Читать книгу На переломе - Виталий Смирнов - Страница 17

Несмотря на Договор о ненападении, заключённый с Советским Союзом, завоевав в начале сороковых годов значительную часть Европы и ведя войну на два фронта – в Африке, а затем и на Балканах, фашистская Германия с сорокового года начала стремительно готовиться к осуществлению заветной мечты Гитлера – уничтожению русских. Об этом красноречиво свидетельствует «Военный дневник» генерал-полковника Ф. Гальдера, начальника Генерального штаба сухопутных войск в предвоенную пору, когда уже был разработан в начальной стадии план «Барбаросса», без подробного конкретизирования. Именно «Ежедневные записи начальника Генштаба сухопутных войск» (такой подзаголовок имеет «Военный дневник» Гальдера) опровергают «реабилитационные концепции» немецких историков о превентивном характере вынашиваемой Гитлером войны против Страны Советов.

Веруя в Договор, который, как думал Сталин, Гитлер не решится нарушать, лидер Советского Союза получал противоречивые сведения своих германских осведомителей, но не читал дневник Гальдера. А в нём после совещания с фюрером 31 июля 1940 года, то есть почти за год до Великой Отечественной войны и почти за такой же период после начала Второй мировой, чёрным по белому немецкий генштабовец лаконично писал:

«Допущение: Мы не будем нападать на Англию (такой вариант у Гитлера имелся. – В. С.), а разобьём те иллюзии, которые дают Англии волю к сопротивлению. Тогда можно надеяться на изменение её позиции. Сама по себе война выиграна. Франция отпала от «британского льва». Италия сковывает британские войска. Подводная и воздушная война может решить исход войны, но это продлится год-два (то есть долгое время по сравнению с молниеносной войной с Россией, что не может устроить Германию. – В. С.).

Надежда Англии – Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадёт от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии и Восточной Азии.

Россия является восточноазиатским мечом Англии и Америки против Японии. Здесь дует неприятный для Англии ветер. Японцы, подобно русским, имеют свой план, согласно которому Россия должна быть ликвидирована ещё до конца войны. Русский фильм о победоносной войне! Англия особенно рассчитывает на Россию. В Лондоне что-то произошло! Англичане совсем было пали духом, теперь они вдруг снова воспрянули.

Подслушанные разговоры: Россия недовольна быстрым развитием событий в Западной Европе. Достаточно России сказать Англии, что она не хочет видеть Германию слишком [сильной], чтобы англичане уцепились за это заявление, как утопленник за соломинку, и начали надеяться, что через лет шесть-восемь дела обернутся совсем по-другому.

Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия.

Вывод: В соответствии с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 года.

Чем скорее мы разобьём Россию, тем лучше. Операция (имеется в виду «Барбаросса». – В. С.) будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим всё государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно (курсив мой. – В. С.).

Остановка действий зимой опасна. Поэтому лучше подождать (первоначально нападение на Советский Союз планировалось осенью 1940 года. – В. С.), но принять твёрдое решение уничтожить Россию. Это необходимо также, учитывая положение на Балтийском море. Существование второй великой державы (то есть России. – В. С.) на Балтийском море нетерпимо. Начало (войны с Советским Союзом. – В. С.) май 1941 года. Продолжительность операций – пять месяцев (большего, по мнению Гитлера, СССР не выдержит. – В. С.). Было бы лучше начать уже в этом году, однако это не подходит, так как осуществить операцию надо одним ударом. Цель – уничтожение жизненной силы России. Операция распадается на:

1-й удар: Киев, выход на Днепр; авиация разрушает переправы, Одесса.

2-й удар: через Прибалтийские государства на Москву; в дальнейшем двусторонний удар – с севера и юга; позже – частная операция по овладению районом Баку.

Посмотрим, насколько всё это заинтересует Финляндию и Турцию.

Позже: Украина, Белоруссия, Прибалтика – нам. Финляндия – районы до Белого моря.

7 дивизий – из Норвегии. (Сделать их самостоятельными!) Боеприпасы.

50 дивизий – во Франции.

3 дивизии – в Голландии и Бельгии.

Всего – 60 дивизий.

120 дивизий – на Востоке.

Итого – 180.

Чем больше соединений мы бросим в наступление, тем лучше. Мы имеем 120 дивизий плюс 20 дивизий, распущенных в отпуск.

