Читать книгу Истории о деде, дедах и других - Виталя Олпорт - Страница 44

Встал Кирюша, как обычно, спозаранку на работу сбираться. Выскользнул он из постели тихонечко, как мышка. Замер на пару мгновений, любуясь в полумраке мирно посапывающей во сне круглолицей Надюшей. Порадовался тому, что она чуть поправилась в последнее время, значит вдоволь кушает, много отдыхает, крепко спит и не переживает. Подхватил он с табуретки с вечера приготовленные рабочие вещи и на цыпочках подошёл к двери, дабы переодеться в прихожей и ненароком не разбудить жену.

– Ты погодь, – услыхал вдруг Кирюша сонный голос Надюши. – Я сейчас встану и провожу тебя.

– Разбудил? Ты чего, ложись, – ласково ответил Кирюша.

– Нет-нет, – Надюша слезла с постели. – Это ничего, я потом досплю. Тебя проводить мне охота. Каждый вечер говорю себе, что с утреца с тобой встать надо, помочь собраться и до калитки довести, да всё никак. И вот наконец вместе проснулись, – и Надюша улыбнулась своей самой светлой и тёплой улыбкой, которую так любил Кирюша.

– Ну что ж, – от сердца по телу Кирюши словно тепло растеклось, – раз тебе не в тягость и давно хочется, то пусть. Только не заставляй себя и не переусердствуй.

Надюша лишь тихонечко рассмеялась, быстро поцеловала мужа в щеку и принялась одеваться. Тут и Кирюша надел рабочие штаны да рубаху. Пошли они на кухню, там с вечера уже корзина с обедом для Кирюши была приготовлена. Принялись счастливые супруги вместе завтрак готовить. Кирюша чайник поставил, хлеб нарезал, банку варенья открыл, а Надюша в заварный чайничек с разных мешочков чаю насыпала, сушёной малины и винограда, да имбиря чуть добавила. Позавтракали они в тёплой тишине, проводила Надюша Кирюшу до калитки и сказала:

– Ты буди меня, пожалуйста, каждое утро. Я всегда так хочу тебя провожать.

– Если тебе не в тягость будет, – поцеловал жену Кирюша и отправился на работу.

Пришёл он к лесу позднее, чем обычно, уже все мужики собрались, и принялся за работу.

– Завтра у нас другое дело будет, старшой сказал, – подошёл к Кирюше грузный бородатый мужик – Леонтий, добрый приятель Кирюши по работе, беспутный только, седьмой раз женился и вот снова развёлся. – Пни будем выкорчёвывать, а потом молодой лес сажать там, где этот год рубили. А ещё весь месяц будем рассаживать молодняк вокруг пяти сёл и семь деревень, чтобы деревьев больше было. Нам, говорит старшой, много молоденьких саженцев привезут. Будем присматривать за ними. Дров пока добро заготовили.

– Хорошо, – кивнул Кирюша и принялся за работу.

Было сказано глубоко в лес идти, находить старые иссохшие деревья, да спиливать их, а после помечать места, туда тоже молодняк сажать будут.

– Это директор наш придумал, – сказал Леонтий.

И принялись все за работу, кто молча, кто со смехом, кто жаловался товарищам, кто как. Кирюша весело насвистывал мелодию, слушал вполуха жалобы приятеля своего о последней его жене да представлял, как вечером к Надюше вернётся, как она его встретит, а рано поутру проводит до калитки. Вдруг окликнул Леонтий Кирюшу:

– Ты глянь, чё это в кустах там копошится? Зверь якой, а?

Леонтий по своей природе был чуть трусоват и, огромный, спрятался пусть и за высоким да мускулистым, но тощим, как палка, Кирюшей.

– Может заяц, лица, волк, или медведь, – спокойно пожал плечами Кирюша и отправился к огромному кусту бузины. – Или кабан дикий.

Леонтий прямо почувствовал, как по спине холодок прошёлся, а ноги его так и подкосились.

– Т-т-ты-ты-т-ты ч-чого… – пролепетал мужик, но большего вымолвить не смог, во рту всё вмиг пересохло.

Кирюша спокойно заглянул за куст и удивлённо сказал:

– А ты чего здесь делаешь, кабан вечно пьяный? А ну вылезай.

– Ик! – побелел Леонтий и рухнул наземь от ужаса.

Кирюша обернулся и увидел товарища без сознания.

– Леонт, ты чего? Эй! – позвал он встревоженным голосом.

Тем временем из-за куста вылез старый дед с лукошком и весь в траве да сучках с репеями.

