Читать книгу Истории о деде, дедах и других - Виталя Олпорт - Страница 46

Разбежались гости, только Полинка последней осталась. Запозднилась она, почти на три седьмицы задержалась. Мать её в Египте по работе была, позабыла, что дочери в школу надо. А как домой прилетела, накинулись на неё учителя, так и спохватилась.

– А так бы и не вспомнила про дочь, – сокрушался дядя Лёва. – ну и не вспоминала бы дальше! Зачем Полинке вообще в город-то ехать? Ей и тут хорошо, и тута школа есть. Что, не выучим? Что, не выкормим? – чуть не плакал мужчина, жаловался Ивану с Оскаром, которые подковы коням молча меняли, да хмуро переглядывались. – У, учителя проклятые! Ну нет Полинки и нет, чего названивать-то Жанне? Занята она… Ох, последнюю отраду жизни, кровинушку отбирают! Уезжать ей завтра спозаранку, зайчику моему солнечному, ненаглядному!

Он понимал чувства горемыки. Дядя Лёва до одури любил свою племянницу и как только она приезжала, весь светился от счастья. Как дочь родная она ему была. И сама девочка, никому не нужная в городе и одинокая, тянулась к родному дяде и домашним. Да и Иван тоже осознавал всё это и сочувствовал дяде Лёве. Но слезами горю не поможешь, ещё и работы непочатый край. Нечего под руку ныть без дела.Иван уже воздуха полную грудь набрал сквозь зубы да так глянул на дядю Лёву, что, казалось, подковой пришибёт. У Оскара терпение тоже лопнуло. – Так иди с племянницей время проведи, а не сопли жуй, – еле сдерживая злость в голосе, бросил Оскар.

Пригорюнился дядя Лёва пуще прежнего, вытер уголки глаз, потому что слёзки навернулись, да и сказал:

– Что ж, прав ты, прав. Пойду с Полинкой моей, отрадой солнечной последние часики проведу… – бросил всё и побрёл любимую племянницу искать.

Иван с Оскаром дружно вздохнули с облегчением и принялись ещё шустрей, чем прежде, работу работать. И дело споро пошло, когда под руку никто не ныл.

А дядя Лёва тем временем нашёл Полинку в детской комнате с детьми. Все сидели и усердно уроки учили, а Полинка им помогала. Залюбовался мирной картиной дядя Лёва и стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, покуда Гуленька не подошла.

– Ты чого тут сычём стоишь?

– Тш, бусурманка. Детей пораспугаешь ещё. – Дядя Лёва сердито глянул на Гуленьку.

– Сам ты бусурманин нечистый, бес попутал что ль? Да и кто этих маленьких дьяволят пораспугает? Страшнее попоек нашего древнего ничего нет, – тихонечко хихикнула женщина и окинула взглядом детей, усердно сидящих кружком с книжками и тетрадками, то и дело теребящих Полинку с просьбой помочь и что-то объяснить.

– Полинка-то у меня какая умница, – глаза дяди Лёвы снова наполнились солёной водицей. – Всех учит, всем всё объясняет. Выросла красавицией и умницей, доброй души человеком! Только глянь на неё!

– Э! – Гуленька покачала головой, и ушла, ничего не сказав. Грустно ей стало отчего-то.

Тут и Юленька на неё налетела вся запыхавшаяся и раскрасневшаяся.

– Ты чого як бешенная! – закричала Гуленька.

– А ты чого отлыниваешь! – тут же накинулась на сестру Юленька. – Я тут, значит, по дому ношусь, дела делаю, ног под собой не чую. А ты тут прохаживаешься барской походкой!

– И ничего не барской!

– А вот и барской!

– Да вы чого удумали, супостаточки мои румянобокие? – вдруг откуда ни возьмись между сёстрами возник старый дед. – Опять сор по избе разбрасываете?

– И никто ничего не разбрасывает! – хором воскликнули сёстры. У старика аж уши заложило.

– Ой-её-ей, потише вы! – взмолился старый дед. – Так и оглохнуть недалеко. Шо вы тут за войну опять устроили? Юленька, ты как юла да та стрекоза носишься туды-сюды по хате, тебе и речь держать первой. А я вас так и быть, рассужу. Буду как знаменитый царь Солонина. Мне про него Лизаветта сказывала.

– Соломон, – дружно хихикнули сёстры, после чего сердито зыркнули друг на друга.