Новые формирования (40 новых дивизий) – путём выделения одного батальона из каждой дивизии. Через несколько месяцев – снова один батальон и т. д., чтобы таким образом в три срока выделить из дивизии один полк.

Маскировка: Испания, Северная Африка, Англия. Новые формирования располагать в районах, защищённых от воздушных налётов. Новые формирования на востоке – 40 дивизий из солдат, участвовавших в боях»[16].

Запись в дневнике Гальдера от 31 июля 1940 года, пожалуй, первое свидетельство об окончательном решении германского фюрера начать войну против Советского Союза, публично озвученном Гитлером на совещании в Бергхофе. Она, в сущности, представляет конспект гитлеровских мыслей о количестве дивизий, необходимых для уничтожения русских, в чём он не первое десятилетие не сомневался, о сроках так нужного для Германии блицкрига, о первостепенных пунктах бомбардировки советских войск и направлениях фашистского наступления и т. д. Впоследствии эти мысли и сроки начала войны неоднократно будут меняться, но суть их останется прежней.

Комментаторы русского издания записок Гальдера справедливо подчёркивают, что на совещании в Бергхофе в июле 1940 года «Гитлер чётко сформулировал сущность своей стратегии на данном этапе войны. Но, конечно, он ни словом не обмолвился об истинных причинах решения напасть на Советский Союз. А этими причинами были: классово-идеологическая доктрина фашизма, его стремление уничтожить первое социалистическое государство; экономически агрессивные устремления германского монополистического капитала; фашистские планы «расширения жизненного пространства» за счёт Востока и т. п. Гитлеровская клика считала, что победа над Советским Союзом откроет Третьему рейху путь к мировому господству»[17]. Но Гитлер ещё не знал точно, на чьей стороне и когда выступит Англия, и много рассуждает об этом, планирует, а позднее отказывается от десантирования Великобритании.

Фюрер настойчиво стремился столкнуть лбами Англию и СССР (Россию), чтобы, воспользовавшись ослаблением обоих государств, довершить их разгром, став единовластным господином Европы, а потом и всего мира. Черчилль, в свою очередь, хотел конфликта между Германией и Советским Союзом, чтобы если не стать властителем Европы, то воспользоваться плодами крупномасштабного кровопролития на Европейском материке, и в конце концов с помощью британской разведки и всяческих провокаций – в отличие от Гитлера – добился этого, переведя стрелки советского паровоза на германские пути. Это ему, Черчиллю, принадлежат слова о том, что он с нетерпением ждёт того момента, когда Россия и Германия похоронят друг друга.

И только потеряв половину британского флота, уничтоженного фашистами, и чудом избежав немецкого десантирования, под настойчивыми просьбами Сталина и под влиянием Рузвельта он согласился на участие в союзнических действиях на стороне СССР против Германии, но всячески оттягивал открытие второго фронта до видимых признаков победного завершения Советским Союзом Великой Отечественной войны. Должно же что-то, в конце концов, перепасть и бриттам…

Ведь не зря же он дарил Сталину британский меч.

Но Гитлеру, мечтавшему о покорении всей России, пришлось довольствоваться только тем, что он захватил за первые полтора года советско-германской войны. Потом начался обратный процесс, завершившийся водружением красного знамени над фашистским рейхстагом…

Уже в первой гальдеровской записи о будущей войне учтено многое, вплоть до районов размещения новых дивизий, пополнения их опытными солдатами и дезинформации русских перемещением фашистских войск якобы в Африку, Испанию или Англию. С той поры Гитлер и Гальдер, не исключая сошек поменьше, пристально следили за мировой военной обстановкой, особенно на Восточном фронте, дополняя и совершенствуя план «Барбаросса».

Не следует думать, что второй том «Военных записок» германского генштабиста до конца июля прошлого века не содержит попутных гитлеровских секретов о войне на Востоке. Их там непочатый край. Но они именно попутные, не раскрывающие серьёзности замысла фюрера о войне на уничтожение молодой Страны Советов. 30 июля сорокового года он лишь констатирует интерес Гитлера и свой собственный к восточной проблеме, опровергая утверждения немецких историков о нейтралитете гитлеровского генералитета к военным замыслам фюрера. Дескать, каждый выполнял свою работу, если угодно, свой профессиональный долг.