– Дак от страха это он, – добродушно рассмеялся старик. – Напужал ты его, унучек.

– А не прятался бы кто-то под кустами, как заяц трусливый от собаки, не напужал бы. – Ответил Кирюша, взяв бутылку с водой, и принялся смачивать ею лицо Леонтия.

Тот быстро пришёл в себя, но тут же закричал от ужаса и собирался было удрать, но парень, зная своего трусоватого приятеля, крепкой рукой схватил его за плечо и спокойным, но твёрдым голосом сказал:

– Да успокойся, это всего лишь мой древний чудит.

– В смысле чудю? – обиделся старый дед. – Я не чудю. Я по бузину пришёл, – и потряс старик корзинкой.

– Баба Зоя для запасов попросила? – спросил Кирюша.

– А я вот не скажу, – хитрюще улыбнулся старый дед.

– Ты это, с ней поаккуратней. Она как и полезна, так и крайне ядовита может быть. Не сглупи чего по дурости.

– Да ты за кого меня, супостат монгольский, принимаешь? – в конец обиделся старик и демонстративно отвернулся, срывая по одной ягодке чёрной бузины.

– Да ты, старый, по грозди бери, чего по одной, – добродушно подсказал Леонтий.

– А ты дерево своё пиляй и не лезь к старикам со своими ненужными советами! – огрызнулся старый дед. – Надобно мне так значит. Ух, супостаты! Ни прохода от них нет, ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни пёрн…

– Дед! – оборвал старика Кирюша и принялся за работу.

Прошли Кирюша с Леонтием дальше в лес, глядь, а там огромное поваленное дерево. Его тоже распилять и убрать надо.

Пригляделся Кирюша и видит, растёт вокруг дикая ежевика, кое-где деревом придавленная, а рядом снуёт дед Бо и по ягодке в лукошко собирает.

– Вот те на, дед Бо, и ты тут, – окликнул деда Кирюша.

Дед Бо вздрогнул было от испуга, обернулся, увидал Кирюшу да помахал рукой, и всего-то. Дальше отвернулся и принялся вновь шустро собирать ягодки.

А Леонтий уже за деревом прятался. Ему показалось из-за близорукости, что волк там копается.

Подошёл Кирюша к деду Бо и говорит.

– Дед Бо, мне работать надо.

– Дак работай, – не поднимая головы и не отрываясь от собирания ежевики, ответил дед Бо.

– Так мешаешь ты, нам дерево распились да на телегу уложить надо.

– Вот всем я мешаю, – пробормотал дед Бо и продолжил своё занятие.

Удивился Кирюша, что обычно рассудительный и спокойный дед Бо так себя ведёт, да не стал спорить. Махнул рукой, позвал Леонтия и принялся с другой стороны дерева, подальше от деда Бо, за работу. С горем пополам закончили Кирюша с товарищем своё дело и пошли они дальше в лес. Нашли большой валежник и сели обедать. Пока обедали, другие забрали гружёную телегу и притащили три пустых.

– Должно хватить, – сказал один мужик лет сорока в оборванной рубахе и ушёл вместе с товарищами.

Кирюша с Леонтием почти закончили с трапезой, как вдруг услыхали треск.

– Не дёргайся, – усмехнулся Кирюша. – Я не удивлюсь, если это будет ещё один дед.

И правда, неподалёку росли кусты жимолости, и их обдирал дед Назар.

Леонтий выдохнул и перекрестился, а Кирюша пробормотал:

– Вот те на, да ведь и правда чего-то удумали. Кабы худо не было из задумки этих дуралеев.

Кирюша не стал тревожить деда Назара, а тот, казалось, и не замечал его. Продолжили труженики делать свою работу и встречались им всё время деды, что по ягодке старательно корзинки свои собирали. Последним был дед Михеюшка, собиравший чернику. Не выдержал уже Кирюша, подошёл к старику и спросил:

– Ну хоть ты скажи мне, как один из самых спокойных и здравых дедов, чего вы все удумали? Чего все вы, старики, по ягодкам собираете так старательно?

Дед Михеюшка, не подымая головы и рвя чернику, сказал:

– А ты знал, что скоро будет Лугнасад?

– Чегось? – удивился Кирюша и навострил маленькие уши Леонтий.

– Это праздник такой, кельты обычно отмечали. Праздник сбора урожая, если память не подводит. Вот первого августа отмечал я его с другом моим и ещё нашими друзьями другими. До переезда сюда это було. Мы всегда в этот день собирали чернику. Понял?

