Читать книгу Истории о деде, дедах и других - Виталя Олпорт - Страница 45

Воскресным утром тётя Саша за завтраком уверенно объявила:

– Время уборки, да такой, чтобы отдраенное прям блестело! У нас и гостей полон дом был, и хлопот полно было, забросили мы большую уборку, всё по малости да по крохе, а углы и погреба вон как паутиной заросли!

– Верно, – сказала баба Груша, – мы як грязнули, получается.

– Я не хочу быть грязнулей, – беспокойно заёрзал Тымофэй, – я каждый день в баньке докрасна парюсь, моюсь да трусь!

– Банька это одно, – отвечал Николий, – да и баньку саму не помешает проветрить да почистить. Кое-где плесень поганая лезет давно уже.

– Мы все позеленеем, – сказала Алёнка и высунула язык, закатив глаза, из-за чего у неё изо рта выпал недожёванный кусок картошки.

Оскар нахмурился и тихо сказал:

– Либо говори, когда прожуёшь и проглотишь, либо ешь молча, не дури.

Красный с самого утра Ваня, с такими же краснючими влажными глазами, обвёл мутным взглядом всю семью, попытался сказать что-то пересохшими губами, да и уткнулся в тарелку, ложкой елозя куриный суп.

– Э, родимый, – Борька тронул племянника за плечо, – ты, часом, не захворал ли? Ходишь тут чуть живой.

– Ой-ой, – в это время дед Прохор схватился за грудь и чуть сполз с лавки. – Ой-ой-ой, – повторил он ещё жалобнее, зажмурившись как бы от боли.

– Ой, дед Прохор, прекращай баловство своё, – сурово взглянула на старика Никола. – Знаем мы твоё «ой-ой-ой».

– Да худо мне, – еле пролепетал дед Прохор. – С утра головушка кружилась, в глазах мутнело, а опосля и отпустило уроде малёхо. А вот щас опять… ой-ой-ой-ой…

– Ой-ой-ой помолчи лучше, – сказала Гуленька. – Чем больше говоришь, тем больше ойкаешь. Слушать тошно.

– Что ты, сестрица? Нельзя так. Аль и правда ему худо? – вступилась за хворого старика Дашенька.

– Вот-вот, – жалобно сказал дед Прохор, – послушала бы младшую сестрицу, дело говорит. У неё сердце як у ягнёнка, а твоё як камень! – выпалил в конце мученик, да спохватился. – Ой-ой-ой-ой-оой!

– Да ну хватит! – рассердился на отца Борька. – Тут Ване явно худо! Хоть бы о внуке подумал!

– А обо мне кто подумает! – захныкал дед Прохор и собрался было вновь ойкать, как дед Нетет сказал.

– А с утра ты бодрый як козёл горный был, по комнате чуть не скакал и даже песню напевал, пирину взбивая.

Дед Прохор вылупил свои серые очи на деда Нетета и, казалось, сожрать того глазами был готов.

– Так что с тобой, Ваня? – спросила Стаська.

Ваня лишь пожал плечами и еле слышно выдавил:

– Пройдёт.

– Точно захворал, – вскочила баба Зоя и собиралась подбежать к Ване, как её за передник схватила баба Рая и усадила обратно.

– А ну брысь на место! Ты чого удумала? Коль и правда захворал, то запрещено тебе к нему на тыщу метров приближаться. И Дашеньке точно. Вы у нас самые хворые. Не хватало, чтобы ещё и вы свалилися с ног! И детей тож не пускать.

– Поняла? К Ване не подходи, а то заболеешь и будешь в кровати лежать, – сказала Юленька своей дочери Дарёне.

– Не буду, – с набитым ртом, жуя тыквенную кашу и запивая её киселём, ответила Дарёна.

– Я тебя привяжу, – тихо и уверенно пообещала Юленька.

Борька сначала тыльной стороной ладони коснулся лба Вани, а после и губами, после чего уверенно сказал:

– У него жар.

Дядя Лёва и Янка преглянулись и оба подумали: «Видать, от работы не отлынить, и нас запрягут. И будем работать за двоих».

– А куды ж мы его положим, ежели убираться по всем углам будем? – спросил дед Илюша. – В его комнате тоже надо будет же.

– А у нас беседка осталась. Давайте чистую перинку туда на лавочку снесём, одеяла да подушки и положим его отдыхать. Погода погожая, солнце светит, ветра нет. Время от времени проведывать его будем да лекарствами отпаивать.

Сёма прямо загорелся:

– Я! Я могу и работу по дому делать и за Ваней ухаживать! Я знаю как, я за маменькой с сестрёнкой ухаживал!

Стаська улыбнулась и потрепала по голове своего сына:

– Не переусердствуй, помощник наш.