Вот первая гальдеровская запись, казалось бы, сугубо нейтральная: «Основное внимание – на Восток». 3 июля этого года он уже говорит подробнее: «Оперативные вопросы: в настоящее время на первом плане стоит английская проблема, которую следует разрабатывать отдельно, и восточная проблема. Основное содержание последней: способ нанесения разрушительного удара России, чтобы принудить её признать господствующую роль Германии в Европе». Никто его за язык не тянет. Он уже формулирует определяющую цель восточной войны фюрера. Днём позднее, после докладной начальника отдела иностранных армий Востока Кинцеля «о группировках русских войск», Гальдер становится разговорчивее и изучает – без чьей-либо подсказки – планы железнодорожных перевозок, принимая во внимание разноколейность железных путей России и Германии (германские дороги были узкоколейные, назревала необходимость перешивать пути), и намечает на 18 июля (быстрее это задание трудно выполнить) начало «переброски танков на Восток», то есть за год до начала Великой Отечественной войны, не раскрывая грандиозности фашистских планов. Война, в сущности, уже началась, коли потребовалась переброска живой силы.

Сталин, в предчувствии неминуемой войны с Германией, тоже заблаговременно начал передислокацию армии с Азиатского континента в места предполагаемого нападения, но значительно позднее. Отчего многие войсковые эшелоны, в связи с перегруженностью железной дороги, запоздали к вероломному нападению фашистов. Но даже в этом случае Гитлер не преминул заявить о том, что именно СССР угрожал нападением на Германию, а не наоборот.

С момента переброски немецких войск на территории, близкие к Советскому Союзу, начальник Генерального штаба Германии постоянно следит за состоянием железных дорог на Востоке, планируя улучшение станций разгрузки на железнодорожных перегонах для переброски на них строительных частей, и держит руку на пульсе взаимоотношений России и Англии, помогая немецкой разведке наводнять советские просторы разведывательной агентурой. Между прочим, как свидетельствует Арсен Мартиросян, автор новейшего пятитомного жизнеописания Сталина, не без помощи наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова, в действительности Мейера Феллах Финкельштейна, с его, как выражается А. Мартиросян, «кастой наркоматовских западников англофильской ориентации». «Поэтому и неудивительно, – утверждает автор пятитомника, насыщенного рассекреченными материалами, – что при выработке политики СССР в отношении Германии, а её стержнем в то время были торгово-экономические отношения, ибо в плане политическом сотрудничать с нацистами Сталин и так не собирался… А если учесть ещё и его (Финкельштейна. – В. С.) дореволюционные связи с англосаксонским Западом, в том числе с некоторыми тайными структурами последнего, то нередко получалось, что он исполнял функции информирующего агента стратегического влияния Запада. Литвинов практически постоянно «сливал» на Запад всю информацию, касавшуюся советско-германских политических и особенно торгово-экономических отношений, причём не только конфиденциальную, но и попросту секретную.

В анналах британской разведки фигурирует некий агент под псевдонимом «Д-57», поставлявший в 20–30-х годах прошлого века англичанам исключительно важную информацию внешнеполитического характера. По оценкам самих же британских историков (связанных с разведкой. – B. С.), она должна была исходить по меньшей мере из ближайшего окружения наркоминдела М. Литвинова либо от него самого». В связи с этим А. Мартиросян вспоминает о том, что Мейер Феллах Финкельштейн какое-то время «сидел у англичан в тюрьме. Но не просто сидел, а обеспечивал, как отмечает один из лучших современных историков Н. А. Нарочницкая, в РСДРП «англосаксонскую связь» в годы Первой мировой войны и немало потрудился в Лондоне и США, чтобы война вплоть до революции была успешной для Антанты и во всех аспектах для России»[18].

Ничего удивительного в этом нет, так как Наркомат иностранных дел формировался ещё при Ленине, а его «сердобольное» отношение к России, которую «вождь революции» хотел отдать на откуп Западу, стало известно после рассекречивания копившихся многие десятилетия исторических документов.

Впрочем, об этом мы ещё поговорим, суммируя доказательства Арсена Мартиросяна в пользу новой версии ленинского плана переустройства послеоктябрьской России. А пока вернёмся к «Военному дневнику» Ф. Гальдера, который, помимо восточного вопроса, целиком сосредоточен на готовящемся десантировании немецких войск в Англии, не выяснив до конца место последней в наметившейся советско-германской войне. Он изучает условия местности на Британском побережье, место высадки десанта, тактические особенности ведения десантных и подводных боёв с Великобританией, не надеясь, что фюрер отменит свой приказ о десантировании, принудив Англию к миру. Хотя эта операция невыгодна Гитлеру, потому что, записывает генштабист 13 июля 1940 года, «если мы разгромим Англию, вся Британская империя распадётся. Но Германия от этого ничего не выиграет. Разгром Англии будет достигнут ценой немецкой крови, а пожинать плоды будут Япония, Америка и др.». Это, видимо, опять со слов Гитлера, потому что очевидна его лексика. Однако не забывает о передислокации 18-й армии на Восток.