– Не понял, – честно сказал Кирюша. – Так почему ты чернику-то сейчас собираешь? Уже последние числа августа-то. И почему каждый дед кто что собирает, и нет бы гроздями, как понятные люди, так нет, по штучке, по маленькой ягодке!

– Не мудрено, хе, – усмехнулся дед Михеюшка. – Спор у нас такой. Уговорились, кто больше по одной ягодке соберёт, кто быстрее корзинку наполнит, тот и главный дед до конца года в хате. Делать будет, что ему удумается, плясать хоть ночами напролёт, командовать всеми…

– Э, – рассмеялся Кирюша, – ну вы и удумали. Да вашу лавочку быстро-то прикроют. Ну и ну, – покачал головой Кирюша. – Идём, Леонтий, уже вечор наступил, а работы ни конца ни края.

До поздней ночи трудился Кирюша. Когда пришёл до дома, удивился, что светло в окнах, слышны звуки балалайки и пляски. Зашёл Кирюша и видит: играет на балалайке дед Бо, сидят деды полукругом и пляшет в середине комнаты дед Михеюшка и поёт:

– Ай-та-та-та-тай-та, а сейчас хочу в пляс, та-та-та-тай-та!

– Это что такое? – замер, как громом поражённый Кирюша.

Подошла к нему тётя Саша и вздохнула:

– А деды поспорили, кто ягод больше насобирает. Вот дед Михеюшка и победил. Пляшет теперь. Сказал, что плясать будет хоть пару суток за милу душу, ему главное на балалайке играть.

– И долго это будет продолжаться?

Тётя Саша не ответила сыну, лишь таинственно улыбнулась и ушла на кухню. Только она скрылась за дверь, как повыскакивали дети из комнат и бросились в ноги деду Михеюшке. В руках у каждого по ведёрку было, а в ведёрках вперемешку ягод разных, которых деды за день насобирали. И давай детвора эти ягоды по полу кидать, да по ним плясать и весело кричать. Старики от ужаса возопили: «Это чого делается-то? Вы чого удумали?» и кинулись ягодки с пола подымать, да в рот их поскорее, пока затоптать труды их не успели. Да каждый дед пытался свою ягодку схватить, которую он любовно собирал, а до чужой ему и дела не было. Укусил дед Нетет деда Прохора за пятку, потому что тот его земляничку раздавил.

– Скубутся як собаки, – хихикнула баба Рая.

Тут бочком протиснулся к кухне Кирюша и спросил у неё:

– Твоя затея?

– Моя мысля, – кивнула баба Рая. – Нечего вот бедокурить.

– Это ты что, всё, что они насобирали, в подножный корм пустила? – расстроился Кирюша. – А я думал пирогов, али пирожков, али компотика какого сварганите.

– Да не, – похлопал по плечу Кирюшу Ваня. – Вёдра-то мелкие, мы чутку совсем, ну малёхо, наповысыпали туда, значит, перемешали и детворе всучили. Старикашки-то ого-го сколько насобирали, прямо кучу всякую, так что, это, готовятся и пироги твои, наши, то есть, ну общие, ну, ты понял, и всё остальное тоже будет.

Пока деды оплакивали своё раздавленное ягодное богатство, труды свои, больные спины, затёкшие ноги и поцарапанные руки, вся семья теснилась кто где на кухне и поздноужинала пирогами ягодными да пирожками, пила тёплый компот да посмеивалась над стариками.

– Нет, – говорила баба Рая, – я вот понимаю, ежели они бы во благо всей семьи, дабы дело хорошее сделать, собирали, дак нет же, власть свою царскую узаконить удумали! Эх, дурачьё. Вот пускай и получают, алчные старые кости!

– И поделом им, – кивнул Николий.

Все согласились. Кирюша рассказал, как дедов встречал то тут, то там, как они по ягодке старательно собирали, что дед Михеюшка про праздник со сбором черники говорил.

– Черника нынче пошла хорошо, – сказала тётя Саша. – Слышала, много её в лесу. Поэтому дед Михеюшка первым и насобирал её.

– Даже батька в стороне не остался. Вот как славы захотел, – добродушно рассмеялся Борька.

– Да дед Прохор первый же, сверкая пятками, побежал, – усмехнулась Никола.

– Леонтия, однако, знатно они пугали. – Сказал Кирюша. И вот что сказал он мне сегодня: я вот больше в глубь лесную идти не боюсь, потому что знаю, что там не водится дикий зверей. Сегодня я узнал вот что: в лесу нет зверей, иначе всё. Чем дальше в лес, тем больше дедов.