– А добро, – сказала баба Зоя. – Я настоев всяких заварю, ещё масел целебных достану. На листочке напишу, что и когда давать да делать. Сёма управится, и правда ведь не раз помогал мать с сестрой выхаживать.

– А за детьми кто будет смотреть, коли нашкодят? – спросил старый дед.

– Да за тобой больше смотреть надо, кабы ты не нашкодил, – сказала Гастасья. – А дети у нас уже взрослые и умные. Дарёна будет при Юленьке с Гуленкой. Поручим им пылячку вытирать, и будет им помогать малёхенькая наша. Она умничка, за всё хватается. Стаське бельё перебирать да латать Лидочка поможет. Что, ребёнок дырку не увидит? Да и коль что, Полинка рядом подсобит. Хотя Лидочка у нас дитё послушное, покладистая, хлопот не будет. Алёнка… – тут Гастасья задумалась.

– Мне в кузнице поможет, – сказал Оскар.

– Это как? – удивился дед Нетет. – Прок от неё якой, от безрукой-то?

Оскар так взглянул на деда Нетета, что тот с перепугу про себя «Отче наш» читать начал было, да все слова позабывал.

– Я ей ноги мокрыми тряпками обматываю, она полы так моет. И пальцы на ногах у ней ловкие, она всегда инструменты ими помогает перебрать и протереть. Не впервой уже.

Дед Нетет испуганно закивал головой и умолк, да весь сжался в три погибели, лишь бы его не видали и не слыхали. Так страшно ему от взгляда Оскара стало. Но в то же время и тепло как-то на сердце зародилося: вот как Оскар свою Алёнку любит-то, слова дурного о ней сказать не позволяет никому. Растит её и воспитывает так, чтобы не мешком обузным она была, а и умела чего и сама.

Деду Прохору надоело, что на него внимания не обращают, и он заойкал с новой силой и сполз с лавки окончательно.

– Да уберите вы его уже! – не выдержал Олежа. – У меня от него глаз дёргается!

Постелили Ване в беседке, уложил Тымофэй его, так как сил двигаться у молодца не было.

– Простите, – пролепетал Ваня и уснул.

Таз с холодной водой принесли, мокрое полотенце на лоб положили, завёрнутый в четыре других полотенца чайник с настоем из трав тоже принесли с кружкой деревянной. Принялась баба Зоя Сёму наставлять, как за Ваней ухаживать.

– Я вот лампу свою найду специальную, да свечек с маслами. Когда худо мне, хворь якая одолевает, я её зажигаю, масло особое с водичкой в неё наливаю и лежу, отдыхаю, а запах меня и лечит. Полезно это. Вот бы масел побольше полезных, я бы всю семью так лечила.

– И даже деда Прохора? – спросил добрый Сёма.

– На этого старого осла я ни грамма свечки даже не потрачу! – сплюнула баба Зоя.

– А каких масел вам надо? – спросила Полинка. – Может попросим, чтобы мама Дениса нам купила их и привезла?

– Пустяк, не будем тревожить Кристинку.

– Я слыхала, – сказала Дашенька, – что сестра жены деда Сисисэна всякие свечки делает с ароматами, маслица, шампуни и мыла. Всё полезное, все нахваливают. Может, спросим?

– Можно, – согласилась баба Зоя. – У меня как раз тетрадочка с разными ароматами. Завтра тогда, ежели в силах буду, попрошу, чтобы Иван свозил. Как раз гостинцев деду Сисисэну с молодой супругой свезу.

– А может и меня заодно возьмёте? – робко поросилась Дашенька.

– Конечно возьмём. Чого бы и не взять? – сказала баба Зоя. – Так, а теперь, Сёма, слухай меня внимательно, да на ус мотай…

Так разбрелись все кто куда, за уборку принялись, и Сёма помогал, да не забывал каждые минут пятнадцать бегать Ваню проведывать. А у себя на перине лежал да поохывал дед Прохор. Особенно возмущался он, когда его с кровати стащили, на стул усадили, дабы перину его вынести и новую застелить. Окно нараспашку было, всю пыль да пауков повыгоняли, и только тогда деду Прохору позволили вновь завалиться на «перинку, ой-ой, родненькую».

Уже заканчивали да с ног валились домашние, солнце садилось да в глаза Ване лезть начало. Открыл он очи свои, мокрый весь да еле живой будто. Скатился Ваня со своей «постели», еле поднялся на ватных ногах, да побрёл с тяжёлой головой в дом. Домашним некогда было по сторонам глядеть, носились, словно угорелые да как ужаленные по своим делам и хлопотам. Забрёл Ваня к уснувшему от усталости деду Прохору. Спал тот сладко, тяжко было ему весь день прибедняться. Залился Ваня слезами горючими, смотря на спокойный лик деда Прохора, который в тени казался мрачным и болезненным.