16 июля Главком вермахта, то есть фюрер, издал директиву «О подготовке десантной операции против Англии». Почти одновременно проводятся военно-штабные игры, связанные с Англией. Но в это же время происходит переформирование армий с целью отправки отдельных дивизий на Восток. 18 июля германский атташе в Москве генерал-лейтенант Кестринг получает указание Генштаба разъяснить Советскому правительству, разумеется фальшиво, суть передислокации немецких войск на Восток и усовершенствование железнодорожной сети на оккупированных Германией территориях Польши. Что он без задержки и глубоких раздумий тут же выполняет.

22 июля Гальдер отмечает: «Сталин заигрывает с Англией с целью заставить её продолжать войну (англо-германскую. – В. С.) и тем самым сковать нас, чтобы иметь время захватить то, что он хочет захватить, но не сможет, если наступит мир (это замечание не лишено наблюдательности. – В. С.). Он стремится к тому, чтобы Германия не стала слишком сильной». «Однако никаких признаков, – объективно фиксирует Гальдер, – активного выступления России против нас нет». Действительно, Сталин неукоснительно выполнял все пункты Договора о ненападении, в отличие от своего напарника, слова которого Гальдер послушно цитирует, пока ещё предположительно, но с большой уверенностью и отсутствием сомнения, – хотя гитлеровское решение только оформляется. Он утешает себя и настраивает нацию на неизбежную, по его мнению, победу в советско-германской схватке: «Русская проблема будет разрешена наступлением. Следует продумать план предстоящей операции. Развёртывание продлится четыре-шесть недель. Фюреру было доложено (неизвестно кем. – В. С.).

Разбить русскую сухопутную армию или, по крайней мере занять такую территорию, чтобы можно было обезопасить Берлин и Силезский промышленный район от налётов русской авиации (этого немцам не удалось избежать в полной мере. – В. С.). Желательно такое продвижение в глубь России, чтобы наша авиация могла разгромить её важнейшие центры.

Политические цели: Украинское государство, федерация Прибалтийских государств, Белоруссия, Финляндия. Прибалтика – заноза в теле.

Необходимо 80 – 100 дивизий. Россия имеет 50 – 75 дивизий. Если мы нападём на Россию этой осенью (речь идёт о 1940 годе. – В. С.), Англия получит облегчение (авиация). Америка будет снабжать Англию и Россию».

Здесь же Гальдер вновь возвращается к взаимоотношениям Англии и России, считая, что обе страны «склонны к сближению», мотивируя это тем, что «русские боятся скомпрометировать себя перед англичанами; русские не хотят войны». Во время переговоров Сталина с Криппсом (об этом германский МИД был незамедлительно проинформирован телеграммой немецкого посла в Москве Шуленбурга 13 июля 1940 года, опять-таки с той целью, что, закончив войну с Англией, можно приступать к военному столкновению с Россией, чего так жаждал фюрер. – В. С.) Иосиф Виссарионович официально воздержался от сближения с Великобританией, сохраняя нейтралитет для укрепления обороноспособности СССР, который серьёзно уступал в вооружении Германии. «Россия отклонила английскую политику «равновесия», – записывал Гальдер, – и английские условия торговли между обеими странами (возможно, сознательно затягивая войну Германии с Англией. – В. С.). Россия не хочет претендовать на руководящую роль на Балканах, так как такое вмешательство не может усилить её. Однако действительное настроение России отразилось при других обстоятельствах (разговор Калинина с югославским послом Гавриловичем). Здесь Россия призывала к борьбе против Германии: (это ещё сороковой год, и остаётся чуть более недели до окончательного принятия гитлеровского решения. – В. С.) «Объединиться в один блок»[19].

