сказали бы нынче, «разрулить ситуацию», Полидект отправляет юношу подальше, поручив ему провести весьма рискованную операцию. Возможно, он втайне надеялся, что Персей с порученным делом не справится. Но тот, выполнив задание, благополучно возвращается и с помощью отрубленной им головы Медузы Горгоны (он пользовался ею направо и налево, как инженер Гарин своим гиперболоидом), чей жуткий взор он направляет на Полидекта, превращает того в камень… Такая вот грустная история о том, как умная, добрая и красивая женщина осталась одна. Сначала благодаря своему папаше, потом – своему эгоистичному сыночку.

А вот кто стал жертвой в самом прямом смысле этого слова – так это знаменитая Ифигения. Ей тоже не повезло с папашей. Папой ее был Агамемнон. Тот самый, что возглавлял осаду несчастной Трои. Когда-то в молодости этот персонаж браконьерил в священной роще, принадлежавшей богине охоты Артемиде. И подстрелил там на ужин красивую лань. Но это еще полбеды. Главное, что при этом наш горе-охотник не удержался и хвастливо воскликнул: “Такому выстрелу могла бы позавидовать сама Артемида!” Вторжение наглеца в свои владения Артемида, может быть, еще кое-как стерпела, но эта его наглая похвальба переполнила чашу ее терпения. Богиня заявила во всеуслышание, что это дело она так просто не оставит. Перетрухнувший Агамемнон, дабы не обострять отношений с Артемидой, тут же дал обет принести в жертву богине первый плод урожая. И даже, наверное, потом чего-нибудь из овощей на жертвенный алтарь в тот день положил. С той поры минуло лет шестнадцать. Агамемнон уже успел окончательно позабыть историю с ланью, с Артемидой и своим обетом. Но когда руководимый им флот, который должен был транспортировать его героических воинов на осаду Трои, не сдвинулся с места, потому как все паруса повисли, как половые тряпки, Агамемнон смекнул, чьих это рук дело. Поразмыслив как следует, он припомнил, что «первым плодом» в тот роковой год стала появившаяся на свет в тот самый день, пока он шастал в заповеднике Артемиды, его дочь Ифегения. Долго не раздумывая, этот вояка велел тотчас приволочь несчастную к жертвеннику. (Опять же заметим: оригинальные все же были нравы в Древней Греции). Чтобы усыпить бдительность дочуры, коварный папаша придумал легенду, что он, якобы, прежде чем отправиться на войну, хотел бы повести ее под венец с красавцем и героем Ахиллесом. Покорную отцовской воле Ифигению, как положено, стали обряжать в новые наряды. Ее, правда, несколько удивил и смутил цвет свадебного одеяния – вроде бы и белого, но с сильным шафрановым отливом. Это сегодня такой наряд был бы писком моды. А в те времена подобный цвет символизировал смерть, поскольку считалось, что именно такой колер имеют одежды, которые носят мертвые в подземном царстве Аид. Ифигения подивилась фантазии своего папы, но, покорившись его воле, пришла в назначенное место. Ее тут же быстренько уложили на жертвенный алтарь, и Агамемнон собственноручно перерезал ей горло, как какой-нибудь овце.

Правда, по другой, более оптимистичной версии, в последний момент Артемида все же сжалилась над несчастной Ифигенией и подменила ее ланью. По крайней мере, такой вариант придумал Еврипид. Он же сочинил гениальный поворот этого сюжета. По воле спасшей ее Артемиды, Ифигения, оказывается в Тавриде (то есть в нынешнем Крыму), где ей почему-то вменяется в обязанность приносить в жертву потерпевших крушение моряков. Дескать, от судьбы не уйдешь: Посейдон тебя не достал, так на земле тебя, голубчика, прикончат. (Вот откуда идея жутковатого фильма «Пункт назначения»!). Таким образом из жертвы Ифигения превратилась в палача. Особенно эта девица обожала отправлять на тот свет своих земляков – греков. И даже чуть было не прикончила приплывшего к ней родного брата Ореста. Вот к чему приводит жестокость отцов по отношению к дочерям…