Юленька гордо вскинула голову и, переведя дух, ответила:

– Да вот послали Гуленьку позвать дядю Лёву, чтобы он батьке и Николию помог. Они решили игрушек разных резных наделать. Делать-то делают, а помочь некому. Батька вот стругает их и зачищает, а Николий со своей одной рукой только красить и может. Вот и решили этого лентяя позвать, чтобы хоть игрушки счищал или что они там делают, чтобы сучков не было. А она взяла и пропал…

– Ой, – спохватилась Гуленька, – я ж говорила с ним. – И дала сестрица дёру в сторону детской комнаты.

– Дурная что ль? – удивилась Юленька.

– Эх, молодёжь с дырявой башкой, – хихикнул старик и пошёл прочь.

Юленьке оставалось лишь махнуть рукой и побежать дальше по своим делам.

А к тому времени Полинка уже всем помогла, детишки разошлись. Увидела племянница дядю своего, подбежала к нему и крепко-крепко обняла.

– Ой, дядя Лёва, ты что это, тут стоял всё время?

– Да я вот наблюдал. Любо было смотреть, какая ты умница у меня, как грамотно и правильно всё детишкам нашим растолковываешь.

– Ну, не зря мама на каждый предмет репетитора мне нанимает, – грустно рассмеялась Полинка. – Хотя я рада, что могу помочь. Знаешь, дядя Лёва, я вот поняла, что учительницей быть хочу. И в начальных классах, детишек совсем маленьких учить… Дядя Лёва, ты что, заболел? – девочка забеспокоилась, увидев увлажнившиеся и красные глаза и нос мужчины.

– Нет, что ты, – Дядя Лёва тут же начал тереть лицо. Я просто подумал, какая же ты у меня славная… Скучно без тебя, не то всё.

– Я тоже по тебе скучаю. Обещаю, когда я закончу школу, то пойду в колледж, выучусь на учителя и приеду сюда жить!

– Сюда? Ты ж учителем быть хотела. А тут что делать тебе?

– Как что? Я и буду учителем в местной школе. Слышала, что постоянно их не хватает. Детишек много, учителей мало и все не справляются. Вот я буду со всеми вами жить и работать. И наших учить и местных! – Полинка вся будто светилась изнутри. Её зелёные глаза словно стали ярче и напомнили дяде Лёве сочную травку под летним солнышком. Так хорошо и тепло ему стало на душе и вмиг все тревоги развеялись.

Потрепал дядя Лёва непослушные каштановые волосы племянницы, пригладил их с любовью, представляю, как отрадно будет им вместе под одной крышей жить и зимой и летом, да тут Гуленька налетела на него.

– Да что ж ты делаешь! – накинулся дядя Лёва на нарушительницу такого светлого момента.

– Дядя Лёва, не серчай ты так, она же случайно. Может случилось что. – Полинка взяла мужчину за руку и с таким невинным выражением посмотрела в глаза своего дяди, что тот мигом растаял.

– Да-да, моя хорошая, ты права… Так что ты хотела? – обратился мужчина уже к Гуленьке.

Женщина стояла и мялась, смутившись. Она чувствовала недовольство тем, что забыла поручение Николия и её за это считай почти что отругала Юленька. И ведь насмехаться будет… А тут и на дядю Лёву налетела.

– Там тебя это, Никол зовёт. Помощь нужна.

– Не могу! – твёрдо отрезал дядя Лёва. У меня тут, видишь ли, племянница завтра спозаранку уезжает. Я с ней время провести хочу.

– Дядя Лёва, так мы вместе помочь же можем. Верно ведь, Гуленька? Скажи, что делать надо?

– Ну, – почесала щёку Гуленька, задумавшись, – можешь, да. Твоя пара рук лишней не будет. Там Никол с батькой игрушки из дерева строгают. Вот поможете.

Дядя Лёва обречённо закатил глаза, а Полинка так и запрыгала от радости, хлопая в ладоши.

– Ура, всегда хотелось игрушки самой попробовать делать. Дядя Лёва, пойдём же скорее! – и потащила неугомонная своего дядю.

– Они в кузнице Оскара устроились, если что! – крикнула вдогонку Гуленька.

Пришли Полинка с дядей Лёвой, глядь, а у Стёпушки и Николия уже есть помощники. Ну как помощники… Помощнички. Ваня сидел на низкой табуретке в три погибели и старательно, высунув язык, раскрашивал игрушки, иногда почёсывая бороду, которую он уже успел знатно отрастить после того, как впервые приехал. Дед Михеюшка сидел рядом на табуретке чуть повыше и что-то причитал о делах «туалетных да нескормных», как он выражался. Старый дед развалился на куче соломы, которая откуда-то взялась в кузнице Оскара в самом углу, с важным видом кивал и иногда перебивал деда Михеюшку:

– Да, ридной, да… Так воно и бывает… Как я тебя понимаю… Эх, старость не радость…

– Так замучило совсем, понимаешь? – сокрушался дед Михеюшка.