В следующие до 22 июня 1941 года дни немецкий генштабист основное внимание, хотя и откликался на мировые события, посвящал сугубо конкретной разработке вопросов, связанных с советско-германской войной, решение о которой у Гитлера созрело окончательно, хотя точная дата нападения на СССР неоднократно менялась. К войне Гальдер готовился с немецкой педантичностью, боясь, с одной стороны, что-нибудь не предусмотреть, с другой – фюрера, которого тоже иногда посещали сомнения в своей самой масштабной авантюре, тщательно скрываемые от окружающих, но заметные тем, кто встречался с Главнокомандующим вермахта почти повседневно. Поэтому Гальдер трепетал вдвойне, тоже скрывая свой трепет от офицеров, с которыми постоянно приходилось встречаться. И в глубине души до последнего надеясь на то, что Англия всё-таки уклонится от продолжения войны. Если же она будет сопротивляться, то можно будет сделать попытку «восстановить всех, кого можно, против неё». Испанию, Италию, даже Россию, которая, верил Гальдер, пока не знает, какие неожиданности для неё готовит Германия. Хотя Шуленбург недвусмысленно намекал на то, что «Сталин что-то пронюхал».

Во второй половине июля начальник Генерального штаба начинает создание топографических отрядов для печатания новых карт России, согласованных с последними данными разведки. Попутно решается вопрос о формировании плавучих зенитных батарей, устанавливаемых на кораблях и паромах, необходимых для десантирования в Англии. Уточняются данные о войсках Советского Союза и обсуждается наиболее выгодное решение для наступления на Москву в обход северной группировки русских армий, находящихся на Украине и Черноморском побережье, чтобы вынудить Красную Армию «действовать с перевёрнутым фронтом». «Я предлагаю создать, – отмечает в «Военном дневнике» Гальдер 27 июля 1940 года, – сильную северную группу. В этом случае основная идея операции будет состоять в том, чтобы быстрым ударом от Москвы на юг вынудить крупную южную группировку противника (по имевшимся в Генштабе вермахта данным. – В. С.) перевернуть фронт», ради дезорганизации дислоцирующихся здесь советских войск. Это подсказка фюреру и тем, кто собирается действовать традиционным способом. Как ни прискорбно об этом говорить, германский генштабист, обладавший недюжинным умом, нащупывал нетрадиционные формы ведения войны против традиционалистов советского Генерального штаба, в котором первую скрипку играли Тимошенко и Жуков, не знавшие иного противостояния противнику, кроме обороны и контрнаступления. Не случайно за время ведения военных действий на территории Советского Союза Жуков не выиграл ни одного сражения у Гальдера[20]. Я не веду речь о партизанском движении, которое не признавало «светских» форм цивилизованного противостояния, когда Отчизна оказалась в опасности. А после Сталинграда и Курска, помимо опять-таки традиционных «окружения» и «клещей», Жуков добивал надломленного, но продолжавшего сопротивляться врага русско-азиатским «навалом», не скупясь на жертвы со стороны советского народа, которые превысили количество немецких на территории Германии, увеличив мартиролог погибших за Победу.

29 июля Гальдер вызвал к себе начальника штаба 18-й армии, передислоцированной на близкие к Советскому Союзу границы для уточнения русской «операции». Так фигурирует в «Военном дневнике» нападение Гитлера на нашу страну. В то же время генштабист констатирует значительное преимущество немецких самолётов и зенитных орудий, готовых к высадке десанта в Англии, и утрясается вопрос о соглашении с СССР в случае, если Великобритания пойдёт на союз с Россией. Но для этого, по его мнению, «желательна» встреча Гитлера со Сталиным. Если договорённость состоится, Германия готова даже пойти на уступки. Но не прекращает подготовки к восточной войне. 9 августа Гальдер по-прежнему считает, что для войны с Россией необходимо иметь 120 дивизий, разбитых на две ударные группы, «Север» и «Юг», а также резерв главного командования сухопутных войск. Особое внимание уделяется совершенствованию радиосвязи с войсками вблизи границ Советского Союза. Одновременно с этим рассматривается план стратегического развёртывания войск на Востоке против России.

Комментаторы немецкого издания книги Гальдера считают, что «в его оперативных расчётах захват промышленного района Москвы хотя и играл какую-то роль, однако решающим было соображение, что Советский Союз будет оборонять свою столицу всеми имеющимися у него силами и средствами, а потому лучше нанести решающие удары, которые вызовут поражение Красной Армии, ещё на дальних подступах к Москве»[21]. Возможно, ему удалось в этом переубедить Гитлера, потому что фюрер не проявлял особого интереса к советской столице, хотя после поражения под ней метал громы и молнии в адрес своего генералитета и поменял многих военачальников, в том числе командующего сухопутными войсками Браухича.