– Ой, деда Прохор, – еле пролепетал Ваня, – что же это мы с тобой такие, горемычные-то вроде как, а?

Еле-еле добрёл на шатающихся ногах к деду Прохору внук и улёгся на постель рядом с ним, да уснул. Так и спали оба.

А тем временем Сёма пришёл в беседку, дабы проведать Ваню и напоить его настоем из корицы и имбиря, который баба Зоя приготовила. Увидал мальчик, что нет Вани, испугался и заозирался. Может, поблизости где? Нет Вани нигде. Бросился Сёма со всех ног взрослых созывать: пропал Ваня! Переполошились все не на шутку и начали его по всем углам искать.

– А ну все всё бросать да Ваню шукать! – командовала баба Рая. – Кабы беды не случилось с остолопом нашим. Он же тоже дурной по-своему. Ох, ну и хлопот не оберёшься с этими родственничками. Хоть бы денёк нормально прошёл, но нет же… Тьфу, одолели, дурачьё!

Так, причитая, перевернули весь дом и двор, прочесали всё, да Ваню не нашли.

– Испарился. – сказал дед Илюша.

– Утопился, – зевнула Алёнка, не раскрывая сонных глазок.

– Ты чого такого говоришь? – накинулась на неё баба Груша.

– А у хату он шлёпал, я в окно кузницы увидала, когда раму тёрла.

– Это как ты там раму тёрла? – удивилась Полинка.

– В хату, значит, – задумчиво потёр бороду дед Бо. – А чого ж его тогда в хате не сыскал никто.

Алёнка сонно пожала плечами.

– Да дед Прохор проглотил, наверное, – и вновь зевнула.

– Э, – сказал старый дед, – да наше дитятко совсем утомилось, таку околесицу несёт. Уграл ты нам дивчину, Оскар.

Оскар ничего не ответил, а взял сонную Алёнку на руки и понёс её в баню: купать и спать.

– Никола, – позвал Оскар, – поможешь.

Никола пошла вслед за Оскаром. Обычно купала Алёнку либо она, либо тётя Саша, а Оскар за дверью ждал.

– Негоже мне дивчину мыть, – говорил он. – Малюткой было то ладно, а сейчас куда.

Борька с дядей Лёвой побежали в комнату деда Прохора и деда Нетета.

– Тут только батько твой храпака даёт, – сказал дядя Лёва.

– Погодь, – шикнул Борька и подошёл к отцовской кровати.

Всмотрелся и видит, под одеялом лежит кто-то. Стащил одеяло Борька и вздохнул.

– Нашёлся.

А дед Прохор проснулся и давай верещать:

– Вы чого творите-то а, супостаты? Раздева-а-ают, обира-а-ают!

– Умолкни, отец! – шикнул Борька на деда Прохора, но Ваня уже разлепил глаза и сонно посмотрел на дядю.

– У, я ещё вроде бы как живой, а?

Дед Прохор, увидав Ваню у себя под боком, пуще прежнего забранился и принялся Ваню выталкивать с постели:

– Ты чого удумал, а? Ты меня со свету сжить решил, а? А ну бр-рысь отседова! Нечего меня заражать всяким разным-заразным!

– А ну прекрати его пихать, ты сдурел что ль! – Борька подхватил чуть не свалившегося на пол Ваню.

Тут и родня набежала.

– Прямо как когда дед Прохор у деда Нетета уголь для зубов утащил, – зашептала Полинка Янке.

– Чого опять тут творится? – вздохнул Николий.

– Як чого? Тут уже мою кровать под себя примеряют! – воскликнул дед Прохор.

– А ты, голубочек, смотрю и не хворый уже вовсе. Значит, и помогать нам можешь, – хихикнула баба Рая.

– Да тихо вы! – прикрикнул Борька. – Ваня, ты чого это под боком да одеялом у батьки-то моего делал?

– Как это чого, а? – еле промямлил Ваня. – Ну типо понятно же, я же помираю, дед Прохор вот, он же типа вроде тоже как помирает, да…

– Да я не по… – пикнул было дед Прохор, да тут уже Проша не выдержал и шикнул на старика.

– Ну и я глазки-то открыл, свет увидел и вроде понял, что, ну, пора уже вроде как…

– Куда? – округлил глаза дядя Лёва.

– На тот свет, – посмотрел на потолок Ваня. – А раз пора помирать, то… – Ваня умолк, тяжело дыша. Тут Сёма с оставленным в беседке отваром протиснулся и подбежал к кровати деда Прохора. Усадил Борька племянника, а Сёма помог Ване из кружки выпить. Отдышался Ваня и, прежде чем в сон от жара погрузиться, закончил, – умирать, так с дедом.