– Да, ридный, да… Так воно всегда и бывает… Как же не понимать? Понимаю хорошо, сам такой же.

Кроме этих двоих остальные трое хранили гробовое молчание. Тут в кузницу заглянула баба Зоя.

– Я до коровника ходила, вы тут всё ныли друг дружке, остолопы, и вот вернулася, а вы всё на той же балалайке играете. Хоть бы помогли. И не стыдно вам? – Накинулась старушка на стариков.

– Ты, Зойка…

– А ну цыц! – прервала старого деда баба Зоя. – Живо за мной оба, пока шею не намылила.

Делать нечего, пришлось старикам с ворчанием встать с насиженных-налёжанных мест да за бабой Зоей побрести. Полинка с дядей Лёвой переглянулись, да пошли остальным помогать, тихонечка посмеиваясь между собой.

– Хорошо, что пришли, – улыбнулся Николий, увидав дядьку с племянницей. – Я боялся, что совсем не успеем ничого. Лёва, давай сюда, ко мне. Полинка, тебе раскрашивать с Ваней.

Ваня тут же оторвался от своего дела и засуетился, подсовывая девочке табуреточку, игрушки, кисти, воду и краски. Стёпушка подшучивал над торопыгой, который чуть воду не разлил и Полинку табуретом не снёс.

– Тише же ты, а то угробишь нам дивчину перед отъездом. Век потом её мать к нам не пустит.

– Я тебе дам угробить! – тут же накинулся на нерадивого Ваню и дядя Лёва.

– П-простите, я это, ну не хотел. Случайно! – начал тут же оправдываться Ваня.

– Да сядьте вы уже, – вздохнул Николий. – Работы видано да невидано.

На том все и расположились. Дядя Лёва особо не хотел работать, но стоило Николию что-то ему на ухо шепнуть, как мужчина тут же просиял и принялся с усердием вырезать игрушки. Ваня с Полинкой тихонечко переговаривались, вспоминая житьё-бытьё. Стёпушка время от времени посмотривал на старающегося и светящегося всего дядю Лёву, который иногда поглядывал на Полинку, и на саму девочку, непринуждённо болтающую с Ваней.

Баба Зоя же привела обоих стариков на кухню.

– Так, голодранцы…

– А чого мы это…

– А ну цыц! – снова перебила баба Зоя старого деда.

– Да ты беленов объелась шоль цыцкать на меня!

– Молчать! – топнула ного баба Зоя. – Давайте признавайтесь, что у вас за хвори. Мне тут больных не надо. Меня и так с Дашенькой с головой хватает.

– Ну, – заёрзал дед Михеюшка, потупив глазёнки свои добрые, – да вот у меня это… Того… Ну запор.

– Ясно, лечимо. У тебя чего, древняя ты развалина?

– А ну не об… А, ладно, – замахал руками старый дед, испугавшись грозного взгляда бабы Зои. – Меня вот в последнее время диарея замучала… То запор, то диарея. Вот сёдня четырежды раза бегал! И…

– Ясно. – Отрезала баба Зоя и полезла по своим закромам лекарства искать. Ядра грецкого ореха от запора… Есть… Так, а от усрачки у нас сухой корень имбиря…

– А поласковее можно, – проворчал старый дед.

– Я тебе поласковей зад твой тёркой натереть могу, – буркнула баба Зоя и принялась с упоением отвары для стариков делать.

Сделала, да тут её Гастасья кликнула, Юленьке там с чем-то помочь надо.

– Вот все меня гоняют як не знаю кого, – пожаловалась женщина.

– Так, старики, вот с орехом, вот с имбирём. Я пошла. – Поставила старушка два стакана и скрылась.

Дед Михеюшка почесал свои усы.

– Древний, слышь… А какой где?

– Ну вот справа ореховый ядрёный, а справа имбирной коренной. Ты чого, с волосами на башке и мозги потерял? – хихикнул старик.

– Да не, не в этом дело. – Отмахнулся дед Михеюшка. – Я о том, кому какой пить.

– Ну мне ядрёный, – наконец промолвил древний, – а тебе коренной.Тишина… Муха только жужжит, попавшись в ловушку, сделанную детворой.