Получив в сентябре донесение немецкого военного атташе в Москве о плохом состоянии русских шоссейных дорог, что может препятствовать быстрому продвижению германских танковых войск, Гальдер надолго задумался, но ничем не мог помочь ни своим, ни советским гражданам до часа икс. Ну, а там, в России, было уже не до этих забот… Так и остались российские дороги одной из бед не покорённого фашистами государства. К неудовольствию немецких туристов, постигающих им непонятный русский характер. Видать, не той дорогой пошли их соплеменники без малого семьдесят пять лет назад…

Они пошли дорогой Наполеона и получили тот итог, который ждал и французского завоевателя. Война 1812 года закончилась в 1814 году, в Париже. Гитлеровский итог тот же, фашистская интервенция закончилась приходом советских войск в столицу немецкого наполеонизма – Берлин.

Осенью сорокового года надежды Гитлера на десантирование Англии из-за британской погоды всё более исчезают, как и записи в дневнике Гальдера. Но всё чаще появляются размышления о «русском вопросе». 14 сентября, после совещания у фюрера, генштабист записывает: «В настоящий момент мы ещё не отказываемся от проведения операции (речь идёт о Великобритании. – В. С.). Наши воздушные налёты оказали очень сильное воздействие, хотя, возможно, главным образом психологическое. Угроза высадки десанта не должна исчезать (это, несомненно, слова фюрера. – В. С.). Даже если мы будем продолжать воздушные налёты только в течение десяти-двенадцати дней, в Англии может возникнуть массовая паника. Если мы за десять-двенадцать дней достигнем господства в воздухе, тогда высадка десанта вынудит противника бросить в бой свои эсминцы, чтобы помешать десантированию. Противник в этом случае понесёт потери, и у него не останется сил для конвоирования морских караванов.

Наш отказ от намерения высадить десант не останется в тайне, и это даёт противнику психологическое облегчение. Поэтому в настоящий момент мы не должны прекращать подготовки». Гитлер переносит срок десантирования на 27 сентября, а потом на 8 октября. Браухич предлагает десантироваться под прикрытием дымовой завесы. Но это предложение не принимается. Фюрер приказывает, как затем и в 1941 году в советско-германской войне, продолжать налёты на важные в военном отношении объекты, «так как они разрушают ценности, которые нельзя восстановить. До тех пор пока останется хоть один важный военный объект, следует придерживаться этого правила. Железнодорожные станции, цели в пригородах, заводы, водопроводы и газопроводные сооружения – вот объекты для нападения».

С середины сентября 1940 года, как свидетельствует «Военный дневник», обостряются отношения Германии с Россией, которая выражала недовольство немецким долгом в 126 миллионов рублей, так необходимых для укрепления советской безопасности, и в связи с этим грозила предоставить немцам только 60 процентов никеля из Петсамо, который был нужен Гитлеру для военной промышленности. Санкция со стороны Сталина справедливая, но небезопасная для государства, разведка которого не дремала.

Здесь же Гальдер не скрывает своих надежд на новоиспечённые советские республики в Прибалтике, которые, по его мнению, «будут ждать спасения от Германии и будут рассматривать нас (то есть немцев. – В. С.) как освободителей». Хотя на самом деле хуторское крестьянство Прибалтики не испытывало от этого ликования.

К этому времени командование группой армий «Б», сосредоточенных в пунктах дислокации, ближайших к СССР (то есть в Польше и Австрии), было передано генерал-фельдмаршалу фон Боку, в распоряжении которого находилось уже свыше 40 разнородных – от моторизованных до кавалерийских – дивизий. К 25 сентября германский должок России сократился до 58 миллионов рублей, а вот возобновились ли советские поставки никеля немцам, я не знаю. Скорее всего, да, потому что Сталин скрупулёзно выполнял все пункты договора о ненападении. Между прочим Гитлер спокойно продолжает войну в Африке и с Англией, разрабатывая в качестве презента русским (Советскому Союзу) химическое оружие.

Через день Гальдер фиксирует в дневнике сообщение о тройственном пакте германо-итало-японского союза, который считает «политическим успехом и предостережением». Но замечает: «Какое влияние он окажет на Россию, пока сказать трудно». Таким образом, «русские мотивы» не покидают Гальдера. Тут же он замечает для себя со слов своего 1-го обер-квартирмейстера, которым в это время был Ф. Паулюс, что в России «устаревшие танки используются в качестве огневых точек в системе сухопутных укреплений». Видимо, на тот случай, если немецкая авиация будет подавлять советские огневые точки. Всё идёт в копилку сведений о военном потенциале большевистской страны. На другой день Гальдер заносит в дневник новые сведения о Советском Союзе, что «Россия в 1941 году ожидает вооружённого конфликта с нами (то есть с Германией. – В. С.). Русские войска совершенствуют свою боевую выучку. При этом большое значение (СССР ожидал, что Германия начнёт нападение с Белоруссии. – В. С.) придаётся действиям в лесистой местности.

Использование лесистой местности в оперативном и тактическом отношении ставит перед нами новые задачи в области управления войсками, их организации и боевой подготовки». Значит, и эти сведения пригодились в гальдеровской копилке. В этой же записи от 30 сентября 1940 года Гальдер не без удовлетворения отмечает, что «фюрер направил Сталину извещение о заключении пакта с Японией за 24 часа до его подписания. Теперь отправлено новое письмо Сталину с целью заинтересовать его в английском наследстве и добиться его поддержки против Англии. Если это удастся, то полагаю, что можно будет начать решительные действия против Англии»[22]. Разумеется, Сталин отказался от двурушнической политики Запада, практикуемой с незапамятных времён: готовясь к войне с Россией, как видите, уже в сороковом году для неё это событие не было тайной, Гитлер провоцирует Советский Союз на помощь Германии, продолжая делать то, о чём я уже говорил: сталкивать СССР и Англию лбами во имя собственного бандитского интереса.

Следует сказать, что с подобным предложением немецкое руководство настойчиво обращалось и к Молотову во время его визита в Берлин в ноябре 1940 года. Но получило отказ. Советское руководство не клюнуло на гитлеровскую тухлятину, закинутую удочкой немецкого министра иностранных дел Риббентропа во время берлинских переговоров. И последующие объятия и поцелуи лидеров Советского Союза с лидерами Германии носили чисто маскарадный характер двух незаурядных режиссёров – Гитлера и Сталина, которые знали истинную цену друг другу.

Со второй декады октября сорокового года Германия, окончательно определившись с планами войны с Россией, предусмотрительно начинает строительство баз снабжения на Востоке, понимая, что танковые и моторизованные войска требуют огромного количества горючего, а многочисленным армиям солдат и офицеров даже для 5- или 6-месячной войны (на большее гитлеровцы не рассчитывали и о зимнем обмундировании не думали) необходима прорва продуктов. Ведь не повезёшь с собой на это время сухой паёк из Германии.

Тема десанта в Англии – так и не состоявшегося – постепенно в дневнике немецкого генштабиста снижается, а потом (после 12 октября) вообще сходит на нет. Теперь, кроме повседневных генштабовских забот, всё его внимание поглощает война с Россией. И на пути отдалённого вторжения в Великобританию без десантирования, к которому вермахту уже нет смысла готовиться. Встаёт более важная задача – подготовка к советско-германской войне, которая уже не за горами, а на Восточно-Европейской равнине.

Впрочем, Гальдер об этом не горевал. Немецкий генералитет, судя по «Военному дневнику» германского генштабиста, был уверен в превосходстве своих войск, всячески преуменьшая значение вооружения СССР и боевой выучки солдат, надеясь до начала Великой Отечественной войны ещё более усилить фашистскую армию. Вот декабрьская запись из дневника Гальдера, целиком и полностью посвящённая будущим фронтовым событиям, объясняющая собственные английские и русские утешения. Подробная до многоречивости:

«Наша авиация будущей весной (то есть в сорок первом году. – В. С.) станет значительно сильнее, чем в прошлую весну. Наша истребительная авиация (тут во многом генштабист прав. – В. С.) превосходит русскую по качеству самолётов. В мае – июне выпускается первая серия наших новых истребителей. Они направляются на Запад (в Англию. – В. С.). Устаревшие модели самолётов будут использоваться против России[23].