– Так это ты у нас коренной, а я ядрёный! – тут же возразил дед Михеюшка.

– А да ну тебя! Кто первый, тот и ядрёный! – и кинулся старик к стакану, а за ним и дед Михеюшка.

Чуть не передрались, отбирали стаканы друг у друга, отхлёбывать только по глотку успевали, как тут же другие руки выхватывали. И так оба стакана по кругу ходили, чудо, что не расплескались. Зато деды из обоих сразу нахлебались. Стояли они и смотрели друг на дружку после того, как последний стакан опустошили. И только тогда до них дошло, что сотворили, когда у обоих животы забурчали, да скрутило их напополам… Миг, вшух, и нет никого на кухне!

Утро наступило, собрались все Полинку провожать. Слёзы лил дядя Лёва, а под глазами у него синяки чернючие были. Тут машина подъехала.

– Мамы нет, только водитель. И опять новый. – вздохнула Полинка.

После её все переобнимали, за щёки и плечи потрепали-пощипали. Стали в путь дорогу напутствия слать, да перекрещивать.

– А где древний и дед Михеюшка? – забеспокоилась Полинка. – Всех видела, но они…

Иван тронул девочку за плечо и кивнул головой во двор. Там из-за сараев еле-еле плетясь и держась друг за дружку, появились оба потерянных старика. Присмотревшись Полинка увидала, что они чуть не повисли на безрогом козле, которого приютил когда-то дед Михеюшка. Он-то стариков и вёл. Вся семья, похихикивая, наблюдала за этой процессией.

– Че это с ними? – зашептала Гуленька Юленьке на ухо.

– Да козёл их знает, – прыснула в ладошку Юленька, отвечая Гуленьке.

Наконец добрели бедолаги до калитки, ухватились за неё, а дальше, поддерживаемые руками родни по очереди подошли к Полинке бледные и осунувшиеся.

– Никол, – ткнул локтём в бок мужчину дядя Лёва, – так они ж хуже, чем я выглядят.

– И ты расстроен? Ну если хочешь, и тебя можем привести в порядок… – Пошутил Стёпушка и рассмеялся вместе с Николием.

– Совсем дурные шо ли… – надулся дядя Лёва.

Первым до Полинки добрался старый дед. Обнял он внучку, что-то пролепетал и дальше поплёлся.

– Что с вами случилось? – Девочка была не на шутку встревожена.

– Да так, – вяло ответил старик, потирая зад. – Сделала нам Зойка отравы с Михеюшкой…

– Отвары, – поправила баба Зоя.

– Всё правильно я сказал! – огрызнулся старик. – Выпили мы с другом моим сердешным, а после всю ночь с нужников не слазили… Благо их у нас на весь дом восемь штук… Семья большая, как… Как… Как же это…

– Предусмотрительно? – подсказал Ваня.

– Да-а-а-а…

– А чего это вас так расколбасило? Всегда всем как надо помогало, – расстроилась баба Зоя.

– А всё потому что мы с древним дураки. – Вздохнул дед Михеюшка, обнимая Полинку на прощание. – Мы забыли, кому какой отвар, и ещё за них драться начали. Кому ядрёный, а кому коренной… Нашли чем бахвалиться. И из каждого вперемешку нахлебались…

Стёпушка закрыл лицо руками, Никола присвистнула и рассмеялась во весь голос, да и остальная родня начала подшучивать над стариками.

– Идём, Михеюшка, медвежик мой злополучный, – потянул за собой старика старый дед. – Никому мы тут с горем нашим не нужны… Один только козёлушка твой безрогий за нас…

– Да и тот ушёл, – сказала Никола, увидав, как козёл развернулся и пошёл во двор травку щипать.

– Горемыки мы, – запричитал тут же старый дед.

– Ой горемычные, – следом принялся приговаривать дед Михеюшка.

Тут рухнул старый дед на землю и мигом захрапел. Дед Михеюшка пошатнулся, погрозил кулаком спящему телу, да в сердцах прокричал:

– И ты меня бросил! Ну я тебя! А вот я покажу, что ядрёный… Ух, я дойду до своей постел… – И тут же рядом слёг.

Полинку уже водитель новый дёргал, дескать, пора, начальница будет ругаться, что так долго. И что вообще за чудаки странные тут обитают? Девочка, садясь в машину, ответила:

– Да не чудаки это, а семья моя. Так-то они нормальные вполне. Но бывает и так что… Что… Дед от деда не далеко падает.