Предпосылкой к тому, чтобы воздушная обстановка оставалась сносной для нас, будет успешное развитие наземных операций. Опыт прежних военных кампаний показывает, что наступление должно начинаться в соответствующий благоприятный момент. Выбор благоприятного времени зависит не только от погоды, но и соотношения сил сторон, вооружения и т. д. Русские уступают нам в вооружении в той же мере, что и французы. Русские располагают небольшим количеством современных полевых артиллерийских батарей. Всё остальное – модернизированная старая материальная часть; наш танк Т-III с 50-мм пушкой (весной их будет 1500 шт.), как нам представляется, явно превосходит русский танк. Основная масса русских танков имеет плохую броню.

Русский человек – неполноценен (перепев гитлеровской песни. – В. С.). Армия не имеет настоящих командиров. Смогли ли они за последнее время серьёзно внедрить правильные принципы военного руководства в армии, более чем сомнительно. Начатая реорганизация русской армии (осведомлённый фашист. – В. С.) к весне ещё не сделает её лучше. Весной мы будем иметь явное превосходство в командном составе, материальной части, войсках. У русских всё это будет, несомненно, более низкого качества. Если по такой армии нанести мощный удар, её разгром неминуем.

Ведя наступление против русской армии, не следует теснить её перед собой, так как это опасно. С самого начала наше наступление должно быть таким, чтобы раздробить русскую армию на отдельные группы и задушить их в «мешках» (всё это будет немцами выполнено, кроме «удушения». – В. С.). Группировка наших войск в исходном положении должна быть такой, чтобы они смогли осуществить широкие охватывающие операции.

Если русские понесут поражения в результате наших ударов, то начиная с определённого момента, как это было в Польше, из строя выйдут транспорт, связь и тому подобное и наступит полная дезорганизация.

К весне вступят в строй 1600 немецких тяжёлых зенитных орудий и дополнительно к этому – трофейные зенитные орудия; сверх того – ещё 2500 – 3000 лёгких зенитных орудий. Тогда летом предпринять дневные налёты на нашу территорию будет уже невозможно»[24].

К этим выводам в дневнике Гальдер возвращается ещё не раз. С конца января сорок первого года в Генштабе вермахта постоянно, почти еженедельно, проводятся совещания по плану «Барбаросса», о которых, конечно, советское руководство не знает. Выясняется материальное снабжение немецкой армии, рассчитанное на месяц блицкрига, который, по мнению фашистского командования, не продлится более этого времени. Выясняется серьёзный недостаток резины, в результате которого немцы вынуждены отказаться от резиновых стелек для солдатских сапог, а для машин грузоподъёмностью меньше трёх тонн заменить шины на железные бандажи и использовать резину с бездействующих автомашин, которой с лихвой хватит на три месяца. Но тут вдруг выявляется и дефицит самого автомобильного транспорта для армии, измеряемый десятками тысяч машин, которые планируется реквизировать у гражданского сектора. Не хватает сотен тонн горючего, для чего сокращается расход топлива в сельском хозяйстве на ближайшее время, которое вдруг измеряется шестью месяцами. Наверное, для уборки урожая на Украине и в других южных областях Советского Союза. «Поскольку нельзя рассчитывать на ускоренные темпы переброски по железным дорогам (разрушения, водные преграды, другая колея), – записывает Гальдер в дневнике, – то выдвигается лозунг безостановочного продвижения операции: «Быстрота! Никаких задержек! Не ожидать железных дорог! Достигать всего, используя мотор!»

Да мало ли других забот у Генерального штаба, готовящегося к скоротечной и обязательно победоносной войне. Всех не перечислить, да едва ли в этом есть необходимость. Разве только ради назидания для будущих интендантских служб, которым нельзя ни о чём забывать. И генеральным штабам тоже, чьими бы они ни были. Солдат должен быть напоен, накормлен и нос в табаке. И самолёты, танки и машины тоже требуют своей пищи.

Я думаю, что после приведённого мною материала уже ни у кого не возникает сомнения, что и Германия, и Советский Союз готовились к неминуемой войне. И ни для кого из них – тем более для Гитлера и Сталина – она не была внезапной. Существующие об этом мифы раз и навсегда требуют окончательного пересмотра. Тем более что рассекреченная часть разных архивов позволяет это сделать, как упомянутый мною А. Мартиросян сумел это продемонстрировать в пятитомной сталиниане. А их со времён пионера десталинизации, сталинского скомороха Хрущёва набралось до двухсот. Вот некоторые из них, наиболее живучие, разоблачённые А. Мартиросяном и важные для моей книги.